Если очень долго смотреть в бездну, то бездна начнёт смотреть на тебя.
Фридрих Ницше.
Благодаря связям Чанбина, Феликс разузнал, где расположились «Бродячие дети» и решил наведаться к ним, дабы встретиться с Джисоком. Вид логова мафии его приятно удивил. Оно было не таким обшарпанным и неаккуратным, как логово «Пуленепробиваемых мальчиков». Возле двери он заметил сканер руки, который неприятно запищал с его приближением. Рука Феликса не была зарегистрирована в системе и он, что неудивительно, не смог пройти, приложив руку к сканеру. Прибор включил сигнализацию внутри помещения, это было слышно. Простояв пару минут, вслушиваясь в тишину, Ли услышал шаги. Он отпрянул от двери в тот момент, когда она открылась. Из неизвестности появился парень крепкого телосложения, которого Феликс уже явно где-то видел. — Стой! Ты кто? — спросил он. — Только вот не притворяйся, типо не помнишь. — сказал Ликс, протягивая ему руку, на которой было выцарапано имя парня. — Ли Феликс, значит? Не узнал сразу. Ты ж теперь раскрашенный. — Очень смешно. — Ладно, я понял. Что тебе нужно? — спросил Юнги. — Квак Джисок. Есть у вас такой? При упоминании Джисока Юнги потерянно посмотрел в пол. — Тебе не удастся с ним увидеться. Он не выходит из комнаты и запускает туда только Эрэма. — произнёс он. — Это почему же? И кто такой Эрэм? — Он доверяет только ему. А про личность Эра я сказать тебе не могу. Конфиденциальность. — Феликс закатил глаза, услыша уже знакомое слово. Шуга взял его за руку и повёл вглубь логова. У Ликса была лишь одна мысль в голове. Зачем этот Джисок признался в том, чего он не совершал? Ведь все пропавшие без вести люди были на совести Ли. Либо у него есть какой-то хитрый план, либо у него с головой проблемы. Пока Феликс думал, они с Юнги подошли к двери, которая отличалась от других. Эта дверь была чёрного цвета, в то время, как остальные были светло-серого. Юнги три раза постучал в дверь. Послышался звук, похожий на звук… колёс? Да, он самый. Дверь медленно открылась, запуская в тёмную комнату лучики солнечного света. Парень, открывший дверь, зажмурился, а Феликс только сейчас увидел, что этот парень — инвалид. У него чёрные волосы, бледная кожа, делающая его похожим на вампира, чёрная футболка и такие же чёрные широкие джинсы. Также Ликс заметил то, что этот парень невероятно худой. Настолько, что выпирали скулы. Парень посмотрел по сторонам, потом на Юнги, а после на Феликса, будто он только что его увидел. — Юнги, кто это? — Феликс подметил то, что у этого парня очень красивый голос. — Джис, это Ли Феликс. Он хотел с тобой встретиться. — сказал Шуга. Джисок оглядел Ликса недоверчивым взглядом и чуть отъехал от двери. — Иди, Мин. — сказал Джис — Ты можешь зайти. Феликс ступил ногой в комнату, услышав, как закрывается дверь. В нос сразу ударил запах, который можно почувствовать в больнице. Запах медицинского спирта, запах одиночества и обречённости, запах болезни. Ликс не мог ошибиться, Квак чем-то болен. — Зачем ты пришёл? — спросил он, жестом показывая, что Ли лучше сесть на кровать. — У меня есть знакомая, которая вчера рассказала мне о том, что ты признался в том, что ты убийца. Но это не так! Джис вмиг потерял своё серьёзное выражение лица. Уголки его губ приподнялись в тёплой улыбке. Он посмотрел в пол, продолжая улыбаться. — Я знаю, что ты виноват во всех смертях. Все те люди, которые пропали без вести — на твоей совести. — Но зачем? — Я знаю всё про каждую твою жертву. Например, Рики Шен. Ему было 20 лет на момент смерти. Он мечтал создать группу, классно танцевал, любимый жанр танцев — хип-хоп. Любимая группа — Bomfunk MC's. Любимый актёр — Киану Ривз. Рост 1,75. Вес 45 кг. Веришь? — Ага. — А ещё я хочу что-нибудь сделать напоследок. Чтобы не скучно было. — Джисок улыбнулся. — В смысле, напоследок? — спросил Феликс. — У меня туберкулёз. — сказал Джис. Феликс ахнул. Сердце заколотило где-то под лёгкими. — Знаешь, Джисок… У тебя получится это победить. Похоже на то, что у тебя есть сила воли. — Ликс нёс какую-то ерись, он знал, что туберкулёз невозможно вылечить. — Ты издеваешься надо мной? — Нет. У тебя получится. — Феликс, ты шутишь?! — нервы Джисока начали сдавать. — Это невозможно вылечить, невозможно! Мне осталось жить четыре месяца! На последнем сказанном предложении его голос задрожал, глаза заблестели от слёз. Он протянул к лицу руку и заплакал. Феликс до металлического привкуса закусил губу, не доставая до неё одним сломанным зубом. Да, он только что надавил на больное, но Джисок плакал не только от этого. Осознание того, насколько безысходна ситуация, приходит очень внезапно. Феликс это уже проходил. Всё-таки, Джисон это не просто поверхностная ранка на сердце. Это ножевое ранение, выстрел в упор, рана, которая никогда не заживёт до конца. А сейчас Феликс сорвал тонкую корочку на ней. — Гаон, я перенёс то же самое. — плачущий Джисок повернул голову в сторону Ликса, у которого у самого на глаза навернулись слёзы. — Когда мне было четырнадцать, у меня был друг. Я не буду называть его имя, это приносит мне боль. У него был врождённый порок сердца, но несмотря на это он был самым солнечным и жизнерадостным человеком во вселенной. Как думаешь, как он умер? — эти слова дались ему с особой трудностью, неприятный комок в горле не давал говорить, а на губах почувствовался солоноватый привкус. — Я думаю, он умер от порока сердца и его родители были подавлены его смертью. — предположил Джис. Ёнбок рассчитывал именно на такой ответ, но прозвучало очень наивно. Слишком наивно. Он посмеялся сквозь прозрачную пелену перед глазами, смахивая её рукой. — Ничего подобного. Как раз-таки его родители — последние, кто был подавлен его смертью. — П-почему? — Они виноваты в его смерти. 1990 год. Одним летним вечером Феликс решил, что хватит Хану сидеть дома и прожигать свою короткую жизнь в четырёх стенах. Взяв большую корзинку и положив туда много различных вкусностей, не забыв про плед, Ликс направился к Джисону. Только идти пешком для него было слишком скучно. Поэтому он достал из гаража велосипед с голубыми кисточками на руле. Сам велосипед повидал уже многое, например, то, как Феликс упал с него в овраг, учась кататься. Обошлось без серьёзных переломов, всего лишь ушиб руки. Он поставил ногу на педаль и прокрутил её, делая то же самое со второй педалью. Немного покачнувшись из стороны в сторону, он поехал. Корзинку он повесил на руль. Дорога до дома Хана была недолгой, Феликс решил сократить путь через тот злосчастный переулок, откуда кровь его матери до сих пор не стёрлась. Ему было невыносимо больно вспоминать о тех страшных событиях, произошедших почти год назад. После смерти матери Феликс осознал две вещи. Во-первых, Бога нет. Вот так. Его просто не существует. Если бы он существовал, то его мать бы осталась жива и в мире не было бы убийц и катастроф. Но если этого всего в мире предостаточно, и его мать мертва, то можно сделать конкретный вывод о том, есть ли Бог. Во-вторых, мы все умрём. Это пугало больше, чем осознание того, что Бога нет. Феликс не хотел умирать. И не хотел, чтобы умирал Джисон, а его в скором времени это и ждёт. Говоря о здоровье Хана, можно вызвать кровотечение из носа. Если представить все его мучения, крики о помощи, которые он направлял куда-то в небо, наверное, надеясь на то, что Всевышний всё-таки существует, и слёзы, пролитые над осознанием смерти, то сердце не выдержит. Это разрывало душу, не оставляя надежды на её восстановление. Феликс дошёл до дома Хана и увидел его, сидящего на крыльце. Его худая рука изредка проводила по облезлой шерсти тощего кота, который тёрся о его ногу. Ли усмехнулся и, преодолев расстояние в несколько шагов между ними, сел рядом. Рядом с собой он поставил свою корзинку и положил на неё клетчатый плед. — Ты нашёл этого кота? — спросил Феликс. — Нет. Он живёт со мной с моего рождения. Это кот Юнджин. Она его очень любит. — Джисон улыбнулся, не отрывая взгляда от животного. Феликс перекинул свою руку через его плечо, прижимая парня к себе. — Ты какой-то худой стал. — побеспокоился Ёнбок. — Ты когда последний раз ел? — Четыре дня назад. — как ни в чём не бывало, ответил Хан. — Так дело не пойдёт. Поехали, я тебе сюрприз приготовил. — сказал Ликс. — Сюрпризы я люблю. Феликс встал, держа Джисона за руку. Тот чуть наклонился, открывая трухлявенькую дверь. Кот забежал туда. — Ну что, куда мы едем? — спросил Хан. — Это секрет. — улыбнулся Ликс, подходя к велосипеду, не отпуская руку бельчонка. — Садись на заднюю часть сиденья. Папа сделал такое сиденье. Хан сел туда, куда ему указал Феликс и тот крутанул педали. Они ехали легко, будто не чувствовали ничего вокруг себя, только нежные прикосновения солнца и дуновение ветерка. Солнце состояло в отношениях с Феликсом, ведь оно его уже целовало. Джисона это не совсем устраивало. Хоть веснушки были ещё одним пунктиком в списке «Почему прекрасен Ли Феликс», Хан хотел, чтобы Ли Феликс состоял в отношениях с ним. Но страх давал себе знать. Не хотелось признаться в не совсем обычной любви. Он не боялся признания. Он боялся потерять Ликса. Феликс привёз его на поле пшеницы. Закат играл колосками и волосами Ли. Речка рядом с полем спокойно протекала, как ей и положено, а лучи солнца купались в её воде. — Красиво? — спросил Феликс. — О…очень. Как ты нашёл это поле? Я про него не знал. — речевой аппарат Джисона, похоже, забыл, как работать. — Я просто катался, выехал из города и нашёл это. — пожав плечами, ответил Ликс. — Так мы сейчас за городом? — удивился Хан. — Да. Мы ехали больше получаса, ты не заметил? — Не-а. — Почему? — Думал над кое-чем. Феликс сделал вид, что не услышал ничего того, что сказал Хан. Он, как будто ничего и не было, начал раскладывать плед и на него еду. Когда всё было разложено, Ли сел на плед и внимательно посмотрел на Джисона. — Над чем ты думал? — спросил он. Джисон опустился на плед и опустил глаза. Феликс заметил это и нежно опустил свою руку на руку Хана. Тот быстро скинул с себя руку Ликса, положил свои ладони на его щёки и, за секунду обдумав последствия, поцеловал его. Время остановилось. Всё теперь было бессмысленно. В поцелуе бурлил океан жизни и любви. Феликс вжался в его порванные губы. Они оба никогда не целовались, поэтому их первый поцелуй был очень неумелый, но чувственный. К сожалению, Джисон понимал, что, возможно, это его последний поцелуй. Новые ссадины Хана, оставленные его «заботливыми» родителями, сильно саднили, но чувства были сильнее боли. Феликс осторожно отодвинулся от губ Хана и посмотрел ему в глаза. — Зачем ты это сделал? — тихо спросил он. — Помнишь, что ты сказал мне в тот вечер, когда убили твою мать? Ты сказал, что любишь меня. А я сейчас доказал, что тоже люблю тебя. — сказал Джисон. — Я тогда говорил, что люблю тебя, как друга… но сейчас… — Феликс запинался, мозги разучились думать. В голове крутились только те пять или десять секунд поцелуя. — Но сейчас что? — Сейчас я люблю тебя как парня. Я готов умереть за тебя, готов перенять всю твою боль и вытерпеть её за тебя. — Ликс произнёс это всё на одном дыхании, но он был на все сто процентов уверен в том, что он сказал это без пафоса.☽◐◯◑☾
Из-за того, что Хану резко стало плохо, парням пришлось завершить свой пикник. Опять сев на велосипед, Феликс с бешеной скоростью начал крутить педали. Полчаса превратились в двадцать минут. За это время Джисон чуть не упал с велосипеда, ведь сердце так закололо, что хотелось выть от боли, а Феликс, похоже, в свои тринадцать лет обрёл несколько седых волос. Он очень сильно нервничал за Хана. Меньше всего на свете ему хотелось терять его хрупкий лучик света. Ликс помог Хану встать с велосипеда и они вдвоём зашли к нему домой. — Явился… — послышался голос, почти одновременно с закрытием двери, — Ты видел время??? — Мам, … я задержался немного… — кривясь от боли, сказал Джисон. — А кого ты с собой притащил? И почему он держит тебя за талию?! — пьяная мать готова была разорвать всех на свете. Из-за стены выглянул не менее пьяный отец. Феликс почувствовал, как Сон сжался от страха. — Извини, мама… он просто проводил меня до дома… Женщина резко подбежала к Джисону. Её руки с неимоверной силой вцепились в волосы сына. Феликс вскричал. — Отпустите Джисона!!! — Блять, заткнись, выблядок проститутки! — заорал отец Хана, схватив Ликса за шиворот. Он поволок его в подвал, в то время, как мать занималась Джисоном. Отец даже не разбирался: он швырнул Ли в глубокий подвал, сделанный в полу. Ликс сильно ударился головой об бетонный низ. Ему понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя. Он бросился к лестнице. — Джисон! ДЖИСОН!!! — Феликс кричал так сильно, что у него болело горло. Сверху были слышно, как Джисона швыряют в стену, не разбираясь, что с ним будет. От этого кровь застывала в жилах. Горячие слёзы застилали глаза и текли по лицу. Один звук был страшнее другого. Джисона, судя по звукам, били бутылкой, которая разбилась о его голову. Ликс было страшно и больно слышать слабые стоны Хана. Когда бутылка разбилась, Джисона снова швырнули в стену. Потом в ход пошёл стул. Слушая всё это, Феликс поднимался по лестнице подвала. Он приоткрыл люк, в которые его бросили и наблюдал за страшной картиной. Родители, похоже, не разбирались в том, куда они его бьют. В основном старались бить по телу. Под ударами Хан слабо дёргался, пытаясь сопротивляться. За тщетную попытку вырваться, стул с размаху попал по ребру. Послышался тихий хруст. Хан не шевелился. Тираны развернулись, Феликс успел закрыть люк, и ушли. Хлопнула входная дверь. Ли с невероятной быстротой вырвался из подвала и подбежал к Джисону. — Хан-и… — прошептал он, захлёбываясь в слезах. Он взял несчастного на руки и посмотрел на его лицо. Он выглядел очень плохо. На лице было много крови, которая текла с макушки. Нос был сломан. — Фе… — Джисон пришёл в себя и закашлял кровью — Феликс… — Да, это я. Хан-и, вставай. Пойдём! — голос Ли дрожал, слёзы текли рекой. Из последних сил Хан протянул к его лицу руку и вытер слёзы. — Ликси… иди… иди сам… я… — кашель с кровью снова дал о себе знать. — я догоню тебя. Немного полежу и догоню. — Нет! Я не брошу тебя здесь!!! — Феликс хрипло закричал. — Феликс,… в итальянском языке есть слово felicità. Пусть твоё имя всегда ассоциируется с этим словом. — Зачем ты говоришь это? Пойдём, ну же! — Ликси… я догоню… Из его рта вытекла струйка крови, глаза устремились в потолок, над Феликсом. — Ну же! Хан-и, вставай! Пойдём! Почему ты лежишь?! По… пойдём! — Феликс затряс бесчувственное тело Джисона. За секунду он вскочил на ватные ноги и побежал к телефону. Дальше Ликс ничего не помнил. То, как вызвал скорую, как её ждал и как они приехали — всё будто стёрлось из памяти. Но один момент запомнился. — Что с ним? Он… он будет жить? — спросил Феликс; в его голосе слышались нотки надежды. — Я бы не хотел тебя расстраивать, но… — медик на секунду замолчал, устремив взгляд в пол. — Что «но»? — Но он умер.