***
Никому не расскажешь, кто ты, откуда, кто твои родители, если ты всеми силами пытаешься похоронить прошлую жизнь. Даже имени настоящего не скажешь, потому что боишься. Вот и представляешься непонятным словом — Юдо, а на вопрос: «Что оно означает?» — просто улыбаешься, пожимаешь плечами и говоришь, что родители были с выдумкой. Либо, что они очень любили Библию. Прошло два года с тех пор, как девушку прибило к берегам Японии. Она радовалась, что, когда-то ещё живой, отец учил её языку Страны восходящего солнца. Радовалась, что вторая жена отца, которая любила девочку больше родной матери, развивала в ребёнке фантазию и воображение. Благодаря этому, Юдо без труда придумывала истории своей жизни, которые помогали найти ночлег, выпросить еду, а в дальнейшем найти хоть какую-то работу и постоянную крышу на головой. Здесь надо уточнить, что найти было нужно именно приличную работу, ведь проституткой звали и без предысторий. Стройная, с длинной чёрной косой и большими тёмно-синими глазами девушка, которая могла без труда изобразить тот самый сексуальный русский акцент, что нравится иностранцам — сутенёры с руками бы оторвали такой товар. Но, кажется, всё-таки был с ней Бог, что отвёл от неё эту дорогу. Юдо не задерживалась надолго в одном городе или деревне, ограничиваясь несколькими месяцами и сезонной работой. Те, кто общался с ней, вспоминают её как «замкнутую», «тихую», «закрытую». Кто-то даже употреблял слово «странная». А некоторые, наоборот, с теплотой вспоминали, как ловко она умела шить, поддерживала общие праздники, умела выслушать и как старательно вникала в то, с чем сталкивалась в первые. Юдо старалась держаться в населённых пунктах, которые находились подальше от большой воды. Ведь иначе она легко могла бы выдать один свой большой секрет. Она не хотела о нём даже вспоминать, но он не давал себе кануть в небытие. Плакал в её голове, выл, гремел фантомными цепями. И чем дольше она не давала ему воли, чем больше старалась навесить на него замков, тем громче и жалобнее становилась его песня. Она не давала девушке спать по ночам, не давала работать днём. И, наконец, секрет победил свою хозяйку. Ближайший город с выходом к открытой воде, к которому она находилась в тот момент, был Иокогама. Второй по величине город Японии, столица префектуры Канагава, а также крупный порт. Прибыв сюда, Юдо не успела даже найти жильё, не говоря уже о работе: стенания в её голове были настолько сильны, что она уже еле держалась на ногах. «Матерь божья, потерпи ты ещё немного!» — мысленно умоляла она, двигаясь вдоль полосы моря, подальше от портовых застроек и любопытных глаз. Вечернее солнце уже почти коснулось водной глади, когда Юдо, упав на колени и даже не почувствовав впившихся в них мелких камушков, опустила ладони в воду. Каким-то внутренним зрением она видела, как с плеч, по локтям, через кисти и в воду стекают серебристые змейки. В голове стало тихо, как только на поверхность, в десятке километров от берега, вынырнул небольшой кит. Хотя китом назвать его было сложно. Скорее слишком выросший родственник колючей рыбы-шара. Округлый, с маленькими плавниками и таким же небольшим хвостом. Коричневого цвета, оттенок которого больше напоминает речной ил. С множеством странных наростов по всему телу. Юдо считала это создание уродливым. — Плавай, сколько тебе влезет, а затем оставь меня в покое! — злобно крикнула Юдо по-русски и устало села на землю, скинув с плеч дорожный рюкзак. Она обняла колени, уткнулась в них лбом и закрыла глаза. Как же приятно быть одной в собственной голове. Сейчас, когда внутри черепной коробки тишина, она может спокойно обдумать, что делать дальше. Например, сегодня можно переночевать в капсульном отеле, а завтра уже начать поиски работы и жилья. Иокогама — мегаполис, здесь всё будет дороже. Но в нём можно и задержаться подольше, не опасаясь, что очень быстро обрастёшь знакомыми. Может, даже получится наконец сделать себе нормальные документы… — Ого! Это твоя рыбина?! — звонкий голос заставил девушку вскинуть голову и резко обернуться. За ней стоял мальчик, на вид лет четырнадцати. Короткие светлые волосы, на щеках веснушки. Одет весьма просто, можно это даже назвать деревенским стилем: джинсовый комбинезон, простая светлая рубашка, сандалии и соломенная шляпа. Хоть сейчас на рекламный плакат органически чистых продуктов. — Так ты одарённая? — вновь спросил мальчик, широко и приветливо улыбнувшись. Опомнившись, Юдо вскочила на колени и быстро хлопнула ладонью по воде. Кит-шар, который в этот момент подпрыгнул в воздухе, исчез, лопнув, как мыльный пузырь. — Кто ты? — резко спросила девушка. — Откуда ты знаешь об одарённых? — Ой, прости, я не представился, — паренёк снова улыбнулся и помахал ей рукой. — Меня зовут Миядзава Кенджи, и я тоже одарённый.***
Юдо и не подозревала, что одарённым можно не скрывать свои способности. Что с ними можно работать на благо людей. Как в Вооружённом Детективном Агенстве, куда привёл её год назад Кенджи. Работники приняли её в свой коллектив, помогли освоиться. С такими людьми, как Ацуши, Джуничиро и его младшей сестрой Наоми она подружилась быстро. С остальными же поддерживала дружелюбные рабочие отношения. Поначалу Юдо была воодушевлена и очень рада, что тогда на берегу её нашёл Кенджи и привёл сюда. Она видела, как её коллеги раскрывают преступления, помогают людям, ставят на место мафию. И всё это с помощью своих, уникальных у каждого, сил. Но где-то через полгода она начала замечать, что на вылазки её берут всё реже, оставляя в офисе за бумажной работой. Она не возражала, ведь эти дела тоже надо выполнять. Да и её способность, Рыба-кит, могла быть полезной только в большой воде. Для борьбы с мафией она была ещё слишком слаба, да и просто в драке с хулиганами могла проиграть, ведь тренироваться и учиться самообороне она начала лишь недавно. И её это устраивало, пока однажды: — Ты ломаешь стереотип о том, что в России живут сильные женщины, — как-то сказал ей детектив Эдогава Ранпо. Он при первой же встрече понял, откуда она родом, благодаря своему гениальному уму. Юдо подкупила его большим пакетом сладостей в обмен на неразглашение её тайны. — Потому что это стереотип, — ответила Юдо, не отрываясь от недавно купленной вышивки. — Женщины в любой стране могут быть как сильными, так и слабыми. В офисе были только они вдвоём. Часть людей была на задании, а часть устроила обеденный перерыв, спустившись в кафе. Юдо пару недель назад нашла замечательный рукодельный магазинчик, в котором продавали схемы для вышивания крестиком. В прошлой жизни она обожала это занятие и не смогла отказать себе в удовольствие вернуть его в новую. Тем более, что дни в агентстве становились всё более нудными. Сейчас она вышивала уже половину второй картинки. — Может, тебе податься в мафию? — прозвучал внезапный вопрос. Рука девушки дрогнула и маленькие швейные ножницы упали на пол. — В каком смысле? — Юдо сначала подняла инструмент, чтобы дать себе немного времени на то, чтобы собраться с мыслями. Уйти в мафию из бюро… Кажется, такого ещё не было. — Твоя способность. Сколько раз её использовали? Два? Три? А мафия как раз в порту. Им бы пригодилась больше. Да и нам, может, было бы интереснее раскрывать дела с Китом. Хоть Ранпо и обладал блестящим умом, который он считал своей способностью, это не мешало ему совершенно не думать о сказанных словах. — И много кто ещё такого же мнения? — спросила Юдо. — Хм… Наверное, многие. Когда тебя брали последний раз на задание? Юдо ничего на это не ответила. Дверь открылась, комната наполнилась голосами, шуршанием бумаг, звуком постукивания по компьютерным клавишам. Девушка отложила вышивку и вернулась к написанию отчёта с последнего задания. Позже вечером она в, казалось бы, непринуждённой беседе задала друзьям тот же вопрос, что задал ей Ранпо. Кто-то воспринял это как шутку и посоветовал не забивать голову ерундой. Кто-то начал убеждать в обратном и уверять, что всё в порядке. Но одно было явно: неловкость, оставшаяся после. Замятый разговор, внезапно появившиеся дела. Это было красноречивее любого ответа. Юдо взяла больничный. Сказала, что её сильно продуло во время уборки дома и она отлежится пару дней. В первый из них она и правда лежала в своей съёмной квартире, смотрела в потолок и много думала. Возможно, что пришло время ей сниматься с места и двигаться дальше. Ей не впервой менять своё место жительства и личность. Но в этот раз она задержалась здесь слишком долго: успела привыкнуть к городу, успела привязаться к людям, успела даже купить некоторые безделушки для уюта в доме. Как же не хотелось снова сбегать… На следующий день Юдо отправилась на пляж, потому что Кит в голове вновь начал подавать сигналы. Ей казалось, что у воды легче думалось. В прошлой жизни она часто приходила на берег моря, чтобы очистить разум и принять верное решение. Кит резвился в волнах, пока Юдо сидела на берегу и даже не видела его. Глаза начинали слезиться, так долго она не моргая смотрела на вечернее, цвета самого спелого апельсина, небо. Оно было прекрасным, укрытое всеми цветами тёплого спектра, словно шёлковыми невесомыми простынями. И эта невесомость вызывала у девушки резкий контраст с тем, что творилось в душе. Там скребли чёрные кошки своими острыми когтями и мерзко шептали: опять она что-то сделала не так, опять она ошиблась, опять подвела людей. Ты неудачница, ты ничтожество, ты ничего не можешь сделать правильно, да что с тобой не так? Почему ты не можешь быть как все, приносить пользу людям? Почему ты опять стала ненужной обузой, а? Неужели ты думала, что тут всё пойдёт по-другому, а? Ты и правда думала, что… — Уезжай… Бери билет и уезжай… — Юдо уже давно сжалась в комочек, затыкая уши ладонями в надежде не слышать голоса. — Им больше никого не жаль… Архангел зажигает свечи… Раньше, когда ей было плохо, она могла прийти к отцу. Рассказать ему, что наболело. Он слушал, старался дать совет. По-отцовски, как умел. А когда не мог подобрать слов, предлагал вместе спеть. — Вот так вот бывает, что споёшь одну-другую — и жить вроде легче стало! — всегда говорил он своим басовитым голосом и громко смеялся. А после его песен и правда становилось легче. И проблемы не казались такими большими, ведь папа был больше и сильнее, чем они. И рана на разбитой коленке, словно испугавшись, сжималась в маленькую царапинку. — Этот мир давно уже сошёл с ума… — непрошенные слёзы капали на чёрные джинсы, ладони всё крепче давили на уши, чтобы не слышать ничего, кроме папиной песни. — В этот мир давно уже пришла зима… Но мы наделены с тобою общим сердцем… Она понятия не имела, как исполнить эти слова на японском. Да и зачем? Это была бы уже другая песня, потерявшая свой дар — исцелить там, где болит. Как было