My mirror doesn’t kiss me back

Джозеф осознал, что отчаяние живет у него под кожей. Странное, жестокое извращение, о происхождении которого он не знает, и не знает как от него избавиться. По большей части, все, в чем он уверен, — это то, что она бурлит у него под кожей и вспыхивает ярче всего, когда он видит свое отражение в зеркале. Он не дурак. Вероятно, это как-то связано с ранней фотографией его и Клода, которую он обнаружил совсем недавно. Они были… милыми вместе. Джозеф смотрит в зеркало и видит все места, где находится Клод, и все места, где у него никогда не было бы возможности побывать. С возрастом волосы Джозефа слегка потемнели. Они больше не сияют как у Клода почти белым. Его глаза тоже более усталые, чем на любой фотографии Клода. Однако он винит в этом полностью прожитую жизнь. Чем больше он смотрит в зеркало, тем больше одержим идеей увидеть Клода. Это было бы почти призраком или, возможно, каким-то демоном, который преследует его, если бы не тот факт, что он почти уверен, что у него всегда было… предчувствие. Он всегда был одержим своим братом. Костюм легко достать, по большей части потому, что это лишь отчасти костюм. Джозефу хорошо знакомо его лицо в эти дни, и то, что сейчас смотрит на него в зеркале, — это не он сам. Нет, это Клод. Красивые седые волосы его брата, собранные в хвост, который он всегда так любил. Его глаза, весело улыбающиеся собственному отражению. Его руки были вымыты и тщательно ухожены, чтобы они были такими же мягкими, какими он помнит Клода всегда, когда они были маленькими и прижимали потные ладони друг к другу, когда у них заканчивались неприятности. Медленные, осторожные касания. Сначала его лицо, невинные прикосновения ко лбу и глазам, исследование с беззаветной преданностью лица, которое он больше никогда не увидит. В конце концов мягкие пальцы опускаются к его приоткрытому рту. Он втягивает один, затем два, осторожно ощущая, как они ложатся на кончик его языка, пробуя на вкус изгибы пальцев своего брата. В зеркале Клод смотрит на него затуманенными глазами и растянутым ртом, из которого уже начинает слегка течь слюна. Волна жара, пробегающая по члену Джозефа при виде выражения лица его брата неудивительна. Как и то, как быстро он погружается в неё. Другая рука скользит к его брюкам. Он не может знать, как на самом деле выглядел бы Клод в его руке. Если бы их члены были одинакового размера или если бы Джозеф получил радость от обнаружения тонких различий между ним и его собственным близнецом. Это не мешает ему кривиться от того, как Клод выглядит в зеркале. Его член тверд и блестит от собственной влаги, и этот постыдный факт заставляет его откинуться на корточки, где он преклоняет колени в молитве перед своим отражением. Ракурс вытягивает его, как будто Клод устраивает шоу только для него. Это заставляет его бедра подрагивать, а член истекать от большего количества преякуляции. Скольжение становится только сильнее, и Джозеф впадает в еще большее отчаяние. Жар под его плотью разгорается, когда Клод кончает. Он скулит, пронзительно, словно раненое существо. Его член дергается в руке, последняя струя спермы вытекает при мысли о том, что Клод скулит по нему. Он хочет сделать это снова. Снова. И снова. В конце концов, ни он, ни отражение больше ничего не могут дать, и он лежит в изнеможении в луже собственной жидкости. В зеркале Клод выглядит развратным. Его глаза широко раскрыты и затуманены, рот покраснел и болит там, где Джозеф не мог перестать играть с ним, щупав и трахав пальцами между скользкими губами, наслаждаясь тем, как он сжимал горло и задыхался. Его член жалкого красного оттенка, измученный и воспаленный, но все еще такой же чувствительный, что Джозефу почти сразу хочется помучить Клода и посмотреть, сможет ли он кончить еще раз. Он улыбается зеркалу, и в нем отражается полный любви и преданности взгляд его брата.