И они могут жить

Совершенно новый квартал отведенный для Узумаки находился ближе всего к скале, а вот кварталы Учиха и Сенджу расположились с противоположных друг от друга сторон. Пока ещё строящиеся, все три, но по большей части уже законченные. Изуна с любопытством осматривал дома мастеров печатей, шагая по широкой тропинке. Удивительно, но Узумаки уже почти полностью закончили отстраиваться и даже справились с облагораживаем территории. Многочисленные витки и узоры скрывали за собой печати, да так, что в жизни не разберешься, где просто украшение, а где фуин. Выращенные мокутоном высокие деревья вызывали полное ощущение того, что кварталу уже несколько десятков лет. Жаль, что на территории Учиха так сделать нельзя, придется ждать естественного роста, ведь, Хаширама-сан пусть и может вырастить по доброте душевной, в клане все равно будут смотреть косо. Слухов про мокутон было много, как и про шаринган, так что ничего удивительного. Дом Изаи-сана был ближе всего к скале и дальше всего от входа в квартал, но зато рядом были природные термальные воды, позволившие сделать настоящий онсен под открытым небом. Вывод того же источника был и дальше, за территорией клана, но там уже начали отстраивать большой общественный комплекс. Тряхнув головой, Изуна сдвинул седзи, ощущая легкое колебание барьера, что пропустил его без всяких проблем. Сенсорика тут же позволила ощутить два знакомых очага находящихся на втором этаже и судя по колебаниям чакры, к самому интересному никто ещё не приступал. Быстро преодолев лестницу, Изуна прошел в комнату мастера и замер на пороге, хищно впиваясь взглядом в открывшуюся картину. Тобирама оказался сидящим на неожиданно высоком столе, почти полностью заваленном различными свитками. Часть из них, уже валялась на полу, как и хаори Сенджу, но больше внимания привлекало беспомощное лицо Тобирамы. Как и пару дней назад в кабинете башни управления, он подавался навстречу и зарывался пальцами в алые пряди волос. - А вот теперь, - мастер оторвался от губ Сенджу, - можно перебраться в более удобное место. Щеки Тобирамы окрасились румянцем, а и так сбитое дыхание сбивается шумным выдохом. Такое чувство, что Изая действует на альбиноса как мощнейшее возбуждающее средство. Даже немного завидно, но в тоже время, Изуна и сам ощущал тоже самое. В спальне уже все было готово, как они и договаривались, прикрытые ставни давали мягкий полумрак, несмотря на день. Двойной футон уже расстелен, и полностью отсутствуют какие-либо запахи кроме свежести. Тобирама излишне чувствительный к ароматам, один раз даже расчихался чуть ли не в процессе и пришлось срочно проветривать комнату. Обняв Сенджу со спины, Изуна принялся неторопливо целовать шею с одной стороны, пока мастер ласкал кожу с другой, неспешно развязывая пояс кимоно и позволяя Учиха развести полы в стороны. Главное действовать слаженно и аккуратно, как один человек, чтобы у Тобирамы не было возможности очнуться от наваждения и как-то воспротивиться их плану. Никакого шарингана, то есть вообще. Пришлось нанести небольшие печати на висках, которые чуть грелись, стоило только чакре устремиться к глазам, конечно, позже уже станет все равно, но пока позволяет контролировать себя и одергивать. Его губы на миг встретились с губами мастера, и они продолжили ласку, аккуратно зажимая Тобираму меж их телами. Темно-синяя ткань кимоно соскользнула на пол, открывая нижнюю юкату. Как бы не хотелось ускорить события, торопиться нельзя. Быстрая переглядка и плавная рокировка. Теперь уже Изая-сан за спиной Сенджу оглаживает крепкое тело через ткань, а Изуна целует тонкие губы, легко скользя пальцами по плечам и отгибая ворот тонкой материи. Ни секунды перерыва, постоянные касания от которых Тобираму потряхивает. Кажется, он даже не совсем понимает, что происходит, и чакра, щедро разлитая в воздухе, только усиливает это. Сенджу словно пьяный, но не испил ни капли, сенсорика сейчас подводит его. Поодиночке, он их выдерживает в столь плотном контакте, а вот двоем – уже нет и это нужно учитывать. Изуна притерся ближе, чувствуя, как мастер ловко развязывает его собственный пояс и стряхивает с себя ненужную одежду. Специально подшитый ворот создавал иллюзию присутствия юкаты, а голые ноги были скрыты уже настоящим гендзюцу, которое сейчас совершенно не нужно. Тобирама вздрагивает и с губ срывается первый стон. Его ладони скользят по телу, и он сам подается навстречу заставляя Изуну выгибаться и довольно сверкнуть глазами. Печати на висках немного нагрелись, напоминая, и он прикрыл веки, останавливая чакру. Увлечь за собой на футон, ощущая как чакры Изаи-сана стало больше. Сейчас он опускается рядом и лишь мягко касается, но глаза его выдают. Синим остается только едва заметный ободок вокруг зрачка и Учиха слегка улыбается, целуя Тобираму. Мастеру будет на что посмотреть. Видеть со стороны как послушно гнется в крепких руках Изуна было ошеломительно приятно. Сплетение тел, громкие стоны и тихое шипение от первого проникновения. Капельки пота, проступающие на коже Изая стирает ладонью, проводя по позвоночнику Тобирамы заставляя его охнуть от неожиданного касания и печати усиления чувствительности. Совсем слабой, но этого хватает, чтобы последние барьеры разума были сметены. Думать о смерти сейчас не хотелось, но Узумаки не сомневался, что погибнет раньше своих любимых и он должен сплести их жизни как можно крепче. Черные волосы разметались по футону, а глаза уже горят алым пламенем сливая томое в совершенно другой рисунок. Ни секунды сомнения, Тобирама смотрит в мангеке и тянется к влажным губам срывая короткий поцелуй и заглушая всхлип. Светлые тонкие пальцы цепляются за его спину, оставляя за собой наливающиеся темнотой следы. Изая облизнул пересохшие губы, смотря как Изуна до крови прокусывает плечо резко подаваясь навстречу. Ещё несколько рваных движений и Учиха выгибается, плеснув огненной чакрой до сухого жара высушивая воздух в комнате и не оставляя никаких ожогов на коже Сенджу. Тобирама стонет громче срываясь на рычание и беспорядочно касается губами чужого лица, будто пытаясь утешить или успокоить. И это тоже было по-своему красиво. Поймать за подбородок и повернув к себе поцеловать потерявшие очертания губы. Пока не пришел в себя, не осознал, потянуть и заставить опереться на свое тело. Изуна, стряхнувший истому, лукаво сверкнул глазами и вывернувшись дал больше свободы. Теперь уже он наблюдал за тем, как Тобирама становиться мягким и податливым, обнимая за шею и путаясь пальцами в красных волосах. Тело ощутимо потряхивает и Узумаки опрокидывают юношу на футон. Он все ещё дезориентирован, и даже немного оглушен, но Изая собирается ещё больше погрузить его в это безумие. Изуна проводит ладонью по бедру Тобирамы ровно так, как это делает Изая, а затем пальцы скользят на внутреннюю сторону, ласкают, заставляют раскрыться. Пока губы Узумаки ласкают твердую грудь, а ладони скользят по бокам, Учиха растягивает тугие мышцы, послушно расслабляющиеся под давлением пальцев. Он слегка прикусывает кожу у самого паха от чего Тобирама вскрикивает и прогибается в спине. Для него это слишком, но никто из них сейчас не остановится. Воздух горел в легких, а разум полностью отказывал. Сенсорика уже давно захлебнулась в чужой чакре и оставалось только чувствовать, от чего становилось ещё более невыносимо. Четыре руки, скользящие по его телу, действовали настолько слаженно, что даже мысль о сопротивлении гасла. Дразнящий поцелуй у самой кромки более жестких белых волос и черные пряди Изуны скользят по плоти в тот момент, когда мастер входит в него. Пальцы невольно цепляются за Учиха, пытаясь хоть как-то вынырнуть, но тот проводит языком ровно там, где только что скользнули волосы, вырывая глухой стон из груди. Сознание дробится, сминается под чужим напором, выпуская только желания. Алый взгляд порождает новую волну дрожи и Тобирама смотрит не отрываясь, пока губы скользят по его плоти. Вторые губы терзают шею и плечи, а от сильных толчков он то подается вперед, то со стоном двигает бедрами назад, разрываясь между удовольствием, которым тело уже пресыщено. Ему настолько хорошо, что уже почти больно и Тобирама закрывает глаза, чувствуя, как ласковые пальцы смахивают невольные слезы, побежавшие по щекам. Кажется, он кричит и даже не уверен, он ли это. Вздрагивая всем телом, Сенджу пытается найти хоть какую-то опору, но мастер ускоряется, как и Изуна, от чего мир под веками взрывается ослепительным светом. Это было каким-то безумием. Изуна уже потерял счет времени, и даже не был уверен, когда же день сменился утром. Все тело ломило, а то и болело, несмотря на выдержку шиноби. Говоря языком Изаи-сана, они падали в кроличью нору и их белым кроликом был Тобирама. Сейчас Сенджу уснул, вымотанный, не раз взмокший и достигший оргазма. Впрочем, они все трое не раз кончили, сам Учиха последние два раза всухую, даже не зная, что такое бывает. - Как ты? – Мастер отвел влажные волосы от лица и слегка прищурился. Даже он был уставшим, хотя, это даже не удивительно. - Лежать могу, - отозвался Изуна слабо улыбнувшись и тут же поморщившись. Тонкая кожа губ лопнула, заставляя слегка дернуться от боли. - Вот как, - тихий смешок и Узумаки очень аккуратно поднялся, чтобы наклониться и подхватить его на руки словно девушку, - вначале тебя отмоем, потом Тобирамой займусь. - Если он в сознание придет, - Учиха закрыл глаза прижимаясь к чужому телу и глубоко вдыхая их смешавшийся запах, - я сам приведу себя в порядок. - А шевелиться сможешь? – Изая-сан путанными коридорами вышел к закрытому онсену и опустил в воду, заставляя застонать от удовольствия. Прохладная, она резко контрастировала с жаром в теле и перенапряженном очаге. - Смогу, - Учиха уцепился за удобный выступ, - иди, я не утону. Узумаки коротко хмыкнул и наклонившись, поцеловал в кончик носа, чтобы скрыться за расписными седзи, оставляя одного. Изуна с трудом выдохнул и провел ладонями по животу, смывая подсохшее семя. Свое и чужое. Ночь разрезалась на картинки, перетасовалась, а постоянно активный шаринган заставил на очень многое взглянуть иначе. Мастер их обожал. Действительно обожал, обоих. Смотрел так, что дыхание перехватывало, а ещё откуда-то твердо знал, что когда-нибудь оставит их, уходя к шинигами первым. Сегодняшняя ночь стало во многом откровением для Изуны. Изая-сан сплетал не только тела, но и души, стирая совершенно все границы и больше всего это было нужно Сенджу. Впрочем, Изуна тоже слегка напрягался от чакры Тобирамы, до сегодняшнего. Седзи мягко отъехали, и мастер внес спящего альбиноса, от чего Изуна встрепенулся и подогрел воду чакрой, не смотря на легкую тянущую боль в очаге. Мастер аккуратно шагнул в воду и опустившись, помог уложить голову Тобирамы на грудь Учиха. Тот даже не собирался просыпаться. Перегруженная и пресыщенная сенсорика насмерть вырубила их любовника, да и отдувался он сегодня вдвойне единовременно в дающей и принимающей стороне. К тому же, Изуна не смог отказаться от возможности оказаться сверху, пусть и предпочитал подобную позицию лишь с женщинами. Промывая белые волосы, Учиха мягко потерся носом о висок под теплым взглядом мастера. Изая-сан смотрел с такой нежностью и любовью, что хотелось как-то ответно выразить свои чувства. - Каге оставил записку, что ваши братья вас искали, но найдя - не стали беспокоить. - Как понимаю, у Хаширамы едва не случился сердечный приступ, - тихо хмыкнул Изуна. - Возможно, - Изая поднял взгляд к потолку, - Каге не особо выбирает выражения, так что глава клана Сенджу вполне может нервно вышагивать где-то на крыльце или ковырять пальцем ступеньки, тихонько подвывая. - Барьер? – уточнил Учиха. - Конечно. Ещё не хватало, чтобы в мой дом вламывались посторонние, - мастер едва слышно фыркнул, помогая отмывать Тобираму, - мне совсем не улыбается устраивать здесь проходной двор, особенно когда вы тоже тут присутствуете. Изуна тихо хмыкнул и поймав мокрую алую прядь притянул к себе Изаю, кратко целуя в губы. Для чего-то большего на сегодня он был уже не способен. Открыв глаза в двойном кольце рук, Тобирама несколько раз моргнул, пытаясь осознать происходящее, а затем зажмурился утыкаясь лицом в черные волосы Изуны. Воспоминания были частичными, но с каждой секундой все больше обрастали подробностями от чего начали гореть щеки, уши, а затем и шея. Ками-сама, такого он и представить не мог, даже зная, что на одном футоне они будут втроем, разум как-то тормозил не в силах пояснить многие моменты. Вот теперь на практике и выяснилось. - Хэй, - чуть хриплый голос Учиха раздался над ухом, - как себя чувствуешь? - Не уверен, - пробурчал Сенджу все ещё жмурясь. - Я про физическое, - негромко хохотнул Изуна, - ни я, ни мастер ирьенинами не являемся, так что не можем быть уверены, что не навредили, хотя старались быть аккуратнее. - Угу, - буркнул Тобирама со стыдом вспоминая как гнулся в руках Учиха принимая его в себя и совершенно не думая, насаживался на плоть мастера ртом. В какой по счету это было раз? Изуна рядом завозился, а затем извернувшись, вынудил взглянуть себе в глаза. - Не смей начинать самоедство, тебе было хорошо? Тобирама слабо кивнул, чувствуя, что ещё немного и стыд полностью поглотит его, стирая все удовольствие. - Значит, все правильно, - чуткие пальцы прошлись по щеке, - нам всем было хорошо, очень и… - Мы оба выбрали тебя, - сонный голос мастера заставил вздрогнуть, - если бы не твой интерес ко мне, Изуна даже не подумал бы строить мне глазки. И опять же, не будь твоего интереса, я бы тоже не стал ничего предпринимать. Ты смог преодолеть клановые разногласия между вами двумя, причём разумом, а не сердцем, как это делает Хаширама, а это требует куда большей силы. Особенно, если мои подозрения подтвердятся. - Какие? – Изуна стал настороженным и серьезным. - Эмпатия, - ладонь прошлась по животу, - у всех людей она есть в базовой прошивке, но есть шиноби способные при помощи чакры воспринимать чужие эмоции на более глубоком уровне. В таком случае, собственные чувства мешаются с чувствами другого человека, а так как с детства Хаширама был тем ещё кроликом энерджайзером, был поставлен неосознанный блок. Возможно, под давлением обстоятельств блок усилился, а мы начав его расшатывать ломаем ещё и психику. - В смысле? – Учиха приподнялся на локте позволяя разглядеть алые отметины на своем теле. - Трудно держать себя в руках при столь плотном контакте, - мастер потерся щекой о затылок Тобирамы, - собственные чувства и желания наложились на наши от чего блоки упали и рациональное мышление помахало ручкой. Вернувшись после покоя, оно вернуло и блокировку от чего сейчас наш белый котик желает закопаться под землю и больше никому не смотреть в глаза. - И как нам сломать блок и не повредить психике? – Изуна опустился обратно, прижимаясь теснее. - Самым приятным образом, - хмыкнул Изая-сан, - а вот тебе, Тобирама, - ладонь сместилась на бедро и пальцы слегка размяли затекшие мышцы, - придется каждый раз переживать за якобы недостойное поведение. Хотя, я ничего непристойного не вижу. - Значит, можно будет начать лечение, - хихикнул Учиха быстро целуя в нос, - но не сегодня, как бы ни хотелось, я сегодня тряпочка. Впрочем, могу посмотреть. - Не торопи события, - мастер негромко рассмеялся и Сенджу вздрогнул, чувствуя это спиной, - нам всем нужно отдохнуть. И, Тобирама, запомни кое-что очень важное, твоя гордость часть тебя и мы оба уважаем твое право быть сильным в глазах других людей и шиноби, но не стоит думать, что если ты даешь слабину с нами, это как-то изменит тебя или наше к тебе отношение. Изуна что-то тихо пискнул и восторженно засиял глазами на мастера, лица которого Тобирама так и не видел. - А я думал, придется шаринган применять, чтобы донести всё до мозгов, - Учиха широко улыбнулся, - даже разрабатывал новые техники. - Ммм, - в поле зрения появилась рука Изаи-сана, которая лениво махнула в воздухе, - слова бывают сокрушительней любых техник, и я не вижу ни единой причины не использовать их. Обессиленно откинув голову на чужое плечо, Тобирама выдохнул, пытаясь унять сердце, которое отстукивало бешеный ритм. Слова мастера попали точно в цель, но оставалось ещё понять, откуда же взялась эта самая эмпатия. Стук в седзи, от которого они подлетели все трое, был коротким, но из-за перегородки раздался голос Каге. - Хаширама пьет и жалуется на жизнь, а лохматый огонь скоро его придушит, - флегматичный голос подростка был как обычно спокоен, - и вообще, мамочку заездите. Кобели. Изая-сан откинулся обратно на футон и в голос расхохотался, через пару секунд к нему присоединился Изуна, а Тобирама растерянно переваривал фразу Каге. Мамочкой он обозвал Учиха ещё в Узушио, но… Закрыв лицо руками, Сенджу присоединился к смеху чувствуя, как его отпускает напряжение. Стоит попросить аники вырастить самые лучшие яблони по всей будущей деревне, чтобы мальчишка мог жевать их не переставая, и открыть пару лавок со сладостями. Заслужил.