Антон 12:21
Ого, ты заинтриговал)
И я очень жду, Арс. Люблю тебя <3
Арсений с улыбкой смотрит в экран, читая сообщения. Откидывает телефон на подушку, падает спиной на кровать и закрывает лицо руками. Он до сих пор не до конца верит в то, что прямо сейчас исполняется его мечта, и что рядом есть такой человек, который готов его поддержать. Очень долгое время он шёл к тому, чтобы это стало его реальностью, вкладывал в это много сил, времени и терпел неудачи одну за одной. Ему хочется остаться в этом состоянии подольше. Комок трепета и радости ощущается где-то в области груди, и от этого так тепло и приятно. «На 100 я не был счастлив никогда». Похоже, сейчас тот случай, когда эта сказанная однажды фраза сильно теряет свою актуальность. Арсений выходит из машины у гостиницы, когда обозначенный белый микроавтобус уже стоит на месте. Решает минутку постоять на улице и подышать свежим воздухом — иногда это ощущается как роскошь. Он оттягивает на себя дверь, заходит внутрь и тут же встречается взглядом с Димой и Антоном. Спрашивать, где Серёжа, смысла особого нет, все уже давно негласно знают ответ на этот вопрос. Он проходит вдоль рядов к самому последнему, попутно пожимая руку Диме в знак приветствия, и усаживается на место рядом с Антоном. Пока Арсений пристраивает свой рюкзак около себя, он чувствует, как его затылок прожигают нетерпеливым взглядом. Он оборачивается, тут же натыкаясь на этот самый взгляд зелёных глаз, и не может сдержать довольную улыбку. Тихо смеётся и тянется холодными после морозного воздуха пальцами к Антоновым, которые тут же его ловят, сплетая руки в единое целое. От этого жеста внутри беспросветно теплеет, и он позволяет себе улечься Антону на плечо и прикрыть глаза, вдыхая родной запах. На его собственное плечо ложится большая рука, которая также удерживает спину, и прижимает к себе покрепче. Как же он скучал по такому, словами не передать. С такими вводными дорога до Пушкина обещает быть очень приятной. Выбираться из-под тёплого крыла очень сильно не хочется, но их поездка почти закончилась, так что надо и честь знать. Они все поочерёдно выныривают из двери микроавтобуса, за пару шагов попадая внутрь здания, где будет проходить концерт. Они тут выступали пару месяцев назад, и Арсению здесь, честно, понравилось. Это место ощущается необъяснимо уютно и по-домашнему; ни разу не было, чтобы площадка для выступления вызывала в нём подобные чувства. Их проводят до гримёрки и почти сразу же зовут на саунд-чек. Микрофон с непривычки чувствуется за ушами и на затылке, как будто мама в 13 лет всё-таки заставила тебя надеть на улицу ту самую неудобную шапку. Он чувствует, как голова медленно начинает прогружаться и входить в рабочий режим после длительного отдыха. Арсений видит софиты, которые сейчас ярко светят им вчетвером в лицо, и снова слышит родную отбивку. Он не волнуется, только если совсем незначительно, но по коже тихонько пробегает стая мурашек оттого, что он в этот момент ощущает себя здесь, на этой сцене. Ему иногда даже кажется, что вся его жизнь — это и вправду какое-то кино. Или грандиозная мечта. Или чудо. А потом в какой-то момент он ловит себя на мысли, что это всё и есть его настоящее, что он сейчас этим живёт, занимается, и ему хорошо, и от этого внутри начинает бесноваться стая бабочек. Они очень активно машут своими крылышками, создавая ураган эмоций, а Арсению только и остаётся, что стоять и глупо и счастливо улыбаться. Серёжа что-то говорит в микрофон — Арсений не слышит, но из своих мыслей вырывается, — и Дима бросает на это шутливое «ах ты козёл», и наигранно ударяет того в плечо. Оба смеются, и на фоне слышится ещё и смех Антона; Арсений оборачивается и видит, как тот согнулся пополам от смеха и топает ногами, как ребёнок. Ввиду разных обстоятельств, плохого настроения и просто в мелочах эти ребята могут его изрядно бесить. Но они всё-таки очень сильно ему родные, и он ну никак не может представить свою жизнь без их присутствия и непосредственного участия. Антон видит Арсения, и сердце мгновенно набирает ритм. Его улыбка, его ямочки на щеках, его глаза с морщинками-лучиками вызывают сильнейший всплеск чувств, что его хочется затискать и закомфортить. Но пока они позволяют себе разговаривать друг с другом, кидаться шутками и постоянно находиться рядом, стараясь прикоснуться рукой, ногой или плечом. Про обещанную новость Антон не напоминает. Если уж Арсений сказал, что хочет чем-то поделиться, значит, он поделится, но лишь в подходящей для этого обстановке. Если Арсений сказал, что хочет рассказать Антону, значит, первым об этом должен узнать исключительно Антон. Шастун оценивает все вещи, о которых ему рассказывает Арсений, как ценные, а когда уж тот предупреждает о том, что хочет чем-то поделиться — это драгоценность, не меньше. Он будет ждать столько, сколько понадобится, главное, чтобы в итоге обоим было комфортно. Конечно, он мог бы попросить остальных из команды оставить их одних в гримёрке — он знает, что к этому отнесутся с пониманием и не станут возражать, — но вряд ли это хорошая идея. Особенно, когда мимо него пролетает Арсений, бросая на бегу: «Начинаем через 2 минуты». Антон кивает, и от гримёрки тут же устремляется за кулисы, нервно покусывая губу и проворачивая кольца на пальцах. Уже стоя у сцены, он чувствует осторожное прикосновение к косточке на запястье. Поднимает голову и ловит тёплый взгляд голубых глаз. Арсений ему улыбается, подмигивает, мол: «Они пришли на кого посмотреть?» — и довольный беззвучно смеётся. За его спиной начинают двигаться прожектора, а из колонок играет отбивка. Стоя позади всех — поскольку на сцену он выходит самым последним, — Антон может позволить себе пару мгновений полюбоваться тем, как у Арсения буквально вырастают крылья в этот момент. Выходя на сцену, Арсений не может сдержать широкую улыбку, рвущуюся изнутри. Он буквально замирает от восторга, обводя глазами скрытый в полутени зал. Зритель их встречает неподдельно громко и искренне тепло. Арсения буквально сносит волной той энергии, которая исходит от всех собравшихся здесь людей — это вот настолько их любят, да. Он смотрит в профиль на парней, и те, судя по тому, что они тут же начали разгонять какую-то шутку, чувствуют что-то похожее на ощущения Арсения. Зритель их любит, они зрителя — тоже. А иначе как тогда объяснить всё то, что они для парней делают. Арсений до сих пор иногда задумывается о парадоксальности того, что у них появилось такое количество настолько преданных и активных поклонников. Это ведь нехарактерно для юмористического коллектива. Но он прекрасно знает, что всему причиной их, как это любит называть зритель, химия. Выходит, людей притягивает их дружба: что они и правда, настоящие друзья, которые и подшутят, и поддержат, и просто встанут плечом к плечу, если это потребуется. И это хорошо, что люди к ним тянутся потому, что они транслируют что-то хорошее и доброе. Арсений, наверное, именно к этому и стремился. Он тут же думает о театральной сцене, невольно сравнивая её с концертной. Тут ему всё досконально знакомо, есть парни, зритель и минимальный план на концерт, а всё остальное — шутки и импровизация. Арсению это всё уже привычно и, можно, сказать, стало родным. А театр пока что выглядит чем-то неизведанным и незнакомым. Там другие люди, которых в несколько раз больше, и с которыми он только недавно познакомился. Там много репетиций, тщательно вычитанный сценарий, который необходимо повторять снова и снова раз за разом. И зритель там, вероятно, другой. Арсений чувствует себя ещё не до конца уверенно, а о том, что выйдет в результате, может только догадываться. Но он сделает всё, чтобы театральная сцена вызывала у него не меньше восторга, чем концертная. Оба концерта пролетают неизмеримо быстро. После долгого отдыха выступление ощущается как огромный всплеск серотонина с лёгкой усталостью на фоне. Парни после концерта всё ещё очень заряжены, Арсений — тоже. Он первым залетает в гримёрку, кладёт на стол свои подарки и оборачивается к парням с шуткой про приплюснутого сантехника — он слесарь, Арсений. Все смеются, а после внезапного разгона дарят Серёже воображаемую медальку за эту роль. Рассаживаются по гримёрке и принимаются разбирать подарки, параллельно проводя разбор полётов по вечернему концерту. Хочется достать телефон и сделать фотографию этого момента, такого спокойного, рабочего — будто за его плечами нет двух сотен концертов, и новых никогда не будет, — но Арсений решает придерживаться идеи запоминания глазами. Если не знать, что так выглядит гримёрка после концерта, можно подумать, что кто-то обворовал магазин подарков и по пути забежал в цветочный. Именно так Арсений оценивает всё количество того, что им сегодня подарили зрители. Дима сидит в кресле и рассматривает очередной предназначенный ему подарок, переговариваясь с Серёжей. Тот делает то же самое, иногда отвлекаясь на банку энергетика, стоящую рядом на полу. И только Антон молча ходит туда-сюда по гримёрке, хихикая с разговора Димы с Серёжей. Внезапно он поднимает голову и смотрит на Арсения, обнаруживая себя под его взглядом. Улыбается, мол, я застал тебя врасплох, и идёт навстречу. Арсений успевает только робко отразить улыбку, как на его голову опускается Антонова ладонь и треплет его по волосам, вызывая приятную волну мурашек и заставляя от удовольствия прикрыть глаза. В дверном проёме показывается администратор и командует парням собираться. Все синхронно кивают и начинают складывать свои вещи по рюкзакам, туда же стараясь впихнуть тонну подарков. Как и всегда, в такой момент в гримёрке воцаряется приятная тишина, нарушаемая лишь шелестом подарочных пакетов или чьим-то тихим «да блять». Поездка до отеля проходит так же тихо. Только выходя из микроавтобуса, парни бросают друг другу классическое «до завтра», и расходятся, оставляя Арсения и Антона у главного входа ждать такси. Шастун достаёт из кармана электронку и закуривает. На улице темно и холодно, а небо поразительно чистое для Санкт-Петербурга — сейчас даже можно увидеть звёзды. Арсений поднимает взгляд вверх, чтобы их рассмотреть, а потом переводит глаза на Антона. Как же хочется прямо сейчас забить на всё и на всех, и накинуться на него с объятиями, повиснуть, как коала, и зарыться носом в шею. Как хочется взять его покрасневшие от холода пальцы и спрятать в своих ладонях, согретых в кармане куртки. И много чего ещё хочется. Арсений немного молчит, потом произносит: — Я скучал. Антон делает ещё одну затяжку, убирая электронку, и начинает бегать глазами по лицу Арсения, поджимая губы и глубоко дыша. — Я тоже скучал. В его глазах и жестах так и читается, что он тоже нестерпимо хочет объятий, тепла и нежности прямо здесь и сейчас. Но, так же, как и Арсений, позволить себе этого не может. Их отвлекает подъехавшая машина, и они забираются на заднее сидение, утыкаясь каждый в своё окно. Дорога занимает около получаса. Улица встречает их всё тем же холодным воздухом. Они закидывают на плечи свои рюкзаки и заходят в парадную. Замок входной двери щёлкает, оставляя парней в квартире, освещаемой лампой из прихожей, только вдвоём. Они молча стаскивают рюкзаки, оставляя на полу рядом с ковриком. Арсений быстро стягивает куртку с ботинками, развешивая и расставляя всё по своим местам. Подхватывает рюкзаки и уносит в спальню, пока Антон расправляется со своей верхней одеждой. Арсений сталкивается с Антоном в коридоре. Во всей квартире свет выключен, только уличные фонари освещают комнаты через окно. Парни пару секунд просто стоят друг перед другом, а потом сжимают в объятиях до приятной боли. Тепло, очень. Дышат прерывисто, руками бегают по спине и жмутся ещё ближе. Они, наконец, рядом. Они могут сделать то, чего так хотелось и полчаса назад, и весь сегодняшний день, и, если быть честными, весь этот почти месяц разлуки. Вот сейчас они чувствуют себя очень хорошо и очень правильно. — Арс, я дико устал, — полушёпотом говорит Антон. Он лежит на арсеньевских коленях, пока тот медленно водит пальцами по чуть отросшему пшеничному полю на его голове. Шастун зевает и ловит взгляд Арсения, который по рефлексу тоже начинает зевать. Оба устало смеются. — Да, пожалуй, ты прав, пора спать. Арсений косится взглядом на настенные часы, которые показывают без пятнадцати двенадцать ночи. Хотя не так важно, который сейчас час — в любом случае, Арсений уже отключил все свои утренние будильники. — Завтра? — Завтра. Оба кивают — они друг друга поняли. Антон снизу-вверх смотрит на Арсения, а тот в зелёных глазах читает: «я помню о твоей новости для меня, но сейчас я не готов отдать на неё необходимые эмоции», «я хочу тебя поддержать как следует, потому что было бы это не так важно, ты бы не уделял этому такого внимания», «пойдём скорее спать, я же вижу, как у тебя глаза закрываются». Арсений расплывается от осознания, как же сильно он благодарен лежащему рядом с ним человеку, что никакими словами это не передать. Хотя знает он одну фразу. Она, конечно, не раскроет все его чувства в полном объёме, но частично всё же сможет их передать. — Я тебя люблю. Он хочет, чтобы Антон об этом не забывал.***
Арсений просыпается и, не открывая глаз, переворачивается на другой бок в надежде заснуть обратно. Ощущения подсказывают, что для пробуждения сейчас слишком рано — он хочет сегодня поспать подольше. Но подушка внезапно становится неудобной, а под одеялом — жарко, и оно тоже как-то не так лежит. Арсений тихо вздыхает и открывает глаза. В комнате темно. Он тянется рукой за телефоном: на экране видит 08:08; «счастливое время», — откладывает телефон на место и обратно переворачивается, оказываясь носом к носу со спящим Антоном. Смотрит на его расслабленное лицо, прислушивается к размеренному дыханию и не может сдержать улыбку. И правда, счастливое. Он выпутывается из своей половинки одеяла, отдавая его полностью во владения Антона. Рядом укладывает двухметрового Гуся, подаренного Шастуном просто так. Он сам так и сказал, когда в очередной свой приезд в Петербург появился на пороге квартиры Арсения в обнимку с мягкой игрушкой размером как он сам. — Шаст, это что? — максимально недоумённо тогда спросил Арсений, глядя на Антона удивлёнными голубыми глазами. — Это я просто, вот, — замялся, поэтому быстро перешагнул через порог и всунул игрушку в руки остолбеневшему Арсению. — Я поражён, — пробурчал он, спрятанный за гусём, будучи не в силах сформулировать что-то большее. В ответ услышал лишь тёплый смех. После этого Гусь — назвали самым подходящим ему именем — стал сожителем Арсения. И главное хорошим: неразговорчивый, есть не просит, и претензий никаких у него нет. И лежать на нём — и с ним — бесспорно, очень удобно. Арсений пару минут залипает на спящего Антона. Его ресницы чуть подрагивают, как и пальцы руки, лежащей возле подушки, а приоткрытые губы выглядят, как сказал бы Арсений, как произведение искусства. Он засматривается на то, как умиротворённо и спокойно Антон дышит, как изящно смотрятся черты его расслабленного лица. Арсений еле сдерживает порыв аккуратно взять руку Антона, прислониться к ней и зацеловать. Но будить его в такую рань — кто бы говорил — не хочет совсем. Оставляет невесомый поцелуй на кончике носа, заботливо укрывает плечи тёплым одеялом и, выходя из спальни, прикрывает дверь. Быстро умывшись и почистив зубы в ванной, он перебирается на кухню. Ставит греться чайник и достаёт 2 кружки: одну отправляет в кофемашину, а для второй достаёт половинку лимона, чёрный чай и маленькое ситечко для заварки в форме собачьей жопки. Арсений так и описал, когда Антон первый раз увидел это приспособление в его квартире: — Что это? — взял тогда в руки и спросил, удивлённо подняв брови. — Это собачья жопка для тебя, чтоб чай пить, — пытался быть серьёзным, но улыбка расползлась по лицу. — Жопа собаки, — сквозь смех, — для чая? — Арсений кивнул, и оба рассмеялись в голос. — Арс, ты такой дурак, — сказал, уткнувшись ему в живот. Сверху услышал «можешь не благодарить» и тихонько пихнул его в живот, в ответ получив бархатистый смех. Арсений включает плиту, на сковородку намазывает масло, разбивает 4 яйца и проходится по ним несколько раз деревянной лопаткой. Ровные шарики желтков становятся оранжевыми разводами на белке, превращая обычную яичницу в скрэмбл. Он накрывает сковородку крышкой, чуть сбавляет огонь и садится на стул у стола, оборачиваясь к окну. А там — мороз и предрассветное солнце, которое только-только показалось из-за горизонта. Пушкин бы добавил, что день чудесный, и Арсений с ним согласен. Его «прелестный друг» сейчас спит в соседней комнате. Но он не скажет ему «пора, красавица, проснись, открой, сомкнуты негой взоры» — только если тот будет спать до полудня. Ведь он «звездою севера» должен явиться «навстречу северной Авроры» — что значит, не проспать концерт. Но они этого ни в коем случае не допустят — Александр Сергеевич, можете не беспокоиться. Арсений отключает плиту, раскладывает приготовленную еду по тарелкам и ставит их на стол, рядом располагая кружки. Он находится в прекрасном городе, в квартире с любимым человеком, который совсем скоро проснётся, и с кем Арсений с удовольствием разделит сегодняшний завтрак. Шастун просыпается, обнаруживая рядом не Арсения, а огромного Гуся. Сонно потягивается и посмеивается, планируя припомнить Арсу, что тот тоже гусь. Минут 5 лежит на спине, прислушиваясь к успокаивающей тишине в квартире, но всё же заставляет себя выбраться из кроватных объятий. Он показывается на пороге кухни, когда часы-сова, стоящие на холодильнике, показывают 9 часов утра. Свет не включен, только розовое свечение неба пробивается на кухню через окно. На столе замечает тарелку с едой и любимую белую кружку с торчащей собачьей жопкой. У окна видит Арсения, устроившегося на широком подоконнике с кружкой кофе в руках. Он явно находится глубоко в собственных мыслях, поэтому зашедшего на кухню Антона даже не замечает. Он решает обозначить своё присутствие, поэтому почти шёпотом зовёт: — Арс… У того еле заметно вздрагивают плечи, и он как будто даже замирает ненадолго — и правда задумался. Он отставляет кружку на подоконник, оборачиваясь на голос. Антон стоит посреди кухни в свете фонаря и улыбается, раскинув руки в приглашающем жесте. Арсений зеркалит эмоцию, слезает с подоконника и подходит ближе, утопая в объятиях. Антон крепко прижимает его к себе и укладывает подбородок на арсеньевскую макушку. Прикрывает глаза и вдыхает смесь запахов кофе, чая с лимоном, жареного яйца и Арсения. Тот пахнет мягко, нежно: всегда ему присущ сладкий цветочный аромат. Но он не ромашка с одуванчиком и уж точно не кактус. Он — завораживающий пион и утончённая роза. Арсений, когда впервые услышал такое описание от Антона, громко рассмеялся и сказал: «Спасибо, что моя роза пахнет не папоротником». Но после этого в его коллекции парфюма появляются только цветочные ароматы. Улыбка не сходит с лица, ведь Антон так долго ждал, чтобы вновь оказаться здесь — дома. В его жизни на данный момент есть 2 дома. Первый — это тот, что в Воронеже, где он пробыл бóльшую часть своей жизни. Где живут мама с бабушкой, и куда он сейчас ездит в тёплые месяцы, чтобы отдохнуть. Антон смело может назвать этот дом словом «уют». У — потому что он всегда может быть уверен, что его там ждут, любят, и что время, проведённое там, останется внутри приятными воспоминаниями. Ю — потому что во время его приездов на улице всегда жарко, дует южный ветер и светит солнце. Т — потому что его окружают теплом и заботой, и он, безусловно, отвечает тем же. Второй — это любой, где есть Арсений. Когда Антон может проснуться, выйти из спальни, и его будут встречать родными домашними объятиями вместе с нежными поцелуями. Когда сразу понимаешь, что день будет хорошим, даже если это единственные 5 минут, которые они могут за этот день провести в обнимку. Эти два дома совмещаются крайне редко, и порядком реже, чем хотелось бы. Но в те редкие моменты, когда они с Арсением вдвоём приезжают в Воронеж, Антон чувствует себя на седьмом небе от счастья. Он вспоминает крайнюю их поездку к родителям и блаженно улыбается. Поднимает голову с макушки Арсения и тем же шёпотом говорит: — Доброе утро. И чувствует, как у самого внутри начинают порхать бабочки. Он невозможно соскучился по вот такому утру, что сейчас не может не радоваться этому моменту. И не важно, что время для его совиного режима ещё очень раннее. Когда рядом Арсений, его сон, в какое бы время тот ни случился, становится лучше и крепче — и анализ сна на эпл вотчах это подтверждает. — Доброе. Опускает глаза и встречается и внимательным взглядом из-под ресниц. Арсений улыбается, и Антон улыбается в ответ. Прижимает к себе ещё крепче, и тот укладывает голову на плечо, начиная легонько покачиваться. Завтракают они в приятной домашней тишине. Бесспорно, доброе утро. Арсений отправляет тарелки в посудомойку, а кружки промывает водой и ставит на сушилку. Вытирает руки светлым вафельным полотенцем, висящим на крючке, и идёт в спальню, где после завтрака скрылся Антон. На пороге чуть притормаживает и облокачивается на косяк двери, рассматривая её. В комнате значительно светлее, чем в момент его пробуждения. Сейчас она окрасилась бледно-розовым с оттенками фиолетового цветом, прямо как предрассветное небо за уже незашторенным окном. На большой кровати — заправленной, к тому же — расположился Антон, подложив под спину подушку и уткнувшись в телефон. Рядом с собой он уложил Гуся — знает, что Арсений любит на нём лежать и с радостью устроится рядом, как вернётся с кухни. Антон вдруг поднимает глаза от мессенджеров и улыбается, замечая Арсения в дверном проёме. Легонько хлопает ладонью рядом с собой, мол, присаживайся рядом. Арсений быстро-быстро кивает и почти бегом влетает в комнату, приземляясь под Антоновым крылом. Сворачивается клубочком и смотрит на него из-под своих длинных ресниц. — Ну давай, рассказывай. Антон подкладывает руку под голову и заинтересованно уставляется на Арсения. Арсений выпрямляется и накрывает ладонями щёки — от лёгкого трепета и волнения внутри. — Я… Начинает говорить, но не может сдержать улыбку и смеётся, прикрывая глаза. Он снова чувствует себя так же, как и в тот день. Будто кто-то внутри достал этот шарик с радостным воспоминанием и поставил в проектор. Ресницы чуть подрагивают, а сердце учащённо стучит. Сейчас такой важный момент. Он знает, что и для Антона тоже, поэтому важно преподнести информацию хорошо — и эффектно (по возможности). Арсений делает глубокий вдох и открывает глаза, глядя прямо на Антона. Тот весь уже наэлектризован и в предвкушении, а его глаза буквально кричат «давай, давай, ура, давай, ура». Арсений складывает у груди руки в замок и проговаривает: — Меня взяли на роль, Антон, — говорит довольно тихим, но уверенным голосом. Антон уже хочет налететь на него с объятиями, рассыпаясь в поздравлениях и комплиментах, но Арсений выставляет ладонь чуть вперёд, останавливая его. Тот шумно выдыхает, сдуваясь, будто шарик, но заинтересованности не теряет. — На роль в спектакле, — и смотрит на Антона неотрывно — ждёт реакцию. Его глаза моментально округляются так, что 5-рублёвая монета сгорела бы от зависти, а рот чуть приоткрывается от удивления. Арсений с этой реакции умилённо хихикает, Антон смеётся и тянется руками к нему, загребая в свои объятия. Прижимает, как котёнка, и утрированно гладит по голове, на что Арсений недовольно фырчит и уклоняется от руки. — Арс, я тобой так горжусь, ты себе представить не можешь даже! Это просто… ну это ваще! Его словарный запас мгновенно сокращается до одних лишь слов восхищения, но сейчас ему, собственно, другие и не нужны. Он только что узнал, что его любимый человек, так сильно любящий своё дело, смог добиться того, о чём мечтал. Они всего пару раз затрагивали эту тему в своих разговорах. И в целом Арсений рассказывал только о кино, как и пробовался туда же. Но Антон всё равно запомнил про эту мечту вернуться в театр. Запомнил и негласно верил в то, что у Арсения всё получится. И сейчас внутри взрывается огромный фейерверк от радости за дорогого человека, что его мечта сбылась. — И что там как сейчас? После пары минут тишины, когда восторженные эмоции поутихли, Антон решает спросить. Он, честно, мало что в этой области понимает, но он не может не узнать, как у его любимого актёра обстоят дела. — Несколько дней назад была первая застольная репетиция, провели читку всех пьес, обсудили с режиссёром, что как. Арсений говорит, а Антона буквально сшибает количеством энергии, которая вырывается изнутри. Он считает, что Арсений безумно красив, когда говорит о любимом деле и об осуществившейся мечте. И Антон плавится от мысли, что о нём тот рассказывает точно так же. — Я, кстати, играю в трёх пьесах, и везде — влюблённого парня, — он загадочно улыбается, а Антон смеётся в ответ. — Ну, кстати то, что ты — влюблённый мальчик, это правда, в меня же ты влюблён. — Фу, какой мальчик! Арсений смешно морщится на такое обращение, а внутри тепло-тепло. — Только не вздумай ещё хоть раз меня так называть. Он сворачивается клубочком и максимально напущено обижается, но как только Антон начинает ворошить пальцами его волосы и целует в щёку, он становится не в силах сопротивляться нежностям. Поворачивается к Шастуну лицом и, морщась, хихикает от поцелуя в нос. — Как скажешь, мой мальчик. Антон, безусловно, горд за Арсения. Он знает, каких трудов и нервов тому стоит каждый кино-кастинг, особенно, когда тот завершается неудачно. Поэтому сейчас видеть улыбку на его лице и слышать этот слегка взволнованный и счастливый голос безумно ценно. — На сцене театра я тебя ещё не видел. Довольно улыбается и с прищуром наблюдает за реакцией Арсения. — Только не говори, что хочешь поехать. Смеётся, но на самом деле оба знают, что он такому был бы только рад. Арсений рад. Безмерно, невероятно, абсолютно, каждой клеточкой своего организма — рад. И искренне благодарен Антону за то, что тот находится рядом с ним в столь важный момент. Что бы ни случилось, и каким бы ни был результат его очередного кастинга — Антон всегда рядом. Арсений никогда в нём не сомневался.***
Подготовка к спектаклю, как и ожидалось, занимала буквально всё свободное от съёмок и гастролей время в жизни Арсения. Если после любого дела в Москве появлялся свободный день, он, не раздумывая, писал режиссёру, ехал рано утром в Петербург, почти весь день проводил на репетиции и к ночи возвращался в Москву. Временами даже его мозг начинал плавиться и путать Московский вокзал с Ленинградским, а театральную гримёрку — с концертной. Антон интересы Арсения, безусловно, поддерживает, но с началом репетиций их и до этого разные графики практически перестали пересекаться. И видеть они стали чаще записки на кухонном столе или стикеры у зеркала, чем друг друга. Антон спокойно ощущает себя без Арсения, может без него и работать, и отдыхать. Но ему хочется чувствовать родное тепло рядом чуть больше пары минут в день — с учётом, что почти всегда они ночуют в одной квартире и спят в одной кровати. Одним вечером он это Арсению озвучил. Без претензий и ревности, просто поделился своими переживаниями, потому что понимал, что нужно. Тот потянул его за руку, укладывая на себя, и уткнулся носом в макушку. Какое-то время молчал, потом тихо ответил, что он по Антону тоже скучает и прекрасно его понимает. Сошлись на идее почаще отправлять друг другу кружочки в телеграме и созваниваться, если Арсений остаётся на ночь в Петербурге. После разговора Антон крепко к нему прижался, будто через секунду Арсений испарится, и тихо прошептал, что очень сильно благодарен. У Антона самого график достаточно загруженный и своими, и внешними съёмками, поэтому домой он обычно возвращается к полуночи. Усталость от постоянной работы ощущается венком из шипов на голове. Настроение в это время поднимают ребята в офисе и Арсений. Видя видеосообщение от него, Антон пару раз касается кнопки увеличения звука и слушает, плавясь от улыбки в кружке. Почти всегда записывает ответный, где тихо смеётся или улыбается, комментируя, какой же Арсений дурак. Но это, конечно же, любя. Сам чаще пишет текстом или голосовым и отправляет милые открытки с котиками из пинтереста. Когда Арсений сообщал, что после репетиции вернётся в Москву, Антон внутри сиял. Внезапно появлялась энергия снимать пятую рекламную интеграцию за день и ходить по кабинетам что-то решать и обсуждать. Сам в чате писал «окей» или «понял», а на деле уже предвкушал этот вечер. Предвкушал, как сядет в такси и доедет домой. Как зайдёт в квартиру, и у него будут силы на что-то, кроме того, чтобы прямо в одежде лечь на незаправленную кровать. Что вместо этого он пойдёт на кухню и сделает Арсению чай с бергамотом. Сделал бы кофе, но время для него слишком позднее. Будет сидеть в гостиной, а как услышит звонок в дверь, сразу пойдёт открывать. Увидит Арсения и не сможет не улыбаться. И будет ждать, пока он снимет верхнюю одежду, чтобы потом медленно подойти и некрепко обнять. Его эти мысли мотивируют и буквально заставляют подняться и сделать заботливый жест в сторону своего партнёра. Чтобы потом сидеть на кухне, вместе пить чай и наблюдать, как Арсений, уставший, но довольный, рассказывает о прошедшей репетиции. А потом пойти вместе спать, не проверяя никакие соц.сети. Просто обнять друг друга и заснуть крепким сном, после которого наутро всегда чувствуешь себя чуть лучше обычного. В свой выходной Антон отключает все будильники и довольный просыпается, когда за окном уже светло. Неторопливо умывается, завтракает — наконец, дома, — и пару часов залипает в игры в телефоне. Потом выбирается на улицу и едет в ЦУМ. Давно хотел походить в одиночку по магазинам и что-нибудь себе посмотреть. Ему такой неторопливый и немного ленивый шоппинг очень даже нравится. Что приглянется, он берёт в примерочную. Делает там по несколько глупых фотографий в каждой вещи и отсылает Арсению. Тот не отвечает — на репетиции, занят, — но Антон уверен, что он оценит, как увидит. И обязательно пошутит и про забавное лицо на фотографиях, и про несуразность некоторых вещей. Уже по пути домой Антон решает устроить голосование по выбору вещей в своём телегам канале. Выбирает самые нейтральные фотографии и закидывает их по очереди в опросы. С каждым новым постом всё так же хихикает со своей идеи. Ему нравится вот так общаться со своими подписчиками. Может, он и делает какую-то глупость, но они его поддерживают, а значит, он всё делает так. Уже поздно вечером, когда получает от Арсения сообщение «я на вокзале», идёт на кухню и по образовавшейся традиции делает чай. К концу этого дня он чувствует в себе достаточно сил, поэтому хочет максимально укутать Арсения заботой и любовью. Более активно участвовать в диалоге про его репетиции и просто подольше посидеть — но только если Арсений будет хотеть того же. Раздаётся звонок в дверь. Антон открывает, довольно улыбается, но в ответ получает лишь короткую улыбку. Арсений сразу отводит глаза и молча проходит в квартиру. Куртку вешает на крючок, ботинки ставит на коврик. Подходит к Антону и почти падает на него, утыкаясь лбом в плечо. Тот сразу подхватывает его и крепко обнимает, прижимая ближе. Чувствует, как Арсений медленно выдыхает и расслабляет плечи. — Арс… Ведёт рукой по спине и шёпотом зовёт. Он не давит, но знать причину хочет. — Я устал. Арсений говорит тихо и быстро. Аккуратно выбирается из объятий Антона и проскальзывает в ванную, оставляя того одного стоять в коридоре. Антон знает, что диалог на этом не закончен, и Арсений всё же сейчас поделится с ним всем необходимым, поэтому уверенно идёт на кухню и занимает своё место за столом. Арсений всё так же молча садится за стол, делает пару глотков из кружки и отставляет её в сторону, утыкаясь лицом в ладони. — Арс, что случилось? Голос обеспокоенный и заботливый. — Да репетиция не пошла. Отвечает, проводя ладонями по лицу, и снова тянется за чаем, замолкая. Антон тишину не нарушает. Знает, что раз тот начал об этом говорить, значит продолжит. Тоже отпивает свой чай и внимательно наблюдает за каждым движением Арсения, ожидая, когда он продолжит. — Сегодня была у нас репетиция в выгородке. Вроде, кажется, несложно, всего-то добавить движения к своим словам. Но я так облажался. Делает ещё паузу. Антон хочет начать говорить, но замечает останавливающий жест рукой и молчит. — Делал всё неправильно, из рук и текст несколько раз падал, и реквизит. Чувствую себя отвратительно. Заканчивает и берёт двумя руками кружку, согревая ещё прохладные ладони. Смотрит на Антона из-под ресниц, ждёт, пока тот что-то скажет. А Антон знает, что он хочет услышать. — Арс, я тебя прекрасно понимаю. То, что такие дни бывают — это абсолютно нормально. Как для тебя, так и для меня, и для всех остальных. Но никто из-за одного плохого дня или плохой репетиции не станет думать, что ты плохой актёр. А если и станет, то это совершенно точно глупый человек. Арсений опускает глаза в стол, но слушать не перестаёт. — И из театра тебя не выгонят. Он резко поднимает глаза на Антона, а тот смеётся, что смог прочитать мысли Арсения. Не в первый раз такое. — Я тебя люблю, даже когда ты уставший, когда у тебя ничего не получается, когда ты расстроен или злишься. Любым тебя люблю. Тут Арсений впервые за вечер улыбается. Смущённо, будто до этого ему ни разу такого не говорили, и будто за эти несколько лет Антон его не видел в самых разных состояниях. — Я тебя люблю. У Антона внутри теплеет от вида, наконец, радостного Арсения. Он встаёт со своего стула и подходит к нему со спины, обнимая и переплетая руки на груди. Арсений накрывает Антоновы ладони своими и прижимается подбородком. — Чего ты сейчас хочешь? Спрашивает спокойно и заботливо, прямо над ухом, будто укутывая в тёплый плед. — Пойти отдыхать, — шёпотом. — Тогда иди, я сейчас кружки сполосну и к тебе приду. Арсений разворачивается и смотрит благодарно. Антон наклоняется и тянется губами, чтобы поцеловать в нос-кнопку. Арсений мило морщится и фыркает, побуждая Шастуна спародировать этот жест. Замечает и мягко смеётся, а у Антона на душе становится спокойно.***
— Антон. Арсений заходит в гостиную, где Шастун, растянувшись на диване, листает тикток. — Да? Он отвлекается от экрана смартфона и ловит на себе взгляд голубых глаз. Смотрит чуть ниже и обнаруживает в руках Арсения стопку листков А4, на которых напечатан какой-то текст. Они усаживаются на диване рядом. Антон ждёт, чтобы тот ему рассказал, что к чему. — Раз сегодня выдался свободный день, я хочу прогнать ещё раз свой текст. И я хочу, чтобы ты мне немного в этом помог. На лице Антона расплывается счастливая улыбка, и Арсений чуть смущённо прячет взгляд. Каждый раз от мысли о том, что он наконец вернётся на театральную сцену, у него внутри взрываются сотни радостных фейерверков. А от радости и поддержки со стороны Антона становится так хорошо, что его внутренняя влюблённая девочка запускает бабочек в животе. — Конечно, Арс, спрашиваешь ещё! Он целует Арсения в кончик носа — отчего тот мило морщится и фыркает, — и вытягивает у него из рук листки с текстом. — Вот как раз и почитаю, что за пьесы ты будешь играть, а то меня на классику, честно, не тянет. Он всё так же лучезарно улыбается, слыша мягкий смех в ответ. — Секунда! Арсений внезапно подскакивает на диване. Антон от неожиданности вжимается в спинку и отмирает лишь через несколько секунд, когда тот уже скрывается за дверью спальни. — Козёл, нельзя так пугать, слышишь! Кричит ему Шастун, приговаривая тихое «фух, блять». Стекает со спинки на подлокотник, пытаясь предположить, что же этому чудику взбрело в голову. Через пару минут Арсений появляется в дверном проёме гостиной. На нём надета Антонова чёрная кожанка, на шее красуется серебряная цепь — стащил из шастуновского, как выражается Арсений, металлолома, — а на лице хитрая и дерзкая ухмылка. Та сразу спадает с его лица, превращаясь в улыбку, когда он видит, как на лице Антона сменяется миллион эмоций за пару секунд: там и удивление, и восхищение, и смех, и щепотка страсти. — Я просто для полного погружения в образ хотел, вот. Он ещё раз самостоятельно оглядывает в зеркало свой внешний вид под пристальным влюблённым взглядом Антона. Идёт к нему забрать текст, но вместо этого получает ещё один невесомый поцелуй уже в губы. Тот ворошит арсеньевские волосы, заглядывает в глаза, ещё раз улыбается и, наконец, отдаёт заряженному и залюбленному «своему актёру» листки. — Так-с, товарищ режиссёр, командуйте, откуда читать. Шутливым тоном спрашивает Антон, изображая, будто бы запутался в пяти листках с текстом. — Я не режиссёр, я просто актёр. Подыгрывая ему, тянет Арсений тонким голосом и поправляет несуществующие очки на носу. — Тогда я режиссёр. Арсений смеётся, а Антон расправляет плечи и понижает голос. — Арсений! Что смешного? Вы где стоять должны? Он говорит строго, но еле сдерживается, чтобы не расколоться от улыбки Арсения. — Вот ты козёл. И обоих прорывает на смех. Антон утыкается головой в подушку, а Арсений заваливается на него сверху. — Так, всё, собрались. Там внизу номера страниц, идём по порядку. Он поднимается и поправляет одежду. Делает глубокий вдох, мгновенно успокаиваясь и настраиваясь на работу. Антон за этим всем лишь наблюдает и он так восхищён, что словами не передать. Ему и самому постоянно перед съёмками и выступлениями всегда нужно собраться, для него такое не в новинку. Но Арсений в этот момент выглядит как отдельный вид искусства, не иначе. И правда, поражает, что спустя столько лет вместе в людях сохраняется этот полный любви взгляд, а вместо возможного перенасыщения этим человеком внутри всё сводит от восхищения и гордости. И хочется всем рассказывать и показывать, какой этот человек классный, сколько он сделал и какой он молодец. А потом тихо обниматься с ним дома, ловить себя на мысли, что это твой человек, и улыбаться ему в макушку. Арсений встряхивает листки, прочищает горло и начинает читать свой монолог. И рос, и вырос вместе с ней, Я жил у старосты издетства, И называли с малолетства Её невестою моей. Антон, абсолютно честно и абсолютно бесстыдно, залипает. У Арсения такой строгий и чёткий, но в то же время мелодичный и приятный — пиздец, если честно, какой приятный — голос, который окутывает и всю комнату, и самого Антона, будто зачаровывая. Теперь мне Тани не видать, Они её уж сговорили, На том и дело порешили, Чтоб за подъячего отдать. Одной рукой он держит листы, а второй плавно двигает по воздуху, будто именно так он управляет своими интонациями и громкостью голоса. Его взгляд сосредоточен, а тело будто наэлектризовано от всей собравшейся внутри энергии. На лбу лежит прядь волос, которую так хочется убрать наверх и поцеловать в открывшийся для него участок лица. А его губы такие красивые, что, не сдерживай Антон себя, он бы отложил свои листочки на диван и уже через секунду поцеловал бы. Божечки-кошечки, какого всё-таки невероятного мужчину он себе отхватил. Вдруг внимательный взгляд отрывается от текста и уставляется прямо на Антона, заставая того за рассматриванием и откровенным залипанием. А ему и не стыдно, он лишь улыбается и хихикает. — Что «хихик»? Сейчас твоя реплика вообще-то, козёл. Арсений старается не выходить из образа и даже немного позлиться на Антона, но он уже давно понял, что злиться на него просто невозможно. Он всё же выпадает из роли и посмеивается. — Прости, я засмотрелся на тебя красивого и совсем за текстом не следил. Говорит так, будто он первоклассник, который отвлёкся на уроке чтения, и будто ему и правда жаль. Но сияющий и немного бессовестный взгляд буквально кричит об обратном — нет, ни капельки не жаль. Арсению остаётся только смущённо прятаться за своими листками под тёплый смех Антона. Комплименты попадают в него на поражение, и он не в силах с собой ничего сделать. — Арс, ну скажи, где ты закончил, я продолжу. Арсений, будучи не в силах что-то ответить, молча подходит к Антону, берёт его кисть в свою руку и тыкает указательным пальцем в нужную строчку, а после отходит к столу и садится на стул около него. Шастун чувствует на себе некую ответственность, ведь именно его Арсений попросил помочь. Хотя, если чуть эгоистично подумать, если не его, то кого ещё? Они друг друга уже не просто понимают, а иногда, кажется, что читают мысли. Одним человеком они ещё не стали и вроде как не собираются, но их понимание друг друга уже вышло на какой-то запредельный уровень. Антон даже подумал, что если бы его вдруг утвердили на роль в кино, он бы обратился за помощью к Арсению. И вовсе не потому, что он актёр. Он делает глубокий вдох перед тем, как начать читать, и несколько секунд внимательно скользит взглядом по тексту. Парень ты хороших правил, Хоть и даль мне молодца, Да исправник ваш да Павел Доезжают до конца, Подсылают сватов разных, Да всё больше из приказных. Он читает медленно и вдумчиво, стараясь делать все нужные паузы, не ошибаться в словах и не сбиваться с ритма. Он помнит, как Арсений объяснял, что надо не играть, а чувствовать. Что надо отпустить всё и жить только своим героем и текстом. И как будто даже в какой-то момент Антон пропускает этот кусочек текста через себя, понимая его истинный смысл, запрятанный между строк. В своей голове он уже сам сыграл этот эпизод на театральной сцене, и от лёгкого фантомного волнения начало покалывать пальцы. — Так, стоп. Антон замолкает и сталкивается взглядом с по-настоящему строгим и серьёзным взглядом Арсения. Он поднимает руки в «победном» жесте и, поджав губы, встаёт со стула, направляясь к центру комнаты. Шастун в этот момент не на шутку напрягается — явно сделал что-то не так. — Антон, я всё понимаю, ты не актёр по образованию. Но ты же, наверное, имеешь больше одной интонации в своей речи. Сложно понять, это Арсений реально так раздражён или просто хорошо играет роль. Он-то как раз профессиональный актёр, и Антон знает, что если он реально захочет, он может. — Так пожалуйста, воспользуйся этим, солнце моё. Кидает такой сердитый взгляд, что у Антона пробегают мурашки от страха. Он прячет глаза и молча кивает, крепче вцепляясь пальцами в свою стопочку листов, будто это его как-то спасёт. Он сейчас Арсению ответит за интонации, пусть посмотрит. — Козёл. Слышит сверху родное обращение и тёплый смех, и удивлённо выпучивает глаза. Арсений снова играл. А Антон, оказывается, повёлся. — Станиславский сказал бы: верю! Вскакивает с дивана и начинает громко аплодировать, на что Арсений искренне смеётся, заваливаясь рядом на диван. — Ты меня так доведёшь когда-нибудь! Я же ведусь. Он пытается показать обиду, но для неё внутри совершенно нет места, как бы он ни старался. Поэтому он просто скрещивает руки на груди и поворачивается к Арсению спиной. — Прости, я правда не хотел. Строит невинный взгляд, пытаясь пристроиться у Антона на плече. — А вот сейчас не верю. Тянет таким же обиженным тоном и слышит смех над ухом. Сам не сдерживается, но решает действовать на опережение и пунькает Арсения в нос. Тот сразу выпрямляется и смотрит на него взглядом злого котёнка. А у Антона в голове только: «Бесят. Постоянно пунькают мне в носик. А я не просил мне пунькать. Не одобрял пуньканье. Тупые, я вас ненавижу.» Он смеётся под уже недоумённым взглядом Арсения. — Козёл. Произносят в один голос и от смеха сгибаются пополам, падая рядом на диване. Кажется, репетиция прошла успешно.***
Антон тихо благодарит таксиста и открывает дверь, выныривая из салона машины на вечерний мартовский воздух. Зима ушла совсем недавно, но её присутствие ещё чувствуется. На улице прохладно, тихо, темно и немного мокро после прошедшего дождя. Усталость после целого дня съёмок начинает накатывать. Давит на плечи и голову, заставляя поморщиться. Думая о том, что стоило бы выпить что-то от головной боли, Антон по пути до двери подъезда замедляет шаг и закуривает. Надеется, что это хоть чем-то поможет. Домой хочется лишь по причине того, что там он сможет, наконец, расслабиться и лечь отдыхать. В квартире сегодня пусто, и никто его не ждёт. Единственный, кто мог бы ждать, вчера, сегодня и завтра на репетициях в Петербурге. Антон выкидывает окурок в урну и заходит в подъезд. Домой всё же хочется. Пусть и не так сильно. Квартира встречает пустой тишиной и темнотой, вызывая даже некий внутренний дискомфорт. Антон вешает на крючок свою куртку и цепляется взглядом за соседний, который тоже пустует. Хотелось бы сейчас ни о чём не думать и лечь поскорее спать. Он медленно идёт в свою комнату и прямо в одежде заваливается на кровать. Попутно щёлкает по выключателю ночника, добавляя немного света. С минуту лежит, прикрыв глаза, и глубоко дышит, будто стараясь в момент сбросить всю усталость и тревогу после рабочего дня. Сейчас хочется ощутить тёплое прикосновение в области груди или перебирание пальцев по волосам. Почувствовать лёгкий поцелуй на щеке или кончике носа, услышать размеренный голос, который говорит, что сейчас сделает чай. Или Антон сам сделает чай и встретит Арсения тёплыми объятиями и уже привычными разговорами на кухне. И он сам будет перебирать его волосы, и целовать в нос. Точно, Арсений. Антон раскрывает глаза, на кровати рукой нашаривает телефон и заходит в родной диалог в телеграме, отправляя «я дома». Арсений попросил написать, а он чуть не забыл. Сообщение оказывается прочитанным спустя всего минуту, а после на экране высвечивается иконка входящего вызова. Какой бы противной ни была усталость, она не мешает расплыться довольной полуулыбке на лице. Звонит тот, от кого Антон точно возьмёт трубку. — Алло, привет. Включается видео, и ему показывается Арсений. Головную боль как рукой снимает. — Привет. Отвечает Антон, и повисает внезапное молчание, нарушаемое лишь шорохом из трубки — Арсений, судя по неяркой картинке, ложится на свою огромную кровать. — Я скучаю. Тихо тянет Антон и шумно выдыхает. Слышит, как затихает шорох на фоне, и ловит на себе взгляд голубых глаз. — Я тоже скучаю. Чуть грустно улыбается и смотрит пристально. Ему всегда проще переживать их временные расставания, но он по-прежнему их разделяет и поддерживает Антона, если тому нужно. Даже если они не видятся всего пару дней. — Без тебя в квартире пустовато. — Как с языка снял. Антон грустно усмехается и тянется за подушкой, чтобы поудобнее уложить голову. — Как у тебя день прошёл? Как сегодняшняя репетиция? Он не может не спросить об этом, ему ведь это интересно и очень важно. — Да я вот сам только час назад вернулся. У нас сегодня была первая этюдная репетиция. Местами мы больше хихикали друг с друга и развлекались от лица наших героев. Было интересно. В голосе Арсения немного слышно усталость и хрипотцу после целого дня репетиции. Но при рассказе о театре его глаза горят так, что Антон бы на это смотрел вечно. — А у тебя как день? — Да как обычно у меня. Приехал, подумали над новыми проектами, сняли 2 рекламы, сыграли пару каток в мобайл леджендс. После фразы про игру Арсений наигранно вздохнул, а Антон усмехнулся. — Короче, одно сняли, другое сняли, а тут уже и вечер. Устал сильно, если честно. Говорит искренне, и чувствует ломоту в конечностях и головную боль. А ещё он искренне хочет прямо сейчас прижаться к Арсению и уснуть в обнимку. От усталости уже закрываются глаза, и он зевает. — Эй, Шаст. Его окликают из трубки. Он открывает глаза. Арсений так же лежит и смотрит на него через экран своим внимательным взглядом. — Может, ты спать уже пойдёшь? Я чисто на минутку позвонил, очень хотелось просто поговорить и спросить, как ты. В его интонациях чувствуется тепло, а от мягкого голоса он уже проваливается в сон. Антону приятно. Приятно, что вот они взрослые люди, проводят целый день на работе в разных городах. А всё равно находят время, чтобы написать и поинтересоваться, как прошёл день. Кажется, что совершенно не сложно написать короткое «как ты?», как и найти время, чтобы на него ответить. Но Антон не понаслышке знает, что это не так. Поэтому и такую на первый взгляд мелочь он в Арсении заметил сразу. И полюбил. И любит, и ценит невозможно. Один раз даже спросил: — Почему ты так делаешь? Искренне не понимая. — Потому что хочу, Шаст. Он долго думал после этого ответа, но в какой-то момент, наконец, понял. И ему этого объяснения более чем достаточно, чтобы увидеть отношение Арсения к нему. И правда, мелочь, но Антону от этого каждый раз безумно тепло. — Хорошо, Арс, тогда пойду спать. Арсений от его сонного голоса улыбается ярко и ласково смеётся. — Спокойной ночи. — Спокойной ночи. Замолкает, но спустя несколько секунд добавляет. — Люблю тебя. — И я люблю тебя. Арсений устало машет рукой в камеру, Антон подхватывает и так же неторопливо машет в ответ, а потом звонок прекращается, оставляя перед глазами их переписку. Антон трёт виски — скорее оттого, что усталость накатила втройне. Но внутри плещется тёплое море после их такого банального, бытового, но бесспорно необходимого и родного разговора. Ему теперь немного легче дожить этот вечер. Сил хватает только лишь на то, чтобы дотащить себя до душа и завалиться в кровать. Он даже решает не заходить в соц.сети и не играть катку на ночь. Просто ложится в кровать, выключает свет и, прокручивая в голове этот приятный вечерний диалог, засыпает. А утром он видит в родном чате милую картинку с котиком и подписью «доброе утро». И с самого утра на его лице появляется улыбка, за что он Арсению благодарен.***
На эту съёмку Арсений согласился, ещё не будучи до конца уверенным, что ему это нужно и что всё будет хорошо. Ведь цитаты — формат больше разговорный, и нет, Арсений любит рассуждать, особенно, на интересующие его темы. Но он смотрел «пару» выпусков и имеет представление, куда его разговор с ведущими может зайти. Антону он доверяет беспрекословно и несомненно: тот лучше всех знает Арсения и умеет понимать, где надо остановиться. К тому же, он хороший и опытный ведущий, который сможет создать комфортную среду для любого гостя. А тем более, для особенного, каким Арсения назвал сам Шастун. Но ведь Антон не может полностью контролировать ход этого шоу. Арсений поджимает губы и внутренне ругает сам себя за эти мысли. — Арс. Антон заглядывает в гримёрку и, не увидев там никого, кроме Арсения, заходит внутрь. Закрывает за собой дверь и садится рядом на небольшой светлый диванчик. — Переживаешь? Это скорее утверждение, заданное с вопросительной интонацией. Либо же риторический вопрос, потому что Антон на все сто уверен в положительном ответе. Берёт в свои ладони холодные руки Арсения и заглядывает ему в глаза. Совсем не греет физически — у самого руки тоже холодные, — но этот холод такой родной, что греет получше вязаного свитера или обогревателя в начале октября ещё до наступления отопительного сезона. Арсений опускает взгляд и коротко улыбается. Нервничает, но от Антона скрывать это даже не пытается. Тот мягко тянет его за руки на себя и прижимает к груди. Арсений укладывает голову на Антоново плечо и прикрывает глаза, смыкая руки в замок у него за спиной. Чувствует, как он размеренно дышит, как спины касается холодная ладонь, а вторая осторожно проходится по уже уложенным волосам. Арсений не говорит ни слова — знает, что причёску ему Антон точно не испортит. Чувствует, что сам успокаивается, и только сильнее прижимается ближе. Они друг друга ещё и от непрошенных мыслей защищают. Антон тихонько ударяет его по спине, и Арсений открывает глаза. Отстраняется, выпрямляется и ловит взгляд зелёных успокаивающих глаз. Они ему улыбаются, и Антон улыбается тоже. Губами еле касается носа-кнопки и укладывает руку Арсению на плечо. — Пойдём, мы скоро начинаем. Говорит полушёпотом, будто кто-то ещё их может услышать. — Всё будет хорошо, я с тобой. Арсений молча кивает. Антон ещё недолго задерживается, после убирает руку с плеча и уходит, позволяя Арсению ещё немного побыть наедине с собой. Через 2 минуты он поднимается с диванчика, поправляет кепку перед зеркалом и, сделав ещё раз вдох-выдох (и мы опять играем в любимых; ну не сдержалась, да), выныривает из гримёрки и направляется на съёмочную площадку. — «Я не признаю слова «играть». Играть можно в карты, на скачках, в шашки. На сцене жить нужно», — Фаина Раневская, российская и советская актриса театра, кино и озвучивания, народная артистка СССР. Арсений читает цитату, а на лице расцветает улыбка. — Ну вот! Хорошая цитата. Эту он точно не станет выкидывать, наоборот, он бы её даже себе забрал. — Я, между прочим, актёр. Радуется, и глаза сияют ярче звёзд на небе. — Да, Арс, эта цитата здесь была специально для тебя! Антон отзеркаливает его эмоцию, так же искренне ярко улыбаясь в ответ. — Давайте обсудим! Довольно восклицает и ещё раз перечитывает текст на карточке. — Арс, у тебя же скоро премьера в театре! Антон его перебивает. — Расскажи об этом. — Ты и в театре играешь? Подключается Лиза, и Арсений понимает, что прямого ответа ему не избежать. Кидает взгляд на Антона, тот уверенно кивает, мол «всё под контролем». — Ну, во-первых, не играю, а живу, если обращаться к цитате, а вообще говорят «работаю». Мне просто Позов запретил говорить слово «служу». Язвит, не забывая упомянуть высказывание Димы. Антон на это смеётся, но продолжает внимательно слушать. — А вообще да, я вернулся в театр, через месяц премьера. Я надеюсь, это сейчас не окажется спойлером? В шутку спрашивает и сам же посмеивается. Но взволнованный взгляд на Антона опять кидает. — Да не, я думаю, этот выпуск выйдет если не в день премьеры, то уже после неё. Тут же успокаивает его своими словами Антон, но натыкается на недоумевающий взгляд Лизы. — Он мне просто по секрету об этом всём рассказал. Надеется, что сойдёт за отмазку. Сойдёт же? — Да, по секрету, премьера 12 апреля. Спектакль по пьесам Островского. Там шесть пьес, я играю в трёх. Он снова смущённо улыбается. — Долго сомневался в себе, не видел себя в героях — не везде моё амплуа, так сказать. И с репетициями было местами нелегко. В один день ты должен быть на съёмке в Москве, в другой — уже в Питере на репетиции. Антон снова замечает этот блеск в глазах, когда Арсений начинает рассказывать о театре. Пусть даже о не самых лучших моментах, но это, как он сам говорил, так или иначе, часть любого пути. В особенности, творческого. — Не жалеешь? — спрашивает Лиза. — Нет, нисколько. Я вообще давно не работал в театре, это мой камбек. Он складывает пальцы в жест «рок», пародируя молодёжь, на что они на пару с Шастуном заливисто смеются. — И я надеюсь, что всё пройдёт хорошо. Переживаю иногда, конечно. Вот на данном этапе всё очень даже хорошо. Корифеи театра мне так сказали, я думаю, нет причин им не верить. Ловит улыбающийся взгляд Антона и сам улыбается к концу предложения. — А ты вообще как думаешь, много людей придёт на премьеру? Спрашивает Антон, откидываясь на кресло, и улыбается уголком губ. — Ну больше, чем в кино, уж точно! И оба снова смеются. Арсения это давно не задевает и не обижает. — Все наши ставят на аншлаг, а я и не думаю, что это прям такому количеству людей будет интересно. Хотя, зная нашу аудиторию, я могу сказать, что они способны на многое. Арсений прерывается и кидается карточкой в Антона, который сквозь смех уточняет, про какой аншлаг идёт речь. — Ну я про солд-аут, козёл! — Да я понял, понял, прости. Он почти сворачивается клубочком от смеха, и ему требуется несколько секунд, чтобы отдышаться и вернуться в диалог. — Блин, а помнишь, мы что-то где-то делали аудио эфиры и чёт обсуждали оскар, и ты тогда сказал: «Арс, не говори "если", ты точно поедешь туда», а я сказал: «Хорошо, не "если", а "когда"»? Он сначала видит в глазах напротив недоумение, но потом в них постепенно появляется осознание. — Да, помню. Улыбается. — И всё ещё, спустя 2 года — или сколько времени с того момента прошло — я не отказываюсь от своих слов. Видит, как сидящий напротив Арсений плавится, смущённо пряча глаза. — Не, ну ты представь, ты на премии «Оскар» выходишь на сцену получать свою награду. На тебя все смотрят, так ещё и Уилл Смит там стоит. Ты толкаешь умную речь на английском, а все тебя слушают. — Я этим занимаюсь почти каждый вечер перед сном уже на протяжении нескольких лет! Он даже подскакивает с кресла и повышает голос. Антон хочет пошутить, что он знает, чем на самом деле занимается Арсений почти каждый вечер перед сном на протяжении нескольких лет. Но при посторонних людях — а тем более, при включённых камерах, — такое говорить не стоит. Лиза всё это время молча пьёт воду и даже не пытается включиться в диалог этих двоих. Арсений во время разговора о театре неподдельно сияет, а его скулы буквально сводит от улыбки. До обсуждения цитаты они так и не доходят. После записи, когда съёмочная группа убрала весь свет, камеры и декорации, и каждый дальше занимался своей работой, они вдвоём сидели на диване в одном из кабинетов. — Ну как ты, Арс? Антон подсаживается рядом. — Да слушай, отлично. Я даже в моменте волновался, но всё прошло более чем хорошо. Слышит эти слова и буквально выдыхает от облегчения. Это главное. — Я очень рад, что тебе понравилось. Улыбается и тянется рукой к руке Арсения, но в дверь раздаётся стук. — Антон, тебя Стас зовёт к себе. Говорит заглянувшая в дверь девушка. Шастун удивлённо поднимает брови, но поднимается, молча кивая Арсению, и уходит за ней. Она его приводит к Стасу. Тот стоит, убрав руки за спину, и Антон сразу предвещает неладное. — Мы не можем оставить этот фрагмент в выпуске, никак. Он указывает в своих заметках на часть с цитатой Фаины Раневской и поднимает голову, ожидая какого-то ответа. — А что с ним не так-то? Антон достаточно легко может пойти против воли Стаса — что вообще удаётся мало кому и нечасто, — но что-то ему подсказывает, что этот разговор будет нелёгкий. — Да всё не так, Антон! Цитату не обсудили — спасибо, что не выкинули вообще, — тему разговора непонятно куда увели, отсылок на какие-то ваши древние трансляции наделали и Лизу игнорировали почти всё время. Шаст, ну не пойдёт такое в выпуск, зрителю будет неинтересно. Да уж, разложил по полочкам, ничего не скажешь. — Ты прав, да. Но почему ты так уверен, что наш разговор о чём-то, кроме цитат, будет в этом шоу неинтересным? Мы же в начале смол-ток на отвлечённую тему устраиваем, и хорошо. — Но это же не начало, Шаст! Внутри Антон начал чувствовать, как что-то медленно закипает. — Тебе напомнить, что ты говорил насчёт новогодних контактов с Арсением, и что в итоге? — Ну контакты — это совсем другое. — Ну и что, если ты это не уберёшь, то на выпуске будет 10 просмотров? — Не будет, конечно, это же Арсений! Антон уже хотел было вставить «ну!» и остаться победителем в этом споре, но Стас и тут нашёл лазейку. — Но у нас и так хрон большой получается, а туда ещё рекламу надо, и с этим вашим разговором почти на 2 часа выйдет. Антон шумно выдыхает и складывает руки лодочкой у лица. У него аргументов больше нет, как и сил спорить. — Тебе прям так сильно не хочется вставлять этот наш диалог? Он устало смотрит на Стаса, надеясь... не знает он, на что надеется. — Я просто не понимаю, чего он тебе так всрался? — Шаст, я уже озвучил тебе все причины выше. Тут нет такого, что я хочу или не хочу вставлять. Нам надо выпустить то, что будет интересно аудитории. Обезоруживающий ответ, не имеющий контраргументов и поясняющий, что Стас не готов больше об этом разговаривать и останется на своём. — Я тебя понял. Сквозь зубы говорит Антон и молча уходит из кабинета. Он возвращается в комнату к Арсению и плюхается на диван, откидывая голову на спинку. Внутри его немного потряхивает, а злость так и ощущается комом в области рёбер. Как же ему это надоело, сил нет. — Шаст, чего такое? Арсений сидит клубочком на диване у подлокотника. Его напрягает, что Антон вернулся таким после разговора с креативным. — Да Стас опять. Он подкладывает руку под голову, смотрит в пол и молчит. Арсений не давит, даёт время собраться с мыслями. — Он щас сказал, что наш разговор про твой театр — фигня, привёл там тонну своих аргументов, почему его не надо вставлять в выпуск, а я не смог его переубедить. Обычно мне всё равно, что остаётся в выпуске, а что — нет, хотя меня часто даже перед фактом не ставят, потому что и не должны. Но ты же особенный для меня гость. Поднимает взгляд на Арсения, смотрит прямо в глаза. — И я вот так взвинтился. Ну вот что ему не так всё? Он снова откидывается на спину и хватает лежащего под рукой мягкого кота-батона. — Шаст, всё в порядке. Арсений подползает, усаживаясь ближе, и мягко касается плеча Антона, поглаживая. — Я же тоже всё понимаю. И Стаса достаточно долго знаю. Не вини себя за то, что у тебя не получилось пойти наперекор его мнению. Особенно, учитывая, что речь про его любимые цитаты. Он за них, как мне кажется, кого угодно разорвать готов. Он тихо хихикает и замечает на себе пристальный взгляд Антона. — Всё хорошо, слышишь? Ему в ответ мгновенно кивают. — А этот диалог пусть останется между нами, раз Стас его в рот ебал. На этих словах Антон, наконец, смеётся, полностью расслабляясь, а Арсений победно улыбается, оставляет лёгкий поцелуй в уголке губ. — Пойдём лучше сторис рекламную запишем про Импровизаторов, сегодня премьера как-никак. Антон кивает и мысленно тоже соглашается. Не хватало ему ещё тратить своё время на всяких недовольных Стасов, оно ему дорого.***
На покере Антон уже не в первый раз. Если быть точнее, во второй. С предыдущего турнира прошло полгода, и тогда он невероятно нервничал все те 3 дня нахождения в Сочи. Сейчас он едет туда с целью получить удовольствие от игры и просто сменить обстановку. Как будто поездки на концерт в Петербург на днях, после которой они сразу и полетели на турнир, ему не хватило. Хотя почему же, там был Арсений, так что хватило сполна. Перед концертом в Петербурге, увидев Антона после нескольких дней разлуки в гримёрке, он ничего сразу не говорит и не делает. Но уцепляется взглядом так, что попробуй оттащи — не выйдет. В момент, когда они ненадолго остались вдвоём, Арсений перепрыгивает с кресла на диванчик напротив и крепко обнимает, тихо прошептав «я скучал». У него внутри загорается влюблённый огонёк, а желание потыкаться носом в шею становится невозможно сдерживать. Антон в ответ целует его в макушку и обхватывает своими двухметровыми руками. Он в такой момент чувствует Арсения очень маленьким, а себя — большим и сильным. И, наверняка, удобным. И в таком положении они могут позволить себе сидеть до первого звука приближающихся шагов. Их, конечно, никто из команды за это не осуждает, но как-то не дело сидеть при всех и обниматься. Это личное. Одно только присутствие Арсения в радиусе 100 метров позволяло Антону мысленно поставить жирную и уверенную галочку рядом с пунктом «комфорт и уют». Даже при наличии усталости. После концерта Арсений до последнего не отходит от Антона, бесперерывно говоря слова напутствия и поддержки. Поскольку троим — Антону, Диме и Серёже — нужно рано утром улетать из Петербурга, с Шастуном ему придётся попрощаться уже сейчас. Арсений утыкается ему в шею, рукой зацепившись за плечо, и шумно выдыхает, на что Антон хихикает и констатирует, что было щекотно. Он заглядывает Арсению в глаза, в которых море радостно волнуется, мягко ударяясь о берег, оставляет лёгкий поцелуй на кнопочке носа и мысленно прощается. Конечно, ещё минут 5 они будут находиться в одном помещении, но времени на нежности у них не будет. Они максимум смогут на прощание ухватиться мизинчиками и помахать рукой. В этот раз состав игроков ожидаемо другой. И если с парнями-комиками Антон, так или иначе, знаком, то часть людей из команды стримеров он видит впервые. Это, наверное, единственное, что его волнует. На первом дне он ни с кем особо не познакомился, максимум обменялся приветствием и рукопожатием. Но он не может отрицать, что ему тут хорошо — в это время и при таких обстоятельствах. Потому что рядом его друзья — Поз, Серёжа, Макар, Горох, — за пределами покерного клуба тёплый Сочи, и в целом март он любит гораздо больше сентября. И даже сейчас, после окончания распределения столов, он может просто вернуться в номер и пролежать на кровати весь остаток вечера. Его планы оказываются нарушены предложением Серёжи посидеть вместе. Он сначала думал отказаться, но потом вспомнил, что это же Серёжа. И всё, что они будут делать с вероятностью 99% — это лежать. Так оно, собственно, и выходит. Только вдобавок к этому они заказывают еду и пару часов играют в мобильные игры, не забывая кидать подколы в сторону друг друга. Вот правильно Дима сказал, что Серёжа очень уютный. Антон, конечно, иногда очень хочет от парней хорошенько отдохнуть, но это не отменяет того факта, что рядом с ними отдыхается ещё лучше. Несмотря на то, что Антон сегодня играет за вторым столом, он приехал к самому началу первого. Потому что там играют Дима и Серёжа, а он хочет друзей поддержать, пусть и просто своим присутствием в их поле зрения. И обязательно подбодрит их на перерыве или просто молча постоит рядом покурит. Он точно знает, что Позов настроен победить, несмотря ни на что. По этой же причине он переживает перед игрой, потому что не хочет расстроиться в первую очередь сам. Матвиенко же здесь больше просто потому, что ему нравится играть в покер, но цели выиграть этот турнир он не преследует. Перед началом он подходит к Диме, касается плеча и что-то ему говорит. Тот оборачивается на Серёжу и улыбается. Антон не знает сути их диалога, но поддержать друг друга эти двое точно умеют. На четвёртом часу игры, когда с предыдущего перерыва прошло меньше получаса, на его телефоне высветилось уведомление с сообщением Арсения. Антон разблокировал экран и открыл чат. Арс 19:19 Смотри что. И прикрепил скриншот с твитом одной девушки, где она радостно пишет о том, что купила билеты на премьеру «Вселенной Островского» и увидит Арсения на сцене театра. Пазл в голове Шастуна сложился до невозможности просто, как 2 + 2. Он не сразу понял, что сидит и смотрит в экран телефона, расплывшись в широкой улыбке, и что совершенно отвлёкся от происходящего за игровым столом. Одёрнув себя, он встал со своего места и тенью — так же тихо и незаметно — вышел за дверь в просторный и пустой коридор. А в следующую секунду он уже нажал на телефоне кнопку вызова. — Алло? С той стороны зазвучал удивлённый голос. — Арс. Мягко начал он, но его тут же прервали. — Нет, пджи-пджи. Тебе точно удобно говорить? Антон даже представляет, как Арсений улыбается, мотает головой и взволнованно утыкается в сложенные лодочкой ладони. Получив ответное «угу», он продолжил. — Я вот сейчас почувствовал на себе как будто бы дополнительный груз ответственности. И заволновался сильно. А вдруг что-то не так пойдёт, надо ведь не растеряться. Он протараторил, замедлившись в конце, и шумно выдохнул. — Но ты же знаешь, что это не так. — Знаю. — Тебя хвалят на репетициях. И к тебе относятся с пониманием — как актёр к актёру — и знают, как сложно возвращаться на театральную сцену после большого перерыва. Арс, не думай о том, что подумают о твоей игре другие, главное сам от этой игры кайфани. Антон проговаривает вдумчиво, совершенно серьёзным и одновременно заботливым голосом. Последнее слово намеренно разбивает по слогам. — Ты знаешь, я люблю тебя и поддерживаю во всём, и даже если все будут против тебя, я один встану против всех, чтобы тебя защитить. — Ой, ну ты бы ещё больше ванили добавил. Он наигранно возмущается и тут же смеётся прямо в трубку. — Хорошо, Шаст, я понял. И я тебя люблю. Его улыбку слышно в голосе, и у Антона от этого внутри что-то потеплело. — Всё, давай, иди дальше читай восторженные твиты и комментарии. И мне покидай, я после турнира гляну. — Давай. Хорошей игры тебе! И, поблагодарив, Антон отключился. Он постоял в коридоре ещё пару минут, что-то активно набирая в телефоне. После с довольной и гордой улыбкой вернулся смотреть, как его друзья играют в покер.***
Антон просыпается от звука будильника. Дотягивается рукой до телефона, отключает звук и переворачивается на спину, глядя на потолок из-под полуприкрытых век. Мозг потихоньку включается, и Антон понимает, что сегодня 12 апреля — день премьеры спектакля с участием Арсения в театре. Он улыбается, но улыбку вызывает далеко не эта мысль. Антон радуется тому, что сегодня премьера спектакля с участием Арсения, и он на эту премьеру едет. Внутри скручивается узелком волнение вперемешку с предвкушением и приятным страхом неизвестности. Антон неторопливо поднимается с кровати и раздвигает шторы — за окном уже светло. До выезда на вокзал есть ещё 2,5 часа, так что он везде успевает, притом ему ещё и удалось поспать до 10 утра. Этот знаменательный день начинается идеально. Вообще Антон сам не до конца осознаёт, что придумал, а главное, реализовал, такую идею. У него это банально в голове не укладывается. Но на что иногда не решишься ради любимого человека. Лишь бы увидеть блеск в его глазах и яркую, ни с чем не сравнимую, улыбку на лице. В тот день, когда Арсений с ним поделился этой новостью, Антон даже не задумывался о подобном, и никакого двойного смысла в свои слова не вкладывал. — На сцене театра я тебя ещё не видел. Довольно улыбается и с прищуром наблюдает за реакцией Арсения. — Только не говори, что хочешь поехать. Смеётся. После этого разговора Арсений занялся сборами на предстоящий концерт, а Антон задумался. Он более чем уверен, что тот сказал эту фразу не более, чем в шутку. Но именно после неё в нём всерьёз поселилась мысль об этой идее. И он сам не знает, почему она в нём так засела, но и прогонять её прочь не спешил. А всё думал. Даже когда не хотел думать, всё равно мысли загадочным образом приходили к одной конкретной. Прошли 2 концерта, они вернулись домой, молчаливо посидели в объятиях друг друга и готовились ложиться спать, а Антон всё думал. Уже лёжа в кровати, он в полутемноте поймал взгляд Арсения, а тот ему улыбнулся. Поцеловал в висок, шёпотом пожелал спокойной ночи и улёгся рядом спать. Антон бросил взгляд на руку, которая обнимала его поперёк живота, накрыл её своей ладонью и в этот момент понял. Понял, что поддастся своему внутреннему импульсу и безграничной любви к лежащему рядом человеку. Что да, он достаточно сумасшедший, чтобы на это пойти. Тем более, что Арсений даже знать не знает о данной затее. Со следующего же дня он начал готовиться к реализации данной идеи. Стоило только Арсению заговорить про что-то, связанное с театром, он сразу держал ухо в остро, в надежде уловить какую-то ценную информацию. Он искренне интересуется деятельностью Арсения, так что слушать его рассказы о театре или наблюдать за ним было только в радость. И, конечно же, шло на пользу делу. Сложнее было только не выдать себя. Антон — чистый лист, как неоднократно отмечал сам Арсений. Да и тот мастер разгадывать чужие — постороннего человека… не его собственные — загадки, поэтому Шастуну иногда приходилось очень непросто. Антон, абсолютно честно и абсолютно бесстыдно, залипает. У Арсения такой строгий и чёткий, но в то же время мелодичный и приятный — пиздец, если честно, какой приятный — голос, который окутывает и всю комнату, и самого Антона, будто зачаровывая. … Одной рукой он держит листы, а второй плавно двигает по воздуху, будто именно так он управляет своими интонациями и громкостью голоса. Его взгляд сосредоточен, а тело будто наэлектризовано от всей собравшейся внутри энергии. На лбу лежит прядь волос, которую так хочется убрать наверх и поцеловать в открывшийся для него участок лица. А его губы такие красивые, что, не сдерживай Антон себя, он бы отложил свои листочки на диван и уже через секунду поцеловал бы. Божечки-кошечки, какого всё-таки невероятного мужчину он себе отхватил. В этот момент он был катастрофически близок к провалу. Вот ещё бы чуть-чуть, и Антон откинул бы прочь эти листы, подлетел к Арсению и выдал самого себя и свою идею с поличным. Пожалел бы, конечно, что вот так запросто обломал свой сюрприз, но перед таким и вправду сложно устоять. Особенно мысли о том, что он всего через пару месяцев увидит это искусство вживую на сцене театра, заставляли посильнее стиснуть зубы. Только бы случайно, не подумав, не бросить какую-то фразу, которая вмиг раскроет все его карты. Вопрос с передачей букета тоже нужно было решать, и Антон над этим думал очень долго. Сначала он хотел сам купить и привезти с собой букет, но понял, что этого достаточно, чтобы привлечь к себе ненужное внимание. Поэтому пришлось пойти на отчаянный шаг — позвонить в театр по указанному контактному телефону. Антон тянул время до последнего. Со всей нелюбовью и страхом звонить и разговаривать по телефону, ему требовались огромные усилия, чтобы это сделать. Хотя объективно он понимает, что в этом ничего такого ужасного нет. Но вот уже вторую неделю откладывает эту задачу после очередной попытки позвонить, которая заканчивается поглощающим полностью чувством тревоги. И ведь он даже не может подойти к Арсению и сказать, что он боится позвонить по делу. Чтобы Арсений поддержал, развеял все его страхи. Чтобы заинтересованным взглядом ждал, пока Антон закончит, чтобы заботливо протянуть: "ну вот видишь, а ты боялся", — и мягко обнять. Поэтому приходится действовать самому. Приехав засветло домой после работы, он решает, что либо он позвонит и решит этот вопрос сейчас, либо не решит вообще. Он садится на кухне, включив только подсветку над столом, делает себе чай и рядом с кружкой кладёт телефон экраном вверх. Отпивает и смотрит в стену, медленно выдыхая. Чувствует, что уже начинает нервничать, поэтому решает не медлить. Открывает номер — он уже забит в контакты — и задерживает палец над кнопкой вызова. Опускает руку — не готов. Раз десять практически по словам повторяет фразу: «Здравствуйте, я хотел бы узнать, можно ли передать букет актёру после спектакля?», — что она уже кажется кривой и непонятной. Кружка с чаем пустеет после третьего повторения, экран телефона гаснет после пятого. Антон нервно сминает пальцы и проходится влажными ладонями по домашним штанам. Включает телефон и смотрит на экран. Либо сейчас, либо никогда. Долго старается не думать, просто жмёт на кнопку вызова и внутренне замирает, слыша гудки. — Здравствуйте, это Театр Эстрады, меня зовут Евгения, слушаю вас. Ему отвечает приветливый мелодичный женский голос. — Здравствуйте, а.... Антон запинается. Слова в голове путаются, а заученная до этого фраза — забывается. Его накрывает секундной паникой, и он даже хочет бросить трубку. Но останавливает себя, замирает и на одном дыхании говорит: — А можно актёру букет передать? Он же говорил, что забыл нужную фразу. Эта, конечно, звучит вообще не лучше, но это ведь всё же лучше, чем не сказать ничего и бросить трубку. Правда ведь? — Конечно. В какую дату и кому вы хотите передать? Антон напряжён. Он вроде и хочет рассказать, как есть: про Арсения, про сюрприз и про желание встретиться с ним лично. Но боится быть непонятым, и его идея от этого развалится на мелкие части. Долго думать возможности нет, поэтому он почти мгновенно взвешивает все «за» и «против», которые ему удалось обнаружить. Выдыхает и начинает кратко, без подробностей описывать свою задумку. Он замолкает, когда заканчивает, и ему говорят «подождите минуту». В этот момент Антону кажется — всё. Сейчас ему скажут нет, а план «Б» он не придумывал, по итогу все сломается, и он останется ни с чем. Тишина ощущается очень нервно, и Антон, прикрыв глаза, пытается фокусироваться на своём дыхании, лишь бы не утопать в назойливых мыслях. Слышит шорох в телефоне и распахивает глаза. Вновь замирает и с нетерпением ждёт ответ. — Продиктуйте, пожалуйста, Ваш номер телефона, с вами свяжутся через телеграм по этому вопросу. От облегчения мысли снова путаются. — Да, хорошо, сейчас. Он тараторит, от внезапно накрывшей радости стукаясь коленом об стол. Старательно диктует номер, получает: «Спасибо Вам, до свидания», — и кладёт трубку. Рассматривает экран телефона, на котором показывается список контактов, и выключает телефон. Поднимает голову, устремляя взгляд в потолок, и окончательно выдыхает, расслабляя плечи и спину. Это его большая победа. Он это сделал, сам. На что он только готов пойти ради своего любимого человека. Через пару часов на телефон приходит сообщение от некой Анны. Антон смотрит на это с сильным подозрением, пока не читает содержание. Анна 19:19 Здравствуйте, меня зовут Анна, я администратор Театра Эстрады. У вас был запрос на передачу букета. Хотела бы обсудить с вами детали. Антон сразу открывает диалог и кратко описывает ситуацию, которую до этого рассказывал по телефону. Только ещё добавляет то, что хочет передать лично, но после спектакля. Анна 19:25 Извините, но мы, к сожалению, не можем так сделать. Шастун уговаривает его выслушать. Объясняет, что он — коллега их нового актёра Арсения Попова, и он очень хочет его поддержать. Девушка сомневается несколько минут, потом просит подождать. Возвращается спустя минут 10: Анна 19:40 Мне сказали, что встречу можно организовать. До дня спектакля я буду на связи, потом я вас встречу уже непосредственно в театре и дам дальнейший план действий Антон тепло её поблагодарил и получил в ответ пожелание хорошего вечера. Мысленно поставил галочку в ещё одном пункте своего плана. Самая сложная и важная задача была выполнена, теперь шансов, что что-то пойдёт не так, гораздо меньше. Осталось немного, и всё будет готово. В целом, когда Арсений не соблазнял его образами своих театральных персонажей, Антон держался молодцом. Даже умудрялся исхитриться и нет-нет, да и дать какой-то совершенно незаметный намёк. Хотя каждый раз нервничал и прокручивал в голове, вдруг именно сейчас Арсений его поймёт, и что ему надо делать, как выходить из положения. Переживал, но с этим огоньком играть не переставал. — А ты вообще как думаешь, много людей придёт на премьеру? Спрашивает Антон, откидываясь на кресло, и улыбается уголком губ. На лице не дрогнул почти ни один мускул, а внутри разошёлся ураган немыслимой силы. На секунду ему даже показалось, что Арсений его понял. Раскусил, прочитал, как открытую книгу, и сейчас точь-в-точь перескажет его мысли. Он в тот момент так серьёзно заглянул Антону в глаза, что тот на секунду подумал — хана сюрпризу. Ну или как минимум он теперь будет что-то подозревать. Но Арсений обычно ответил на вопрос — Антон заметил бы то мизерное изменение в голосе, интонациях или движениях, — так что Шастун мысленно выдохнул с облегчением. Не будет. Он всё же не сдерживается и прячет довольную улыбку за ладонью. После съёмки Арсений, судя во всему, даже уже и не помнит об этом вопросе. А даже если и помнит, то ничего странного и необычного в нём не видит. Антон, гордый своим мастерством, светится внутри и глупо улыбается, наклонив голову и глядя на Арсения. Тот недоумённо поднимает глаза и смотрит в ответ, будто в ожидании ответа. Антон лишь мотает головой, мол, ничего, пододвигается ближе и мягко целует. Но и сложности, конечно возникли. А как без них. Нужно было утверждать график на апрель, и Антона позвал к себе Стас, чтобы обсудить — читать: поставить перед фактом, — предстоящие в том месяце съёмки и сторонние проекты. Увидев издалека именуемую графиком таблицу, Шастун подметил, что почти не видит в нём белых пустых окошек — свободных дней. И что на желаемые даты тоже уже что-то стоит. — Шаст, ты вовремя, мы как раз почти составили твой график. Обычно с ним и советуются, ну или хотя бы он сначала соглашается на что-то молчаливым кивком головы, и только потом это вносят. А сейчас он этот момент то ли забыл, то ли пропустил. Скорее, второе. — Отлично. Стас… Антон молча пробегается глазами по таблице под ожидающим взглядом Стаса. Кивает самому себе, что его всё устраивает, и оборачивается к креативному. — Мне нужно не занимать 12 и 13 число. У того глаза сразу округляются, а брови в непонимании взлетают вверх. Он поправляет кепку — недоволен — и кашляет. — Антон, ну ты же понимаешь, что тогда съёмки придётся переносить, а это потом очень хреново будет, гостей всех предупреждать… — Я знаю, — оборывает на полуслове. — И про гостей мне не затирай, ты ещё ничего не утвердил и никого не позвал. Смотрит уверенным, пронзающим взглядом и видит, как Стас немного теряется. Антона это удивляет, но внутреннюю уверенность подпитывает. — Зачем тебе эти два дня? Спрашивает не из интереса, а лишь бы было за что зацепиться. — Надо. К Арсу на премьеру в Питер поехать хочу. Отвечает серьёзным, негромким голосом. Смотрит сверху вниз за счёт роста. Стас порывается что-то сказать, но только вздыхает и приподнимает руки в победном жесте. Потому что знает, что если дело касается Арсения, тут, сколько бы он ни возникал, своего не добьётся. И Антон об этом знает, поэтому даже после немого согласия не расслабляется, выдерживает повисшее напряжение до последнего. — Хорошо, освобожу тебе 2 дня. Признаёт своё поражение. По его голосу чувствуется, как ему это не нравится. — Спасибо. Кивает и выходит за дверь. Улыбается, когда поворачивается к Стасу спиной — он эту игру наконец-то выиграл, — и уходит в ту часть офиса, где находился час до этого. Устраивается на излюбленный диван и на автомате открывает диалог с Арсением, начиная печатать. Не терпится с ним поделиться, что всё получилось. Но вовремя осекается и удаляет сообщение. Нет уж, Арсению об этом точно не нужно знать. Никак не нужно знать, что он выбил у Стаса 2 дня и поедет к нему на премьеру. По крайней мере, до самой премьеры. Чем ближе подходил день «икс», тем сложнее было скрываться. Антон для себя это выяснил внезапно, когда понял, что абсолютно все мелочи начинают предательски всплывать на поверхность. Он чувствует себя, как над пропастью: сделает один неверный шаг и улетит в бездну. Одно неверное слово, сказанное бездумно, и весь сюрприз с треском провалится. Но от Арсения он отдаляться из-за этого не стал. Ни в коем случае. Наоборот, зная, как тому важна и в данный момент нужна его поддержка, он прикладывал все усилия, чтобы быть рядом. В любое время, чтобы Арсений знал, что рядом есть плечо помощи, и в особенно необходимое, когда тот на это плечо мог смело опереться. И не важно, Антон находится в одном с ним помещении или за сотни километров. Арсений чувствовал в нём уверенность, поэтому, как только что-то происходило, тут же с Антоном этим делился. Так же было, когда Шастун был в Сочи на покере, а Арсений написал тому, что появились билеты на его спектакль. — Давай. Хорошей игры тебе! … Он постоял в коридоре ещё пару минут, что-то активно набирая в телефоне. Максимально сосредоточенно и при этом быстро — он знает мощь их аудитории, — Антон набрал на клавиатуре нужное название спектакля и перешёл на сайт. Подрагивающими от волнения пальцами он открыл схему зала на премьерный день и, не задумываясь, ткнул пальцем в крайнее справа место на последнем ряду. Старательно ввёл все необходимые данные и в ожидании задержал дыхание. Когда на экране высветилось, что оплата заказа прошла успешно, а на почту пришло письмо с билетом, Антон воскликнул «есть». Тут же оглянулся, в надежде, что в коридоре нет людей. Прислонился к стене и выдохнул. Вот теперь окончательно. Всё сделано, всё готово, он гарантированно едет на премьеру. Осталось 2 недели. Антон сидит на кухне с кружкой чая и сырниками из доставки. Московская погода на удивление радует солнцем, и он надеется, что и Петербург поделится с ним сегодня светом и теплом. Открывает доставку цветов и минут 20 листает разные сайты, стараясь выбрать тот букет, который понравится ему и, что главное, придётся по душе Арсению. Сделать это оказывается нелегко: он редко покупает кому-то цветы. Да и в какой-то момент про каждый второй букет так и хочется сказать: «О, вот этот очень красивый!» Где-то среди всех навороченных пышных букетов Антон замечает пионы. Просто 7 пионов и ничего более. Но ему эти нежно-розовые шарики настолько понравились, сил нет. Он пишет на указанный номер, но ловит себя на сомнении касаемо времени доставки. Обращается с вопросом к Анне, и та почти сразу отвечает, предлагая на 9 часов — сразу после антракта. Антон её благодарит и оформляет заказ на адрес театра. Довольный отодвигает от себя телефон и откидывается на спинку стула. Ему бы собираться, но хочется подольше побыть в этом моменте. Когда он чувствует себя очень хорошо и легко, предвкушение проходится мурашками по спине, а солнце мягко светит через окно, заливая светлую кухню блеском. И когда он знает, что уже вечером он будет точно счастлив, как и его вторая половинка, которая даже не догадывается об этом. Антон мечтательно улыбается, выдыхая, и встаёт из-за стола. Хорошо, когда хорошо, но планы сами себя не осуществят. Антон закидывает какие-то вещи в рюкзак — всё равно в Петербургской квартире у него что-то есть, в крайнем случае, он Арсову одежду возьмёт. Вкладывает паспорт, ключи и кейс с наушниками. Этого достаточно. Надевает чёрную худи, чёрные джинсы и достаёт чёрную тканевую маску и кепку. Ему хотелось бы прийти в театр при параде, в каком-нибудь смокинге и крутых очках, но в этот раз ему нужно максимально не привлекать к себе внимание. В прихожей натягивает чёрную куртку и ботинки, и спускается к уже поджидающей его машине. Садится на заднее сидение и открывает телеграм, откуда за прошедшие полчаса пришло несколько уведомлений от Арсения. Там 4 кружочка, в которых он — красивый — рассказывает о том, как переживает перед предстоящей премьерой. Антон не может сдержать улыбку при виде вот такого Арсения. Под каждым кружочком он пишет поддерживающие слова, а на последний, где тот спрашивает, как он выглядит, Антон отправляет стикер с котятатми, где один целует в носик другого. В ответ отсылает кружочек из машины, несколько секунд показывая себя, а что Арсений пишет: Арс 13:00 А чего на работу так поздно? Антон аж замирает. Вот тут он и просчитался. Обычно он выезжает не позже 10 утра, и каждый такой день сопровождается бурчанием с его стороны на тему «Утро-хуютро». А сейчас уже середина дня. Ему остаётся только придумывать оправдание и надеяться, что пронесёт. Антон плетёт что-то про то, что его сегодня попросили подъехать попозже, потому что декорации для съёмки оказались не до конца доделаны. Арсений отправляет «понял» и больше вопросов об этом не задаёт — кажется, поверил. Антону его обманывать очень совестно и некомфортно, пусть даже ради сюрприза. Они ещё давно договорились быть честными друг с другом, а сейчас он это правило нарушает, пусть даже и ради Арсения. Он от этих мыслей старается себя отвлечь, иначе к концу дня из-за этого самоедства сил совсем не останется. Закрывает диалог, включает в наушниках музыку и уставляется взглядом в окно в ожидании знакомой картинки Ленинградского вокзала. Уже стоя в прихожей с рюкзаком, Арсений снимает кружочек и пишет Антону: Арс 15:47 Я поехал в театр Ещё раз перечитывает последнее сообщение и улыбается. Сегодня такой важный день, и он так рад, что Антон рядом с ним и сегодня, и был всё время до. Это безумно ценно. Спустя час видит, что сообщение всё ещё не прочитано. — Наверное, что-то снимают. Думает и спокойно идёт дальше готовиться к спектаклю. Но он даже не предполагает, что Антон не отвечает лишь потому, что находится в сапсане Москва–Санкт-Петербург в какой-то сотне километров от места назначения. Город приветствует долгожданным солнцем. Антон прибывает на Московский вокзал и, тенью просачиваясь через толпы людей, идёт к уже ожидающему его такси. Садится в машину, и они трогаются с места. Он решил, что будет лучше доехать до квартиры Арсения и провести свободные полчаса там, чем в центре Петербурга. Хотелось побыть хоть немного в успокаивающей тишине и совершенно не хотелось, чтобы его кто-то узнал. Иначе будут вопросы у всех. Он открывает диалог и видит там кружок и текст: «Я поехал в театр». Кивает самому себе, оставляет лайк на сообщении и облегчённо откидывается на спинку сидения. У Антона как будто камень с плеч падает. Они не пересекутся раньше времени и случайно не столкнутся у входной двери, это определённо очень хорошо. Он ведь не мог напрямую спросить у Арсения: «Во сколько ты поедешь из дома в театр?» — потому что это вызвало бы подозрения как минимум. Что ещё хуже — Арсений бы раскрыл его сюрприз. Да уж, сколько раз Антон мог провалиться и буквально ходил по краю. Но раз всё хорошо, значит пускай так и будет. Антон доезжает до квартиры и заходит, скидывая рюкзак и верхнюю одежду на тумбочке в прихожей. Он сюда буквально на полчаса, чтобы отдохнуть от всего и ото всех, и подготовиться к самому важному и волнительному моменту. Сидя на излюбленном Арсением кухонном подоконнике, Антон смотрит на тихую, почти безлюдную улицу и старается уложить свои мысли. Внезапно его подхватывает волна тревоги и сомнений, от: «А вдруг он уже всё знает», до: «У меня ничего не получится». А может и правда, и тогда все эти старания пусть и были ненапрасны — ни в коем случае, — но не дадут той реакции, которую Антон хотел бы увидеть. А какая это реакция? Или это слова? Или действия? Или он просто не хочет строить ожидания, но мысленно ищет предполагаемый исход событий для своего же спокойствия? А зачем? А надо ли это? Стремительную цепочку мыслей прерывает проехавшая под окнами машина. Антон понимает, что толку от этих надумываний всё равно не будет, а переживать он не перестанет. Вот что бы ему сейчас сказал Арсений? Арсений сказал бы, что понимает. Что знает, что такое неизвестность. Она сбивает с ориентира и скрывает в себе дальнейший ход событий, оставляя тебя 1 на 1 бороться со своими мыслями и страхами. Он знает, как пугает эта темнота. И знает, как сложно с ней справляться, потому что она и вокруг тебя, и старательно пробирается внутрь. Арсений сказал бы, что он рядом. Даже если он физически далеко, даже если он не озвучивал это вслух — он всегда рядом. Всегда Антона поддерживает, всегда любит, всегда готов прийти на помощь и спрятать ото всех. Что всегда верит, что у него получится, даже если сам Антон в этом сомневается на все 102%. Арсений сказал бы: — Я в тебя верю. Я тебя люблю. Я рядом. Действуй. Антон поднимает глаза. Внутренний монолог заметно успокоил и приободрил. Да, Арсения рядом сейчас нет, но это не значит, что Антон не справится. Он сможет, он всё сделает, у него всё получится. Тем более, что делает он это для Арсения. Нельзя его подвести. Он почти подъезжает к театру, когда часы показывают без пяти минут 7 вечера. Решает в последний раз за сегодня поддержать Арсения, поэтому быстро набирает:Антон 18:56
Хорошего спектакля, ты самый лучший!
И добавляет милый стикер из излюбленного стикерпака с котятами. Арсений отвечает почти сразу коротким: Арс 18:56 Спасибо Антон и знает, и чувствует — волнуется. Хотя и у самого сердце колотится и пальцы на руках холодные, будто после мороза — хотя в салоне тепло. Тревога утихла, и от этого ему значительно легче. Он хотел бы прямо сейчас обнять Арсения так крепко, как только может, но ему нельзя об этом даже сейчас сказать. Он греет себя мыслями о том, что обнимет Арсения после выступления — а это произойдёт совсем скоро. Антон знает, что спектакль начнётся через 5 минут после заявленного времени, поэтому рассчитал, чтобы приехать, не засветиться и не опоздать. Он выходит из машины и сразу забегает в нужную дверь. Сразу ловит взглядом женщину, проверяющую билеты, и идёт к ней. Спешно оставляет куртку в гардеробе и, немного поправив волосы и надев обратно кепку, выходит в холл. К его огромному счастью, он оказывается абсолютно пустым, не считая сотрудников — так ведь не бывает. Осматривается, глазами выискивая ту девушку, с которой должен сейчас встретиться. — Антон! Он оборачивается на голос и видит девушку, которая по внешнему виду является работником театра. На ней чёрные брюки, белая рубашка и красная жилетка. Волосы собраны в аккуратный пучок, а на лице светится улыбка. Подходит ближе, и видит на бейджике имя «Анна». — Здравствуйте. Он встаёт рядом с ней и чуть наклоняется, готовый слушать дальнейшие указания. — Смотрите. Букет я заберу, после второго акта выходите, пока не закончились поклоны, и идёте вот к той двери. Она указывает рукой на служебную дверь, которая находится в углу справа от входа в зал. Антон молча кивает, и девушка кивает в ответ. Он смотрит на часы — 19:00. Пора заходить в зал. В эти несколько секунд, пока он идёт по небольшому коридору, его сердце в очередной раз заходится в бешеном ритме, а ладони становятся ощутимо влажными. И ведь пока не понятно, из-за чего: это страх, что его узнают, или такое чувство предвкушения? На своё место Антон почти прибегает, согнувшись позой креветки. Лишь бы не быть замеченным. Сцена, конечно, находится далеко от него, но ему важнее, что он увидит сие шедевр вживую. Внутри он чувствует комок предвкушения. Он расползается по всему телу чем-то тёплым и в то же время сковывающим. Осталось совсем немного. Всего пара минут, и он реально увидит Арсения на сцене театра. Он видел его дома, репетирующего текст, видел видео с театральных репетиций, которые тот присылал. А вот так впервые. Даже до сих пор немного не верится. Звучит третий звонок, и под аплодисменты зал начинает погружаться в темноту. Антон в этот момент снимает кепку, маску и позволяет себе выпрямиться в кресле. Всё равно сейчас никто на него внимания не обратит — не он тут главный объект для этого сегодня. Чуть дрожащими от предвкушения руками он подхватывает аплодисменты и замирает взглядом на сцене. Начинается первая пьеса, и на сцене неожиданно появляется Арсений. Антон тут же весь фокус своего внимания переводит на него, в меру возможности разглядывая образ. Дыхание прерывается, и он сам всем телом замирает, будто боясь спугнуть этот момент. На лице растягивается восхищённая улыбка, а глаза ощутимо становятся влажными. Арсений ещё даже ничего не сказал, но внутри Антона уже переполняет всепоглощающая гордость за него. Он так горд, что Арсений не побоялся, решился, работал, преодолевал возникающие на пути трудности, чтобы сейчас в прямом смысле сиять на этой сцене. Его голос охватывает весь зал, и Антон чувствует, как залипает. На том, как Арсений мелодично говорит, как плавно двигается. Как проживает своего героя, как органично играет и как же он красив в свете софитов. Скорее всего, это обычные вещи для актёров и спектаклей, но для Антона сейчас всё вновинку. Он и пьесу эту, признаться, не читал, но с неподдельным интересом вслушивается в каждое произнесённое на сцене слово и наблюдает за всем происходящим действием. Во второй пьесе — «Грозу» Антон узнаёт сразу, хоть к школьной программе любви не питает совершенно, — Арсений появляется уже ожидаемо. Но так эффектно и красиво, что у Антона рот открывается от изумления. Тот буквально вылетает на сцену под огромный луч прожектора, будто ангел с небес спустился. А его образ: серые брюки на подтяжках, рубашка в жёлтую клетку и пиджак на плече, — примагничивает к себе взгляд, что его просто невозможно оторвать. Когда Арсений обращается взглядом в зал, Антон замечает, что дышит прерывисто, будто желая уловить каждую его эмоцию. От строгого взгляда кристально-голубых глаз внутри что-то сжимается, даже издалека они пронзают Антона своими острыми льдинами насквозь. Он настолько верит в образы и героев, которые существуют на сцене, что в какой-то момент его чистую радость и гордость за Арсения вытесняют злость и печаль от несправедливости и жестокости такой любви. Под конец «Грозы» Антон снова прячется за маской, кепкой и капюшоном. Выходит из зала и пробегает через весь холл, спускаясь в туалет. Закрывает дверь кабинки и выдыхает — успел. Он уже слышит приближающийся гомон голосов зрителей, но здесь его никто не увидит. На экране блокировки светится уведомление из чата с Арсением. Антон спешно его открывает, внутренне надеясь, что там не его разоблачение. Вроде как на это никаких оснований нет, но кто Арсения знает… Арс 20:42 У меня антракт Я переживал сильно, но всё прошло более чем хорошо. Впереди ещё одна Но это восторг Антон ухмыляется и отвечает:Антон 20:45
Я очень рад!!
Вечером всё обязательно расскажешь
Он незаметно делает победный жест рукой и улыбается под маской. Его план работает, именно так, как было запланировано. И Арсений знать не знает, что Антон сейчас не в Москве, и видел, как тот играл на сцене свои роли. И что ему уже не терпится рассказать, как он Арсением горд и восхищён. Антон дожидается конца антракта и с третьим звонком забегает в зал. Второй акт начинается с более чем знакомой Антону пьесы. Знакома она ему потому, что это та самая, которую они с Арсением тогда репетировали вместе. Он наблюдал за репетициями всех трёх ролей, но эта ему почему-то запала в душу сильнее всего. И сейчас, видя, как её обыграл режиссёр, он в своём мнении только укрепился. Такой образ Арсению не совсем идёт, но Арсений образу подошёл просто идеально. Антон, признаться, в эту пьесу влюбился настолько, что видео с театральных репетиций именно этой сцены пересматривал не по одному десятку раз. Арсений во всех образа органичен, но здесь эта органичность для него непривычная совсем. Буквально противоположность его мягкому, шутливому, ехидному и сомневающемуся Арсению. И Антон настолько эти видео засмотрел, что ненароком выучил весь его текст. Он, не отрывая глаз, смотрит на сцену, ловит буквально каждое движение и каждый вздох. На репликах Арсения лишь беззвучно открывает рот, проговаривая слова точь в точь с теми же паузами и интонациями, и его вновь переполняет гордость. Арсений там, на сцене, играет серьёзную роль, а Антон тут, на последнем ряду, вторит его словам и светится от переполняющих его чувств. В конце аплодирует громко. Весь зал взрывается аплодисментами, когда актёры спускаются на передвижной части сцены для поклона. Антон думал в этот момент уйти, чтобы не быть ненароком незамеченным, но, скрывшись в коридоре, остановился. Чуть выглянул, чтобы увидеть своего актёра. И увидел. Арсений улыбается. Ярко и признательно, а главное, искренне. Антону нравится видеть его таким: внешний образ будто подсказывает ему быть серьёзным, но сам Арсений светит, как солнце, и смущённо бегает по сцене, собирая букеты. Как благодарно смотрит на собравшихся у сцены людей и как наслаждается аплодисментами. Антон невольно улыбается, потому что как никто знает, что это именно то, о чём Арсений мечтал с самого своего актёрского начала. И он счастлив. Антон готов вечность наблюдать за таким Арсением, но ему нужно идти, поэтому он прикрывается капюшоном и выныривает из зала. Видит Анну, та кивком подзывает его к себе и передаёт букет. Он внешне небольшой, из 9 штук пионов, но нельзя не отметить, что выглядит он не менее шикарно. Бутоны большие, нежно-розовые с приятным сиреневатым оттенком. Выглядят как невероятно эстетичные шарики мороженого. Или как мягкие клочки закатных облаков. Арсению такое должно понравиться. Анна открывает служебную дверь, проходит и зовёт Антона за собой. Тому приходится нагнуться. Они попадают в какой-то узкий тёмный коридор, в котором источник света находится где-то далеко впереди. Как свет в конце тоннеля. Но до этого света они не доходят, а заворачивают куда-то направо, оказываясь непосредственно в закулисном пространстве. Девушка доводит Антона до какой-то пустой гримёрки и приглашает его туда. Помещение оказывается небольшим, но вполне уютным. — Побудьте здесь, нужно подождать, пока актёры закончат. Я вас предупрежу. Сказала она и пропала из дверного проёма, оставив дверь чуть приоткрытой. Антон напряжённо сел в какое-то кресло. Он, честно, ещё не до конца понимает, что и как сейчас произойдёт, поэтому просто наблюдает и ждёт, что будет дальше. Предвкушение долгожданной встречи с Арсением заполняет всё больше с каждой минутой ожидания, и он уже готов лопнуть от нетерпения. Но ждёт. Вдруг в дверь внезапно заглядывает Анна, смотрит на Антона и показывает пальцами «окей». Он зеркалит жест, и девушка опять исчезает. Видимо, момент истины всё ближе. Антон вдруг понимает, что от волнения забыл снять капюшон с маской и кепкой, поэтому откладывает букет на стол у кресла и освобождает своё лицо от скрывающих вещей. Сейчас это определённо будет лишним. — Арсений, да, вас на минутку. Нет, всё в порядке, не переживайте. Он слышит за дверью мужской голос, и внутри всё мгновенно сжимается тугим узлом. Предвкушение, волнение, лёгкий страх и огромная гордость смешались в один комок эмоций, который готов придавить Антона своей силой. Но он встаёт и подходит ближе к двери. Понимает, что вот, всё и правда получилось. И в данный момент он абсолютно готов к кульминации, к самому долгожданному моменту, ради которого всё и задумывалось. Он взволновано выдыхает и делает глубокий вдох, устремляя взгляд прямо на дверь, за которой уже слышатся шаги. Дверь открывается, и перед ним предстаёт Арсений собственной персоной. Только уже не в костюме и без грима, а в любимой Антоном серой толстовке и с немного растрёпанными волосами. Он замирает в дверном проёме, удивлёнными глазами уставляясь на Антона. Тот молчит и лишь смотрит в ответ с нежной улыбкой. — С премьерой тебя. Говорит тепло и неловко протягивает букет пионов. Арсений к тому моменту отмирает, заходит в гримёрку и останавливается у стены, руки складывая лодочкой у лица. — Антон, я не верю… Не заканчивает, потому что все слова в один миг теряются. Он бегает глазами, глядя то на Антона, то на букет, то снова на Антона в попытке поверить в реальность происходящего. Тот на это лишь уверенно кивает и не прекращает улыбаться. Арсений мотает головой и налетает на Антона с объятиями, крепко прижимаясь и зарываясь носом в шею. Тот обхватывает его руками в ответ. Антон чувствует, как Арсений дышит прерывисто и жмётся всё сильнее. Гладит его свободной рукой по спине и носом утыкается в висок. Внутри огоньком зажигается тепло вместе с приливом любви. Арсений сейчас в его руках ощущается, как маленький птенец, спрятавшийся под маминым крылом — потому что так безопаснее. Антона это сравнение умиляет безумно. Арсений выбирается из объятий, и Антон замечает, что у него намокли ресницы, а на щеках видны пятна от слёз. Обеспокоенно хватает его лицо ладонями и заглядывает в глаза. Проводит большим пальцем по скулам, вытирая слёзы, и мягко целует в губы. — Ты, козёл, сумасшедший. Говорит полушёпотом и улыбается, руками хватаясь за плечи Антона. Тот смотрит тепло, чуть склонив голову на бок, и так же шепчет: — Я тоже тебя люблю. Арсений бегает горящими глазами по лицу Антона и цепляется за него так, будто всё ещё не осознаёт, что тот перед ним стоит настоящий. — А как ты здесь вообще… Не договаривает, потому что мысли всё ещё спутаны в голове, и он не может нормально формулировать слова в предложения. — Поехали домой, всё расскажу. И снова прижимает к себе, поглаживая по голове. В голове ярко вспыхивает мысль: у него получилось. Получилось не испугаться этой идеи, когда она только возникла в его голове. Получилось сделать всё, что было нужно, попутно побеждая свои страхи. Получилось вот так взять и уехать в Петербург на 2 дня. Получилось незаметно проникнуть в театр. И всё это — без ведома Арсения. Чтобы сейчас стоять где-то в театральном закулисье, видеть искреннее удивление и восторг в его глазах и крепко его обнимать. Он прерывает объятия, и смотрит довольно на домашнего и счастливого Арсения. Как тот, прикрыв глаза, широко улыбается и неверяще мотает головой. В этот момент Антон вспоминает, что всё ещё держит в руке за спиной букет. — Букет пионов моему актёру. Ещё раз протягивает Арсению цветы, внимательно наблюдая за его реакцией. — Любимому, я надеюсь? Хитро и влюблённо смотрит в глаза, и Антон смеётся. — Конечно, любимому, ещё спрашиваешь! Арсений подцепляет букет пальцами и забирает, аккуратно прикладывая к груди. Смущённо опускает глаза, хлопая ресницами, и вдыхает цветочный аромат. — Спасибо. И привстаёт на носочки, тянется, чтобы благодарно поцеловать в губы. Отстраняется и смотрит в глаза признательно. — Поехали домой, Арс. Антон берёт его за руку, и Арсений молча кивает. Ещё раз переглядываются, Арсений хочет что-то сказать, но Антон с улыбкой его прерывает тихим «пойдём-пойдём». Он выглядывает из двери в холл и, убедившись, что там уже никого нет, забирает куртку и возвращается к той гримёрке. Туда же через пару минут подходит Арсений — потому что на его предложение самому дойти до их гримёрки Антон тотально отказался из-за страха потеряться, — и они вдвоём выходят во дворик через служебный вход. Там садятся в уже подъехавшее такси и в тишине едут домой. Устало вваливаются в квартиру, оставляют в прихожей вещи и идут в спальню, заваливаясь на заправленную кровать. Антон тянется рукой и жмёт на кнопку, включая ночник. Подтягивает к себе Гуся и кладёт к изголовью кровати, опираясь на него спиной. Арсений двигается ближе, но остаётся лежать, подпирая голову рукой. — Так как так случилось, что ты здесь оказался? Арсений спрашивает настойчиво. Ему важно знать, что за такие тараканы в голове у его любимого, что он сделал такое. — Ещё с того дня, как ты мне рассказал о том, что будешь играть в театре. Ты ещё в шутку спросил, неужели я приеду на премьеру, а я после этого задумался. Думал-думал и решил, что может и правда сгонять. И вот, считай, 3 месяца этот сюрприз планировал. — Не буду отрицать, у тебя идеально получилось это скрыть. Я даже подумать не мог, что ты на такое способен! Антон довольно улыбается, а Арсений машет руками, наигранно возмущаясь. — Эй ты, козёл, я тебе намекал и не раз! Это ты все мои намёки пропустил! Злиться на Арсения он не может, поэтому он лишь глупо улыбается и смотрит влюблёнными глазами. — Ну да, ну да. Наигранно закатывает глаза и смеётся в один голос с Антоном. Тянется к нему и на ухо шепчет: — Спасибо. И губами мягко касается щеки. Антон довольно морщится, поворачивает голову и целует в ответ в нос-кнопку, как бы говоря «пожалуйста» и «я люблю тебя». — А в целом, как я тебе сегодня? Арсений спрашивает чуть смущённо, опустив глаза. Антон на это улыбается и фыркает. Недолго молчит, собираясь с мыслями — которых в голове несоизмеримо много, — и начинает говорить о своих впечатлениях. Рассказывает обо всём в мелочах: как зашёл в зал, как его с самого начала поглотила атмосфера этого спектакля, как он пустил слезу, когда увидел Арсения, и как, едва дыша, наблюдал за ним и его героями. Как смотрел на него на сцене, сияющего не только от ярких прожекторов, но и от того огромного источника света, который буквально рвался наружу. Под конец Антонового рассказа Арсений собирается в комочек и смотрит на него самым восхищённым и благодарным взглядом. Хочет о чём-то сказать, но молчит. Снова нет слов, второй раз за день Антон его сразил на повал, лишив дара речи. Арсений лишь тихо и отрывисто шепчет “спасибо”, и под мягкий смех Антона падает к нему в объятия. Для Арсения, безусловно, важно внимание. Он любит быть заметным и замеченным, любит приковывать к себе взгляды, любит быть услышанным, и даже можно сказать, что любит находиться в центре внимания. Но ещё больше Арсению нравится внимание к мелочам, тем более, когда эти самые мелочи подмечает не он, а в нём. И внимание Антона в этом плане его не перестаёт удивлять. Как тот может напрочь не помнить какие-то факты о себе, но сможет с лёгкостью почти слово в слово пересказать историю, которую Арсений рассказывал когда-то давно, или вспомнить что-то об Арсении, что он сам мог давно забыть. Он мнение Антона ставит всегда наравне со своим. И это касается даже самых неприметных и неважных мелочей или глупостей. Арсений с неподдельным интересом слушает мысли Антона, как тот думает, анализирует, формулирует выводы. Пусть он даже не является профессионалом в той области, о которой рассуждает, ценности его умозаключений это нисколько не умаляет. И пусть Антон не актёр по профессии, а о внутреннем устройстве театра знает по большей части со слов Арсения, его хочется слушать. Арсений громко дышит ему в шею, руки сцепив замком на спине. С Антоном очень хорошо и очень правильно. Говорят, сложно найти в жизни человека, с которым будет вот так, но зато это большое счастье. И Арсений счастлив, что они нашли друг друга и, несмотря ни на что, смогли пройти вместе огромный путь и продолжают двигаться в уверенном темпе. Антон будто читает его мысли, губами касается макушки и задерживается ненадолго. Шепчет: — Ты самый лучший. И прижимает крепче. Арсений после этого убегает в душ. Антон в это время решает выползти на кухню и сделать обоим чай по чудесной традиции со времён репетиций. Устраивается за столом у стены и медленно отпивает. Арсений совсем немного времени проводит в душе, поэтому застаёт Антона на кухне с ещё не допитым чаем. Тот, увидев Арсения в дверном проёме, подрывается со своего места и подходит к нему, целует в ещё влажный лоб. Под внимательным взглядом Арсения протискивается мимо и забегает в ванную. Когда Антон возвращается в спальню, он думает предложить Арсению ещё недолго полежать рядом и пойти спать. Но заходит и видит, как тот лежит, свернувшись калачиком, на уже расправленной кровати. Уснул. И Антона не дождался. Он умилённо улыбается и подходит, чтобы прикрыть того одеялом. Замечает на тумбочке арсеньевский телефон и тянется за ним. Потому что если Арсений не поставил будильник на 7 утра — сколько бы Антон не бурчал, что это рано, ему того не переубедить, — то плохо будет всем. Задёргивает шторы, выключает ночник и ложится рядом. Еле слышно шепчет: «С премьерой», — и аккуратно касается губами кончика носа. Арсений во сне улыбается.***
Они приезжают к театру за 10 минут до начала — как и Антон в прошлый раз. Все парни оделись в смокинги, прямо как на премьеру «До рассвета». Антон об этом дне мечтал с того самого дня, как оказался здесь впервые. Арсений, может, и задумывался, но никак не мог представить, что это желание воплотится в реальность. Да, ждал, но не надеялся. Антон был несказанно рад, узнав, что в конце зимы они с парнями всё-таки смогут сходить на этот спектакль. Арсению об этом как можно чаще восхищённо напоминал и парням прожужжал все уши рассказами о постановке. Ну и об Арсении, конечно же. В уже знакомый зал он заходит с ещё большим предвкушением и волнением, чем в прошлый раз. Тут же раздаются крики людей, находящихся внутри: кто-то в шоке сползает по креслу, кто-то начинает громко аплодировать, а кто-то уже снимает их на телефон. Антон этому рад. Он идёт впереди и довольно улыбается, оглядывая зал в солнцезащитных очках. Ощущает себя рок-звездой на красной дорожке, не меньше. Сегодня он может себе позволить быть на этом спектакле, не скрываться от чужих глаз и выглядеть эффектно. Всё, как он и мечтал. Они занимают места в середине зала, откуда сцену видно порядком лучше, чем с последнего ряда. Антон достаёт телефон и видит сообщение от Арсения: Арс 19:02 Я слышал крики в зале, это вы зашли?) Антон смеётся и показывает сообщение остальным. Отправляет короткое «да, это мы» и записывает кружок в телеграм канал. Чтобы все знали, что он сейчас пришёл на спектакль к Арсению. И что он в Питере. Когда в зале гасят свет, Антон испытывает уже знакомый трепет. Только теперь он тут не один, и это вызывает в нём ещё больший прилив гордости. Он громко аплодирует, ожидая появление Арсения на сцене. Антон всё так же залипает на его движения, мимику и голос. Всё так же горд и восхищён его актёрской игрой — даже больше. Всё так же проговаривает вместе с Арсением его текст. Возможно, на него кто-то смотрит и видит это, но Антону сейчас без разницы. Он пришёл полюбоваться на своего любимого актёра, повосхищаться им, даже друзей привёл. Он сам счастлив, а остальное не важно. На поклонах Арсений вновь выходит из своего образа. Начинает бегать и собирать букеты, каждому выражая благодарность. Для него это уже могло стать чем-то обыкновенным, но этот восторженный взгляд Антон не спутает ни с чем. Этот взгляд самый искренний, живой и бесценный. У него внутри всё сворачивается от радости за то, что у Арсения есть в жизни такие вещи, которые у него вызывают подобные эмоции. Арсений останавливается посередине сцены и смотрит прямо на Антона. Всё ещё тем самым горящим и ни с чем не сравнимым взглядом. Он улыбается в ответ, как чувствует, что на глаза навернулись слёзы. Не скрывая, смахивает их быстрым движением руки и продолжает громко аплодировать. Арсений занимается тем делом, которое любит до глубины души. Арсений рад находиться здесь и ощущать поддержку от всех присутствующих людей. Арсений счастлив. Антон счастлив быть в этот момент рядом. Антон счастлив за него.