Не уступая льду

— Для Юри Кацуки этот год стал дебютным: он проснулся знаменитым после того, как в Интернет по случайности попало видео с его попыткой повторить программу Виктора Никифорова. Теперь же Юри тренируется под руководством известного фигуриста и выражает надежду на победу в финале. Скажите, как прошёл для вас Кубок Китая? Я неуверенно улыбнулась журналисту и сказала парочку клишированных фраз о вере в успех. Как прошёл для меня Кубок Китая? Честным ответом было бы: «А-А-А, УБЕЙТЕ МЕНЯ!». Первый этап начался с небольшой ссоры. Во время интервью Виктор всячески расхваливал мои способности, пока я скромно стояла в сторонке, и в этот момент мимо прошёл мрачный мужчина в чёрной шляпе. Меня словно обдало холодом от его присутствия — я почувствовала на себе пронзительный взгляд. — Яков, какая встреча! — Никифоров радостно бросился к нему, хватая за рукав. — Как дела у Юры? Мужчина грозно насупился, но Виктора не так-то просто было смутить; он продолжал глупо улыбаться, будто не замечал гнева. — Хватит строить из себя тренера, Витя. Ты слишком заигрался. Однажды ты станешь умолять, чтобы я взял тебя обратно в команду, и будет уже поздно. Я легко представила Якова тренером Плисецкого, но в случае с Виктором подобное казалось очень странным. Неужели он обязан своими победами такому человеку, как Яков? Неужели они сумели найти общий язык, пройти множество препятствий вместе? Столько лет быть союзниками, и вдруг ученик оставил учителя, выбрав... меня? — У-у-у, ты сегодня очень скучный. — Никифоров хлопнул меня по плечу и подтолкнул вперёд. — Идём, Юри, нам надо хорошенько оторваться перед соревнованием! Наутро вспоминать посиделки в баре мне было максимально стыдно. Мало того, что Виктор напился за десятерых, мало того, что разделся до нижнего белья при всех присутствовавших там фигуристах, мало того, что начал обнимать меня, предлагая уединиться, так ещё и кое-кто из ребят умудрился выложить фотографии с вечера в сеть. Я не могла спокойно настроиться на первый этап Кубка: мне постоянно казалось, что зрители осуждают нас за вчерашнее. — Приятно познакомиться, юный чемпион. Я и пикнуть не успела, как сзади, прямо мне на ягодицы, легла чья-то рука. Вздрогнув, я в возмущении вскрикнула и отпрыгнула в сторону. Стоило мне немного зазеваться — и вот, ко мне пристают незнакомцы. От неожиданности я даже не с ходу сообразила, что давно стала парнем в глазах общества. — Прошу прощения, я всего лишь пошутил, — усмехнулся наглец. Он был отлично сложенным блондином с выразительными густыми бровями и тёмной щетиной с бородкой. — Кристофф Джакометти, старый знакомый Виктора. Видел я ваши выступления, вы талантливый молодой человек. И всë-таки, — шутливо продолжил он, когда я недовольно поблагодарила за комплимент, — нехорошо вам эксплуатировать нашего героя льда, Юри, нехорошо! Он ведь ещё может состязаться с нами, отнимаете вы у меня главного соперника. Но на его месте я бы тоже не устоял. Пошлые замечания проскользнули мимо моих ушей, и мозг сосредоточился лишь на одном: я ведь действительно забираю у Виктора его собственные шансы. Я давно думала об этом, но теперь, зная, что фигуристы разделяют данную точку зрения, окончательно решила поговорить с тренером о его возвращении в спорт. Для начала нужно было доказать, что я достойна быть ученицей — то есть, учеником — Никифорова. Впервые я вышла на лёд с чёткой целью: порвать в клочья чужие предрассудки. Наблюдая за катанием Плисецкого, я научилась вере в себя, которая мощной энергией исходила от всего его существа. Сейчас он находился далеко от меня, и я обязана была встретиться с ним на Кубке Ростелекома, а затем уж на финале Гран-при. Я поняла, что нуждаюсь в его воинственном взгляде, как в поддержке Виктора. Взвесив все за и против, я изменила вторую часть программы. — Это же четверной флип! — воскликнул ведущий под общий гул. — Коронный прыжок Никифорова, но даже он не отважился бы делать его во второй половине! Флип получился неидеальным, однако я всё равно гордилась собой. Мне не терпелось взглянуть на реакцию Виктора, и, едва стихла музыка, я повернулась к нему. То, что я увидела в выражении его лица, заставило меня покрыться мурашками: Виктор смотрел на меня так, словно лицезрел божество. — Юри! — выкрикнул он, кинулся мне навстречу, по льду, и, сбивая с ног, прижался своими губами к моим. Некоторые зрители восхищëнно завизжали, другие стали бросать нам цветы и плюшевые игрушки, а третьи мгновенно загалдели, снимая происходящее на телефон. Виктор просто чмокнул меня, однако половина людей «поженила» нас за считанные секунды. — Юри, если ты хотел удивить меня сегодня, ничего лучше ты и придумать не мог. Так завершился первый этап Кубка Китая. На произвольной программе я выступила не хуже, и довольный Виктор сообщил телевидению хорошие новости: несмотря на занятое мною второе место, он готовится поцеловать мою золотую медаль на финале Гран-при. Хотя, видит Бог, достаточно с него поцелуев. — Мне кажется, ты делаешь чересчур самоуверенные заявления, — осторожно заметила я, когда мы пришли в гостиницу. — Я боюсь не оправдать твоих надежд. — Не ты ли утверждал, что станешь первым? — засмеялся Виктор, усаживаясь со мной на кровать. — Думаешь, я стану тренировать тебя, если не возьмёшь золото? Я недоумëнно похлопала ресницами. Прежде он никогда не говорил, что мне непременно нужно стать лучшей, и его слова стали для меня ударом под дых. Как ни крути, в глубине души я оставалась ранимой и робкой девушкой. — Эй, Юри, ты чего? — заволновался Никифоров при виде моих слëз. — Перестань, я же не всерьёз. — Я... я хочу, чтобы ты верил в меня... больше, чем я сам... — Я верю в тебя больше, чем в себя. Это случилось в тот день, когда мне попалось в Интернете твоё видео: мне не забыть, каким ты был тогда, расслабленным и воодушевлëнным; у тебя всё получалось, потому что ты не думал о конкуренции и баллах за произвольную программу. Ты был собой. Юри, ты ведь уже понял, как сильно я тебя люблю. Виктор наконец-то прокомментировал свою выходку, и на признание ему понадобилось два дня. Я тоже не теряла времени даром, стараясь составить примерный ответ, чтобы вежливо отклонить его чувства, но все аргументы вылетели из головы. Он ведь и не подозревал, что любит парня, которого, по сути, не существует в природе, а я с жестоким эгоизмом удерживала тренера рядом. Из-за меня Виктор упускал возможности и в карьере, и в личной жизни. — Ты только больше расстроился, Юри, что-то не так? Я правда сказал ерунду насчёт тренировок, я всегда буду с тобой. Или тебя задело моё признание? — Виктор, мы... мы не можем быть вместе... — Тебе нравятся девушки? Я тяжело вздохнула, обдумывая эту версию. — Да, извини. Мне нравятся девушки.

***

Мила сидела перед телевизором, восторженно глядя на кумиров, соревнующихся за первенство на Кубке Китая. Недавно она разорвала отношения с известным хоккеистом, потому не упускала момента присмотреть кого-нибудь из фигуристов. — Юра, а правду говорят, Георгий расстался со своей девушкой? Какой он красивый сегодня! Явно скучает, мы могли бы встретиться с ним в Москве... — Дай ему хоть малую передышку, — хмыкнул Плисецкий, перемешивая борщ в тарелке. Не желая следить за событиями, он преспокойно обедал за столом неподалёку, но порой всё же незаметно посматривал на выступающих. — Попович только избавился от одной обузы, а тут уже другая на подходе. — У такого грубияна, как ты, точно никогда не будет девушки. О, а вот и Кацуки начинает! Похоже, он настроен на победу. Юрий на мгновение замер с ложкой у рта, затем снова усмехнулся, пронзая противника взглядом через экран. Тот двигался намного изящнее, чем раньше, более чувственно. Интересно, что мотивировало японскую свинью? В его вечно запуганных карих глазках постоянно мелькал страх поражения, так по какой же причине неопытный любитель сумел затмить профессионала Плисецкого? Но самое невероятное — Юрий заинтересовался им. Это обстоятельство злило, доводило до истерик, однако каждый успех Кацуки бил ему ножом по сердцу, а каждый проигрыш давал надежду. Он, как преданный фанат, читал все свежие новости о фигуристе и не спал ночами, когда жёлтая пресса подшучивала: «Неужто между Виктором Никифоровым и Юри Кацуки нечто большее, чем просто взаимоотношения тренера и ученика?». Его до дрожи в теле бесило, что он стал вторым в Ледяном дворце. — Боже мой! С ума сойти! — завопила Мила. Плисецкий ахнул, выронив из рук перечницу. Тёмный порошок высыпался на скатерть, образуя на столе рассыпчатую горку. «Невероятно женственное исполнение! — восклицал ведущий. — Юри Кацуки полностью вжился в образ прекрасной девушки! Сто баллов за артистичность и объятия тренера — особый приз за старания! Какие страсти происходят на льду, уважаемые телезрители!» — Ха-ха, объятия! Если бы всё ограничилось ими. Ты видел, Юра? Все ведь видели, он его поцеловал! А я-то думаю, почему Виктор до сих пор один! Сжав кулаки, Плисецкий вдруг глухо рассмеялся. Его переполняла ярость, сопровождавшая неожиданно смелой и слишком невероятной, но вполне оригинальной догадкой. — Женственное исполнение, значит? Ну-ну. Я из тебя борщ в Москве сделаю, свинья.

***

Никифоров не обмолвился со мной ни словом с самого утра, и только в самолёте, будучи не в силах наблюдать его подавленное состояние, я отважилась с ним заговорить. — Виктор, мне очень жаль, что так получается... Он сразу встрепенулся и выдавил из себя жалкую улыбку. — Ну что ты, Юри, я по-прежнему твой тренер, как бы там ни было. Ты же не виноват, что тебе не нравятся мужчины, это скорее уж я «неправильный». — Ты самый замечательный человек! — воскликнула я, ненавидя себя за то, что не могу признаться. Если б он только знал, что я девушка, понял бы, что на самом деле не любит Юри Кацуки... Но я не могу оборвать его страдания. Я слишком слабая и всегда держусь за других. — Всё в порядке, правда. Сосредоточься на предстоящем Кубке Ростелекома, — велел он и уткнулся в газету. Обычно при длительных перелётах тренер спал на моём плече, но теперь избегал прикасаться ко мне. Кубок Ростелекома обещал стать грандиозным шоу. Журналисты, до сих пор помнившие давнее соревнование в Ледяном Дворце, называли этап в Москве «первой встречей на большой арене главных соперников года». Трибуны заполонили поклонники самых разных фигуристов, и особое внимание привлекали «Ангелы Юрия». Во-первых, эта группа поддержки целиком состояла из девушек. Во-вторых, все они носили неко-ушки. В-третьих, их кумир избегал всякого общения с ними. Мы встретились с командой Якова ещё в аэропорту: после столкновения с тренером Виктора я нашла в Интернете статью о том, что представляли из себя российские спортсмены. Фельцман лично тренировал не только Плисецкого, но и известного Георгия Поповича, а также звезду женского фигурного катания Милу Бабичеву. При виде Юрия мне невольно пришла мысль, что выглядел он сильно изменившимся; рядом с ним стояла бывшая балерина, экс-супруга Якова Фельцмана Лилия Барановская, чьей помощью, по данным из соцсетей, он активно пользовался в последнее время. Никто из них не заметил меня, но я услышала, как Плисецкий, не обращая внимания на приветственные возгласы «Ангелов Юрия», коротко бросил тренеру: «Возьми мой багаж». Яков молча кивнул и пояснил Лилии: «Его заберёт семья». Говоря о размышлениях перед этапом: вообще, с момента первого выступления при зрителях я стала чувствовать себя намного увереннее. Меня не мучило присутствие публики: наоборот, воодушевляло. Я шла вперёд тогда лишь, когда знала, что в меня кто-то верит, и фанаты тянулись ко мне, признавая меня, что не могло не мотивировать. Если бы не ситуация с Виктором и сам факт моего обмана, всё было бы прекрасно. Однако совесть грызла изнутри, потому единственной надеждой была золотая медаль. Получи я её, и люди, пожалуй, легче простили бы мне обман. А Виктор... он был бы хоть немного счастлив. Вечером я решила оставить Никифорова в одиночестве, дабы лишний раз не мелькать на виду: ему, конечно, и без того тяжело было находиться рядом со мной. К тому же, на Кубке Китая я познакомилась с молодым фигуристом по имени Пхичит Чуланонт, и мы быстро нашли общий язык. Парень любил селфи, красивые города, весёлые развлечения — всё это идеально подходило для прогулки по ночной Москве. Он предложил встретиться в холле на первом этаже, и я, ожидая лифт, наблюдала небольшую перепалку между прибывшими на соревнование братом и сестрой. Брату явно не нравился новый кавалер сестры, а та доказывала ему, что способна принимать решения без его постоянного контроля. — Э-э-э, привет? — выдавила я, когда двери лифта наконец раскрылись. Юрий Плисецкий стоял, лениво прислонившись к одной стене и уперев ногу в противоположную. Выходя, он окинул меня оценивающим взглядом, но теперь было в нём не просто презрение — соперник будто бы хотел что-то во мне развидеть. Что-то, не дававшее ему покоя. — Чего тебе, клоун? — фыркнул он, когда я вопросительно приподняла бровь, и быстро отвернулся. В тот день мы больше не разговаривали, но его взгляд по неизвестным причинам взволновал меня. Мне показалось, что то была попытка раскрыть мои тайны. Тем не менее, избегать объяснения с Виктором я не собиралась. Я полностью поддерживала Кристоффа: слишком эгоистично держать его возле себя, как собачку на поводке, ещё и не имея на это никакого права. — Виктор, нам надо кое-что обсудить. — Юри, — Никифоров вытирал полотенцем мокрые волосы после ванны, — мне правда хочется, чтобы ты думал о завтрашней программе, а не о моих чувствах. Между нами ничего не изменилось, я, как и прежде, болею за тебя всей душой. Поверь, мне под силу справиться самостоятельно. Я напряжëнно сглотнула, ощущая себя максимально неловко. Виктор оставался таким же благородным, несмотря на разбитое сердце. — Я решил уйти из спорта после финала Гран-при. Многие считают, что ты растрачиваешь свой потенциал, занимаясь со мною, и я не могу спокойно слушать подобное. Ведь твои коллеги правы: пока тебе только двадцать семь, ты обязан выкладываться на полную. Иначе потом будут сожаления. Никифоров сжал полотенце так, что побелели костяшки его пальцев. С минуту он смотрел на меня ничего не выражающим взором, а затем из небесных глаз потекли прозрачные дорожки слëз. — Виктор! — я поднесла руку к его щеке, но он оттолкнул меня. — Как ты смеешь говорить о моём возвращении в спорт, собираясь уйти сам? Стоило мне однажды увидеть, с каким энтузиазмом ты повторяешь мою программу, — я представил тебя на пьедестале почёта. Почему ты так жесток ко мне, Юри? Почему тебе вечно кажется, что, отказываясь от своих желаний, ты исполняешь чужие?

***

После слëз, пролитых ночью, я ощущала себя лучше. Мы так ни к чему и не пришли, пока безудержно плакали — каждый о своём, — но с утра почувствовали, что отлично поняли друг друга. Вступительное выступление завершилось на ура: я безошибочно исполнила все прыжки и набрала достаточное количество баллов, чтобы Виктор гордился мною. А он, улыбнувшись при оглашении результатов, присел на колено и поцеловал лезвие моего конька, нежно, словно оно было фарфоровым. Сентиментальные зрительницы завизжали в умилении. — Ю-Ю-Юри-и-ий!!! — лопаясь от гордости и счастья, я помахала рукой Плисецкому, который готовился показывать программу следующим. — Удачи!!! — Удачи, Юра! — присоединился Виктор. Но Юрий отреагировал совсем не так, как планировалось. Он, побагровевший от гнева, цеплялся за бортик и, не слушая наставления Якова, сверлил нас глазами, из которых сверкали молнии. Тема «любви-агапе» совершенно не вписывалась в его разъярённое состояние.

***

— Юра, этот год — твой шанс выйти из тени Никифорова. Постарайся сосредоточиться... — Юра, не забывай, что ты — прима-балерина... Я улавливаю лишь обрывки ободряющих фраз Якова и Лилии. Они стараются придать мне уверенности, наивно полагая, что я трясусь из-за накрывшего меня волнения. Нет. Меня трясёт от злости. Ведущий называет моё имя, и я практически пулей вылетаю на лёд, делая круг по катку. Энергия бьёт во мне ключом от переизбытка негативных эмоций: придурок Виктор, похоже, по уши влюблён в японскую свинью. Я давно подозревал, что он из «этих», но если речь о Викторе, то мне плевать на предрассудки. Вот только не в случае со свиньëй. — Ох, он немного оступился при прыжке, однако продолжает! Я впервые в жизни так нелепо ошибаюсь. Будь дедушка сейчас в числе зрителей, я, наверное, чувствовал бы себя более спокойно. И всё же моя главная черта — умение двигаться дальше, не взирая на препятствия. Лилия велела мне быть сильным и возрождаться сколько угодно раз. — Снова неаккуратное движение — видимо, на фигуриста очень давит атмосфера, но группа поддержки верит в него! Да чихать мне на «Ангелов Юрия», они бесят меня своими воплями. В заключительной части я уже выдыхаюсь и обливаюсь потом, сгибаясь пополам, когда мелодия заканчивается. У меня третье место. Несколько девчонок из команды идиоток в неко-ушках засыпают лёд цветами, фотографируются со мной против моей воли, напяливают на меня дурацкий ободок. Я хочу поскорее уйти в гостиницу. — Дамы вперёд, — нагло ухмыляется высокий брюнет в тёмных очках и с деланным уважением прикладывает к сердцу ладонь. Облокотившаяся на него девка хохочет своим противным смехом, будто он сказал что-то действительно забавное. Приходится вспомнить, что кое-кто здесь раздражает больше всех остальных. Жан-Жак Леруа — знаменитый спортсмен и музыкант по прозвищу Джей-Джей, а по мне — самонадеянный выскочка. Младше меня на целых два года, зато уже сыскал уродку-невесту и заявил всему миру о предстоящей победе. Хуже всего осознавать, что именно ему я умудрился проиграть на прошлом этапе первое место. — Парни, которые носят тёмные очки, чаще всего оказываются неудачниками, — говорю я единственное, что приходит в голову, и сматываюсь подальше от этого дурдома. Лишь бы не встретиться по дороге с японской свиньёй, иначе нервы треснут по швам. Этот подозрительный тип не выходит у меня из головы: изначально слишком грациозный, слишком нежный, слишком... женственный? Сегодня я попытался рассмотреть пропорции его тела вблизи, и хоть убейте — я не видел мужчин с такими пропорциями. Да и черты лица, если приглядеться, не мужские, нет. Я не верю, что он парень, хоть убейте. Может, я сошёл с ума? Или ни Виктор, ни зрители, ни другие придурки не видят в упор?