НАПАДЕНИЕ.
Впервые после судьбоносной встречи с Форрéстером мне приснился сон. Последние несколько дней мне почти не спалось, но каким-то образом кошмар просочился в мой истощённый разум. Правда, это был не обычный кошмар. Я проваливался в глубокую, тёмную пустоту, которая была наполнена первобытным низким гулом, создающим или уничтожающим небесные тела, а звук умирающих звёзд пронизывал само моё естество. Каким-то образом мой разум, потрясённый испытанием, собрал достаточно сил, чтобы выделить из этого шума одно слово — слово, которое я потом не мог ни узнать, ни вспомнить. От дальнейших переживаний меня спасло постукивание по плечу, но первые секунды пробуждения дали мне понять, что настоящий кошмар, возможно, ещё только начинается. Несмотря на глубокую ночь, в лагере кипела какая-то бурная деятельность, переходившая почти что в панику. До меня доносились резкие звуки выстрелов и более раскатистые взрывы снарядов, но я сразу понял, что до них как минимум несколько километров: любой, кто когда-нибудь стрелял из ружья или слышал, как работает артиллерия вблизи, знает, насколько это оглушительно громко. Но в любом случае это было плохо, просто хуже некуда, потому что полномасштабное сражение на территории ГЗГ — неслыханная вещь даже для приграничных районов. — Что за срань… тут творится? Меня разбудила Нóлза, и я впервые увидел её по-настоящему взволнованной. Она махнула кому-то лапой, выкрикнула несколько приказов, а потом вернулась ко мне. — Стационарные линии перерезаны, связь глушится, мобильного сигнала нет, и даже спутниковая связь не работает. Я хотел спросить, как это возможно, но она отмахнулась от дальнейших расспросов. — Мы больше ничего не знаем. Джим думает, — глубоко вздохнув, она указала пальцем на леопарда, собиравшего зверей, — что на базу ГЗГ напали. Я покачал головой, все ещё пытаясь избавиться от остатков кошмара и обдумать ситуацию. — Может, всё-таки учения? Но я сразу же понял, насколько тщетной была эта надежда. — Нет. Эта местность не предназначена для учений. И никто не стал бы без предупреждения обрубать связь и уж точно не устроил бы артиллерийскую канонаду посреди ночи. А ещё мы слышали несколько взрывов посерьёзнее. Возможно, рванули склады с боеприпасами. Сложно сказать. Происходящее казалось нереальным. Я взял бутылку с водой и осушил её за несколько быстрых глотков. — Нападение на военную базу ГЗГ — это самоубийство. Для кого угодно. У местных картелей и боевиков не хватит огневой мощи, и даже корпорации… Она кивнула. — Ага. Как я и сказала, мы не знаем, что происходит. Но… — Тут она подняла глаза, и её лицо приняло решительное выражение. — Мы это выясним. Я ахнул. — Ты с ума сошла? Мы едва закончили подготовку, техника стоит без топлива и боеприпасов, а ты хочешь лезть в эту хрень?! — «Молот» готов. — Она указала на ржавую груду металла неподалёку. — Кто-то заправил его вечером. Видимо, прокатиться хотел. — Что ещё за «Молот»? — Тот старый ржавый M113, который мы недавно нашли. Немного почистили, даже боеприпасы для пушки есть. Несмотря на ситуацию, абсурдность названия не могла не вызвать у меня улыбку. — Ясно. Вот почему его назвали «Молот»: ка-а-ак засадит! Лицо колли внезапно порозовело, как будто от смущения. Я бы и не заметил этого, если бы лагерь не подсвечивался фонарями, работавшими от генератора. — Ну да… а ещё там внутри раскладушка. Если понимаешь, о чём я. — Ой... Она встала и указала на двух стоявших рядом солдат. — Раскéс, Доннéр, возьмите «Молот» и выдвигайтесь. Не ищите неприятностей: при первых признаках опасности разворачивайтесь и возвращайтесь в лагерь. Оба отдали воинское приветствие и удалились. Спустя некоторое время этот древний БТР, рыча, дымя и скрипя, сдвинулся с места, медленно разогнался и скрылся за воротами лагеря, оставив после себя лишь облако пыли на грунтовой дороге. Прошло десять минут, а бой, похоже, и не думал стихать. К этому времени в лагере уже никто не спал: мужчины и женщины в спешке собирали оружие, торопливо крепили снаряжение и готовились к худшему. К моему разочарованию, первым делом стали заправлять не ОБТ, а самые быстрые машины, поскольку на их заправку уходило гораздо меньше времени, чем на наших прожорливых монстров. Разведчики отправились в путь первыми. Арендованные у армии ГЗГ «Ялунги» — шестиколёсные боевые разведывательный машины, понесли их в бой по следам так и не вернувшегося и, предположительно, встретившего печальный конец «Молота». Затем поехали танки, чья заправка занимала не менее десяти минут. В принципе, можно и не заливать полный бак, но всем же понятно, как много горючего жрут пятьдесят тонн стали в бою, так что лучше перестраховаться. Тем более неизвестно, что может произойти с нашим лагерем. Это означало, что мы будем прибывать небольшими группами, но в такой ситуации это лучшее, что мы могли придумать. Первыми вслед за разведчиками отправились мой БМПТ «Рамка», лëгкий танк «Жало» Нóлзы и ОБТ класса «Фауст» Сáлливана. Каждый из нас кивнул своим экипажам во время отправления, отдавая последние распоряжения остальным и бросая друг на друга последние тревожные взгляды. Сáлливан нервничал больше всех, ругался сквозь клыки и кричал на зверей возле своего старого железного чудовища. Но, как однажды сказал генерал ГЗГ — Скóрдо Тренс, «Главное — зверь, а не машина», — и старина Сáлливан, суховатый, седой ветеран-койот, с лихвой компенсировал любые недостатки старой техники своим опытом и мужеством. У меня не было времени узнать его поближе, но многие в лагере считали его кем-то вроде деда — этаким крикливым старым ворчуном. Я забрался на БМПТ и протиснулся в командирский люк. Внутри я закрыл глаза и позволил шуму внешнего мира рассеяться. Я подумал о том, как сильно может измениться мир всего за несколько минут. Может, именно поэтому Форрéстер отправил нас в эту глухомань? Чтобы подготовиться к такому развитию событий? Но тогда почему он об этом не сказал? Вступать в бой без надёжных разведданных как минимум опрометчиво, если не сказать глупо. И тем не менее мы делали именно это, не дожидаясь разведчиков. Подобные мысли проносились у меня в голове, пока я пытался заставить себя сосредоточиться на настоящем. Радио по-прежнему издавало лишь глубокий и подозрительный (точнее, подозрительно знакомый) гул, совсем не похожий на любые ранее слышанные мной помехи. Внезапно я понял, что нам придëтся действовать по старинке. Я высунулся из люка и помахал Нóлзе лапой, а её силуэт в сиянии лагерных огней ответил тем же жестом. Пришло время выдвигаться.БАЗА.
База была неподалëку, поэтому мы почти сразу начали замечать признаки боестолкновения. Нам попались несколько брошенных машин с ярко горящими в темноте фарами, чьи пассажиры в спешке покинули место происшествия. Вокруг не было ни души — жутковатое ощущение даже в ночном мраке. Несколько минут спустя мы наткнулись на одну из машин наших разведчиков, также брошенную посреди дороги с работающим двигателем. У нас не было времени выяснять обстоятельства: звуки сражения приближались, а беспокойство с каждой минутой нарастало. Рáмирес, водитель-кенгуру, начал напевать тоскливую мелодию, пока я возился с кнопками радио, пытаясь поймать хоть какой-нибудь сигнал. Это было ошибкой, но, даже если бы я поступил иначе, это вряд ли что-нибудь изменило. Как только мы спустились к последнему участку пути и заметили на экранах тепловизоров несколько огней, одно за другим произошло несколько событий. Гул стал невыносимо громким. Затем он прекратился, и всё вокруг внезапно погрузилось в тишину, почти такую же жуткую, как и тот гул, — такую, которая проникает в голову и заполняет её, грозя свести с ума. Я огляделся в замешательстве. Всë происходило как в замедленной съëмке, будто мир остановился на этом моменте. А затем раздался голос — глубоки, металлический и одновременно скребущий внутри моего черепа с такой силой, что это потрясло меня до глубины души. Голос был отстранëнным и неподвластным времени, словно сама вселенная проснулась и заговорила. Вся шерсть на мне разом встала дыбом. В моём сознании всплывали слова настолько сильные, что они будто разрывали реальность на части. ЯВИЛИСЬ ПЕШКИ ИЗГНАННИКА!!! Задыхаясь, я тщетно пытался закрыть уши. ВЕРНИТЕСЬ НАЗАД!!! ЛЖЕЦ ПОНЕСЁТ НАКАЗАНИЕ, КАК И ЕГО ПОТОМКИ!!! ТАК ПРЕДПИСАНО!!! ВЕРНИТЕСЬ НАЗАД!!! Голос слабел, повторяя последние два слова снова и снова, пока не стал просто шёпотом, а затем окончательно растворился в небытии. ВЕРНИТЕСЬ… НАЗАД… Вернитесь… назад… Голова кружилась, словно я получил сотрясение. Экипаж выглядел не менее потрясённым, и машина медленно остановилась: Рáмирес пытался взять ситуацию под контроль. Хотя поле боя находилось где-то поблизости, нам всем нужно было выйти на воздух. У других экипажей дела обстояли не лучше, и мы просто стояли в тишине, казалось, целую вечность, пытаясь унять тошноту. Похоже, все слышали одно и то же. В итоге Нóлза заговорила первой. — Силы Природы… Что ЭТО было? — Не знаю. Может, психическая атака? Перехват каналов связи? Хотя о такой мощи я даже никогда не слышал… Она покачала головой и жестом пригласила отойти от остальных — те всё ещё пытались оправиться и не обращали на нас внимания. — Нет, это было нечто более серьёзное. Это существо… зверь… что бы это ни было — оно меня знало. Знало моё имя… Я уставился на неё, пытаясь сформулировать один из миллионов вопросов, мелькавших у меня в голове, но наш диалог прервался ещё одним взрывом поблизости, который окончательно привёл всех в чувство. Она ещё раз странно посмотрела на меня, после чего внезапно вернулась в обычное состояние. — Ладно. По машинам! Здесь небезопасно. Смотри… База внизу пылала огнём. Всё вокруг было затянуто клубами дыма. Безудержное пламя слепило и наши глаза, и датчики машин. Мы видели тени бегущих, кричащих и умирающих зверей, а ещё, кажется, несколько рот бронированных машин неизвестных нам моделей, которые пытались пробить периметр. Их пушки крушили всё, что находилось за пределами интересующей их зоны, где отряд захватчиков носил ящики от базы к одной из больших машин. На фоне горящего танка их тени казались невероятно большими. Любопытно, что целью мародёров оказался тот самый бункер, в котором мы видели Вéргюсон во время нашего последнего визита, когда база ещё не была завалена трупами и дымящимися обломками. «С этого и начнём», — подумал я, глядя на то, как три наших машины направились к зоне боевых действий.В БОЙ!
Пока спускались с холма, чувство тревоги резко отпустило меня. Трудно сказать, почему именно, но, думаю, дело было в том, что враг наконец обрел форму. Ужас, вызванный тем чудовищным голосом по радио, больше не терзал меня — и, судя по уверенным движениям других членов экипажа «Бомбы», им тоже стало легче — словно злые чары внезапно спали. Я поёрзал на месте, жадно вглядываясь в прицелы в поисках первой мишени. Несколько вражеских машин оторвались от основной группы и двинулись к нам, но вели они себя как-то странно. Я, конечно, не эксперт по тактике, но я никогда не видел, чтобы так управляли бронетехникой: машины часто останавливались, не открывая огня, и двигались как будто хаотично. Их орудия были нацелены на нас, но редко стреляли, словно это были дроны, с которыми всё время прерывается связь. Неужели военную базу могли разгромить подобные противники? Что ещё хуже, я нигде не видел вражеской пехоты — как будто она испарилась. О случившемся всего несколько минут назад напоминал только наполовину загруженный грузовик. Уже не в первый раз за эту операцию происходящее казалось мне сном, кошмарным бредом, от которого я должен был вот-вот очнуться. Во только звон пуль, отлетающих от обшивки, был более чем реальным, так что я решился сосредоточиться на приборах прицеливания.