Обречённые любовью

По пришествии в дом отчий княгиня быстро ступая по деревянному полу, слегка поскрипывавшему от каждого шага, в свою комнату, располагавшеюся на втором этаже поместья. Отварив двери комнаты девушка спешно их закрыла, послечего пару минут простояла вслушиваясь в немую тишину комнаты и едва слышаемые шаги. Сама не зная, чего же она опасается, пару минут Момоко простояла в настороженном состоянии. В момент как утихла тревога девушки она подошла к столу, что сделан был из массива старого дуба. Под поверхностью, на которую опиралось зеркало и на которую ложились письменные принадлжености, находилась небольшая полка. В самом дальнем углу этой полки лежала скромная и ничем не примечательная коробочка, изнутри обитая бархатом. Момоко с осторожностью достала её и поставила на середину столика. Пару секунд она как зачарованная смотрела на эту коробчонку и с каждой секундой выражение на её чудесном личике менялось с наполненного каким-то страхом на полное печальных воспоминаний, тоски, давно съедавшей женское сердце. Сделав глубокий вдох она подняла и отложила в сторону крышку шкатулки. Внутри эта самая шкатулка была оббита красным бархатом. В ней лежал маленький, слегка потрёпанный временем малескин. Нежные руки русской валькирии с осторожностью извлекли малескин, слегка приоткрыли его и слегка пожелтевшие от времени страницы впервые за долгое время узрели свет. Этот малескин изначально принадлежал ныне покойной матери Момоко. Именно она подарила юной Хьякушико, когда той было пять лет от рождения. Уже тогда это был не новый малескин, какое-то время мать юной жевы писала не большие заметки в нём. Каждый раз как мама княгини садилась за стол и брала в руку перо, маленькая девочка не произнося ни слова поддвигала стул, залазила на него и крайне внимательно наблюдала за движениями пера, оставлявших на бумаге чёрные следы чернил, которые в итоге превращались в целые предложения. Мать Момоко постоянно умилялась этому. Всё это действо и стало причиной того, что в один из знойных дней, закончив писать заметку мать с мягкой улыбкой на лице протянуло малескин дочери со словами: "Теперь он твой". Маленькие детские ручки держали этот малескин как сокровище, как нечто не имеющее ни цены ни аналога. На первых его страницах находяться надписи сделанные ещё матерью девушки. А сама юная княгиня записывала в эти перетянутые резинкой листы в плотной обложке лишь самые важные вещи в её жизни. Тонкие пальцы открывают малескин, пролистывают пару листов с заметками и находя чистый листок перестают перебирать страницы. Девушка берёт гусинное перо, обмакивает его в чернила, после чего изящным почерком начинала выводить на бумаге буквы. "Ох, что же мне делать? сердце моё ныне волнуется, ох и не спокойно мне. А всё из-за кого? Из-за какого... ("Нет" - подумала про себя Момоко и почти дописанное слово пропало под слоями чернил) Кенширо Йозакуро. Коли выражаться в крации то он друг отца, с коим он завёл дружбу на рабочем месте. Какие чудные беседы мы заводим (конечно не без помощи отца). Не мало мне уже удалось увидеть молодых людей, но ни кто из них особо умом не блистал, но вот Он совершенно инное дело. Он умён, вежлив и обходителен. Ах если бы не мой краткий характер.." Закончив запись Хьякушики вздохнула опечаленная собственными мыслями. Ныне была лишь одна вещь, кою хотела сделать девушка: просто пару минут посидеть в тишине. Но судьба распорядилась иначе и мечтам не суждено было сбыться. Стук в дверь прорезал тишину, плотным слоем окутывавшую комнату девы. - Княгиня Момоко, ужин подан, отец просит вас спуститься к столу, - произнесла служанка. Растерявшаяся от неожиданности девушка встрепетнулась и потерянно посмотрела на часы. - Да - да, сейчас спущусь, - произнесла она.