Только не ты

Спустя непродолжительное время, когда основной запал негодования и явной неприязни среди знати слегка сошёл на нет, Кемаль Хан подозвал к себе новоиспеченного визиря, торжественно вручая тому аксессуар высшего сановника - перстень с изящно выгравированным узором в виде тюльпана, символом правящей династии. - Я даровал тебе власть, Серкан-паша. Немногие достойны такой награды. Но ты доказал, что предан мне и своему народу. Так не подведи же меня, не заставь усомниться в правильности принятого решения! - акцентируя внимание на последних словах, произнёс падишах. - Видит Аллах, я буду служить верой и правдой, до последнего своего вздоха вам, мой властелин! - впервые подаёт голос молодой мужчина, опускаясь на колени и целуя подол одеяния повелителя. - Альптекин-паша, займись сегодня этим юношей, - обратился к внимательно наблюдавшему за всем происходящим бывшему чиновнику Кемаль, - ему понадобятся все приобретённые тобой за эти годы знания и навыки. Уверен, что он впитает их за считанное время. Господин Альптекин молчаливо перевёл свой взгляд на Серкана, что кивнул в почтительном жесте пожилому мужчине. Что-то в этом прытком янычаре вызвало у него лёгкую нотку недоверия, но он тут же списал это ощущение на возможно возникшую ревность к делу почти всей своей жизни - государственному служению. Воспоминания яркой цепочкой промелькнули перед глазами: вот он, молодой, и полный сил и воодушевления, только поступивший на службу во дворец. Его знакомство с юным шехзаде Кемалем, их замыслы и пламенные дискуссии о будущем Османской империи. Первые походы, первые завоевания. Восхождение на престол Кемаля Хана. Всё большее их сближение. Доверенная должность Великого визиря, первое собрание Дивана в этом качестве. Первый подписанный документ и решения, достойные самого султана. Все это уже в прошлом, но навсегда останется в его памяти, что отныне будет чаще подкидывать ему картинки совсем не забытых событий его яркой жизни. - Как только все разойдутся, отправляйся в мой кабинет, сынок. Один из слуг сопроводит тебя. Возможно, графические документы уцелели в бою? - уточнил Альптекин. - Конечно, господин, после Венгрии все мои чертежи остались в сохранности. - Хорошо, непременно хотелось бы на это взглянуть, - в ответ кивает мужчина. - Ну что ж, паша, поприветствуй и мою семью, - далее подводит Серкана к своим родным повелитель. - Айдан-султан, моя законная супруга, мать моих наследников, - указывает на свою любимую Кемаль. - Госпожа, чрезмерно рад убедиться воочию, что слагаемые легенды о вашей красоте ни на йоту не могут передать того действительного великолепия и изящества, что предстают сейчас передо мной, - с неким смущением кланяется юноша. - Надеюсь, после своей дерзости я не прослыву первым визирем, не прожившим и дня после своего назначения, - все присутствующие звонко рассмеялись в ответ на его реплику. - Серкан-паша, поздравляю со столь скорым назначением! Мы вправе лишь доверять решениям моего мужа и безоговорочно с этим соглашаться. Аллах да поможет вам на этом пути! Но вы ещё обязательно поведаете мне об упомянутых легендах, - с легкой улыбкой вступает в диалог Хасеки-султан. - А сейчас вам стоит поближе познакомиться с нашими шехзаде. Уверена, что вы легко найдёте общий язык. - Благодарю, госпожа! Шехзаде Эфе, шехзаде Каан, - по очереди приветствует наследников Серкан. - Мне доводилось не раз слышать о ваших успехах и отличной подготовке. Возможно, вы уже примите непосредственное участие в ближайшем походе. Буду несказанно рад идти плечом к плечу со столь отважными представителями династии, - Кемаль и Айдан в этот момент с гордостью переглянулись друг с другом. - Серкан-паша, рад вашему появлению! Желаю лёгкой службы, хоть и далеко не в самом простом звании. Мы с Кааном будем присутствовать на Диване завтра. Уверен, что день предстоит нелёгкий. Но и уже ощущаю не столь доброжелательные взгляды в вашу сторону. Надеюсь, время позволит нам пообщаться после собрания не в столь официальной обстановке. Хотелось бы узнать больше о вашей стратегии, - как всегда жадный до такого рода информации Эфе уже предвкушал предстоящий день. - Раз уж на то пошло, я доверю тебе их уроки по боевому искусству и военным наукам, паша, - заявил падишах. - Ты, как никто, достоин поделиться с шехзаде своими умениями. - Сочту за честь, повелитель. Наконец, наступила очередь последней, но не менее значимой фигуры. - Ну, а это моя любимица, моя яркая звездочка, Эда-султан, - с упоением представил свою дочь Кемаль. Все это время бесконечных поздравлений, обсуждений и взаимных комплиментов Эда украдкой рассматривала новую фигуру, столь внезапно появившуюся в их дворце. Все эти престарелые беи и паши, что набили оскомину юной красавице, наконец и вовсе исчезли из её памяти, уступив место единственному, на данный момент, человеку с рыжеватыми волосами и зелёными глазами. Его серьёзный взгляд и некое хладнокровие привлекли девушку. Он совершенно не был похож на тех недоумков, что сватали ей в мужья. Его стать и мужественность не смогли остаться незамеченными, только не ей. Внутренне ликовав от нового назначения, Эда почему-то позволила себе представить, как ведёт Серкана по коридорам дворца, рассказывая об убранстве каждого из его уголков. Как хвастается их конюшней, позволяя продемонстрировать свои навыки верховой езды. Как они бегают по садовым лабиринтам, а она прячется за своим любимым кипарисом. С каким упоением они пересказывают друг другу только что дочитанное произведение. Как её только что представляют Серкану... Подождите... Что? - Эда-а-а, познакомься с нашим пашой, - видимо, уже не в первый раз повторяет отец. - Госпожа Эда, для меня огромная честь находиться с вами рядом, - в привычном на сегодня поклоне обращается к дочери султана визирь, что успел расположиться напротив девушки и взглянуть ей в глаза. Он впервые адресует ей какие-то слова, а она уже наслаждается его голосом. Его взгляд лишь на долю секунды успевает пробежаться по её прекрасному личику и точеной фигурке, но это не укрывается от её взора, как и то, что некоторое время назад он посмел украдкой рассматривать её в толпе. Она чувствовала этот взгляд, и впервые он не был ей противен, скорее наоборот, для неё ещё никто не казался настолько притягательным. Поняв, что сейчас все ждут от неё хоть какого-то ответа, девушка, недолго думая, делает шаг навстречу мужчине, и под всеобщее удивление заключает его в своих объятиях, нежно целуя того в щеку: - Благодарю, что спасли моего отца, - в следующую секунду шепчет маленькая госпожа. К слову сказать, она была единственной, кто выразил за это благодарность Серкану. Однако паша не успел оценить этот знак уважения и признательности, в ту же секунду с ужасом отпрянув от девицы и резко метнув взгляд на падишаха, в надежде, что последнее её действие осталось незамеченным. Тщетно. Шехзаде стояли в недоумении, господин Альптекин лишь покачал головой в осуждении, а в зале среди присутствующих уже послышались первые перешептывания о безнравственном поведении дочери падишаха. И лишь Айдан-султан с победной улыбкой наблюдала за происходящим. Кажется, с того момента прошла целая вечность. Никто не смел произнести и слова. И первым, естественно, нашёлся султан: - Сейфи-ага, уведи Эду в её покои, живо, - как никогда грозно по отношению к девушке произнёс Кемаль. Отец прощал, пожалуй, все выходки своей взбалмашной дочери, но её сегодняшний поступок перешёл все возможные границы. - Слушаюсь, повелитель, - отозвался слуга, находившийся все это время в дверях и поспешивший вывести девушку из зала под провожающие взгляды гостей. - Мой господин, я не знаю... - Не стоит, Серкан, это я сейчас должен извиняться перед тобой за непристойное поведение своей дочери. Впредь такое не повторится, - пытался сгладить ситуацию Кемаль, на лице которого читалось разочарование. Он был в силах завоевать любое государство, казнить любого провинившегося, но не мог справиться с собственным ребенком, - Айдан, проверь, пожалуйста, Эду. И передай, что я не желаю её видеть сегодня. - Конечно, повелитель, я обо всем позабочусь, - уверила своего мужа султанша и уже тише обратилась к сыновьям, - Вот видите, что происходит, когда совсем не думаешь о последствиях, - и чуть громче добавила, - Повелитель, Серкан-паша, с вашего позволения. Кемаль ещё какое-то время общался с приглашенными и сыновьями, но уже не с тем запалом, что был в самом начале. А затем и вовсе пожелал окончить встречу, сославшись на срочные государственные дела. Султан надеялся, что, сконцентрировавшись на отложенных вопросах, он сможет хоть как-то отвлечься от произошедшего. Но его мысли были полностью поглощены дочерью. Оказавшись в собственных покоях, Эда выбежала на балкон, откуда открывался один из самых красивых видов на Босфор. Здесь она всегда любила уединиться, привести свои мысли в порядок, чему прекрасно способствовал морской бриз и лёгкий шум волн. Смотря на водную гладь, девушка погружалась то в горькие воспоминания, то в светлые мечты о своём будущем. Сейчас же, оперевшись руками на мраморное ограждение, девушка тяжело вздохнула - очередное её необдуманное действие снова обернулось скандалом. Как же её раздражал этот немыслимый свод монарших устоев и бесконечные нравоучения. Она хотела проживать каждый свой день, руководствуясь исключительно своими желаниями, а не насквозь прогнившими уставами. И откуда ей, на тот момент, было знать, что правило её мыслями. Она всего лишь возжелала выразить искреннюю признательность за спасение родного отца.  Да, возможно, был бы на месте Серкана другой человек, все закончилось бы символичным поклоном, и только. Но сделанного не вернёшь. А самое неприятное для неё было то, что она в очередной раз смогла потешить самолюбие своей ненавистной мачехи. Если бы сейчас рядом с ней была её родная мама, то непременно поддержала бы свою дочь, она была в этом уверена. Хоть Эда и лишилась родного тепла в совсем юном возрасте, и те немногие воспоминания о ней с каждым годом превращались лишь в лёгкие проблески, девушка, как могла, пыталась сохранить и без того призрачные крупицы приятного детского прошлого. Безумный поток девичьих мыслей в одночасье прервал голос входящего: - Госпожа, я покинула гарем, как только смогла. Эрдем-ага сказал, что вы в своих покоях, - рядом с Эдой появилась Фиген-хатун, её верная служанка и настоящий друг. - Фифи, как хорошо, что ты здесь. - с облегчением ответила девушка, - Ты уже знаешь о случившемся? - Госпожа, весь гарем знает. Что ты наделала? - такое фривольное обращение к дочери султана было позволено самой Эдой, когда они оставались наедине. - Постой, я про назначение нового визиря. - А я про твой поцелуй! Аллах, что ты творишь? - Ох, Фифи, прошу, не начинай! Уверена, мне ещё не раз за сегодня это припомнят. - Конечно, Эда. Сам падишах в гневе и приказал следить за тем, чтобы ты оставалась в своих покоях. Ты опозорила его на глазах у знати. - Да мне безразлично, Фиген! - перестала сдерживаться госпожа. - Всё, чего бы я хотела, это выцарапать глаза каждому из этих напыщенных индюков. Их насквозь прожигающие моё тело взгляды почему-то совсем не считаются оскорбительными по отношению к дочери самого султана. Я могу прочитать все их мерзкие на свой счёт мысли. И они ещё смеют осуждать меня? Думаешь, это нормально? - почти кричала Эда. - Ты и сама знаешь, что совершила ошибку. Женщинам такое не прощают. Тебе повезло иметь столь любящего отца, иначе султан приказал бы высечь тебя. Таковы правила дворца. - В таком случае, я не хочу смиренно соглашаться с ними, - устало опускаясь на раскиданные на полу балкона подушки, произнесла девушка. - Фиген, иногда я чувствую себя настолько одинокой в своём собственном доме. У меня нет никого ближе тебя. Даже встречу с собственным отцом нужно согласовывать заранее, - на глазах Эды уже начала проступать лёгкой пеленой солёная влага. - Я так давно не видела папу, так ждала его! А, услышав о возможном покушении, и вовсе потеряла дар речи, - слезы уже вовсю застилали очи юной госпоже. - Слава Аллаху, рядом вовремя оказался Серкан-паша. - В гарем успел просочиться слух о красавце визире, - подметила Фиген-хатун. - Теперь у наложниц появится ещё один объект воздыхания, помимо твоих братьев. - Вот кому следует почаще напоминать об устоях дворца. Напомни мне обронить в случайном разговоре, что у паши уже имеется возлюбленная, - пытается казаться абсолютно спокойной Эда-султан. - Красавица моя, давай-ка я лучше заварю твой любимый чай и приведу, наконец, в порядок эти волосы, пока наш янычар совсем не вскружил тебе голову, - приподнимая спутанную прядь госпожи, усмехается хатун, попутно вытирая оставшиеся слезы с её щёк. Затем, окидывая взглядом платье Эды, качает головой, - Пожалуй, наряд мы тоже сменим. Хоть это сможет поднять тебе настроение? - Только чур на моё любимое, синее, - словно маленький капризный ребёнок уточняет та. - И ещё не забудь халву к чаю. - Ну вот, вернулась моя Эда, - рассмеялась служанка. - Фифи, обещай, что после мы снова пойдём в сад. Кажется, я забыла там свой платок. А ещё хочу подышать свежим воздухом перед сном. - Боюсь, это не самое лучшее предложение, моя госпожа. Тебе не стоит сейчас привлекать ещё большее внимание к своей персоне. - Цветочек мой, не отказывай, а лучше составь мне компанию, - в умоляющем жесте просит Эда. - Уф, хоть раз послушай меня. - Может, ты боишься гнева нового визиря? - уколола подругу госпожа. - Я больше переживаю за него самого. Один Аллах знает, как твоя дерзость отразится на новом паше. И только сейчас Эда с ужасом поняла, что своим легкомысленным поступком могла навлечь беду на самого Серкана. И как ей с самого начала не пришло это в голову? Нет, он ни в чем не повинен. Отец же не сможет лишить его жизни из-за её невинного прикосновения?! Или... - Фифи, мне срочно необходимо увидеть отца! - резко подскочив с подушек, Эда слегка отталкивает стоявшую на пути хатун, пробегает через покои и оказывается у входных дверей. - Подожди, Дада! Куда ты? - только и успевает спросить Фиген. - Серкан... Кажется, я навлекла беду, - тут же открывая двери шепчет девушка и, к своему огромному удивлению, сталкивается с мачехой. - С Серканом-пашой все в порядке. Султану пришлось принести извинения. А вот с тобой мы поговорим прямо сейчас!