и зацветут пионы

      Присутствие омеги в жизни альфы стало как само собой разумеющееся. Эрен со своим пионом прочно врос в сознание Леви, обосновался там и уходить не собирался. С одной стороны, это несколько озадачивало на редкость прагматичного и рассудительного альфу. Он с настороженностью относился к подобным связям, случившимся из целого ничего и пары пшиков феромонов, и свято веровал, что уж с ним такого точно не случится. Долгие бессонные ночи накануне, проведённые над сведением дебетов с кре́дитами и прочими административными проблемами вселенского масштаба, — ибо именно в этот момент не к ночи будь помянутому Ури в голову залетела гениальная мысля открыть рыбный ресторан, и он очень удачно присел на уши Кенни, а дальше пошло-поехало — отлично подошли для некоторого самоанализа. В одну из таких сессий глубинного копания в закоулках собственной души Леви сидел за барной стойкой, вооружённый чаем, ручкой и кипой бумаг разной степени исписанности. Ресторан плавно двигался к концепции открытых аквариумов прямо в зале и живого сырья, благо было, где брать, в южно-корейском стиле, подсмотренном в очередном ролике на ютубчике про уличную еду азиатов, а тараканы разгребали завалы и пытались сложить на мягком ковре своих чертогов пазл с одной очень уж знакомой наглой смуглой рожей.       Леви сосредоточенно чиркал заметки на бумаге, пока не упёрся в инициалы дяди и его истинного. Мужчина обвёл их имена размашистым кружком и подпёр рукой подбородок, вглядываясь в набор инициалов. Кенни и Ури. Альфа и омега, сошедшиеся при странных обстоятельствах ещё до знакомства Леви с Фридой. Дядя так-то и не шибко стремился знакомить племянника со своим истинным, да и вообще как-то отсвечивать в жизни сына своей сестры в тот период времени. Свалился потом как снег на голову, когда Леви его уже и не ждал. Получите, распишитесь. Леви на тот момент давно простил дядю и за себя, и за мать, спасибо, психологи помогли поставить мозги на место. Но вот наличие в жизни Кенни омеги стало для альфы совсем неожиданностью. Как-то не вязался в его голове образ отвязного родственничка в залихватской ковбойской шляпе да в нечищеных казаках с ролью прилежного семьянина с истинным, висящим на локте. Детей только у них не случилось, но это уже у господ Рейссов проблемы по кровным линиям. Боролись за чистоту крови, вот и напоролись. Наверное, именно поэтому Ури с таким трепетом относился ко всем своим племянникам, даже пытался взять под крыло уже оперившегося Леви, да только тому оно было уже не нужно — умудрился вырасти как-то без всех положенных нежному возрасту сясек-масясек и не сильно по этому поводу переживал. По первости истинный Кенни отказывался брать обратно деньги, одолженные на рыбную ферму. Леви тогда просто положил первый платёж в пакет, замотал скотчем, упаковал в коробку и отправил посылкой до востребования. Ури смирился с суровым нравом своего сводного сколько-то-юродного племянника, но заявил, что гордится им до жути. Леви скупо поблагодарил, сплавил ферму на Кенни при первой же возможности и укатил бить татуировки в только что открытый собственный салон.       В глубине души альфа глубоко сочувствовал дяде, что тот так бездарно растерял себя, растворившись в омеге, и полностью капитулировал перед его феромоном. Леви долго жил мыслью, что ничего, кроме пресловутой истинности, в этих отношениях нет, равно как и в семьях остальных пар вокруг, нашедших друг друга исключительно по запаху. Ханджи однажды сказала, что мужчина ничего не понимает и попросту завидует. Леви дежурно огрызнулся, мол, не твой, вот ты и бесишься, на том и разошлись. Пример Эрвина, отказавшегося от истинной пары в пользу всё той же бесноватой подружки, мужчину почему-то не впечатлял и авторитетом не был. Скорее, был исключением из принятой жизненной позиции самого Леви. И вот теперь он сам вляпался по уши в эту истинность, творил откровенную дичь и вообще не отличался адекватностью в рамках собственных систем моральных координат.       Леви горько усмехнулся, отпил чаю, написал на бумаге «Л. Э. Й.», обвёл так же кружочком и принялся гипнотизировать буквы, снова подперев голову рукой. Эрен Йегер. Его неугомонный истинный омега с целым выводком отборных двинутых тараканов и совершенно очаровательным феромоном. Леви сам того не понял, как его губы дрогнули и расплылись в довольном оскале томительного предвкушения грядущей течки сопляка. Всё-таки близость с истинным выходила за все грани восприятия действительности. Леви слышал и не раз всесторонние отзывы о коитусе подобных пар, звёздах перед глазами и прочими поджимающимися пальцами на ногах. Почему, собственно, эти самые пальцы на ногах должны были поджиматься на пике удовольствия в порыве страсти, альфа категорически не понимал, равно как и его партнёры. Леви списал это на какой-то паралич пальцеподжимательных нервов и решил, что оно, скорее всего, было либо заразным, либо просто пошлым литературным эпитетом. У Эрена вон тоже ничего никуда не сворачивалось трубочкой, когда омега кончал. Наоборот даже — тянулся всем существом к альфе, хватал руками-ногами и вообще заламывался под немыслимыми углами, будто костей в организме не было. Только дырка натруженная поджималась уже привычным капризным способом, складывалась в куриную жопку, когда член альфы покидал её до момента полного осчастливливания. Зато выл-то как в такие моменты. Эрен в целом был жутко тактильный и смерть какой голосистый. Не сдерживался абсолютно и давал щедрые комментарии чуть ли не на каждое действие Леви. Чудо, а не партнёр просто.       Член напомнил о себе, откликнувшись на жар тягучего возбуждения внизу живота. Леви поудобнее перекинул ногу на ногу, пережал кровоток возмутителю спокойствия и тряхнул головой, разгоняя пошлые и неоднозначные мысли. Тараканы обиженно собрали пикантные картинки с пола и отложили до лучших времён, вернув в раздел актуального начало размышлений альфы — а чем, собственно, сам Леви отличался от Кенни, раз сам утоп по самые помидоры в Эрене.       Леви вспомнил одну примечательную передачу, на которую нарвался однажды в поисках смысла жизни среди девяти сотен кабельных каналов. Discovery неожиданно порадовали чем-то новеньким в целой череде бесконечных повторов, поэтому взгляд альфы и зацепился за сюжет. В передачи умные дяди и тёти пытались вывести научное определение любви вместе с ещё более умными дядями и тётями. Выглядели эти эксперты из мира душевных терзаний так, будто никогда за ручку не держались, не то что за чужие гениталии, однако говорили бойко, складно и вообще до жути интересно. Противником научпопа был Animal planet с очередным спасением кисиков-собачиков всех калибров от злых хозяев. Животин было почему-то жалко, человеков — не очень, поэтому выбор пал в сторону просветительского кино. Леви по воле режиссёра познал, как выглядели, по мнению опрошенного большинства, самая красивая женщина (альфа был категорически не согласен), показали настоящего мужика (Леви только фыркнул в экран), а от вида образцовых альфы с омегой поперхнулся чаем и долго пытался прокашляться. Однако один из тех самых умников и умниц выдал весьма интересную фразу, которая очень даже заинтриговала: «Любовь — это когда думаешь о ком-то, как о себе». Цитата эта совершенно невовремя загорелась неоновой вывеской в мозгах, и Леви решительно откинул голову назад, уставившись усталым взглядом в потолок. Мыслями об Эрене были заполнены почти все ячейки памяти, свободные от работы и привычных дел. Даже когда альфа целенаправленно занимал себя чем-то, совершенно отстранённым от предмета своих половых влечений, оно всё равно скатывалось обратно к засранцу. Мысли о собственной возможной влюблённости несколько озадачили, но отмахнуться от них не получалось. Свалить на «это другое» тоже не выходило. Природа собственной тяги к сопляку интриговала до зуда в мозжечке, но более понятной от этого не становилась. С недавних пор все мысли альфы имели своеобразное двойное дно. Когда жизнь и прогноз погоды заставили утеплять собственный организм, то в голове невольно возникла мысль о вечно закаляющемся по врождённому идиотизму Эрене в бессменной кожанке. При оформлении онлайн-заказов продуктов Леви волей-неволей задумывался, что надо брать той же туалетной бумаги с расчётом на две производительные задницы и вот те бессмертные печеньки с бесконечным сроком годности и вкусом сахарного диабета точно пришлись бы по душе одной знакомой каланче.       Мужчина выпрямился на стуле, так и не найдя ответов на потолке, ещё раз обвёл инициалы, чтобы они ещё ярче выступили на бумаге, и постучал по столешнице обратной стороной ручки. Леви прилип взглядом к жирному матовому блеску стального корпуса и фирменной позолоченной стреле строгого Parker Jotter. Эта ручка была у него с незапамятных времён, подписывал документы альфа только ею и всегда держал при себе, перекладывая из сумки в сумку. Подарил Леви этот Parker некто Николай Лобов — бывший бандит, а ныне добропорядочный бизнесмен, меценат и армейский спонсор — на первой деловой встрече, ещё в сопровождении Фара и Изи, со словами, что каждому дельцу нужны статусная ручка и красивая подпись. То самое писало альфа благополучно угробил о кафельный пол привокзального туалета, когда подарок, зацепленный за карман, вывалился и упал самым кончиком на пол. Получилась незначительная вмятина на корпусе, однако её хватило, чтобы заблокировать к чёрту ход стержня. С первой же прибыли Леви заказал себе точно такую же ручку, с которой не расставался и по сей день, заменив стержень только единожды.       Ход «Титаника» ностальгии прервал айсберг физиологии, напомнив о всём выпитом чае. Поход до белого друга несколько проветрил голову, а собственная отросшая шевелюра окончательно отрезвила, полоснув непрезентабельной картинкой по радужным надеждам скорой встречи с омегой. Леви поднял волосы вверх, собрал в хвост на затылке, покрутил головой туда-сюда. При условии сбривания там, где надо, и несбривания там, где не надо, получалось стильно-модно-молодёжно. Удовлетворённый открытием и возможной сменой имиджа, Леви вернулся на кухню на свой трон великих дум.       Итак. Снова Эрен. Альфа подошёл к вопросу ответственно: разделил чистый лист линией пополам, на одной половине написал «омега», на другой — «Эрен», обновил остывший чай и принялся думать. В планах было запротоколировать те или иные качества сопляка в зависимости от характера их возникновения. После получаса потуг Леви размашисто написал поперёк неудавшегося анализа «в пизду», скомкал лист и выкинул к чертям собачьим — в случае с Эреном подход с точки зрения банальной логики был заранее обречён на провал.       Первичным в их отношениях был, конечно же, чёртов феромон, раскрутивший тогда, в салоне, карусель адового безумия. Леви уже не раз думал об этом и приходил к одним и тем же выводам — он повёлся на треклятую истинность. Для самого альфы это было огромным минусом и уколом по самолюбию. Даже не уколом, а качественным ударом с правой, да ещё с намотанной на кулак цепью, ибо хвалёная выдержка пала под напором ёбаного цветуёчка. Потом было добровольное отречение друг от друга, пускай и звучало оно не так уж благозвучно, и чёртова первая течка Эрена, окончательно сбившая с толку. Инстинкты альфы тогда вопили на все лады, били во все колокола и стучали по батареям. Леви всеми правдами и неправдами загонял зверя обратно и усмирял взбесившихся тараканов, взвалив на себя весь груз вины. Благородный порыв уйти в покаяние закончился испуганными бездонными глазищами в зеркале и разбитым во всех смыслах Эреном. Сначала Леви было просто интересно, и он смотрел на омегу с любопытством естествоиспытателя. Наверно, именно тогда, когда альфа поймал на себе первые робкие взгляды Эрена, пялившегося втихомолку и осторожно ласкавшегося, и началось личное испытание Леви, когда к праздному любопытству и чувству долга добавилось нечто совсем другого толка. Эрен был, без сомнения, по-своему красив, даже замотанный в безразмерный халат или укутанный в полотенце, трогательно беззащитен и болезненно доверчив.       Леви невольно содрогнулся, вспомнив первое появление омеги в его доме в сопровождении бородатого мудака и его отчаянную истерику на кровати. — Кто ж тебе так в душу-то насрал? — спросил альфа в пустоту, обведя ещё одним кружком инициалы на бумаге.       Омега медленно, но верно расцветал, обласканный вниманием мужчины, к глубокому собственническому удовольствию последнего. Не без проблем, не без заскоков, но Леви было уже мучительно тяжело допустить хотя бы мысль о том, чтобы покинуть Эрена или дать ему уйти. У альфы и так по жизни наблюдались проблемы с самоконтролем, когда кто-то или что-то посягало на его собственность, а тут — целый истинный. Сажать на цепь или привязывать меткой против воли не хотелось категорически — в обмен на все свои ужимки и прыжки вокруг предмета страсти Леви хотел только доверия сопляка, а уж на этом добытом артефакте можно было ого-го сколько гешефта получить. Омега уже не раз обещал рассказать при случае о своём тяжёлом детстве и деревянных игрушках, прибитых к полу, да всё никак не решался поведать всё как на духу.       Тараканы услужливо напомнили собственные же слова, сказанные Эрену буквально на днях. Воистину, чёртова истинность, будь она не ладна, работала как шоры у лошадей: упрощала выбор, подталкивала в нужном направлении и ускоряла пинками по дороге. Только вот кто сделал первый шаг на эту самую дорогу — Леви или альфа — вопрос был интересный.       То, что сам Эрен пёр вперёд на чистом энтузиазме, помноженном на выпущенный на волю феромон, было ясно как божий день. Сопляк даже при вынужденном простое всячески напоминал о себе и напрашивался на внимание, пока в мозгах не случился клин. Умозаключения Эрена, вытрясенные из него Леви в день последней встречи, порадовали скептическую душонку, вскрыв переживания пацана. Альфа ещё раз взвесил все вводные и согласился сам с собой, что дело в их странном дуэте не только в грёбаной истинности. Леви залпом допил чай, смахнул бумаги в папку и принял волевое решение не оставлять Эрена одного на заветные дни перед течкой, официальное название которых мужчина так и не мог запомнить, пускай хоть все рыбы разом передохнут. Пиздюков чешуйчатых новых можно было всегда завести, а вот омега у него — один. И феромон у этого омеги был странный. В запахе легко угадывались чертовски ароматные пионы, только представить себе цветущее поле опознанных цветов никак не получалось. Феромон Эрена никак не походил на бесконечное множество бутонов, колосящихся до самого горизонта сиренево-розово-красно-жёлто-белым ковром. Совершенно и определённо нет. Запах над такими цветочными угодьями стоял бы кондовый, вполне себе конкретный и не блистал бы всеми гранями сомнений, некоторой дикости и неповиновения. Так же, как и собственный феромон, аромат омеги не подходил ни под какие стандарты и совершенно не поддавался визуализации. От запаха самого Леви некоторым становилось дурно вплоть до настоящих панических атак. Феромон альфы был совершенно ненавязчивым, не сбивал взбесившимся бульдозером с ног, а наоборот, ввинчивался в мозги тонкой иглой, вызывая первобытный страх у окружающих, добивая нечитаемым взглядом сквозь всех и вся. Леви вестимо побаивались альфы на голову-две выше его и здоровее в плечах. Пах мужчина тонко, чисто, почти прозрачно и неуловимо, отчего производимый им эффект имел куда большую поражающую способность — никто не понимал, чем именно он пах, а когда не знаешь, то страшно вдвойне. Примерно то же самое было и с Эреном, хотя феромон его был более конкретизирован, но при этом так же неуловим для адекватного распознавания.       Эрен, к слову, больше порнушкой не баловал, зато снова исправно желал доброго утра, спокойной ночи, слал мемасики на любой вкус, да докладывал о своих результатах в поисках себя. Омега усердно подбирал себе хобби по принципу «авто, мото, вело, фото, а ещё нам петь охота». Сопляк то присылал фотографии целой тележки всякого из художественного магазина, то регистрировался на форуме непризнанных самиздатных писателей, а однажды так вообще пошёл в местный кружок скалолазания, где виртуозно навернулся со сверхмалой высоты.       Мужчина слез со стула, скинул посуду в раковину, пообещав себе помыть всё утром, и отправился в спальню претворять в жизнь свой коварный план, неожиданно посетивший его голову, а именно застелить постель тем самым шёлковым бельём, купленным ещё под прошлую течку, чтобы ткань напиталась феромоном альфы и Эрена вштырило прямо с порога. В теории всё было просто, красиво и эффективно. На практике Леви в первую же ночь чуть не навернулся со скользких простыней и не поздоровался с дорогим паркетом носом только чудом, ибо спать без якоря в виде омеги было невозможно. Альфа залез обратно, попытался пристроиться и даже уснул, чтобы снова испытать удачу и бросить вызов силе притяжения. После второго за ночь почти проигранного боя гравитации Леви крепко задумался на предмет измерения угла наклона полов в спальне, выставке в горизонт самой кровати и сменил-таки бельё второй раз за ночь.       Леви ехал в такси и листал ленту инстаграма, навёрстывая упущенное. Период вынужденного аскетизма закончился отправленным разлюбезному дядюшке в начале недели сообщением:       Л: «У Эрена течка через трое суток. Ебал я в рот твой больняк. Чтоб завтра был на ебаном пленэре. 21:50»       И случилось чудо. Ровно в восемь утра, когда Леви выходил из офиса, попрощавшись с рыбками и твёрдо решив поставить свечку за упокой их душ, ворота фермы торжественно распахнулись, и Кенни собственной персоной под ручку с всё так же кудахчущим Ури величаво прохромал на территорию, шумно стуча тростью. Альфы обменялись короткими приветственными кивками и разошлись. Кенни бросил напутственное «теперь-то ты меня понимаешь» и ещё долго провожал взглядом удаляющуюся задницу шедевра немецкого автопрома.       Леви на подъезде к городу отписался Эрену, что уже на подлёте, и тут же чуть не посадил на капот зазевавшуюся на светофоре парочку. Мужчина признался сам себе и автомобилю, что всё-таки качественно заебался, и аккуратно свернул в сторону дома, где пересел уже на такси.       Эрен ненавязчиво интересовался состоянием дел Леви физических да моральных и всячески выспрашивал, не доставил ли самим собой очередных неудобств. Конечно, омега в своей нерешительности был очарователен, надумывал себе всякое профессионально и уже показал своё мастерство в художественной ебле левайских мозгов. Однако иногда это уже не умиляло как прежде, а вызывало некоторые беспокойства. Леви делал ставку на скорую течку, глумливо пообещав в очередной раз на днях Эрену «вытрахать из него всё дерьмо». Омега тогда выдал в ответ по телефону протяжный низкий стон и захныкал.       На полпути к месту встречи — старому заводу, ныне переданному молодым дарованиям под магазины, кофейни да новомодные коворкинги, — пошёл качественный ноябрьский дождь, шумно барабанящий по крыше такси да снижающий видимость до трёх-четырёх метров не дальше носа. Леви проверил сторисы сопляка и, к глубокому разочарованию, в догадках не ошибся — сорок минут назад Эрен выложил себя любимого в кожаной куртке, сравнявшейся бесявостью с той самой бабочкой на пояснице. Торчащий капюшон худи картину лучше не сделал. Леви только покачал головой да чиркнул Энни сообщение с просьбой пустить бедового в помещение раньше времени.       Когда Леви вышел из такси, накинув капюшон, то Энни уже заламывала брыкающемуся сопляку, вооруженному рюкзаком, руки за спину и затаскивала за стеклянные двери. — Вот и познакомились, — хмыкнул альфа себе под нос и зашагал прямо по лужам помогать обманчиво хрупкой девушке побеждать строптивого жеребца.       Энни заприметила Леви из-за спины скрученного Эрена уже внутри здания старой проходной, сдержанно кивнула и выпустила омегу из захвата. — Да что!.. — сопляк выпрямился и вскинул руку с выставленным вперёд указательным пальцем. — Привет, малой, — перебил Леви, встав за спиной Эрена.       Омега тут же позабыл о надругательствах над собой и развернулся буквально в прыжке на 180 градусов вокруг своей оси. — Леви! — окатило альфу волной неописуемого восторга.       Эрен за долю секунды оказался рядом и грузно навалился сверху, тычась мокрым носом и холодными губами то в щёку, то в скулу, пытаясь слепо попасть в губы.       Леви отмахнулся Энни, мол, сами дойдём, и отрепетированным жестом сгрёб сбившийся пучок на голове сопляка в руку, откорректировав тем самым положение головы пацана в пространстве для лучшей стыковки ртами. Короткий приветственный поцелуй вышел совсем скомканным и прервался громким и чувственным шмыгом соплячьего носа. Омега был жуть каким холодным, но не сильно промокшим, видать, успел заскочить под козырёк крыльца ещё до начала потопа за бортом. — Давно ждёшь, — скорее констатировал, чем спросил, Леви. — Я тебя всю жизнь ждал, — очаровательно улыбнулся Эрен, мечтательно прикрыв глаза. — Соскучился, — выдохнул омега уже совсем другим голосом, тихим, почти интимным, и прижался лбом ко лбу альфы. — Аналогично, — кивнул Леви, не отрывая лба. — Пойдём?       Эрен угукнул, взялся за протянутую руку альфы и потопал бодро следом. — А что это за боевая девица? — поинтересовался омега, ворочая головой в разные стороны.       Новичку воистину было на что посмотреть — одна половина бывшего завода была отведена под закрытый в столь ранний час фудкорт с единственной работающей специально для местных кофейней, в то время как вторую делили рабочие зоны и магазины самоделок и микро-брендов всех мастей. — Энни Леонхарт, — декламировал Леви неспешно, уводя Эрена за собой вглубь. — По малолетке занималась мордобоем, пока жизнь шить не заставила. — Это как? — спросил Эрен. — Мужика своего одеть не могла, — ответил альфа, затаскивая за собой омегу в нужный павильон. — А теперь, дерзай.       Леви вытолкал Эрена из-за своей спины и передал в руки Энни. Девушка была ещё ниже альфы, но на сопляка умудрялась смотреть сверху вниз, сбив с него всю спесь безразличным молчанием. Энни обошла подобравшегося Эрена со всех сторон и кивком головы позвала за собой в Нарнию из вешалок. Омега испуганно оглянулся на альфу, а тот вместо поддержки перекрестил сопляка. — Для гномов — правые стойки, — донёсся скучающий голос Энни из глубин помещения.       Леви развернулся на каблуках, побрёл в указанном направлении и погрузился в интригующий мир новинок стартовавшего зимнего сезона. Вкусы альфы и Энни в целом были схожи, поэтому мужчина особо не переживал, вверив судьбу пацана в руки дизайнера. Вскоре на горизонте появилась тощая, даром что рослая, угловатая фигура партнёра и по совместительству вечной музы швеи-самоучки. — Доброе утро, Леви, — Бертольд Гувер был, как всегда, немного неряшлив, но альфа за годы знакомства научился не обращать на это внимание.       Мужчина поприветствовал в ответ и вернулся к своим гномьим вешалкам, жутко заинтересовавшись одной из них. Энни умудрилась сделать утеплённый плащ, который выглядел именно как плащ. Она каким-то волшебным образом засунула под подкладку утеплитель и вшила вовнутрь жилетку на молнии с капюшоном, не утяжелив при этом всю конструкцию. Леви вытащил вешалку с чудо-находкой, перекинул через локоть и отправился на голос своего омеги в сторону примерочных, где Энни вела неравный бой с проигрывающим сопляком. У кабинки с жертвой дизайнерского насилия стояла прикаченная услужливым Бертольдом стойка, завешенная подобранными нарядами. Эрен забаррикадировался в примерочной и пускать туда кого-либо отказывался наотрез. — Я за кофе. Разбирайся, — бросила Энни и буквально растворилась в воздухе, оставив своего верного Гувера на страже кассы. — Эрен, — Леви постучал по стенке примерочной. — Меня-то пустишь?       Послышался звонкий звук открывшейся щеколды, и дверь открылась буквально на сантиметр. Леви счёл это за приглашение и проскользнул внутрь, повесив свою находку на крючок внутри. Омега топтался разутыми ногами на крохотном коврике без штанов в одной футболке и закрывал руками грудь. И, естественно, краснел на все лады и во всех местах, почесывая ногу об ногу, отчего носки сбились и разъехались на разные высоты. — Эрен? — Леви вопросительно вскинул бровь, вложив в это действо все вопросы. — Она хотела, чтобы я разделся, — буркнул омега, ещё туже перехватив себя руками поперёк груди.       Леви посмотрел по сторонам в надежде найти где-нибудь ответы на неозвученные вопросы. Взгляд наткнулся на брошенный на пол рюкзак, что плевал прямо в чистоплотную душу альфы своим местоположением. — Нынче налегке? — спросил мужчина, подхватив с пола удивительно лёгкую тару сопляка и положив на пуфик в самом углу примерочной. В рюкзаке что-то глухо стукнулось. — Да мне, кроме пары трусов и зарядки, ничего и не надо так-то, — пожал плечами Эрен, опасно покосившись на переехавший аксессуар. — Всё равно большую часть течки провожу с голым задом. — Я б сказал, в очаровательном неглиже, — Леви довольно оскалился, чуть сощурил глаза и окинул взглядом поджарую фигуру сопляка. — И всё-таки, — альфа не без труда собрался с мыслями, — что за грусть тебя съедает? — Вот, — сдался омега и задрал футболку до самой шеи.       В первые десять секунд Леви ничего не понял, честно залипнув на припухшей на пороге течки груди сопляка, чёртовы соски так вообще манили безбожно, но ситуация никак не подходила для любовных игрищ в общественных местах. — Стесняешься? — догадался Леви, взяв с трудом себя в руки. — И больно. Немного, — кивнул Эрен. — Я не знал, что она сюда ломиться будет. — Если болит, почему сразу ко мне не поехали? — альфа протянул руку, высвободил футболку из цепких пальцев омеги и натянул обратно от греха подальше. — Я б сам за инвентарём смотался. — Леви, вот ты вроде умный мужик, но временами такой идиот, — покачал Эрен головой. — Может, бельё? — предложил Леви, привалившись плечом к стенке. — Чтобы всё добро в куче держать? — Я чо, баба? — на этот раз уже Эрен заламывал брови, добавив фирменных выпученных глаз. — Не буду я кружева с поролоном на сиськи натягивать. — А я про кружева и не говорю. Есть же как спортивные. На мужскую грудь, — Леви попытался на себе показать искомый предмет гардероба. — Уж пару дней потерпишь.       Эрен выразительно почесал затылок, а затем и ноги друг об друга ещё раз. — Раньше оно так не опухало, — надулся омега, закрыв руками грудь. — Это свойственно всем нормальным омегам, Эрен. Пройдёт течка, и вернутся твои крепкие мужицкие сиськи, — Леви уставился в пол, лишний раз убедившись в недюжинных пробелах в половом воспитании сопляка, а когда снова поднял взгляд к омеге, то чуть не ослеп от светящейся начищенным самоваром физиономии напротив. — Чой-то ты так? — Ничего, — мотнул головой Эрен, отчего и без того потрёпанный хвост развалился окончательно. — Идём искать, чем прикрыть твои холмы сладострастия? — Леви изобразил пуш-ап, уложив раскрытые ладони под грудь омеги и приподняв их вверх. — Боги, — скривился Эрен, — звучит отвратительно. — И? — альфа выразительно изогнул бровь. — Ну, с тампонами я уже смирился как-то, ниже падать уже некуда, — развёл омега руками. — Тампоны? — былая игривость упаковала в чемоданы смехуёчки и умотала в закат. Суровая реальность в виде без пары дней течного омеги свалилась на Леви кирпичом со стройки. Если Эрен уже почти готовый, то надо было бросать всё к чертям, хватать сопляка и валить домой со скоростью, достойной удивления. Леви инстинктивно дёрнулся вперёд и шумно принюхался, однако недопустимой концентрации феромона не наблюдалось. — Эй, всё нормально, — Эрен взял альфу за плечи и притянул к себе, подставив шею. — На, нюхай. Тампоны так, на всякий, вдруг подтекать будет. — Я уже, — огрызнулся Леви, но носом в пластыри ткнулся и опять же ничего такого не унюхал, кроме стерильного запаха аптеки. — Может, ну его нахер и таки домой? — предложил мужчина, обняв омегу за талию. — Если… — Если что, я сразу тебе скажу, и мы, конечно же, поедем домой, — перебил сопляк, — обещаю.       Эрен плавно раскачивался из стороны в сторону вместе с альфой. Мысли о первичности, вторичности и общем смысле их связи планомерно утекали из головы, сославшись на срочные дела и уступая место природе истинности. Леви недовольно поморщился и попытался отстраниться — такая постановка вещей его совсем не радовала, ибо становиться рабом феромонов в его планах как-то не было. Эрен далеко от себя не отпустил, наоборот, прижался крепче, будто хотел срастись с мужчиной в одно целое. Энтузиазм сопляка таки подкупал и льстил обоим альфам сразу — внутреннему и внешнему, — поэтому Леви особо больше и не брыкался.       Было упоительно уютно и невообразимо хорошо. Леви скользнул руками ниже, ухватив Эрена за округлившийся зад в труселях. — А ты чего, собственно, без порток? — прозрел альфа. — Мы ж за куртюшкой какой пришли. — Комплексный подход, — выдохнул Эрен в макушку, вложив в голос всю свою тоску и отчаянную безнадёгу. — Энни так сказала. — Вот, значит, как, — Леви отстранился, поправил свою одежду. — Натягивай штанишонки. Комплексный подход, значит, комплексный.       Искать Энни даже не пришлось — она уже вернулась в свои владения вместе с двумя бумажными стаканчиками кофе, выглядевшими до ужасного комично на фоне господина Гувера. Парой ёмких фраз Леви обрисовал общее положение дел. Энни призадумалась на минуту, сдула длинную чёлку с лица, потыкала задумчиво в телефон и кивком головы позвала за собой. Пару минут спустя вся процессия, за исключением Бертольда, оставшегося караулить кассу, топталась у дверей уже другого заведения в ожидании сдёрнутой по зову коллеги. Неведомая доселе Хитч, со слов Энни, владела весьма неплохой мастерской по пошиву предметов нижнего гардероба для всех полов, возрастов и размеров. Мадам, всё по тем же внезапным откровениям, была весьма своеобразна, но дело своё знала и постигла дзен владения швейной машинкой на достойном уровне. Обозначенная Хитч с мерной лентой на шее не заставила себя долго ждать, хоть и изображала отчаянно полную незаинтересованность в происходившем. — Будешь должна, — подмигнула она Энни, открывая дверь в своё будуарное царство.       Леви выделили колченогий табурет за кассой, а Эрена оттащили под белы рученьки в примерочные, откуда через секунду донеслись вопли негодующего омеги в сопровождении сладких речей Хитч. Альфа здраво прикинул, что от подобных льстивых эпитетов новой знакомой разовьётся диабет у всех в зоне поражения, поэтому старался не прислушиваться. В конце концов, если что, простихоспади, случилось бы, Эрен уж как-нибудь от двух дамочек простоит минуту-другую до прибытия подмоги.       Когда борьба стихла, Энни покинула чужую территорию, обещав ждать у себя. Хитч скакала по своему шоу-руму подстреленной газелью, рылась в комодах с готовой продукцией и перетряхивала стеллажи. Эрен пару раз предпринимал жалкие попытки к бегству, мол, нетути на него ничего, но повелительница кружев и упаковывательница чужих сисек грозно рявкнула, заверив, что и омежьи нежные прелести найдётся, чем прикрыть. — Вот говорила я, что пригодится, — потрясала довольная швея метром в воздухе, выскочив в зал в очередной раз, — а они мне «таких омег не бывает», «таких омег не бывает»!       Хитч достала из самого дальнего угла неприметную коробку без крышки, поставила на прилавок у кассы и не без труда вытащила на свет энергосберегающих ламп, помимо прочих упаковок, шуршащий полиэтиленовый пакет, перемотанный скотчем. — На выпускных экзаменах меня верховная швея-мотористка засмеяла, — делилась откровениями Хитч, о которых её так-то никто не просил, но Леви ради приличия изобразил живой интерес кислой миной и изогнутой бровью, — что сшила насисьник на слона. Видели б они меня сейчас. — Хитч разворачивала пакет на прилавке. Пальцы её нервно дёргались, а сама она пыхтела как закипающий чайник. Выразительно чертыхнувшись, девушка схватила ножницы из стаканчика с канцелярией у кассы и чётким движением перерезала мешавшие клейкие ленты. — У меня даже такое есть, сученьки!       Девушка развернула полиэтилен и вытащила некий свёрток чёрного кружева, оказавшийся прелестным бра-холтером без чашек совершенно неестественного размера. Хитч прихватила в довесок половину от содержимого пакета и удалилась к Эрену. — Сегодня мы опустошим твою кредитку, — игриво подмигнула она Леви на прощание.       Тройку коней больного воображения альфы было уже не остановить. К недавним вспышкам чулочно-каблучного фетишизма уверенно добавился кинк на кружевное бельё, натянутое на омегу. Чтобы хоть как-то отвлечься от интересных мыслей, Леви завертел головой по сторонам как больная сова, в поисках чего-нибудь отвратительного и совершенно невозбуждающего от стояка на публике подальше. Глаз невольно зацепился за оставленные на кассе коробки.       Леви никогда не страдал излишним любопытством и уважал чужую собственность, но ситуацию исправлять надо было хоть как-то, поэтому он заглянул в недра первой попавшейся картонной тары без крышки, вытащенной из коробки-матрёшки, с целью смены фокуса. Внутри лежал огромный пион, настолько реалистичный, что альфа даже полез руками трогать. Однако цветок оказался шёлковым. Иссиня-чёрные у основания лепестки вились, как изломанные языки пламени, белоснежным градиентом вверх под невиданными углами в окружении листьев цвета взрослого изумруда. Леви осторожно взял шёлковый пион двумя руками и вытащил из коробки. Крепилась вся конструкция на бархатной чёрной ленте с длинными концами. Альфа покрутил дивно дивное и так и эдак, но никаких маркировок не нашёл ни на цветке, ни на коробке. Единственный опознавательный знак — открытка с изображениями всей партии, — лежал на самом дне, придавленный цветком. Все собратья одинокого пиона, больше похожие расцветкой и формой на настоящие цветы, были перечёркнуты на разные лады. Получалось, что непроданным остался только этот странный цветок. Изловленная Хитч, вернувшаяся за остатками из того самого заветного пакета, сначала вперилась в пион нечитаемым взглядом, пожевала задумчиво губу и не без труда, но вспомнила, что как-то однажды ей приносила ныне безымянная мастерица такие цветы на реализацию. Привычные пионы разобрали быстро, а этот, нетрадиционной раскраски, остался в одиночестве на несколько лет. Крышка затерялась в песках времени и переезда вместе со всеми контактами. Леви было почему-то очень нужно купить, Хитч стало очень нужно продать, поэтому сделка была заключена в рекордные сроки с переводом взятой с потолка суммы на карту продавца. — Как примерка? Есть что? — поинтересовался Леви, убирая пион обратно в коробку и осторожно укладывая своё приобретение в протянутый девушкой пакет отсутствующей крышкой кверху. — Базу вроде как подобрали, на кружева не соглашается. Было б проще, если б опыт кое у кого был, — заверила Хитч и удалилась обратно к Эрену.       Леви снова остался один на один с пионом. Взгляд на него внутрь пакета ответа на вопрос «а, собственно, зачем оно нам?» не дал совершенно.       Из примерочной после подозрительного затишья донеслись звуки яростных переговоров. Леви из уважения к парламентёрам не вслушивался, всё крутил в руках пион в пакете. Альфа, погружённый в думы об импульсивных тратах, даже прозевал момент, как Хитч снова вернулась к кассе и пригласила его пройти до примерочных. — Там есть на что посмотреть, — загадочно улыбнулась девушка, обняв себя одной рукой и прикусив фалангу указательного пальца.       Леви отложил пакет на покинутый табурет и отправился в указанном направлении, пару раз обернувшись недоверчиво на Хитч. Та только ручкой вслед помахала и как-то пошловато хихикнула. — Эрен? — второй раз за день Леви постучался к Эрену в примерочную. Только на этот раз стучал костяшками по железному трубопрокату, из которого были собраны основания кабинок.       Изнутри раздалось приглашающее угуканье, и Леви проник за тяжёлую штору примерочной, претендующей на звание бархата. — Ну, вот, — Эрен, прикрывавший себя руками, отнял конечности от своей груди и развёл в стороны.       Омега смущённо улыбался и явно ждал реакции альфы на его наряд — Хитч смогла нацепить на сопляка тот самый холтер, за что Леви был ей от всей своей души очень благодарен. На смуглой гладкой и, что удивительно, безволосой груди Эрена чёрное кружево с трогательными ресничками по краю смотрелось до безобразия органично, а неширокий матовый пояс придавал при этом некоторой строгости, если такое определение в принципе было уместно в подобном случае. Эрен повернулся спиной, продемонстрировав впечатлённому альфе переплетение стрепов. — Дважды запутался, но Хитч помогла, — признался Эрен, поправив одну из бесконечных лент. — Оно определённо того стоило, — сглотнул Леви. — Нравится? — спросил омега, таращась на альфу через отражение.       Леви почувствовал себя на минном поле. С одной стороны, ему чертовски как нравилось, и врать сопляку смысла особого не было. А с другой стороны, подобное признание могло выйти ему боком, ибо за Эреном не постояло бы начать строить из себя каноничного омегу или вообще рядиться в женское. То, что сопляк был способен выкинуть такие коленца, альфа вот совсем не сомневался. Поэтому Леви собрал все силы в кулак, помолился известным богам, чтобы взгляд его не выдал, сделал морду кирпичом и выразительно хмыкнул.       Эрен, засранец малолетний, смотрел испытующе и явно ждал более конкретного ответа. — В целом, недурственно, — нашёлся кое-как Леви. — Надо? — Видимо, нет, — пожал плечами Эрен и развернулся обратно к мужчине разочарованной моськой.       Кружево, маячившее перед носом, тянуло на откровенность, и держать себя в руках становилось несколько труднее. Леви сдался, зачесал назад подстриженные буквально вчера вечером волосы и тяжело вздохнул. — Тебе чертовски идёт, малой. Инфа-сотка, — сознался альфа и нехотя продолжил. — Уверен, что готов к подобному?       Эрен схватился за обе щеки ладонями и отрицательно замотал головой, однако стыдливый румянец скрыть всё-таки не смог. — Вот и договорились, — выдохнул Леви с облегчением. — Если закончили, то дуй на кассу. Нас Энни ждёт.       Среди покупок в чеке того самого холтера среди «бюстгалтер мужской цвет телесный» и «бюстгалтер мужской цвет чёрный» не значилось, однако в онлайн-магазине, куда альфа полез, сидя на пуфике в соседней от Эрена примерочной уже у Энни, он загадочным образом в наличии не оказался.