From This Day Forth (Отныне и Впредь)

Игорь посмотрел на себя в зеркало. Он надел лучший костюм, который у него был, и накинул сверху дорогое пальто — один из последних подарков, купленных ему Лорелей перед смертью. Этому пальто было уже несколько лет, но Игорь редко его носил, поэтому оно сохранилось в хорошем состоянии. Его пригласили на Рождественский званый вечер в поместье Бомайна, который наверняка будет роскошным и изобилующим развлечениями*. Ответом на его письмо было доставленное через курьера приглашение с личной запиской от самого барона, в которой излагалось, каким «счастливым совпадением» был тот факт, что Игорь оказался в городе незадолго до праздника. Всё, что заботило Игоря, — это купить несколько рождественских подарков и вернуться к Виктории и Виктору к самому Рождеству, до которого оставалось меньше недели. Тем не менее, у него здесь были дела, и Бомайн, опьяненный рождественским элем и праздничным настроением, с гораздо большей вероятностью почувствует себя щедрым человеком с душой нараспашку. Игорь ждал снаружи карету, которую прислал за ним Бомайн, и не мог не размышлять о том, насколько веселее прошло бы подобное мероприятие, если бы Виктор находился рядом с ним, даже когда он, вероятно, выпьет слишком много и настойчиво будет пугать ничего не подозревающих дам совершенно неуместными научными теориями. На одной из приватных вечеринок Бомайна ему бы удалось потанцевать с Виктором. Несмотря на то, что тот имел склонность спотыкаться о собственные ноги, когда выпивал, Игоря не волновало данное обстоятельство. У него складывалось ощущение, что Виктор воспримет танцевальный опыт с заслуженной радостью и энтузиазмом, особенно если бы в его руках очутился Игорь и играл живой оркестр. Когда он прибыл на праздник, всё выглядело именно так, как Игорь и ожидал от одного из званых вечеров Бомайна. Кучера выстроились в длинную очередь, чтобы доставить богатых гостей, разодетых в их роскошные наряды к ярко освещенному входу в огромный особняк. Многие из гостей составляли пары, если быть точнее, пары из мужчин и женщин, но помимо них было много одиноких мужчин или компаний, состоящих из мужчин. Игорь вынужден был восхититься дерзостью Бомайна. Он действительно смог добиться определенной свободы в стенах собственного особняка, особенно теперь, когда его отец скончался, и Бомайн заправлял всем самолично. Приехав в одиночку, Игорь обнаружил, что привлекает немало взглядов со стороны других мужчин, прибывших таким же образом. Немного смутившись, он улыбнулся, кивнул и прошёл в бальный зал, взяв бокал шампанского с подноса, который держал облаченный в костюм официант. — Разве это не уважаемый доктор Штрассер собственной персоной? — воскликнул Бомайн, издав свой фирменный смешок, и подойдя к Игорю, поприветствовал его удушающими объятиями. — Так приятно снова видеть тебя, Альфонс, — поздоровался Игорь, радуясь освобождению и пожимая руку своему радушному хозяину. — Ты хорошо выглядишь. Гораздо лучше, чем при нашей последней встрече. Путешествие пошло тебе на пользу. — Да, оно оказало очень целительное воздействие, — сказал Игорь, обнаружив, что ему трудно вспомнить, что он по-прежнему должен быть скорбящим отцом. Теперь тот факт, что Виктория снова жива, стал глубоко укоренившейся частью его разума и души. — Прекрасное мероприятие, — сказал Игорь, указывая на танцующих вокруг них людей. Играла музыка, пары кружились, элегантно одетые гости наслаждались обильным шведским столом с изысканными блюдами. Игорь отпил глоток шампанского из наполненного бокала, которому удалось пережить приветствие Бомайна. — Да ведь сейчас самый разгар сезона, — сказал барон. — У нас здесь есть несколько подходящих очаровательных молодых леди или молодых людей, если пожелаешь. У тебя нет причин проводить вечер в одиночестве. — Я в порядке. Просто немного пообщаюсь. Уверен, что увижу несколько знакомых лиц. — Лорелей была моей очень дорогой подругой, но я не буду думать о тебе плохо, если ты пообщаешься с кем-нибудь из наших одиноких гостей. Прошли годы. Она была бы только рада, если ты так поступишь. — Вообще-то я кое-кого повстречал, — сказал Игорь. – На само деле не просто повстречал, — добавил он. — Я… связан отношениями. — И это произошло во время твоего путешествия в какой-то богом забытый уголок, где это было, в Шотландии? Какая-то резвая юная девчушка, гарцующая по холмам, пришлась тебе по душе? — Нет, ничего подобного. Это… мужчина. Он ожидал более шокированной или удивленной реакции от Бомайна, но тот расплылся в понимающей улыбке. — Ты проделал весь этот путь без него, чтобы рассказать мне эту новость? Как своеобразно. Почему бы не взять его с собой? В мире мало мест, где вы двое могли бы открыто развлечься. — Мне нужно обсудить с тобой кое-какие дела. Не сегодня, конечно, но, возможно, завтра. — Куда вы с другом хотели бы отправиться сейчас? — спросил он, взяв Игоря под руку и уводя его от праздника к изысканной, богато обшитой панелями библиотеке с мягкими кожаными креслами, бесконечными полками с книгами и огромной картиной с портретами родителей Бомайна, висящей над камином. Он закрыл за ними двойные двери комнаты. — Штаты. — Америка? С какой стати вам захотелось туда поехать? Париж — прекрасный выбор. — Я чувствую, что мне нужно начать всё сначала, и он заинтересован в поездке в Америку. — Начать всё сначала? Так вы хотите там жить? — Мы это обсуждали. Нам бы хотелось построить там свой дом. — Вместе? Просто так? Потому что ты знаешь, что мир недоброжелателен к мужчинам, предпочитающим общество других мужчин. Вот если бы ты привел сюда своего спутника, я мог бы предложить вам восхитительное место для жизни и удобную женскую компанию для поддержания вашей репутации. Ты мог бы вести медицинскую практику здесь, в Лондоне. После той злополучной истории с Франкенштейном прошло достаточно времени, и обычные люди не будут винить тебя в ней. Вероятно, они даже не установят никакой связи. — Я собирался спросить, не рассмотришь ли ты возможность оставить мне небольшую часть доходов от продажи дома в Чиппенхэме, в том случае, если я смогу организовать сделку и дом тебе больше не понадобится. Чего Игорь действительно хотел, так это всех доходов, которые, как он ожидал, предложит Бомайн, но он не желал показаться жадным. — Ох, как же меня гнетёт этот дом. Если он тебе не нужен, я попрошу своего адвоката выставить его на продажу. — Он сел на диван и скрестил ноги. — Садись, Игорь, расслабься. Ты знаешь, что у меня больше денег, чем нужно, и мне нравится делиться ими с друзьями. Если ты хочешь поехать в Америку с Виктором, я буду рад оплатить вашу дорогу. Игорь сел на соседнее кресло, чтобы его ноги не подкосились. — С чего ты взял, что это Виктор? — Последний раз его видели в Шотландии. Ты едешь в Шотландию, потом возвращаешься «связанным отношениями» с мужчиной, которого не приводишь в то единственное место, где вы двое могли бы безопасно вести себя как пара, и стремишься сбежать в Штаты. Эту головоломку решить нетрудно, — Бомайн вздохнул, как будто весь этот разговор ему наскучил. — Лорелей знала, что ты влюблён в него. Она рассказала мне ещё до того, как родилась Виктория. — Я никогда не изменял Лорелей. — Трудно заводить роман на стороне, когда не можешь найти своего возлюбленного, — сказал Бомайн, небрежно покачивая ногой. — Она знала, что физически вы не скрепили свои отношения, но Лорелей не питала иллюзий относительно того, кому все эти годы на самом деле принадлежало твоё сердце. И оно принадлежало не ей. — Я любил Лорелей. Она была матерью моих детей. — Да, действительно. Мать первенца, которого ты назвал в честь своей настоящей любви, даже не посоветовавшись с ней. Она говорила, что этот вопрос решился довольно неожиданным образом. Вы с ней обсуждали имена ещё до рождения ребёнка, но ты провозгласил дочь Викторией Лорелей в тот самый момент, когда она вышла из утробы матери. — Я не видел Виктора много лет… — Лгать не в твоей природе, Игорь. И это оскорбляет мой ум и моё добродушие. Думаешь, я не понимаю, как сложно быть влюбленным в мужчину? Ты считал, что обретёшь счастье с красивой женщиной. Боже мой, если бы я не предпочитал мужчин, то сам женился бы на Лорелей. Она была восхитительной женщиной, моей самой дорогой подругой и доверенным лицом. Но со временем приходишь к пониманию, чего ты должен хотеть, и это вовсе не то, чего хочешь в действительности. Я тоже когда-то был помолвлен. К счастью, я разорвал соглашение раньше, чем мы заключили обреченный союз. — Мне вообще не следовало сюда приходить. Просто забудь, что у нас вообще состоялся этот разговор, — сказал Игорь, вставая и направляясь к двери. — Ой, не будь столь драматичным. — Бомайн встал, подошёл к богато украшенному графину, налил им обоим выпивку в красивые хрустальные бокалы и протянул один из них Игорю — Я буду рад перевести достаточную сумму на твой счёт в банке, чтобы ты мог сбежать в Штаты вместе с Виктором. — Ты не обижаешься на мои чувства к нему из-за Лорелей? — Мне было её жаль, потому что её муж хотел кого-то другого. Но с моей стороны было бы лицемерно осуждать тебя за это. Комично лицемерно, — добавил Бомайн, посмеиваясь. — Я могу понять твою одержимость. Виктор всегда был привлекательным созданием. Безумный, как мартовский заяц, но это мелочь по сравнению с его безупречной светлой кожей и таким подтянутым, совершенным телом и тем, что он в значительной степени пренебрегал моралью, когда ему чего-то хотелось. — Бомайн допил свой напиток и налил ещё. — Не говори о нём так, — сказал Игорь, разозлившись. Он не был уверен, что расстраивало его больше: то, что эти слова звучали так, будто Бомайн наслаждался утехами с Виктором, тот факт, что он оскорблял его, или потому, что Игорь мог представить, как Бомайн делился этими наблюдениями с Лорелей, пока они сидели вдвоём и осуждали Виктора, перебирая его недостатки. — Виктор же не наплёл тебе, что он краснеющий девственник, хранивший себя ради тебя, не так ли? О боже мой, надеюсь, что нет. Виктор был очень популярен в определённых кругах — особенно в моих. Ммм… от него пахло цветами апельсина и корицей, а на вкус он напоминал солёный мед. Я мог бы запросто переехать в Штаты, чтобы это ждало меня в постели каждую ночь. Игорь даже не осознавал, что делает, пока его кулак не врезался в челюсть Бомайна и не нанес удар с достаточной силой, чтобы более крупный мужчина рухнул задницей прямо на пол. — Ах ты сволочь. Тебе никогда не достичь и десятой части того, что есть в нём, и мне не нужны твои деньги. Прибереги их, чтобы продолжать покупать себе респектабельность и платить людям за то, чтобы они мирились твоим хамским характером. Лорелей не была твоей лучшей подругой. Она была твоей самой высокооплачиваемой работницей! Он развернулся и вылетел из комнаты, направляясь к входной двери. Дворецкий поспешил за ним с пальто, шляпой и тростью, видимо, не осознавая, что Игорь только что надрал барону задницу в его роскошной библиотеке. — Мне позвать кучера, сэр? — Не беспокойтесь. Я дойду, — рявкнул Игорь, направляясь по длинной подъездной дорожке к мостовой. Обратный путь до отеля был долгим, но Игорь с радостью отправился бы пешком хоть в Шотландию, если бы это помогло ему уйти от Бомайна, его развратной ухмылки и унизительных слов. Так вот что волновало Виктора. Что Бомайн сделает замечание такого же рода, как высказал сейчас, и гнев Игоря будет направлен на Виктора, а не на барона, который был свиньей и говорил о любимом человеком Игоря так, будто тот был какой-то… какой-то… проституткой. Что Игорь сочтёт его отталкивающим, или недостойным, или аморальным, да мало ли страхов стояло у Виктора поперёк горла из-за всего произошедшего. В конце концов Игорь остановил извозчика и проехал остаток пути до отеля. Он надеялся, что Бомайн не окажется настолько мстительным, чтобы разыскивать их или пытаться разрушить их жизнь в Лохинкельде. Вряд ли он стал бы так суетиться и, конечно, ещё более маловероятно, что теперь Бомайн станет источником денег. Игорь чувствовал себя странно свободным. У них был старый ветхий дом в деревне, дочь, маленькая лечебница и совместная жизнь. Каким-нибудь образом у них получится дать Виктории должное образование и справиться с текущим положением дел. Всё, чего хотел Игорь, — держать Виктора в объятиях в этот самый момент, показать ему, что все замечательные черты, которыми он обладал, стоили гораздо больше того, как их оценивали в прошлом.

***

— Вот эту? — спросил Виктор, стоя рядом с очередной сосной на опушке леса за домом. Они искали Рождественское дерево, и Виктор надеялся, что Игорь вернётся домой к празднику. — Больше, — сказала Виктория, простирая руки над головой. — Дорогая, мне придется тащить её обратно в дом одной рукой. Она не может быть намного больше, — сказал Виктор, смеясь. — Лошадь сможет утащить сосну, если её к ней привязать, — рассуждала девочка. Виктор на мгновение уставился на неё. — Да, думаю, лошадь могла бы справиться. Тогда пусть будет больше, — согласился он, ища дерево, которое поместилось бы в доме и которое можно было одолеть топором, размахивая им одной рукой, и чтобы лошадь смогла дотащить его до дома вслед за ними. Виктор нашёл высокое дерево с тонким стволом. — Как насчет этой? — Мне она нравится, — согласилась Виктория. — Идеально. После кропотливой работы по рубке дерева одной рукой они отправились за лошадью, и Виктор привязал дерево к животному, чтобы оно подтащило сосну поближе к дому. — Великолепное предложение, дорогая! Теперь мне просто нужно занести её домой. — Я могу тебе помочь. — Никогда в этом не сомневался. После долгих усилий и достижения Виктором новых высот самоконтроля, чтобы избежать отборных ругательств перед Викторией, дерево стояло в гостиной у переднего окна. — У нас нет никаких украшений, — заметила Виктория, вздыхая. Виктор вспотел и запыхался, его сломанная рука пульсировала болью, а здоровая словно выдернулась из сустава, из волос торчали сосновые иголки, а на щеке красовалась царапина от согнувшейся ветки, ударившей его по лицу. Он упал в своё любимое кресло и уставился на Викторию. — Ну, теперь, когда самая простое задание выполнено, — сказал Виктор, фыркая. Помимо поиска средств для их новой жизни, задача Игоря во время путешествия по окрестностям Лондона заключалась в том, чтобы забрать их с Викторией личные вещи из дома в Чиппенхеме и отправить их в отель в Эдинбурге, откуда они собирались забрать их позже, а затем купить несколько рождественских подарков и положить их под ёлку, чтобы первое Рождество Виктории после перерождения стало чем-то запоминающимся, помимо пакетика леденцов и куклы из грубой ткани. Он надеялся, что Игорь со всем этим справится и вернётся до того, как Виктору придётся заняться изготовлением украшений для ёлки. — Папа вешает на ёлку свечи, конфеты и сладости, — сказала она. — Когда я был маленьким, моя бабушка нанизывала на нитки кукурузу и клюкву и развешивала их на елку. — А мы можем так сделать? — взволнованно спросила Виктория. — Вот что я тебе скажу. Почему бы тебе не составить список того, что нам нужно, пока я немного приведу себя в порядок, а потом мы поедем в деревню и раздобудем там всё необходимое. — Правда можно? Нам можно поехать на лошади в деревню? — Что-то в этом роде. Мы возьмём фургон. Кроме того, мне нужно купить ещё кое-какие продукты, пока мы будем в деревне. Ты можешь сесть со мной наверх и помочь управлять лошадьми. — Хорошо, — с энтузиазмом согласилась Виктория и бросилась к кухонному столу, где они оставили несколько письменных принадлежностей после своего непродолжительного набега на образовательную деятельность, прежде чем Виктор согласился отправиться на охоту за деревьями вместо того, чтобы и дальше заниматься письмом. Ребенок уже писал на уровне, опережающим её возраст, и мыслил на несколько ступеней выше своих лет. Принуждение оттачивать свой почерк лишний час не принесет в жизнь Виктории ничего значимого. Виктору пришла в голову идея заставить её вести дневник, описывая то, чем они занимались, чтобы передать Игорю, когда тот вернётся домой, главным образом с целью доказать своему партнёру, что Виктор действительно занимается с ней чем-то поучительным, а ещё потому, что Франкенштейн не мог придумать другого способа заставить Викторию писать. Её сочинения были подробными, по большей части грамотными и аккуратно написанными. Приведя себя в подобающий вид после выполнения обязанностей лесоруба, Виктор запряг лошадей в повозку, позволив Виктории наблюдать за всем этим процессом, а затем сел на место кучера, усадив девочку себе на колени, и отправился в путь. Когда они оказались на прямом, ровном участке дороги, Виктор позволил ей подержать поводья и дал подробные инструкции, что делать. Виктория, казалось, пришла в восторг от всего происходящего, а также оказалась вполне способна следовать его указаниям. Они прибыли в деревню, и Виктор взял Викторию за руку, подводя её к их первому месту назначения, чтобы купить припасы для приготовления бус из кукурузных хлопьев и клюквы для украшения елки, а также им нужна была индейка, ветчина и некоторые другие продукты, чтобы приготовить достойный ужин в Сочельник и Рождество. Список Виктории оказался необычайно точным и полным для её возраста, хотя девочка сильно склонялась в сторону сладостей при оценке того, какие продукты им нужны. — Нам нужна кукуруза для приготовления хлопьев и сушеная клюква, если они у вас есть, и на этом, я думаю, всё, — сказал Виктор владельцу магазина, собравшему большую часть их покупок, дородному пожилому мужчине с грубым лицом, седеющей рыжей бородкой и весёлым нравом. — Не совсем всё, — добавил он своим сиплым шотландским акцентом. — Вы забыли об этом, — сказал он, протягивая Виктории большую красно-белую конфету в форме трости. Виктор улыбнулся, когда девочка посмотрела на него, прежде чем принять угощение. Игорь научил её хорошим манерам. — Давай же, дорогая, возьми, — сказал он, копаясь в своих скудных деньгах, чтобы заплатить за их покупки. — Спасибо! — сказала она, беря конфету и посасывая её. — У вас есть ещё какие-нибудь леденцы? Мы украшаем ёлку, — добавил Виктор, и мужчина улыбнулся. — Только тросточки, Док. — Ну, тогда давайте возьмем ещё несколько таких же. Ещё мне нужно несколько метров ленты и нить для кукурузы. — Да, у меня всё это есть, — сказал продавец, улыбаясь Виктории. — Ваша дочь чудесный ребенок, Док. — Она моя племянница, но я люблю её, как собственную дочь, — сказал Виктор, подмигнув Виктории, которая ухмыльнулась, глядя на леденец во рту. — Прошу прощения. Кора сказала, что у одного из врачей есть малышка. Не был уверен, у кого именно, — добавил он, заворачивая остальные покупки. — Как поживает ваша рука? — Всё ещё сломана, — мрачно ответила Виктория, на что Виктор рассмеялся. — Не могу поспорить с этим диагнозом, — сказал он, протягивая девочке меньший из двух свертков. P.S. affair в данном контексте можно перевести и как «развлечения/мероприятия» и как «интрижку, запретную связь».