⊹──⊱✠⊰──⊹
Скарамучче 15 лет. Он только взошел на пьедестал какой никакой, но популярности. Его социальные сети наконец стали активнее, он часто что-то постил, а люди всё больше и больше подписывались на него и ставили лайки. Ну и, конечно же, обсуждали. Это была смешная популярность, если рассматривать сейчас. Две тысячи не сравнятся с миллионами. За ангельским личиком и прекрасными манерами на льду скрывался, оказывается, тот ещё чертенок. И это стали многие подмечать в интернете. Конечно, о Казухе Скарамучча уже знал, но не желал ввязываться в историю с уже взрослым человеком. В конце концов, скажет он что-то неприятное в сторону двадцатилетнего парня, и что будет дальше? Находить ответ на этот вопрос не было желания. Зато всё же появился другой конфликт с другим человеком. Всего пару слов о том, что фигурное катание совсем не мужское дело, и Скарамучча гневно пишет ответы, не представляя, что его ждёт дальше. Чайльд Тарталья. Или Аякс. Скарамуш не знал его имен, а пытаться понять, как его называть, было сложно. Простое «чувак» вполне хватало. Ну как… Ссора началась просто из-за того, что Чайльд написал пост о том, что как бы не восхищался фигуристами, но не считает, что для мужчин это подходит. Другое дело хоккей, там и силу показать можно и похвастаться умением хорошо держаться на льду. Конечно, это задело Скара. Он написал пару ответов к посту, сначала рассказывая, что фигурное катание совсем непростое дело, что мужчины в нем прекрасны, а после спустился до оскорблений. Ну… В любом случае, это было случайно, и он не совсем умел держать язык за зубами и правильно выражаться. Так и вышло, что оскорбление летело за оскорблением, и парни в пух и прах поссорились. Об этой ситуации знают единицы, Тарталья тоже не был популярным, да и возраста примерно был Скарамуччи. Так что эту ссору не восприняли всерьез, а в итоге даже ещё и забыли, ведь Скара удалил все свои комментарии под постами Тартальи после одного случая. И это… было самым странным, возможно, страшным случаем в его жизни. В тот вечер выдалась плохая погода, и Скарамучча не хотел выходить на улицу. Но делать было почти нечего, он оказался на тренировке, правда совсем один. Тренер, как закончила свою работу, ушла, а Скарамуш так и остался на льду, медленно катаясь кругами. В голове много мыслей, например, он всё ещё не знал, как хорошо выступить перед судьями и показать себя во всей красе, что только может. Он хотел взять самые сложные и самые красивые на его взгляд элементы, чтобы удивить всех, но тренер запретила ему это. «Я не хочу, чтобы ты в конце концов поранился. Ты не готов, так что не нужно себя изводить», — Скарамучча был обижен на эти слова. Да, за попытками гнаться за прекрасным он всё же пропускал большинство занятий, а только вернувшись на лёд, он пытался сделать что-то сложное. Это всегда имело… последствия. Его нога гудела, когда он напрягал её, рука отдавала легкой болью, а голова всё ещё кружилась после недавнего случая. Конечно, он упал… Упасть на льду обычное дело, но в этот раз это случилось в прыжке, а падение было не из самых приятных. Он ощущал безумную боль в левой части тела, а встать казалось невозможным. Ему повезло, что он ничего не сломал, ушибы хоть и были, но быстро зажили, лишь теперь воспоминания напоминали ему о том, что ему не следует быть таким опрометчивым. Но что он может сказать в свое оправдание? Он был слишком мал и не понимал из-за своей гордости, что иногда стоит не напрягать себя и лучше учиться, тогда и номера выходили бы лучше. Погода в тот вечер никак не хотела улучшаться. Наоборот, Скарамуш думал, что она только становится хуже. После двадцатого круга он плюнул, решив, что всё же пойдет домой. Лучше бы вызвать такси, хотя денег, которые ему дали на карманные расходы, уже могло не хватить. У Яэ Мико он не хотел просить, а Эи обычно в это время ещё работала и была занята. До дома было далеко пешком… Честно сказать, он даже не знал, что делать, но дождь не думал прекращаться, даже хуже — ещё и ливень начался. Хотелось домой. Всё же собравшись, он решил возвращаться в раздевалку, но на выходе из зала встретился с высоким парнем. Чуть не упав от неожиданности, он поднял недовольно голову. Парень был на почти две головы выше его, конечно, Скара не считал себя безумно высоким или низким парнем, но тут рост другого и правда был слишком… большим. Парень был в защитном костюме, в руках клюшка, и Скарамуш морщится. Он не очень любил хоккей. То есть, просто не интересовался, хотя его знакомые часто звали его на какие-нибудь игры. И он правда всегда отказывался. Взглянув на парня поближе, он подметил, что тот совсем молод. Короткие рыжие волосы смешно торчали в разные стороны, веснушки рассыпаны по всему лицу, а голубые глаза казались слишком опечаленными. Пока в них в какой-то момент не появилась искра безумия, когда незнакомец рассмотрел перед собой фигуриста получше. — Ты Скарамуш? — с улыбкой спросил хоккеист, и Скару осталось лишь удивленно приподнять бровь. Он, конечно, выступал, уже известность даже получил, какую-то хотя бы, но чтобы его так просто и быстро узнавали? Это было в новинку. — Да? А ты? — всё ещё удивленно уточнил Скарамучча, ещё раз внимательно оглядывая парня. Кто это был? Он не узнавал его вообще. — Что же, тогда приятно познакомиться. Я Чайльд Тарталья, — протянув руку, рыжий широко улыбнулся застывшему Скарамушу. Того будто бы ледяной водой обдало, и он незаметно попятился назад, сдерживая удивленный возглас. Он не верил в это. Это была какая-то шутка. Ведь не мог этот парень стоять перед ним тут. Прямо сейчас? Но, кажется, мог. Иллюзия никак не хотела размываться, позволяя видеть четкий образ его неприятеля в интернете. — Что? Даже не поздороваешься со мной? Обидненько, — так и не услышав и не увидев ответа от Скарамуша, Тарталья опустил руку. Улыбка с лица пропала, лицо стало более мрачным, и тут уже Скара снова сделал шаг назад, уже более заметный, на что Чайльд лишь тихо хихикнул. — Не бойся. Почему бы нам с тобой не сыграть? Может быть, ты докажешь свои слова, что «любой фигурист или дурак сыграет лучше какого-то тупого хоккеиста»? — Тарталья над ним усмехался. Скара не мог позволить такое отношение к себе, но и встревать в это боялся. Его обманчиво нежно обняли и вели обратно на лёд, в руках у Аякса оказалась вторая клюшка, и он передает её темноволосому. — Я не соглашался играть, — со вздохом Скарамучча хотел бросить на лёд клюшку и просто уйти. Почему он должен был что-то доказывать? — О, так ты просто сбежишь? Как жаль, оказывается, наша звездочка на самом деле ничего не может, кроме как крутиться на льду, как огромный слон, — Тарталья снова смеялся над ним, и Скара только сжал в руках клюшку, выезжая на середину катка. — Хорошо. Сыграем, — выдохнул Скарамучча, вставая и выпрямляясь. Он никогда нормально не смотрел хоккей, представить, как правильно играть, он даже не мог, но был уверен, что правила игры здесь не будут работать. Всё же он мог делать что угодно, хоть вытолкнуть Тарталью за бортики и забивать ему голы, пока не вернется рыжий. Неплохой план. Чайльд выехал к нему, широко улыбаясь. В его глазах плясали черти, и он с легкостью достает из кармана шайбу, кладя на середину между ними. — Сыграем до пятнадцати раз, — улыбка не пропадает с обветренных губ. Скарамучча было хотел что-то ответить, хоть как-то посмеяться в ответ над Аяксом, но тот резко рванул вперёд, забирая шайбу себе. Честно сказать, пропускать пять раз шайбу было уже неловко. Как бы хорошо он не катался, но Чайльд был быстрее и проворнее, а как по-другому? В любом случае он давно занимается хоккеем, а Скара только сегодня впервые взял в руки клюшку. В какой-то момент он удивил Тарталью. Воспользоваться грязными приемами и легко закруживать шайбу в танце, стараясь прокручиваться так, чтобы и самому не упасть, но и не подпустить к себе близко Чайльда, Скара забивает пять раз, выравнивая счёт. Это даже начинает ему нравиться, в какой-то момент улыбка начинает сиять на лице, а легкий смех разноситься по катку, сопровождаясь одобрительными возгласами Тартальи. И он мог бы считать это прекрасным примирением. Пока… Он никогда ещё не ощущал такой боли. Все падения, которые у него были, не сравнятся с этим. Он сразу же завалился на лёд, не слыша испуганного возгласа Чайльда. На льду кровь, он прекрасно понимал, почему она там. Хоть все и произошло за пару секунд, и он даже не успел увидеть летящую шайбу в его лицо, он её прекрасно почувствовал. Аккуратный и маленький носик оказался сломан, а кровь быстрым потоком лилась на лёд. Падение тогда тоже выдалось не совсем удачным. Завалившись на больной бок, он ощущает, как когда-то поврежденные участки тела снова начали ныть. Он совсем смутно помнил, как к нему подъехал Тарталья. Как пытался поднять и посмотреть, что случилось с фигуристом. Он не помнил, чтобы на лице рыжеволосого был испуг и волнение, но помнил, как его подняли на руки, наплевав на всё, побежали на выход. Он не помнил даже, как Чайльд пронес его быстрым темпом, не снимая коньки. Или он всё же их снимал? Скарамучча ничего не помнил. Так как сознание тут же потерял. Очнувшись, он чувствовал только боль. Сильную, невыносимую. Тело снова ломило, а к этой боли добавилась ещё и новая. Он не чувствовал лица, а мимолетный взгляд на зеркало отпугнул его на добрые два месяца от созерцания себя. Он был опухший, глаза воспалились, а нос… ох, он благодарил, что на нём была повязка. Увидеть тот кошмар, который произошел с его прекрасным носиком… Он не мог. Счастье, говорили врачи, что нос всего лишь сломали, и не было ни открытых ран, ни попало ничего в глаз, и не разбило голову, да и вообще хоть жив остался. Эи сразу же оплатила все нужные операции, она не умела хорошо поддерживать, но тогда Скарамучча впервые был в её объятиях за долгое время и плакал. От боли, обиды, от всего, от чего мог. Он не попал на выступление, к которому так готовился. Врачи запретили ему вставать целый месяц из-за всё же сломанной ноги от неудачного падения. Ему и не хотелось. Он думал, что будущее его уже рухнуло. А только встретив лисиный взгляд Аякса, он решил, что никогда и ни за что больше не будет ввязываться в споры. Чайльд хотел ему навредить. Скарамучча был уверен. Он удалил все свои сообщения Тарталье, заблокировал его аккаунт и навсегда отрезал его от своей жизни. Впрочем, Тарталья после этого куда-то уехал. И Скарамучча его забыл, наконец, выступив на одном из представлений, он получил признание и славу. Им стали восхищаться, фанатов стало больше, и он окончательно забыл, что в его жизни был этот рыжий человек. Но, видимо… Всё же всё, что было в прошлом, всё равно возвращается.⊹──⊱✠⊰──⊹
Услышав попытку кратко пересказать неприятную ситуацию в жизни Скарамуччи, Каэдэхара тяжело вздыхает, поправляя растрепанные волосы в хвост. Тяжело представить, как Скарамушу было страшно и больно после такой травмы. Взглянув на нос парня, Казуха улыбается. Врачи постарались на славу — ни одного шрамика не осталось. А носик выглядел всё так же аккуратно и мило, что хотелось его зачмокать. Особенно после такой истории. Казуха мотает головой. — Прости, что пришлось тебе вспомнить эту неприятную историю. И всё же… Тарталья недавно перешел в команду Дориана. Он будет с ними играть, и я… честно сказать, ничего не могу с этим сделать, как ты понимаешь, — Каэдэхара пожимает плечами, задумываясь. Он мог бы сделать что угодно, если Скарамучче будет комфортнее не видеть Аякса. — Не стоит… Просто буду поближе к тебе и уходить пораньше, — жмет плечами Скарамуш, собирая вещи и готовясь уходить. Делать нечего, тем более зная, что совсем рядом самый неприятный человек… — Я могу найти другое время для наших занятий… Только вот… это будет не сразу, придется потерпеть, — вздыхает Каэдэхара, прикидывая, с кем бы он мог поменяться временем. Каток почти всегда занят кем-то, тяжело было найти время, когда он свободен. — Только не говорите мне, что эти хоккеисты и сегодня занимаются со мной? — в раздевалке вдруг слышится третий голос. Парни вздрагивает и поворачиваются к блондину, державшему в руках сумку, оглядывая раздевалку, где валялись вещи. — Альбедо? Казуха оглядывает друга, который кивает и проходит ближе к ним. Он спокойно улыбается, взглянув на Скарамуччу. — Возможно, я услышал небольшую часть вашего разговора. Я зашел, а вы меня даже не услышали. Я понял, что вам нужно другое время для тренировок? — дождавшись кивка от Каэдэхары, Альбедо продолжает. — Могу дать вам свое время. Я редко занимаюсь, а каток пустует. Это, правда, в семь вечера… Но если вам удобно, то я с удовольствием, — светловолосый смеётся, когда получает два удивленных взгляда. Скара выдыхает, хмурясь. — А… но разве ты не в это время занимаешься? — не понимая, как у Альбедо может быть два времени на тренировки, Скарамучча задумывается. Альбедо тихо смеётся, пожимая плечами. — Честно сказать, Дориан меня просто утащил заниматься именно с ними. Конечно, я больше у них под ногами мешаюсь, как и они у меня, но зато с ними весело. Научить хоккею они меня вряд ли смогут хоть когда-нибудь, брат всю жизнь пытается, мне неинтересно. Зато их некоторым движениям я научил. И они пытаются даже со мной танцевать иногда, выглядит нелепо, — Альбедо фыркает, а после громко ойкает, заметив время. — Пора! Я напишу тебе, Казуха, обо всем чуть позже! — махнув рукой, Альбедо бросает сумку на пол и начинает переодеваться, спеша на лёд. Скарамучче и Казухе удается лишь тихо попрощаться, уходя из раздевалки. Каэдэхара был даже доволен таким раскладом событий. Семь вечера ощущалось как раз для них. Зато Скара теперь будет дольше спать, раз любил понежиться утром в кровати чуть дольше. — Странный он. Ни за что бы не согласился тренироваться вместе с хоккеистами, — фыркает Скарамуш, ускоряя свой шаг. Казуха тихо смеётся и направляется скорее за парнем, стараясь не отставать. Конечно, теперь он понимает, почему бы Скара точно не согласился на новую тренировку с хоккеистом. И это… было даже понятно.⊹──⊱✠⊰──⊹
— Альбедо! — только переступив порог, на фигуриста наскакивает близнец, хватая крепко его руки, заставляя покружиться, чтобы разглядеть костюм. — Хм-хм… странный. Облегает здесь, здесь слишком длинный, а тут вообще голая кожа, — начинает критиковать то, что видит Дориан, на последних словах тыкая в щеку удивленному брату. Альбедо смеётся. Честно, он знал, почему это происходит, кажется, его дорогой брат что-то услышал неприятное от своей команды и теперь всеми силами пытается получить любую реакцию и любое внимание от самого близкого человека, пусть попытки такие нелепые, как критика специального костюма. — Дориан, я в этом костюме тренируюсь уже неизвестно сколько лет, — выдыхает Альбедо и выпутывается из почти незаметных объятий парня, направляясь на каток, где уже во всю играли хоккеисты. Он надеялся, конечно же, что ничего ему случайно не попадет под ноги или в голову. Дориан же оборачивается к нему и догоняет, неловко замечая, что на Альбедо и правда просто костюм, который он надевал уже не первый год. Но в то же время у него их так много… Ярких, обычных, совсем неприметных. Конечно, Дориан не всегда запоминает какие костюмы Альбедо носит давно, а какие купил недавно. Ну и ещё, да… ему просто хочется внимания от парня, а получить его по-другому он не знал как. Так что… приходится придраться к чему-то такому обыденному, как костюм. — Альбедо! Сыграешь с нами? — к нему подъезжает на всей скорости Хэйдзо, резко тормозя. Альбедо улыбается, мотая головой. — Вряд ли. Мне нужно больше тренироваться, совсем скоро первое выступление. После такого долгого перерыва мне стоит скорее прийти в форму и вспомнить свой любимый номер, — фигурист пожимает плечами, замечая опечаленный взгляд своего брата. Он выслушает Дориана, когда они пойдут домой, он уверен, что близнец ему всё расскажет. А пока они должны намного позаниматься… Хэйдзо, да и, впрочем, вся команда, вздыхает. Но он не настаивает, отъезжая и позволяя Альбедо расслабиться. Сегодня тренер просто будет наблюдать за ним. Он переживает, ведь когда мастер не говорит сразу же все ошибки, то он путается только больше. Главное просто показать всю программу, а после выслушать ошибки… Да, определенно. А ещё не заехать бы на часть, где все хоккеисты столпились. Получить клюшкой по жопе было… не самым приятным. Он уже проверял. Через два часа он закончил свое занятие. Команда всё толпилась в одном месте, обсуждая новые стратегии, пока Альбедо мог со спокойной душой объезжать почти весь каток, ловя восхищенные взгляды. Он знал, что красиво танцует, но так же мог знать, что хмурое выражение лица брата подсказывало, что он как обычно скован и неуверен. Альбедо любил то, что делает, но осознание, что где-то сидит мастер и смотрит на него, заставляло его замедляться и путаться в собственном танце. Он ненавидел это. — Альбедо, — под конец тренировки его позвал высокий женский голос. Он оборачивается к женщине лицом. Её длинные светлые волосы были собраны в хвост, красивый макияж, прекрасная фигура. Вся прекрасная. И это его тренер. Рэйндоттир была прекрасным тренером, она учила, помогала, но не терпела неудач и за них всегда ругала. — Ты скован. Много путаешься. Совсем не слышишь музыку. Завтра мы поработаем над этим, и, я надеюсь, ты всё же соберешься. Я понимаю, что тебе тяжело вернуться на лёд после травмы, но не расслабляйся. Я хочу идеальное выступление, а не твои падения на ровном месте, — Рэйндоттир внимательно оглядывает его. Альбедо неловко кивает, слушая замечания. Завтра он точно будет стоять и стыдиться, позволяя рукам направлять его и повторять вновь и вновь одно и то же движение. — На сегодня я освобождаю тебя. Вчера ты хорошо поработал, отдыхай больше, — наконец с женщины сходит серьезная маска. Она аккуратно ему улыбается и щипает за щеку, поглаживая. — Да, мама, — кивнув, Альбедо старательно улыбается ей в ответ и отъезжает к группе хоккеистов. Он краем глаза замечает, как женщина собирается и идет на выход. — Ты уже всё? — заметив брата, Дориан отъезжает от группы, встречая объятиями Альбедо. Тот неловко врезается в него и обнимает, зевая. — Да… Я уже проголодался. Хочется пообедать, — только подумав про сладкое Альбедо облизывается. Он уверен, что Дориан это ему запретит, пока он не поест нормально, но мысль о чём-то вкусном согревала его, разжигая желание тут же побежать переодеваться. — Пообедаешь, — махнув ребятам рукой, он тащит за руку Альбедо за собой. Он тоже уже закончил тренироваться, парни в итоге решили остаться и какое-то время поболтать и покататься, кого-то это расслабляет, но Дориан не хотел оставаться, пока рядом был его близнец, очень хотевший сбежать. — Ты сегодня какой-то грустный. Всё в порядке? — зайдя в раздевалку, Альбедо закрывает плотно за собой дверь, начиная на ходу стягивать одежду. — Мгм… Забыл в раздевалке бутылку воды, хотел вернуться. А там Скара с Казухой. Я только услышал, как Скарамуш говорит, что Тарталья попал ему в нос шайбой, так сбежал и вернулся. А там уже Хэйдзо спорит с Чайльдом. Типа… Чего этот фигурист так быстро убежал? А Чайльд назвал Скара эм… просто трусом и бездарностью? Конечно, не каждому понравилось это в команде, вот они на него и… Да. А потом я пришел, на эмоциях попытался высказать всё Тарталье за его поступок со Скарамуччей. Но в общем… поссорились мы. А я как-то в последний момент подумал, что Скара, может, и не хотел, чтобы об этом знало ещё больше людей, — падая на стул, Дориан вздыхает. Заведя всё же небольшую дружбу с фигуристом, парень пожелал защищать Скара, как и своего брата. Но в то же время, он по сути влез не в свое дело… знать чужие секреты, возможно, ему не стоит, ведь узнает о них когда-нибудь его близнец. — Как интересно… Я тоже случайно подслушал их разговор. Только уже, что им нужно другое время для тренировок. Я подумал, что им просто стало неудобно по времени заниматься, — скинув всю одежду, Альбедо открывает сумку, ловя на себе изучающий взгляд. Улыбнувшись, он берет полотенце, напевая песню под нос. — Ну… Я не буду влезать в их дело, но я постараюсь сделать так, чтобы Тарталья держался подальше от них, — пожав плечами, Дориан наконец тоже стягивает с себя одежду, хватая полотенце. — Кстати про обед. Ты хочешь куда-нибудь пойти? — услышав бурчание чужого живота, он слабо улыбается, оглядывая парня. Они могли бы пойти куда угодно… Только они… Всё же он не помнит, как давно они выбирались на… эм… свидание? — Ооо… Пойдём в кафе? Там смена Итэра! Боже, он готовит такой вкусный чай, — настроение парня повышается, и он ускакивает в душ. Улыбка Дориана немного дергается, и он опускает взгляд. — Конечно, — тихо шепчет он, идя следом за братом. Возможно, ему не стоит ревновать? Или стоит? Просто… почему такое ощущение, что Итэр пытается у него отобрать его Альбедо полностью?