Дитя закатного солнца

Орт был украшен огоньками и лентами, и то тут, то там разносили ветер разносил лепестки вечной удачи. Если ты Белый свисток, такие моменты несколько настораживают, ведь обычно столь бурное празднование связано со смертью кого-то из твоих собратьев. Кто бы это мог быть? Бондрюд? Нет, этот выживет где угодно. Сладжо? Вакуна, с которым они виделись так давно, что Озен, признаться, даже забыла очертания его свистка? Народ уже вовсю гулял и веселился, и Озен напоминала самой себе один из боевых кораблей, который медленно, но при этом решительно движется сквозь сонм пёстрых лодочек. А вот и подъёмник. Чинуши гильдии. Аппетиты толпы достигают апогея. Трое Чёрных свистков несут перевязанный в несколько слоёв тюк, где обыкновенно хранятся записки или лёгкие артефакты, переданные при помощи воздушного шара. На этот раз там куча бумаги и чей-то свисток. Бечёвка развязывается, ненужный более крафт натужно шуршит, не желая, чтобы его рвали. Никакой осторожности, особенно когда толпа уже ревёт от возбуждения. Снимается один слой, второй, и на поверхность показывается белый свисток, увенчанный рогами. Сделанный в форме головы буйвола. Её свисток. Её Закри. – Могла бы доносить, что сердишься за моё отсутствие, и более деликатно, стерва ты эдакая, – проснувшись, пробормотала Озен, потирая лоб и улыбаясь. Любой другой бы ужаснулся такому видению, даже посчитал бы его дурным знаком, но только не Недвижимый лорд. Бездна всегда дарила ей сновидения, настолько схожие с реальностью, что самое время то ли восхититься, то ли ужаснуться. Странно, что сразу не догадалась, что это сон. Ну да бывает. Приподнявшись на локте, Белый свисток оглядела мрачные своды мельницы, где они остановились на ночёвку. Джубили спала неподалёку от неё, прижавшись к боку и свернувшись в калачик. Бормотание разбудило лишь Присциллу, которая навострила на старшую хозяйку уши, но в итоге всё же не встала, снова закрывая глаза и погружаясь в дрёму. С двумя гражданскими обузами они добирались сюда целую вечность, и в итоге стало очевидно, что идти куда-либо ещё в этот же день не получится, в Бездне уже смеркалось. Так что вот: остановились на ночлег. Пока придумали, что приготовить да как обустроиться – ветряная мельница была тем ещё перевалочным пунктом – стемнело окончательно, но... Озен была готова поклясться, что собиралась дежурить. Выходит, на стрёме стоит Марулк… А, да. Сказал ведь, что поскольку она не спала, сменит её на этом посту. Но ничего страшного, он-то точно это умеет. А ещё не было видно Видока. Возможно, составляет её мужу компанию. Та ещё компания, конечно, но две пары глаз лучше, чем одна. Глядя на безнадёжно просевший, словно какая-то диковинная воронка потолок первого этажа, Озен даже кивнула, своеобразно благодаря Бездну за эдакую шутку. От мельницы уже давно ничего не осталось, по крайней мере, того, что делало её функциональным механизмом: вся внутренняя начинка благополучно провалилась, подняться на второй этаж не представлялось никакой возможности, хоть и была лестница, но единственное, к чему она могла привести, так это страшная мешанина из сломанного в нескольких местах стержня и жерновов. С места, где Озен устроилась на ночлег, было видно трубу для муки, в чьём лотке виднелось уже брошенное гнездо какой-то мелкой птички, испачканное засохшим помётом и плевелами местных семян. Единственное на этаже окно, в былые времена витражное, а теперь выцветшее до состояния, когда узор уже не угадаешь, было практически полностью выбито, а просевшие стены продувались всеми ветрами. Из пола то тут, то там прорывался мордовник, покачивая своими синеватыми головками соцветий. Должно быть, его посадили специально, чтобы отпугивать зверьё: для травоядных он ядовит, что немного отбивает желание перекусить зерном, а хищникам нечего делать там, где особо не виднеется добыча. Мимолётные воспоминания посетили Недвижимого лорда. То время, когда она ещё была Лунным свистком, и останавливалась здесь. На мельнице ещё был цел второй этаж, хотя здание и скрипело от каждого порыва ветра. То был сезон любви. Как её звали, эту красавицу с длинными чёрными волосами до самых бёдер? Беррет? Да, кажется так. Моложе её на год, но такая же дерзкая. Озен помнила, как они, распалившись, повалились прямо в эти самые заросли мордовника, стискивая друг друга до сбоя в дыхании, до потери пульса, будто весь мир, а вместе с ним и Бездна переставали существовать, растворившись в их ласках и поцелуях. И всё же Беррет никогда не принадлежала Озен до конца, она сделала это, желая забыть свою былую любовь. И Бездна смилостивилась, забрав мятежную душу в следующий же спуск. Ах, эти мелкие цветочки мордовника на бледной, как у всех опытных искателей, коже... Несмотря на все горести прошедших лет, несмотря на многочисленных оплаканных покойников, Озен вдруг захотелось совершить это безумство снова, только уже с тем, кому она посвятила свою жизнь. Почему они никогда сюда не заходили, предпочитая чесать прямым маршрутом до Перевёрнутого леса, а там и до лагеря Искателей? Вечно чем-то заняты. Насилу вытравив неуместное игривое настроение, Озен встала, подправляя волосы и униформу. Время скорее всего уже перевалило за полночь, можно и подменить мужа на посту. Джубили поёжилась, и Недвижимый лорд, чуть подумав, отстегнула собственный плащ, прикрывая дочь и её питомицу этим импровизированным одеялом. Мимоходом посмотрела на Илту и Свайна, спящих у разных стен. Расчётливая тварь заметно вздрагивала, сон её был беспокойным, и, надо сказать, Озен испытала от этого факта некое мрачное удовлетворение. Тот, кто причинил вред её ребёнку, достоин вечных мук в самых страшных глубинах Бездны, это уж точно. Первый уровень был окутан в сумерки, однако туман развеялся, и воздух стал прозрачным, словно слеза. Похоже, завтра погода будет к ним милостива. Вовремя, конечно, ведь впереди густые леса а позже и сумрак Перевёрнутого леса. Там уже будет без разницы, туман спускается от Орта или нет. Переступив через заросли мордовника, которые отныне скрывали вход в мельницу, проросши через её крыльцо, Озен решительным шагом двинулась навстречу двум фигуркам, которые сидели у костра. От них неслась гробовая тишина, Марулк явно не желал разговаривать с контрабандистом, а лишь смотрел в одну точку, куда-то за танцующее пламя. – Иди спать. Или оба, если хотите, – Озен смотрела исключительно на мужа, не переводя глаза на Видока. – Ты чего встала? – встревожился выходец из Джесеку, – Случилось что? – Так, сон приснился, – она улыбнулась, – Мои любимые кошмары. Хотя этот был довольно смешным. – Ложись обратно, я посторожу. – Я уже всё равно не засну, так что твоя очередь охранять дочь и своих родственников, – помахала в воздухе ладонью Озен, садясь и пододвигая его бедром, – Ну, шагай давай. – Ладно, – Марулк прижался к её виску, запечатлевая на нём поцелуй, и наконец стал, – Пусть всё будет тихо и спокойно. – Что снилось? – убедившись, что её супруг ушёл, вдруг обратился к Белому свистку Видок. Она лишь хмыкнула, улыбаясь сама себе из-под шляпы: – Так, ничего особенного. – Зубы сыпались? – Не, но тоже довольно банально. Будто мой свисток выволокли на поверхность и устроили этот идиотский праздник. – А, это, – контрабандист поморщился, – Никогда не понимал местных. Подумать только: национальные герои помирают, а они радуются как умалишённые. Откуда пошла эта ересь? Озен взглянула на контрабандиста снова. Обычно с такими людьми разговор у неё был короткий, гильдия чётко давала понять, что любого человека без свистка надлежало арестовывать и доставлять на поверхность, а если он сопротивлялся – а он, конечно, обязательно сопротивлялся, – от него дозволялось избавиться любым возможным способом. Кто-то делал это гуманно, кто-то – нет. Но, раз уж они тут, и пока ещё не переходят на личности, а ночь всё же долгая... – Был один Белый свисток, давным-давно. Звали его Грир, Грир Улыбчивый, – согласно припомнила Озен, – Страшный оптимист, и не скажешь, что горя в Бездне хлебнул, как и все Белые. Я ещё Колокольчиком была, когда он повелел праздновать свою смерть. Говорил, что жил весело и интересно, и также хочет помереть, а не под горестные вопли и стенания. И, когда его свисток вернулся на поверхность, местные вняли его завещанию, всё же фигурой Грир был видной. Действительно праздновали, а поскольку подобное мероприятие принесло городу много денег, в отличие от красивых поминок, на том и порешили. С тех пор, как поднимается белый свисток, в Орте устраивается праздник. – Как мило. – Да всё лучше, чем умереть словно бездомная собака. – А велика ли разница? Так и так не увидишь, кто провожает тебя в последний путь, – дёрнулись жилистые плечи. – Мы все принадлежим Бездне, а даже если она к нам равнодушна, то точно не знаем другой жизни, – уклончиво ответила Белый свисток, – Так что главное то, что она в итоге принимает нас в свои материнские объятья. – А я, пожалуй, как выручу деньги за этот крутой артефакт, больше сюда ни ногой, – Видок непринуждённо откинулся назад, кладя руки за голову и обращая свой обзор куда-то наверх, где ещё виднелись звёзды, – Дом построю, женюсь. – Стал бы работать, уже бы что-то да построил, – намекнула Недвижимый лорд. – Да если бы. Походу, я больше не умею ничего, как здесь хитростью промышлять. Но вот отдаться после этого Яме, будто она какая-то моя любовница – нет уже, увольте. – Я об этом не спрашивала, но должно быть, ты понимаешь, что наши шансы на нахождение легендарного артефакта призрачные, – спустя некоторое время произнесла Озен. Уже было натянувшая на глаза каску Видок снова вперил в старшую Феросе свои болотно-зелёные глаза: – Да, знаю, но, должно быть, я просто уповаю на удачу. Я прямо-таки чувствую, что нам повезёт. – Умыкнуть артефакт первого уровня из Орта это фортель, после которого обычно не выживают. За тобой будет охотиться правительство. – А я загоню его где выйдет подороже, и буду жить под защитой того самого государства, которое благодаря мне получит могущество. – У тебя есть конкретный покупатель? – Не, какой там. Я не патриот, всю жизнь рос как собака, то на одних, но на других окраинах. Кто больше предложит, тому и продам. А они уж пусть воюют с кем посчитают нужным. Мы люди маленькие, просто хотим место получше да жизнь поспокойнее. – Выходит, ты поэтому не хотел выучиться на свистка? – прищурилась Недвижимый лорд. – Ага. Чтобы никому не принадлежать. – Тогда ты должен знать, что если мы действительно ищем Дьявольский Манок, существует вероятность того, что он предназначен одному-единственному человеку. Примерно как мои клинья. – И что? – И то, что если этот артефакт, как гласит наши легенды, выбирает хозяина, он будет бесполезен для тебя без человека, который станет его владельцем. – А… – Видок снова призадумался, но затем лишь усмехнулся, – Артефакт, человек – большая ли разница? Главное пусть платят, а за что и почему уже не моё дело. Ну что же Вы не моргаете, неужто замерли от презрения? Ваш цвет глаз и волос намекает мне на то, что и Вы когда-то были из самых низов. Я прав? И просто крутились, чтобы выжить. – Крутилась, правда твоя, вот только… – Озен подбросила в костёр сушняка, и летящие вверх искры выхватили хищников, которые побаивались подобраться ближе, но точно вышли на охоту, поняв, что в Бездне распогодилось, – Вот только по головам я никогда не шла, и уж тем более не манипулировала родителями, подвергая опасности их ребёнка. – Что тут скажешь, каждый крутится как может. Будь я таким сильным, возможно, и делал бы всё своими руками, но я всего лишь пёс, как Вы выражаетесь, – похоже, Видока ни сколько не волновала эта характеристика, даже в его тоне ничего не изменилось, – Как я и говорил, ничего личного. И убивать-то я никого не хочу. Но сами подумайте: Если бы я пришёл и просто попросил, разве же Вы бы согласились одолжить мне денег? Или вашим пресловутым родственникам? – Отправила бы зарабатывать, – честно ответила ему Озен. – Вот в том-то и дело, – он снова пожал плечами, вставая и оглядывая окрестности, наполнившиеся рычаниями и подпискиваниями, – Поэтому приходится разыгрывать такие полубезумные схемы, уповая лишь на собственную удачу... Да будь я проклят, эта напастная тётка орёт как гнездо проголодавшихся плачущих трупов! Озен моментально вскочила со своего места: – Я посмотрю, что случилось. Ты оставайся здесь. – Да как скажете, командир, – Видок снова уставился в свет костра, особо и не волнуясь. Орала Илта, практически срываясь на фальцет, и её надлежало заткнуть как можно скорее. Поскольку от остальных переполоха не было слышно, Озен догадалась, что в мельницу всё-таки пробрался не хищник. Так и оказалось. – Тётя Илта, всё хорошо, – насилу старалась угомонить её Джубили, – Это просто щитовка. Мама, скажи ей, мы с папой не справляемся. Едва войдя в помещение, Озен сразу увидела причину адовых воплей: на стене, порядком обескураженное от такой встречи, сидело сплощенное существо в добрый метр длиной, покрытое узорчатыми костяными пластинами. – Что значит «просто щитовка»?! – не помня себя, продолжала вопить Илта, и Белый свисток, поняв, что стоит вмешаться, решительно шагнула ближе: – Ещё один возглас, и клянусь, я забуду о том, что тебя охраняю и дам тебе под дых так, что ты проваляешься без сознания до самого четвёртого уровня. Угроза сработала: миссис Терье перестала истерить, хотя, ощутив себя оскорблённой, сдвинула брови к переносице. – Джубс, расскажи тёте, что это за создание, – поняв, что обратно дочь уже не уложишь, устало пробормотала Озен. – О, – польщённая таким доверием, даже приосанилась девочка, – Щитовки живут на первом и втором уровне Бездны и питаются всевозможными грибами, чаще их привлекает гнилая древесина. Они не ядовитые, не кусаются, единственное, что они могут сделать, встретившись с опасностью, это свернуться в шарик. – Несмотря на размеры, она боится нас больше, чем мы её, – счёл нужным добавить Марулк, который наверняка произносил это уже не раз и не два. – Вот почему для того, чтобы перемещаться по Бездне, нужны элементарные, но знания, – Озен аккуратно постучала пальцами по крапчатой броне существа, и то действительно свернулось в тугой мячик, отлипнув от стены и с негромким стуком упав на крошащийся от времени пол. – Видите? – подойдя ближе, Джубили безбоязненно взяла бронированное создание на руки, – Она абсолютно безвредна. – Пойдём, милая, отнесём щитовку подальше, чтобы она нашла себе другое место для кормёжки, – предложил Марулк, выводя дочь и её ужасающую ношу наружу. – Ложись. Сказали же, что всё в порядке, – мягко принялся увещевать супругу Свайн, но та лишь грозно зыркнула на него: – Спать после такого-то? Да я до утра глаз не сомкну! Ты видел, какого эта тварь была размера?! Озен не стала ничего говорить, просто дождалась возвращения мужа и дочери и вернулась к костру. Жестоко это было или милостиво, а впереди Илту наверняка ждало много, очень много сюрпризов, и далеко не таких безобидных, как несчастная щитовка, которую застали врасплох посреди поиска её более чем безобидного корма.