— Поговорим, Беклемишев?, — Корзухин вылавливает Сашку у входа в столовую и руки на груди скрещивает, решившись путь ему перегородить.
Бекля шаг назад делает, однако никуда не уходит. Смотрит на молодого вожатого, который ему в старшие братья годится, брови приподнимает и голосом хриплым вопрос задаёт:
— О чём это?
— Ты драку зачем устроил?
— Ничо я не устраивал.
— Ты мне зубы не заговаривай, — паренька за шкирку берёт и за здание заводит, перед этим шестёрок Бекли отгоняя подальше, чтоб не мешали и уши свои не развешивали. — Скажи «спасибо», что Свистухе не проболтался.
— Руки не распускай, — хулиган рычит и Игоря от себя отталкивает. — Уважай личные границы.
— А ты уважаешь?, — студент злится почему-то, недовольно на пионера глядя. — Ты зачем к пацану пристал? Тот говорит, что ты его просто так в углу зажал.
— Отвали. Тебе зачем это знать?, — подросток к парню спиной поворачивается и землю ногой пинает, как от нечего делать.
— У меня времени на ваши разборки нет, — вожатый Беклю резко за плечо хватает и к себе лицом разворачивает. — За вторым отрядом еле уследить могу, но такое поведение твоё паршивое никуда не годится. Сдам, если не скажешь, усёк?
— Захотел, — фыркает и ладони в карманы кофты убирает.
— Захотел?
— Захотел – пристал, какая тебе разница?
— Причина есть весомая? Если нет, то щас к Свистухе отведу и на своих двух домой побежишь, — Саша не хочет домой, но и сказать ничего не может. — Ты меня понял?, — плохиш не понимает, что такого в этих драках обычных. Подумаешь, помял чьё-то лицо пару раз и своё не пожалел. Сколько их было то уже? Не пересчитать, а заметил Корзухин только сейчас.
— Только Свистухой угрожать и можешь. Плевать мне, — врёт, просто страх показывать не хочет.
— Бекля, отвечай.
Беклемишев взгляд на землю опускает, матерится под нос себе, мысли формулирует, а после – головёшку поднимает и признаётся:
— Больше с Майкой шляться будет.
— Так вот в чём дело. Нравится тебе девчонка.
— Ничо подобного. Заткнись.
— Ты со старшими так не разговаривай, — сначала пытается казаться серьёзным, однако ухмылка выдаёт его с потрохами. — Смольнику то хоть сказал бы.
— Незачем.
— Есть зачем, Саня. Ревность – штука плохая. Сорвёшься когда-нибудь, и Майка с тобой даже видеться не захочет.
— Я не ревную. Чо за бред ты несёшь?
— А я не говорил, что ты ревнуешь, — ладонью пионера по спине хлопает и лыбится довольно. — Ты сейчас сам себя спалил.
— Свистухе пожалуешься?
— Нет, можешь идти, но такого больше быть не должно, понял?
— Слово не даю.
— Беклемишев!
— Понял я.
Ревнует.
Бекля ревнует.
Ему от этого смешно становится, однако чувство такое обжигающее внутри, когда Мизулина с другими общается, да так дружелюбно ещё, не даёт покоя и агрессию разжигает.
Мальчишка кудрявый – Гошан Смольник – всем своим видом показал, что для Майки всё сделает. Воды принести? Хорошо. Отдать булочку свою? Да держи. Может, это и странно в каком-то роде, Майя управляет им будто, но тогда стоит на саму пионерку наезжать, а не на «раба» её.
Однако на Майку наезжать Бекля не будет.
Потому это Гоша виноват.
Гоша виноват в том, что существует рядом с ней.
Он во всём виноват. Никто больше. Ему и должно плохо быть, но хреново было Сашке, поэтому себя бить позволял, чтоб от чувства ненависти, от тревоги избавиться.
Аутоагрессия? Возможно.
Аутоагрессия – это максимально неправильное решение проблемы. Совершенно ужасный способ ограничить себя от мыслей отвратительных.
Аутоагрессия является патологическим вариантом реакции при стрессе.
Стресс активизирует защитные механизмы, позволяющие сохранить равновесие на психическом и физиологическом уровне. Аутоагрессия возникает как критическая реакция, её развитию способствуют триггеры – ситуационные, часто социальные факторы, изменяющие порог стрессоустойчивости.
Ревность – это стресс.
С одной стороны ты понимаешь, что человек тебе не принадлежит, с другой стороны – тебя душит чувство ненужности. Я её почти не знаю? Мне плевать, рядом должен быть я. Действительно паршивая черта. Люди – не твоя собственность, однако ты это даже осознать не в силах, потому что на своих чувствах зациклен. Романтизировать ревность, значит, быть глупым человеком; не понимать, сколько боли скрывается внутри того, кто ревнует, и сколько несчастья у того, кто натолкнулся на партнёра этакого.
Сашка проблематичный.
Вспыльчив, груб и, как он думает сам, ничтожен.
Возможно, домашнее насилие со стороны отца в семье дало свои плоды, и Беклемишев больше не может быть «нормальным». Он привлекает внимание женского пола своим спортивным телосложением, шрамы придают ему мужественности. Раздражает тем, что слишком самовлюблённый и эгоистичный. Но никто не смотрит, что за обложкой скрывается.
Беклемишев использует унижение других, как средство защиты. Как говорилось ранее, некоторые люди не в состоянии морально защитить себя и, благодаря такому поведению, личность старается отгородиться от внешнего мира, пытаясь всем своим видом показать, что «я сильнее».
Разве это не так? Сашка помощь не принимает, отказывается всячески и презирает других так часто, насколько это возможно.
Парнишка за свои шестнадцать лет натерпелся многого.
И ему трудно чувства свои показывать.
Он даже в них разобраться не может.
Нравится ему Мизулина или нет? Вдруг он просто привязался к ней, потому что видит её постоянно? Множество вариантов, из-за этого на вопрос: «Бекля, а ты Майе нравишься, как думаешь?», – не хватает сил на раздумье.
Сашка думать ни о чём не хочет.
И сейчас, сидя в столовке, парнишка ведёт себя так, как всегда. Шутит шутки обидные, грубит всем подряд. На Майку таращится время от времени, а она – своими глазами зелёными глядит в ответ, улыбается.
Чёрт.
Мизулина, издеваешься?
```
— Бекля, а ты не хочешь мне рассказать чего-нибудь? Про шрам этот, например, — Майя подушечками пальцев брови Бекли касается, но тот лишь руку её отталкивает грубо как-то.
— Не горю желанием, Мизулина. С каких пор тебе интересно со мной болтать?
— Так злишься от вопроса обычного.
— Майка, — Саша костяшки разминает, щëлкает ими так противно на слух и с травы зелёной встаёт, щурясь недовольно. — Не лезь, куда не просят.
— Небось стыдно?, — девчонка действия пионера повторяет и тоже поднимается, ближе к нему подходя.
Желание прикоснуться невозможное. Майя буквально слюни пускает, однако никаких попыток не предпринимает. Не сейчас.
— Стыдно? Возможно, но разве тебя это волнует?, — Беклемишев спички достаёт из кармана чёрных штанов и сразу сигарету подкуривает, огоньком обжигая, им же грея ладонь. — И когда твой собеседник придёт?
На улице прохладно, однако Мизулина на это внимание не обращает. Видит, что Бекля кофту спортивную застёгивает и сильнее в неё закутывается, чтоб от ветра спастись.
— Ага, — вопроса особо и не услышала. Ей как-то всё равно. Ресницы дрожат и зрачки расширяются, а пальчики так и норовят по личику мужскому ещё несколько раз провести.
— Ладно, — Беклемишев плечами пожимает и взгляд на речку устремляет. — Ни с кем гулять не ходила, значит, — вздыхает, потирая шею и голову запрокидывая назад. — Я пошёл.
Сашка ведёт себя не так, как обычно. Уставший, спать уже хочет, наверное. Его сил на разговоры еле хватает, а ещё ждать кого-то, ну нафиг.
— Стой, — кричит буквально, но путь перегородить не осмеливается. Останавливает её что-то.
— Чо?
— Завтра придёшь? На это же место.
— Зачем?
— По берегу прогуляемся, — не улыбается, произносит холодно, как и раньше, собственно. У неё будто настроение переменчивое, и это хулигана настораживает немного. Скрывает Мизулина что-то.
— Не договариваешь.
— Просто хочу узнать тебя поближе, Беклемишев, а днём поговорить не особо удаётся, — тихоня замечает вопрос немой в серых глазах напротив и уточняет: — Личность ты интересная.
— Чо за откровения?
— Просто честность.
На это Бекля недовольно хмыкает и, дым надоедливый выдохнув, от Майки отдаляется, а та даже не двигается, хотя шанс сейчас такой есть. Подбежать, словами и действиями своими соблазнить.
Наконец, кровь юношескую попробовать.
```
Тучи на небе прилагают все усилия, чтобы каждый подросток на себе капли дождя ощутил.
Утро не из самых лучших.
— Ты ничего с ним не сделала?, — Буравцев руки за спиной складывает и за собеседницей наблюдает.
— Не время, — пионерка сок яблочный допивает и на Сашку взор направляет.
Хулиган на неё смотрит в ответ и, усмехнувшись, отворачивается, дальше с Васькой что-то обсуждая.
— Сдался он тебе. Мне отдай.
— Не смей. Он мой.
— Ты это Алику ещё скажи. И Вальке доложить не забудь, а то, — Максим хмыкает, со стула поднимается и указательным пальцем на Беклемишева показывает. — Заберёт твоего ненаглядного.
— Валька?, — Мизулина сначала Буравцева разглядывает, а потом глаза перевести решается на причину её ночи бессонной.
Милованова галстук красный поправляет и аккуратно к Бекле со спины подходит.
Шепчет ему на ухо что-то.
У Майки появился конкурент?
Ну уж нет.
От мыслей «ботаника» Лёва отвлекает, который молниеносно выбегает из помещения, держась за живот.
А Валерка, до этого рядом с ним сидящий, улыбается довольно.
Лагунов, кажется, обо всём знает.
И взгляд его дерзкий, на Мизулину направленный, лишь это доказывает.
