Как ощущается счастье?

       Майя растворяется под лучами солнца, будто сахарная, тает от чуть теплых световых прикосновений, хотя отец все детство отчаянно твердил "не сахарная, не растаешь".        Пробиваясь сквозь толстое стекло недавно обновленного пластикового окна, проекцией отражаясь на лице, открытых руках и рисуя радугу на белой, домашней, растянутой футболке, солнце предвещает начало чего-то нового, чего-то свежего, еще не поведенного отзвуками прошлого, и нескончаемо висящими над головой, все никак не решаемыми проблемами. Солнце просто было и ему было плевать, как много людей не хотели, чтобы это утро наступало.        Она открывает окно и чувствует, как прохладный апрельский воздух скользит по рукам, нарочито хитро пробираясь под рукава, оставляет скользкие, приторные поцелуи на шее и ключицах, застывает на животе и растворяется, будто бы его и не было никогда.        Майя чувствует себя живой.        Запах только что сваренного кофе ударяет в нос и заставляет набрать полные легкие воздуха, пропитанного томным терпким ароматом, который фантомно оседает на языке и легкая улыбка трогает чуть искусанные губы.        Кофе всегда ассоциируется с утром, с рассветом будь то новый день или новая жизнь и еще так много этих всяких новых, что иногда было бы неплохо вспомнить о чем-то старом, например о самой себе, до того, как ураган случайностей вынес ее на противоположный берег жизненной реки.        Кем она была тогда? Что тревожило ее по ночам? Что заставляло глаза наполняться слезами, а сердце стучать быстрее?        Ах если бы она помнила это... Ах если бы...        Горячий кофе касается кончика языка, оседая приятной горечью во рту, согревая горло, гортань и живот изнутри. Так привычно и так необходимо. Интересно, ей когда-нибудь надоест? И, что самое интересное, надоест ли ей когда-нибудь добавлять давно излюбленный сироп лаванды в каждую кружку кофе. Даже не так, надоест ли ей когда-нибудь пить кофе по утрам только из горячо любимой кружки с фотографией Карины.        Не надоест. Никогда не надоест. Даже не смотря на то, что ДеЛюка смеется с нее каждый раз, предлагая сделать их общую фотографию на кружке. Майя каждый раз соглашается и семь таких разных кружек стоят на полке, создавая дополнительную гармонию в их и без того уютный интерьер, а она все никак не отказывается от своего чего-то родного, чего-то любимого и без изменений каждое утро наливает кофе и лавандовый сироп в кружку с фотографией Карины. Просто она больше, чем просто кружка.        Бишоп садится на стул, поджимает под себя ноги в теплых пушистых носках и прикрывает глаза, двумя руками сжимая кружку. Тепло.        Вдох до крайнего предела легких и выдох, такой долгий, что, кажется, еще пара секунд и она просто задохнется, но нет, за выдохом новый вдох и кислород растекается по венам, заставляя ее жить дальше.        - Ты рано. - Руки ложатся на плечи, касаясь прохладными подушечками пальцев открытой кожи и, вопреки всем существующим законам, холодные касания заставляют ее гореть, почти плавиться, растекаясь тягучими каплями, как материал, готовый для любых работ.        Она всегда была такой рядом с ней. Податливой, нежной, мягкий. Девочка - буря превращалась в штиль, потому что вдруг ей становилось безумно безопасно, спокойно, тепло и не было даже никакого желания защищаться. Она опускала щит. Она опускала оружие. Она раскрывала руки в стороны вбирая в себя уют, ласку и нежность, так необходимые ее, когда-то сильно израненному сердцу.        - Выспалась, захотелось встретить утро. Я тебя разбудила? - Проговаривает Майя почти шепотом, продолжая бесконтрольно улыбаться. Сколько времени прошло, а она чувствует все так же, будто бы они только-только встретились. Они не имеют срока годности. Кажется, они вечны.        - Без тебя холодно было. - Отвечает Карина почти неслышно, в ответ на что Бишоп тянет ее на себя, усаживает на колени и прижимает к себе так близко, на грани возможного и невозможного, чувствуя, как ДеЛюка запускает руки под ее футболку все еще прохладными пальцами проводя по спине. Согревается. Затихает. Утыкается носом в шею и замирает, пробуя тонкое, едва ли уловимое ощущение вечности на кончиках пальцев.        Майя поднимается на ноги, поднимает вместе с собой Карину и идет в сторону спальни, укладывая на кровать сначала девушку, потом ложится рядом, обнимает нежно и в то же время катастрофически бархатно, будто ничего другого в этом мире не существует.        - Ты какая-то странная. - Тихо проговаривает Карина, чуть посмеиваясь и смех ее будто бы на коже оседает флисом, что заставляет еще сильнее сжать руки, прижимая к себе уже согревшуюся девушку.        - Я люблю тебя. - Шепчет Бишоп тихо-тихо, игнорируя слова о странности, просто потому что это именно то, что она сейчас чувствует и именно те слова, которые так отчаянно рвались из нее, будто бы для них жизненно важно было быть услышанными.        - Я люблю тебя. - Отзывается Карина будто бы эхом и в голове нарочито звонко играет такая заезженная, но при этом не менее трепетная и душевная песня о любви и нежности. Так ведь оно и было на самом деле. Как в бесконечно прекрасной песне.        - Не уходи больше по утрам. Мне не нравится просыпаться одной. - Тихо тихо проговаривает ДеЛюка, жмется ближе и затихает.        - Не уйду. - Отвечает Майя, губами касаясь открытой кожи на плечах, чувствуя запах весны и нежности, который мягко расползается внутри почти приторными каплями трепета и теплоты, раскрашенными в самые теплые цвета.        Как ощущается счастье?        Бесконечностью.        Бесконечностью на кончиках пальцев с легким привкусом свободы и безопасности. Бесконечно трепещущим сердцем от звука голоса. Бесконечным желанием касаться. Бесконечностью в каждом прожитом дне. В каждой прожитой секунде.        Как ощущается счастье?        Бесконечной бесконечностью.        - Ты счастлива? - Зачем-то спрашивает Карина, заставляя Бишоп усмехнуться, будто бы читая мысли.        - Бесконечно. - Отвечает, подтверждая свои размышления и улыбается, широко-широко, пряча лицо в нежном шелке темных волос, которые пропитаны запахом вишневого шампуня.        ДеЛюка разворачивается резко и почти неосознанно прижимается дрожащими губами в поцелуе, коротко граничащим с безумием, передавая те слова, которые не прозвучали вслух. И Майя точно знает, что Карина тоже счастлива. Она чувствует это каждой клеточкой дрожащего тела.        Как измеряется счастье?        Бесконечностью.