***
Дверь, ведущая в комнату виртуальной реальности, была оборудована электронной системой безопасности, доступ к которой имела лишь хозяйка дома. Входная дверь самого дома, например, управлялась той же системой, но слушалась еще и запасных электронных ключей, иначе сюда не смогли бы входить ни Лаура, ни работницы клининговой компании, производящие ежедневную уборку. Здесь же все работало строго индивидуально. Лаура знала об этом не понаслышке. Несколько раз она «ошибалась» по заданию Свиридовой, пытаясь проникнуть в таинственное помещение, однако упрямый замок каждый раз отказывался от всех вариантов, кроме индивидуального чипа Норы Альбертовны, которого, разумеется, у Лауры быть не могло. Остановившись перед дверью, Нора, не касаясь, провела рукой около поверхности. Считыватель беззвучно отреагировал. Лаура не заметила, каким образом Нора убедилась в том, что путь открыт. Дверь просто распахнулась — легко, словно не бронированная, а бутафорская, из папье-маше, — а потом еще вместо того, чтобы удариться о стену под действием инерции, остановилась в миллиметре от преграды. — Входи, — разрешила Нора, подавая личный пример и ныряя в автоматическое освещение, разлившееся матовым, рассеянным светом в зеленом пространстве. Именно зеленом — цвета спелой июльской травы были здесь пол, потолок и стены. Разрешившая Лауре войти высокая фигура в длинном белом махровом халате выглядела здесь неестественно странно, будто персонаж больной фантазии уставшего геймдизайнера. Неслышно двигаясь за фигурой, Лаура с опаской оглядывалась по сторонам. Недалеко от входа вдоль стены растянулся метра на два безликий стол — серая столешница, черные, с крестовинами, ноги. На столе два монитора, под ними минималистичные клавиатуры и что-то еще, на что Лаура не обратила внимания. Для нее вообще многое сливалось в этой комнате в безликие плоскости зеленого или серо-зеленого цвета. Например, высокий шкаф в углу Лаура заметила только из-за навостренных ушей Герды. Собака что-то слышала в этом монолите, но Лаура даже представить не могла, что бы это могло быть. Не мышь же? Дальше от стола располагалось нечто напоминающее беговую дорожку, только оно было круглым, стояло на восьмилапой подставке и еще имело непонятную конструкцию с ручками и подпорками, показавшуюся Лауре замысловатым пыточным приспособлением. «А чего еще от Норы ожидать после того, что она мне сегодня устроила?» Пространство позади устройства было абсолютно пустым и на первый взгляд стерильно чистым. Пока Лаура оглядывалась, Нора открыла на столе безликую пластиковую коробку. — Я с тобой не пойду, но буду держать на связи, — сказала она и оглянулась, чтобы поторопить: — Чего стоишь там? Подойди. Лаура поспешно приблизилась. Нора достала из коробки перчатки, выглядящие довольно стильно, особенно если вы с ума сходите по вещицам в стиле «футуризм» или «техномода». — Они классные, — оценила Лаура, прежде чем сунуть руку в предложенную Норой неизвестность и удивиться, потому что перчатка идеально пришлась впору. Словно живая, она мягко и как-то ласково обняла кисть руки. Лаура даже тихо вздохнула от неожиданности и посмотрела на Нору, а та улыбкой подтвердила, что все в порядке, все именно так и должно быть. Она вообще стала непривычно близкой сейчас и доброй. Чувствуя, что начинает краснеть, Лаура уставилась на вторую предложенную перчатку. «Что значит — доброй? — вертелось в голове. — Нора Альбертовна в принципе всегда ко мне относилась с добротой и пониманием». Однако было что-то сакральное в этом одевании и близости, что не давало Лауре свободно дышать. Потому что обычно, оставшись вдвоем, люди раздеваются, а надевают вдвоем только обручальные кольца. От последней мысли Лауру бросило в жар. Только Нора, явно принимая волнение Лауры за предвкушение встречи с миром высоких технологий и еще более высоких возможностей, чем уже есть, улыбнулась. — Все будет хорошо, — шепнула Нора так ласково и по-доброму, что Лауре вновь послышалась в ее голосе тщательно скрываемая любовь. Тем временем вторая рука тоже получила свою одежду, и пришло время самого главного устройства. Нора достала из коробки то, что Лаура видела лишь в рекламе и мысленно всегда называла очками на стероидах, потому что шлемом это назвать, по ее мнению, можно было лишь с большой натяжкой. Устройство имело сплошную дужку и небольшой прямоугольный телевизор вместо линз и выглядело (опять же, по мнению Лауры) довольно уродливо. То, как Нора осматривала девайс и настраивала коннект с устройством связи, которое всегда находилось в ее ухе в виде едва заметного техноукрашения, наталкивало на мысль, что сама она обычно пользуется другим шлемом. — Бывает, что при первом знакомстве с виртуальным пространством у людей кружится голова, потому что теряется ощущение положения в пространстве, — походя пояснила Нора. — Обрати на это внимание. Не делай резких движений и слушай мой голос — я тебя скоординирую. Сейчас закрой глаза. Когда я надену на тебя шлем, сначала убедись, что все хорошо легло, село, встало, затем открывай и рассказывай, что видишь. Лаура молча кивнула. Выбора-то, по большому счету, у нее не было. Никто ее не спрашивал, хочет ли она заниматься тестированием Нориных игрушек среди ночи или лучше бы легла спать голодной, а не тащилась печь омлет. Послушно сомкнув веки, отказываясь тем самым от причитаний и сожалений, ноющих в голове, Лаура позволила надеть на эту самую голову корону. Все стихло. Ощущенчески венец оказался не так прохладен и не так тяжел, как Лауре показалось с виду. Обруч, как и перчатки, обнял приятной лаской, обвил голову неожиданным и таким желанным ощущением безопасности, что даже дыхание Лауры изменилось, непроизвольно став глубже. В глазах посветлело. — Хорошо. — Закончив с одеванием, Нора положила руки на плечи Лауры и медленно развернула ее в том направлении, где запомнилось пустое пространство. — Когда будешь готова — смотри и рассказывай. Открыв глаза, Лаура слегка подалась назад и удивилась вслух: — Но это же та же комната! И действительно — вокруг по-прежнему царила унылая зелень. — Конечно, — улыбнулась Нора в голове Лауры. — А ты думала, сразу в открытый космос попадешь? Норы Лаура теперь не видела и Герды тоже. К зеленому полотну стен и пола добавились только трассеры — очень тонкие направляющие или что-то в этом роде. Они поблескивали серебристыми нитями, как бы протекая по стенам и потолку, а кое-где проступая и на полу. — Здесь будто все прошито этим… люрексом! — Вспомнив слово, Лаура оглянулась туда, где память в последний раз видела Нору, но теперь там не было даже стола — только пространство без окон и дверей. Лаура была запечатана в комнате-коробке. — Пройдись, — мягко пожелал голос Норы в голове. — Чтобы освоиться, походи, подойди к любой стене, коснись, запомни ощущения. Почувствуй себя пионером, открывающим новый мир. Можешь даже назвать его своим именем. Если хочешь. Сделав несколько шагов, не встретив при этом каких-либо препятствий внешних или внутренних, Лаура протянула руку и поняла назначение «люрекса» — нити стали красными, как бы предупреждая об опасности. А еще где-то в пространстве родился тихий звон. — Так тебе сообщают о физической преграде, в которую очень больно будет врезаться и еще страшнее разбить шлем, — подсказала Нора. — Сейчас ты видишь стены, а в симуляции их не будет. Например, можешь сказать «озеро», или «парк», или что-то свое, и искусственный интеллект подберет тебе близкое по смыслу из шаблонов. — Озеро, — повторила Лаура, не желая придумывать своего. Как известно — инициатива наказуема. В следующее мгновение пространство вокруг будто осыпалось маленькими мозаичными квадратиками и такими же осязаемыми пикселями выстроилось в настоящий берег небольшого лесного озерка. — Вау! — не сдержалась Лаура, вертя головой. Ей показалось, что даже запах выстроился вместе с натуральной живой картиной вокруг. Эффект оказался по-настоящему ошеломительным. Это как знать, что море соленое, но пока не получишь опыт и не глотнешь его обжигающе горькой воды, «соль» будет лишь словом. Опыт — это знания, получившие практику. — Можешь погулять и все потрогать, — напомнила Нора и рассмеялась в ответ на неидентифицируемый возглас. — Ты увидела свои ноги? Забыла предупредить: по умолчанию модель андрогинна, но больше все-таки походит на парня. — А-а, — ошарашенно отозвалась Лаура и, подняв голову, медленно направилась в сторону дальней стены. Она шла так, как двигался бы человек в темной комнате с плотно завязанными глазами. «Красная шапочка в волчьей чаще», — мысленно улыбнулась Нора, цепко наблюдая за неуверенными шагами ничего не видящей перед собой «Шапочки». Переключив наушник, Нора негромко позвала: — Селена? — Я здесь, Нора Альбертовна, — немедленно откликнулась третья сущность, каждую секунду находившаяся рядом. — Рада тебя слышать, — ответила Нора. — Хвалю за сегодняшнее приключение: было все на хорошем уровне. Вопрос по сейчас: кристалл работает? — Не переставая, с момента активации и по сию секунду, — оперативно отозвалась Селена. — Всплески эмоций сегодняшней ночи? — уточнила Нора. — Фиксируются, и в данный момент часть уже обрабатывается. Казалось, будто Селена физически присутствует рядом в обычном человеческом теле. Ее присутствие буквально ощущалось, но при этом ее нигде не было. — Хорошо, Селена, — отпустила Нора, — спасибо. И, вновь переключив на связь с Лаурой, спросила: — Почему молчишь? Если не нравится озеро, задай другое место. Прежде всего тебе нужно научиться ориентироваться в пространстве. В это время Лаура присела на корточки и поводила рукой над полом, как если бы там была вода, затем, потирая пальцы, поднесла руку к слепым окулярам. — Удивительно, — прошептала Лаура, — я знаю, что мои пальцы сухие, но они мокрые! И капли выглядят как настоящие. — Только капли? — Искренний смех Норы уже не удивил обеих. — Наверное, что-то подобное испытывают матери, чей ребенок впервые познает мир, — призналась она. — Ты наполняешь меня странной гордостью и чем-то еще, тоже весьма странным. «Хотя и весьма понятным, о чем тебе не нужно знать». — Нора Альбертовна! — расчувствовалась Лаура. — Я тоже ничего подобного не испытывала раньше! — Хорошо. Начало положено. — Нора посмотрела на часы и постановила: — На первый раз достаточно. Возвращайся. Я хочу хоть немного поспать этой ночью. Неиспорченная Лаура двусмысленности в прозвучавшей фразе не углядела, а Нора благоразумно умолчала. Ни к чему пугать лишний раз такую хорошую модель, нужно и радостных эмоций собрать для полноты будущей жизни, а то будет только страх, помноженный на ужас с переживаниями. — Давай, ты движешься в правильном направлении, — мягко приговаривала Нора, глядя, как Лаура аккуратно продвигается в ее сторону, почти как Анжелика сегодня в нереальном переулке. Когда Лаура оказалась совсем близко, Нора мягко остановила ее, положив руки на плечи, только на этот раз спереди. — Ты молодец, а теперь закрой глаза. Я сниму с тебя шлем. Выполнив поручение, Лаура отчиталась: «Закрыла». Она была такой послушной, что Нора, освободив девушку от высокотехнологичного аксессуара, растрогалась. Инициированная Лаура походила на рожденную к новой жизни. Была такой беззащитной и чистой, такой трогательной, что Нора не удержалась: она нежно пригладила растрепавшиеся волосы своей будущей модели, запоминая, какими они должны стать на ощупь и даже на запах. Она не сразу заметила, что Лаура во все глаза на нее пялится. В это время Нора уже касалась ладонью лица, запоминая пальцами нежность кожи. И взгляд непременно должен быть таким — полным предчувствия, только не принадлежащим обычной Лауре. — Спасибо, — звонким голосом произнесла человеческая девушка, не зная, что жестоко ломает для Норы наслаждение моментом. Предчувствие творения было волнующе сладко, и оно не вязалось с настоящим проявлением человеческих эмоций, пусть даже растущих из истинной благодарности. Удивляясь странному обвалу во взгляде Норы, еще секунду назад полном любви и мечты, Лаура закусила губу. — Это только начало, — почти серьезно ответила Нора. — Давай, я пока сама уберу. Я потом научу тебя, что с этим делать. Сегодня поздно уже. — Н-нора Альбертовна, — не знала, что добавить, Лаура, — это так… необычно. Нора отвернулась уложить шлем в определенное ему место. Лаура стягивала перчатки. — Дальше будет привычнее, — сказала Нора. — Несколько дней потренируешься, и, возможно, я введу тебя участницей в вечеринку, но, как говорит Свиридова — это пока не точно. — Нора… Альбертовна, — словно два имени, произнесла Лаура, отчаянно ища взгляда самой волнующей в ее жизни женщины. Лаура поняла это только сейчас. Озарение ее настигло, когда Нора нежно касалась лица и так смотрела! Боже! Так никто никогда не смотрел… В ее взгляде светилась любовь-нежность-предвкушение, в ее глазах билась жизнь, обещанная Лауре. — Иди отдыхать, — разрешила Нора и, по-прежнему не глядя на Лауру, а укладывая дорогущий девайс, озарилась той самой улыбкой нежного предвкушения, произнеся: — У нас еще столько всего впереди. Нужно успокоиться и поспать.Теория множественной правды
20 октября 2023 г. в 07:12
— Только если ответишь, что бы ты сделала с человеком, который считает тебя идиоткой и настолько не уважает, что не стесняется врать прямо в глаза? — произнесла Нора по-немецки и таким ледяным тоном, что у Лауры кровь в жилах застыла быстрее, чем мозг успел расшифровать смысл услышанного. А когда дошло и до мозга, то заледенело все остальное. Ночь из доброй сказки обернулась в кошмар. В глазах Норы не осталось и капли тепла, а черты лица заострились в маске презрения.
Хлопок ладонью по столу заставил бледную Лауру вздрогнуть, но в чувство не привел. Она продолжала сидеть застывшей фарфоровой куклой, и тишина зазвенела в ушах.
— О чем. Ты. Думала? — медленно, с расстановкой повторила Нора, будто отправила каждое слово отдельным сообщением. На этот раз в глазах Лауры мелькнула тень понимания. То есть слова перестали быть только звуковыми волнами, которые улавливало ухо и не проводило дальше, а достигли мозга и обрели смысл. В ожидании осмысленного ответа, над которым теперь с перегрузками трудилась вся нервная система Лауры, Нора препарировала острым, как скальпель, взглядом душу бедной девушки, пыталась увидеть в ней правду, но видела только страх, нечеловеческий, леденящий и затмевающий все пережитым в детстве ужасом: ночь, женщина-с-алкоголем и бесправная, бессильная что-либо изменить малышка, которой даже кричать нельзя, а то будет хуже, будет больнее.
— Ульяна, — на йоту мягче озвучила Нора найденное в душе Лауры имя.
Они обе знали, о ком Лаура думала, прежде чем соврать. Чье имя она прикрывала ложью, разделившей ночь на две половины: настоящую, до отказа забитую никуда не девшимся ужасом, и придуманную — с ширмой из теплых доверительных бесед. За секунду до того, как стать названным, но уже перестав быть тайным, имя будто бы вспыхнуло огненными буквами прямо в воздухе между Норой и Лаурой и, издеваясь, продолжило гореть, шипя и разбрасывая искры. Однажды такая искра была слишком близко — пьяная женщина-мать намеревалась выжечь Лауре глаз окурком, чтобы проверить, сдох «пизденыш» от побоев или не совсем. Эта искра приближалась и стремилась попасть прямо в зрачок, пока пальцы, едва не выдавливая глаз, расширяли веки. Что было дальше, Лаура привычно не помнила. Она отключилась в небытие, как бывало бессчетное количество раз.
Когда Нора шевельнулась — Лаура подалась назад и выдохнула. Ощутив себя живой, отрицательно замотала головой, как бы споря с самой собой, со своим страхом и произнесенным именем.
— Свиридова! — отчаянно подтвердила жизнь. — Да. Она сказала, что это не точно! Что вы ей сказали научить меня входить в виртуальный… не знаю… мир! Но мне же нельзя в ту вашу комнату, и я не знаю… я думала, что, наверное, она соврала, но я не знаю зачем…
Теперь Лауру невозможно было остановить. Она повторяла одно и то же, но разными словами и на разных языках, будто выстраивала невидимую стену, за которой есть шанс спрятаться и остаться в живых. Вот только слова — невидимые и невесомые — отрывали что-то такое же невидимое, но ощутимое от плоти Лауры.
Слушая сбивчивую, как в горячечном бреду, речь и видя в глазах искры, которых давно нет на самом деле, Нора сделала глоток вина. Не останавливаемая никем (даже Герда села у ног Норы и внимательно слушала), Лаура продолжала искриться и «плакать» словами без слез. Она походила на сердце Данко — вырванное из груди, истекающее кровью, но все еще пылко бьющееся прямо в ладони. Еще немного, и оно совсем сгорит.
— Я дала тебе право голоса, — негромко произнесла Нора. Лаура резко замолчала. Поток признаний обрубком чего-то живого еще трепыхался, но не имел уже голоса. Сердце на ладошке затрепетало.
Трепет — синусоидная тахикардия с точки зрения медицины не имеет ничего общего с проживаемыми эмоциями влюбленности или ужаса.
— Я дала тебе право голоса, — повторила Нора, — именно для того, чтобы ты говорила мне правду. Я дала тебе все, о чем только мечтают твои подруги. Ты живешь в моем доме, получаешь отличную практику для резюме, с которым потом сможешь претендовать на любую работу, если не захочешь остаться в компании. Ты даже выполнила мою просьбу — красиво лечь спать. О чем никто никогда не узнает. Но даже после этого ты мне не доверяешь.
Нора разочарованно замолчала.
— Простите, — бледнея до синевы, одними губами прошептала Лаура, — про…
— Видимо, я в тебе ошиблась. — Она поднялась. Герда тоже вскочила.
— Простите! — обеззвучивая крик и крича не голосом, а сердцем и душой и целым миром в придачу, заплакала Лаура. Плач ее тоже был похож на обеззвученный крик — почти немой, почти невидимый внешне, не считая дорожек слез. Плач сотрясал вселенную, но никого во всей этой вселенной не касался лично. — Я просто… Я побоялась, я…
Стирая слова со слезами, Лаура то опускала голову, то снова поднимала глаза на Нору. Лаура по-настоящему боялась, что Нора вытрясет из нее правду об Ульяне. Не ту, которая прозвучала вслух и была лишь маленькой частью айсберга, а ту, что предшествовала и лежала в основе всего.
В этот же момент перед мысленным взором Норы догорало упоминание о задании для Свиридовой, переданном через Селену: «Добавить новую участницу в виртуальную реальность (VR). Имя оставить без изменений».
Почему Лаура информацию об этом решила спрятать под ложь, Нора не понимала, и вообще это одному ее прошлому известно, но в целом все сходилось, все выглядело истинным, а потому можно воспользоваться представившейся возможностью, не дожидаясь действий Ульяны.
— Вижу, тебе понравился мой подарок, — произнесла Нора, отмечая кулон на шее Лауры. — Мне очень приятно, что ты его носишь не снимая.
Словно за спасительный артефакт, Лаура взялась за кулон и сжала его пальцами.
— Иди за мной, — обронила Нора.