Лунное затмение

Это был обычный день. Самый обычный день. Всего лишь один из многих, уже прожитых ими. Один из многих, что им только предстояло пережить. Всем вместе. Вместе?.. — Вместе! — скрестив руки на груди, фыркнул Найтмер безапелляционно. — Да ладно тебе… — проканючил Дрим, елозя головой на его коленях. — Аврора занята, почему мы не можем пойти вдвоём? — Потому что это опасно. — Не опаснее, чем медитировать под Древом. — невпопад выдал Дрим и тоскливо взглянул в сторону, на спящую Аврору. — Да и мы один раз на ловушку уже напоролись, знаем, как противодействовать, так в чём проблема? — Ты напоролся. — проворчал Найтмер, гладя брата по буйной голове. — Я… Он вздохнул. В целом, аргументы «против» кончились ещё несколько минут назад. — Сестре это не понравится. — мрачно заключил Найтмер. — Когда вернёмся, расскажем ей всё-всё! — с честными глазами пообещал младший хранитель. Вновь посмотрел в сторону Авроры и немного погрустнел. — Она говорила, что тот хранитель, Шелтер, сделал что-то ужасное. — вспомнил Дрим. — Ранил кого-то, кто был дорог Авроре. Эл… Элт… — Элдвина. — подсказал Найтмер, тоже окунаясь в неприятные воспоминания о том, насколько потерянной и напуганной выглядела младшая сестра, когда рассказывала. — Жаль, но, кажется, встретиться с ними нам так и не удастся. Судя по всему, этот Шелтер тот ещё… Кхм. — Но Аврора говорила о нём без ненависти. — возразил Дрим. — С грустью, скорее… Будто, знаешь… — Хотела бы помириться? — Да, мне тоже так кажется. Это странно. — Дрим мотнул головой. — Если он плохой парень, то зачем с ним мириться? Найтмер хихикнул и потрепал близнеца по голове. Тот притёрся к руке, словно большой ласковый кот. — Будем ждать, пока Аврора расскажет. — пожал плечами Найтмер. Дрим сверкнул хитрыми глазами. — Ну так, мы идём? — улыбнулся он. Старший близнец вознёс глаза к небу, моля звёзды о пощаде. Ну и почему Дриму так хотелось потаскаться по заброшенным лабораториям?

***

Конечно, сразу добраться до места назначения не удалось — неугомонный хранитель Позитива прицепился к нескольким монстрам, что занимались их будущим домом. Те благодушно поздоровались и даже, кажется, были рады его видеть — значит, не первый раз сюда бегает, маленький негодник. Найтмер наблюдал за улыбающимися монстрами и бегающим между ними Дримом. Несмотря на внешнюю серьёзность, улыбка, такая же, как и у них, так и просилась — слишком уж радостно выглядели и Дрим, и рабочие. Но… Найтмер, скрестив руки на груди, сжал предплечье, когда вдруг ощутил неловкость. Он смотрел на монстров, чьи имена едва помнил, и не мог отделаться от какого-то липкого, непонятного чувства между рёбер. Он же совсем не как они… Нет, конечно, они разные — хотя бы потому, что Найтмер является хранителем. Но… Что будет, когда они с братом и сестрой вырастут? Найтмер не знал, почему вдруг у него возникли такие мысли, но именно сейчас они подступили к горлу пылающим комом душащего дымом, обжигающего страха. Сейчас, когда Дрим так наивен и по-детски впечатлителен, конечно, он улыбается, находясь рядом с братом, смеётся с каждой шутки и даже не думает о том, чтобы оставить его одного, бросить и уйти. А потом? Найтмер совсем не такой, как те, кто может постоянно громогласно хохотать и рассказывать анекдоты, он другой, он… Будет ли он нужен Дриму? Сможет ли развеселить его? Продолжит ли радовать одним фактом своего существования? Фактом существования, да… Ведь больше Найтмер ничего не может сделать. А Аврора? Она заботится о них, заботится обо всех вокруг, и иногда Найтмеру кажется, что она на самом деле намного старше их с Дримом вместе взятых — её взгляд становится таким пронзительным, грустным и мудрым, как если бы она уже однажды прожила жизнь. Другую, наполненную печалью и потерями. Это, конечно, было невозможно, но… Вдруг в один момент Аврора поймёт, что ей осточертело беспокоиться о старшем брате, который даже сам о себе позаботиться не может? Вдруг вздохнёт устало, опустит руки и посмотрит разочарованно. Уйдёт, ничего не говоря — потому что Найтмер всё равно не поймёт. Лишь будет молить вернуться обратно, пока две фигуры самых родных на всём белом свете существ будут растворяться за горизонтом, холодные и безликие… — Найтмер! Даже то, что он просто позволяет себе думать о таком, уже можно посчитать за предательство. Они любят его, они вместе с ним, а Найтмер сомневается в них. Он должен радоваться, что они рядом хотя бы сейчас — ведь потом ничего не будет, потом он… — Найти? Потом он останется один… — Найти! Кто-то вдруг кладёт руки к нему на плечи, и Найтмер вздрагивает. Поднимает голову и встречается взглядом с обеспокоенным Дримом. — Что случилось? — Н-ничего, я… — шепчет Найтмер и глубоко вдыхает. — Я просто… — Как это «ничего»? — мягко улыбается брат, кладя руку на бледную щёку. Найтмер на секунду испугался, что каким-то образом заплакал, но, слава звёздам, это было не так. — Я же вижу… Монстры за его спиной куда-то стремительно испарились — вероятно, до этого были заняты чем-то важным, или Дрим просто успел с ними попрощаться. — Это… Это глупо. — признался Найтмер, отводя взгляд. Дрим взял его лицо в обе руки, внимательно шаря взглядом, будто впервые видел. — Правда, глупо. — Если ты так из-за этого расстроился, то не глупо. — возразил младший хранитель. Он притянул его к себе, обхватывая плечи в объятии. — Найтмер, ты же знаешь, я… — Я не хочу говорить об этом сейчас. — поспешно прервал его Найтмер и выпутался из ласковой хватки. — Чуть… Чуть позже, ладно? Со мной правда всё хорошо. Найтмер смотрел куда угодно, но не на Дрима, и потому не мог увидеть его грустного взгляда. «Я хочу, чтобы он помог мне.» — вдруг понял Найтмер. — «Чтобы опроверг всё, о чём я подумал, но…» Но ещё больше он хотел, чтобы Дрим никогда в своей вечной жизни не узнал о том, что Найтмер на самом деле такой слабый и напуганный собственными мыслями. Если он продолжит говорить, продолжит спрашивать, Найтмер не сможет сдержаться, и всё расскажет. И от этого он злился сам на себя — потому что ничего не произошло, а он сам себе придумал проблему и теперь из-за этого волнует младшего брата… Глупый, маленький, беспомощный ребёнок хранитель… Найтмер бы хотел уберечь Дрима и Аврору от всего на свете — от боли, от грусти, от своих собственных переживаний… Перед глазами очень некстати мелькнули искорёженные тела изгоев, которых Найтмер убил покалечил в тот день. …возможно, и от себя самого, если это однажды потребуется. — Ох. — Дрим постарался улыбнуться и положил руку на плечо Найтмера. — Тогда я подожду, пока ты не захочешь об этом рассказать, хорошо? «Никогда.» — мрачно подумал юноша. — Конечно. — сказал он наигранно бодро. И совершенно искренне добавил. — Спасибо, что заботишься обо мне. Дрим кивнул и отвернулся. Он ощущал, что этого недостаточно. Что он делает слишком мало. Что он… — Ладно, пойдём, сегодня такой замечательный день, а мы раскисли. — заулыбался Дрим и взял брата за руку, после чего быстрым шагом направился к городу. — Нас ждёт приключение! Найтмер облегчённо расслабил плечи и пошёл следом. Они болтали о всяких неважных вещах, предпочитая не возвращаться к грустным и упадническим настроениям и не затрагивая темы, связанные с ними. А они прекрасно понимали, что это за темы — например, Мелисса. Мелисса, которая, возможно, уже никогда не откроет глаза… Найтмер тряхнул головой и взъерошил тёмные волосы. Не думай об этом, дурак. — Слушай, а как думаешь, скоро Инк вернётся? — донеслось слева от Дрима, продолжающего сжимать его ладонь, будто бы он боялся потеряться. Старший хранитель удивлённо взглянул на брата и усмехнулся себе под нос. — А что? Соскучился? — Ну… — Дрим хитро сверкнул глазами. — Явно не так сильно, как ты. Найтмер вспыхнул фиолетовым магическим румянцем, странно смотрящемся на человеческом лице. Спрятал глаза за ладонью. — Это настолько очевидно? — простонал он тихо. — Ну, если честно, то да. — пожал плечами Дрим, говоря таким тоном, будто они обсуждали погоду. — Правда, Аврора, кажется, не в курсе. А так… Хранитель Позитива хихикнул и поднял свободную руку, начиная загибать пальцы на ней. — Ты уже несколько дней штрудируешь справочники по шахматам, потому что очень хочешь отыграться за свой проигрыш именно ему. Ты переодически — гораздо чаще, чем я — дёргаешь Аврору, напоминая, чтобы она сразу сказала нам, как только почувствует нахождение Инка в нашем мире. Ты даже взялся за рисование! Впервые в жизни ты решил так рьяно погрузиться в творчество! — Дрим выпустил ладонь Найтмера и всплеснул руками. — А ещё я не забыл, как яростно ты с ним переговариваешься. Каждый раз! — Мы виделись-то всего несколько… — И каждый раз ты выглядишь весьма однозначно. — фыркнул Дрим. — Слушай, это… — Найтмер махнул рукой в сторону, будто отгоняя плохие мысли. — Совсем нет, я просто… — Ты влюбился! — убеждённо воскликнул младший брат, даже указывая на него пальцем для убедительности. Найтмер насупился. — Нельзя влюбиться в кого-то за несколько встреч. — пробубнил он в ворот фиолетовой кофты. — Я всего лишь… Им восхищён… — Ага! — победоносно завопил Дрим. Хранитель Негатива возвёл глаза к небу. — Ты же знаешь про позитивные чувства гораздо больше меня, ты должен понимать, что я… — Найтмер вздохнул. — Это было бы слишком странно, ты не находишь? Дрим благоразумно промолчал, что про влюблённость разве что в книгах чуть-чуть читал, и по рассказам собирал крупицы информации — сам он благополучно об этом практически не думал, но знал, что это вроде как прекрасно, поэтому обрадовался, что брат может испытывать что-то подобное, похожее на описанное текстом. Но почему тогда сам Найтмер не выглядит счастливым?.. Старший хранитель погрузился в свои мысли, не замечая удивления Дрима. Он… Он не понимал, что ему думать. Найтмер действительно был восхищён Инком. Тот совершенно не был похож на людей и монстров деревни — нет, он чем-то неуловимо напоминал их троих. Он был таким же, как и они. Необычным. Инк переодически шутил невпопад, знал много историй, которые постоянно забывал на половине рассказа, умел столько всего, что, казалось, это невозможно, и при этом не любил читать. Зато любил лесных духов, что, кажется, было невзаимно, потому что те постоянно пытались от него убежать или подраться. Иногда начинал подолгу рассматривать каждого из троих хранителей по очереди, пока они о чём-то говорили. Он смотрел на них так, будто ничего в жизни не было красивее — словно на самое высшее искусство. …неживое искусство. Так смотрят на картины. На предсказуемые в своей идеальности скульптуры. Но не на людей. Хотя, конечно, они не были людьми, но… Они не были и искусством. Лишь при взгляде на Аврору взгляд Инка неуловимо менялся, будто бы она была не настолько идеальной, не настолько статичной, как братья. И Найтмер, в целом, мог это понять — он знал, что их сестра необыкновенная. Однако… Возможно, Найт каждый раз начинал с ним переругиваться и спорить именно потому, что хотел показать, убедить, что он так же полон изъянов, как любой из жителей деревни? Что его пока не поразило безумие бессмертия, что он всё ещё может чувствовать, всё ещё может быть… …необычным? Так что же в итоге? Действительно ли Найтмер имел глупость так по-детски, так наивно впервые в жизни влюбиться в таинственного, смеющегося без причины, такого странного и непонятного Хранителя АВ? Или, может, это было всего лишь благоговение перед внезапно обретённым кумиром? Или… Или Найтмер хотел доказать всем — и в первую очередь себе, — что представляет из себя нечто большее, чем безликую тень, застывшую у подножия Древа, словно верный цепной пёс. В любом случае… Он был ребёнком. И что бы он ни чувствовал, это будет всего лишь блажью в чужих глазах. Блажью, которая должна остаться неизвестной никому. Но Дрим… Он был его частью. Второй частью разделённой души. Кто, как не он, мог бы помочь разобраться? Мог бы помочь… Помочь… Почему такой, как Найтмер, вообще нуждается в чёртовой помощи?! — О, мы пришли! — вдруг весело воскликнул Дрим, и Найтмер вздрогнул, выныривая из своих мыслей. — Ну как, готов? — Я всё ещё не уверен в этой затее. — ворчливо отозвался Найт, зябко ёжась от вида очередного старого дома, в котором, вероятно, были запрятаны кровавые и ужасные секреты. Взгляд Дрима потеплел, и он засмеялся. — Кто знал, что ты такой трусишка? — Я не боюсь! — беззлобно огрызнулся Найтмер, упирая руки в бока. — Я просто… Беспокоюсь. Они взглянули друг другу в глаза. — За тебя… — Обещаю, я буду осторожен. — Дрим мягко кивнул и одним движением развернулся обратно к дому, толкая ветхую входную дверь. Здесь чувствовалась магия. — Ну, вперёд! Найтмер шёл за братом след в след, ничего не трогая, вместо этого устремляя всё своё внимание на Дрима, чтобы, даже если что-то произойдёт, успеть среагировать. Дрим же увлечённо обыскивал дом: нашёл наполовину уничтоженную коллекцию засушенных бабочек, несколько уцелевших колбочек причудливых форм и макет в виде яблока, как для натюрморта. В целом, ничего интересного. Даже и не скажешь, что этот дом раньше принадлежал безумному учёному. Никакого подвала тут не было вообще — видимо, конкретно этот человек или монстр проводил все свои ужасные занятия в тех таинственных корпусах, о которых пока известно разве что то, что это было местом работы каждого из исследователей. Ни местоположения, ни конкретного количества… В любом случае, странно, но здесь была всего одна достаточно топорная ловушка — ничем не примечательная тумбочка фонила той самой энергией, что некоторое время назад поразила Дрима. Очевидно, там было что-то важное. — Оставим напоследок. — пожал плечами Дрим и кинул взгляд на книжную полку, закреплённую на стене сбоку от подозрительной тумбочки. — У меня странное предчувствие… — Мы всё ещё можем уйти. — напомнил Найтмер. Дрим угукнул и вдруг телекинезом поднял все книги с интересной ему полки. — Ты что творишь! — прошипел хранитель Негатива, стремительно перехватывая контроль над заклинанием. Дрим успел схватить одну из книжек и сейчас держал её в руках, а остальные тем временем упали на пол. — Забыл про защиту?! Тут же как у того Харви, чуть слабее, но!.. — Извини. — покаянно улыбнулся Дрим, отводя взгляд. — Привычка… Найтмер раздражённо фыркнул. — Что ты там нашёл? — всё же поинтересовался он, кивая на книгу в руках Дрима. Тот не ответил, вместо этого раскрыв книгу и достав зажатый между страниц тонкий журнал, который, кажется, видал лучшие времена — обложка была вся в пятнах, страницы, очевидно, почти все вырваны. «Дневник наблюдений доктора Теадзе» — гласила титульная страница. Найтмер переместился за спину брата, когда тот начал читать первый уцелевший кусок текста. «3 марта, г. ХХХ Объект И87 проявляет излишнюю активность после инцидента: наносит повреждения себе и окружающим предметам, в связи с чем был переведён в более безопасную камеру содержания. Иногда (логику в интервалах времени между приступами найти не удалось) мычит себе под нос (предположительно, напевает что-то), громко воет и кидается на стены. Вывод: ухудшилось психическое состояние объекта. Продолжаем наблюдение. 4 марта, г. ХХХ Объект И87 отказывается есть. Принудительное питание не представляется возможным — объект использует магию и всплесками энергии нанёс травмы уже двум сотрудникам. Думаем над решением проблемы. 6 марта, г. ХХХ В качестве эксперимента в камеру содержания объекта И87 был допущен не подающий надежд объект К65. Объект К65 старается наладить общение, но объект И87 не реагирует на него. Мы предполагаем, что после шокового потрясения в связи с инцидентом объект И87 потерял возможность внятно разговаривать, и может лишь издавать отдельные звуки. Мы пытаемся найти связь между случаем объекта И87 и объекта М42 — они напевали похожие мелодии прежде, чем объект М42 повредила себе горло. 9 марта, г. ХХХ Объект К65 продолжает попытки наладить контакт с И87. Мы поощряем его действия улучшением пайка и уменьшением процедур. Продолжаем наблюдение. 10 марта, г. ХХХ Видеонаблюдение дало сбой. Приступаем к починке. 11 марта, г. ХХХ Камеры работают. Объект К65 скончался. 12 марта, г. ХХХ Объект И87 не притронулся к еде, которую ему предложили мы, вместо этого приступив к поеданию тела К65. Сотрудник Стью, предложивший не убирать труп из камеры, получил поощрение. Мы предполагаем, что И87 не трогает нашу еду, так как понял, что мы добавляем туда препараты. Также мы считаем, что К65 был убит объектом И87 в период поломки видеонаблюдения. 15 марта, г. ХХХ Камеры вновь беспричинно выключились. Когда мы привели их в норму, тело К65 было практически полностью обглодано за исключением черепа и левой передней конечности. Предположение: Объект И87 способен воздействовать на электронные приборы. 20 марта, г. ХХХ Объект И87 был признан, как не подающий надежды. 24 марта, г. ХХХ Объект И87 перевели во второй корпус. При транспортировке И87 сопротивлялся и кричал, что не желает быть в том «проклятом» месте, откуда пришёл объект С23, виновный в инциденте. Примечание: Объект не обращался к С23 по имени, называя его «чудовище». 25 марта, г. ХХХ Объект И87 был помещён в камеру содержания между камерой объекта М42 и объекта В58. Объект И87 демонстрирует более спокойное поведение, чем раньше. 29 марта, г. ХХХ Объект И87 предпринял неудачную попытку самоубийства. Примечание: Убрать из камеры содержания И87 все отмеченные в списке «опасно» предметы. 3 апреля, г. ХХХ Объект И87 проявляет склонность к поеданию себе подобных: между плотью человека, монстра и другого объекта, он выбрал мясо другого объекта. Примечание 1: Заменить большую часть рациона И87 на плоть других объектов. Примечание 2: Было использовано мясо объекта Д91. Выявлено, что регенерация Д91 позволяет ей отращивать конечности при минимальных затратах энергии. Примечание 3: Подать запрос на перевод Д91 на исследования в первый корпус. 4 апреля, г. ХХХ Запрос на перевод Д91 отклонили. Примечание, НЕ ДОБАВЛЯТЬ В ДОКЛАД: Не понимаю, почему такое перспективное существо остаётся во втором корпусе. Это же буквально могильник. Впрочем, кто я, чтобы спорить с начальством? 7 апреля, г. ХХХ Объект И87 вновь предпринял попытку самоубийства. После перевода на мясной рацион демонстрирует большой аппетит по сравнению с «голодовкой» раньше, но утверждает, что на самом деле не хочет есть плоть других объектов. Мы продолжаем наблюдение. 22 апреля, г. ХХХ Старейшины отозвали управление объектами Д91, И87, М42 и В58. Второй корпус больше их не интересует. 23 апреля, г. ХХХ По собственной инициативе остался понаблюдать, что будут делать объекты после того, как мы их покинем. Примечание, НЕ ДОБАВЛЯТЬ В ДОКЛАД: Их просто оставили здесь умирать. И даже не захотели посмотреть на их последние дни. Никогда бы не подумал, что можно так разбрасываться материалом. 26 апреля, г. ХХХ Объект И87 выбрался из камеры содержания и выломал двери остальных. Объекты М42 и В58 его не заинтересовали, не став выходить, и он остался в камере Д91. Предположение: Вероятно, И87 почувствовал знакомый запах. 27 апреля, г. ХХХ Объект И87 начал поедать Д91. Объект Д91 предприняла попытку сопротивления, но И87 нанёс ей удар по голове. Примечание: Объект Д91 способна регенерировать с высокой скоростью даже в состоянии обморока. 30 апреля, г. ХХХ ...... … 4 мая, г. ХХХ … … 11 мая, г. ХХХ Объект И87 проявляет заботу о Д91, но, ощутив голод, входит в состояние аффекта. Объект Д91, вероятно, больше не осознаёт действительность из-за бесконечной боли. Примечание: Объект Д91 потеряла несколько литров крови за короткий промежуток времени, но до сих пор жива. Предположение: Объект Д91 очень сложно убить. 12 мая, г. ХХХ Объекты В58 и М42 остаются на своих местах и практически не двигаются. Возможно, они опасаются пересекаться с И87. 14 мая, г. ХХХ Оставляю пост наблюдателя за вторым корпусом. Заблокировал двери, записи перенёс. Никого, кроме объектов, тут больше нет. Примечание: Теперь это точно всего лишь могила. 16 мая, г. ХХХ Поступила информация о переводе С23 из разряда «объект» в разряд «сотрудник». Утверждён приказ называть его по имени. Как это возможно?.. ??? , г. ХХХ С23 придёт за мной. … . Придёт. Придёт. Придёт. … . Санден придёт за мной.» — Дрим, это… — прошептал Найтмер поражённо, не в силах найти слов. Дрим не ответил. Он вдруг вздрогнул и выронил журнал из рук. В гробовой тишине стук обложки об пол показался погребальным звоном. — Ты… чувствуешь это?.. — сдавленно проговорил Дрим, оборачиваясь к брату. В его глазах был настоящий животный ужас. Найтмер хотел спросить, о чём он, но ещё больше он хотел схватить брата за руку, увести отсюда и никогда больше не возвращаться, как вдруг… Он ощутил то, о чём сказал Дрим. Что-то странное, непонятное, угрожающее и безумно, безумно жуткое. Это было похоже на взгляд. Взгляд кого-то, способного менять миры одним желанием, повелевающего жизнью и смертью, самим мирозданием. Взгляд сверхсущности, находящейся выше богов. Дрим никогда раньше не знал, каково это, но, кажется, теперь он понял. Это… Взгляд, подобный взгляду Создателя. Хранители замерли напуганными зверьми, не в силах сдвинуться с места. Похоже на то, как замирали смертные, ведомые их приказами. У них не было сил сопротивляться. Правда ли — не было? Дрим вырвался из удушающего ощущения силы и власти первым и протянул было руку к брату, как вдруг между ними словно бы взорвался невидимый пучок энергии. Близнецов расшвыряло, как безвольных котят, и Дрим больно ударился об ту самую тумбочку, в которой клубилась хищная магия. Он не успел даже запаниковать, когда Омега-энергия, которая однажды уже почти довела его до точки невозврата, вновь вцепилась в его душу острыми клыками боли и будто бы самой Тьмы. Тьма… В ушах зазвенело. — Дрим! — раздался чей-то отчаянный голос словно из-под пелены воды, но хранитель Позитива не узнал его. Дрим не любил темноту. Даже почти боялся её. Не как грома и молний, но боялся. Так почему же сейчас Тьма, обволакивающая его сознание со всех сторон, кажется такой… Успокаивающей? — Не закрывай глаза! Дрим дёрнулся по направлению к голосу, но что-то потянуло его назад, в путы мрака, который больше не виделся опасным. Ему показалось, что чьи-то руки гладят его по голове и обнимают, словно самую ценную вещь на земле. — Дрим! — вновь закричал кто-то, но хранитель больше не слышал его. Он во все глаза смотрел на своё собственное отражение, только… Взрослее. У отражения была бледная, словно снег, кожа, отливающие холодным золотом волосы, пронзительно-жёлтые глаза и абсолютно чёрная склера. А ещё нескончаемая усталость на, казалось бы, безразличном лице. — Надо же. — проговорило отражение и вдруг оскалилось в ухмылке. Дрим вздрогнул от вида ряда острых, нечеловеческих клыков. — Кто бы мог подумать, что это будешь именно ты. — К-кто ты?.. — тихо спросил Дрим, ощутив, как ласковые до этого руки вдруг сомкнулись на его горле. Не лишая воздуха, но уже ощутимо. — Это неважно. — мотнуло головой отражение и наклонилось, приближаясь к лицу Дрима, словно бы заглядывая в душу. — С днём твоей смерти, маленький хранитель. Дрим распахнул глаза и попытался было вскочить, но отражение дёрнуло его за шею назад, с силой ударяя об что-то, что в этом тёмном месте могло быть полом. — Не сопротивляйся, и всё будет хорошо… — прошипело оно со злостью, когда Дрим забился в хватке. Отражение говорило что-то ещё, но боль, внезапно распространившаяся на всё тело, не позволяла сконцентрироваться. Дриму казалось, что он растворяется, рассыпается в прах… …умирает. Перед глазами зажглось что-то светлое, и Дрим было подумал, что вот он — конец, но отражение вдруг взвыло и отпрянуло от него, словно бы обожглось. Ослепляющий свет, который, казалось, был способен расплавить плоть и добраться до костей, обступил его со всех сторон, и Дрим закричал, вновь чувствуя, как разбивается на сотни, тысячи осколков и собирается вновь. Но уже другим. Чуть отличающимся, совсем каплю, но… Его тащило куда-то, будто бы по туннелю, состоящему из света, и одновременно не позволяло двинуться, удерживая так крепко, что даже лишний раз вдохнуть не получалось. Вдохнуть… Здесь не было воздуха. Здесь не было ничего. Здесь не было Дрима. Нет, нет, нетнетнет, его здесь не было. Не должно было быть, он… Он… Кровь течёт из рассечённых кусками кривых зеркал вен, окрашиваясь в ослепительно-золотой и заполняя безграничную пустоту света чем-то, похожим на растущие на трупах цветы. Дрим не может не смотреть, как его тело постепенно исчезает — потому что на самом деле исчезает не тело, а душа. Его глупая, жалкая, бьющаяся о клетку рёбер рядом с сердцем, практически не существующая ни на одном уровне мироздания душа. «Пожалуйста!..» Грохочет гром, уже почему-то не пугающий. «Я не хочу…» Гремят взрывающиеся звёзды, такие же безгранично-одинокие, как сам Дрим сейчас. «Н-не… надо…» Он кричит и не слышит ни звука, ему больно, ему так чертовски больно, что, кажется, он умрёт прямо сейчас. Секунду. Умрёт? Это смешно. Смешно, ведь… Ведь он уже мёртв. Мёртв сотни, тысячи лет. Лежит горсткой каменной пыли на окроплённой слезами и алой смертью земле. Принц разрушенного королевства, которое он не смог защитить. Вся эта кровь — на его руках. Он виноват, он так виноват… — Довольно. — вдруг прозвучал чей-то женский голос, твёрдый и звонкий, будто звучание церковного колокола. И такой же неотвратимо-прекрасный. Дрим потянулся к этому голосу, цепляясь за единственное настоящее в этом непонятном, страшном месте, где он терял самого себя, но почему-то… Он был не здесь, нет. Дрим стоял на коленях перед огромным срубленным деревом. Небо над головой было кроваво-красным, но отчего-то ему не было страшно. Кто-то звал его по имени, кто-то насмехался над ним. Перед глазами мелькало что-то тёмное, ужасное и неправильное… Что-то, говорившее тысячью голосов, одним из которых был плачущий, надломленный голос его старшего брата. Дрим не мог поднять головы, когда его тело вновь и вновь пронзали чёрные отростки чистой Ненависти — золотая, светящаяся кровь капала на землю, и этот звук заглушал даже ужасающий голос монстра за его спиной. Почему-то он не чувствовал себя так, как раньше. Будто бы в нём больше не было плоти. Будто он вновь был скелетом, как тогда, когда Аврора, его дорогая сестра, ещё не появилась… Подождите. Дрим вздрагивает всем телом, и всё вокруг плавится, растворяется и исчезает, но боль никуда не пропадает, и он не может сдержать надрывных, неукротимых слёз, таких же золотых и неестественных, как и вытекающая из его тела — из костей, он всего лишь скелет, всего лишь скелет — кровь. У него никогда не было сестры. У них никогда не было сестры. Дрим не знает никого по имени Аврора, хоть и прожил не одну сотню лет, хоть и давным-давно минули сотни миров, где он побывал, хоть большинство из них погибли, рассыпавшись на частицы кода. Дрим не знает… Он хватается за голову — абсолютно гладкую и твёрдую, его мягких волос и тёплой кожи больше нет, никогда не было — и воет, будто бы потерял самое дорогое в своей жизни, но не понимает, почему, ведь он ничего не чувствует. Дрим давно, слишком давно ничего не чувствовал. С тех самых пор, когда понял, что его брат навсегда мёртв. Мёртв? Он вновь дёргается, реальность вокруг вновь блекнет, вновь, вновь, вновь, всё начинается сначала. Но ведь с его близнецом всё в порядке. Было в порядке. Пятьсот лет назад. Пятьсот? Дриму нет и десятка. Нет, прошло уже несколько сотен с тех пор, как он очнулся из каменного плена, это всё неправда, он уже давно не ребёнок. Камень, камень, он был всего лишь статуей в искажённом мире. Статуей, которую следовало бы разбить на кусочки, потому что Дрим никогда не приносил ничего, кроме ядовито-ненастоящего счастья, боли, потерь и разрушений. Он различает перед собой знакомую фигуру скелета с огромной кистью за спиной. Белоснежные равнодушные точки в его глазницах пронзают насквозь, но почему-то Дриму не страшно, будто бы он видел чужое безумие не одну сотню раз, будто бы уже привык к тому, что улыбчивый Хранитель АВ является монстром. Монстром? Это неправда, Инк ведь такой хороший, он ведь… Он ведь так сильно ненавидит Создателей, правда? Дрим не может понять, где заканчиваются его мысли и начинается морок. Весёлый детский голос звучит отовсюду, маленький скелетик в голубом шарфе улыбается и рассыпается в прах, улыбается и рассыпается в прах, улыбается и рассыпается в прах, с каждым Перезапуском он улыбается и… Существо, называющее себя Разрушителем Вселенных, замирает рядом безмолвной скульптурой. Ничего не говорит и не нападает — ведь между ними уже давно всё сказано, вся ненависть вытекла через слёзы в те минуты, когда звучала правда. Дрим уже давно не осуждает того, кого должен убить. За спиной незнакомца с бирюзовым взглядом вьются векторы Тьмы, и Дрим не чувствует ничего, кроме желания закончить всё это. Трусливо сдаться и умереть. Наконец-то умереть. Что это за ощущение? Он так долго жил, что, кажется, в нём не осталось ничего, что могло бы так искренне и чисто страдать… Дрим смотрит на то, как умирает Мультивселенная. Его друг и враг, Хранитель, счастливо кидается в омут, не несущий ничего, кроме смерти. За его спиной стоит Разрушитель, в глазах которого есть лишь ничем не замутнённый ужас. Ужас — и осознание. Дрим смеётся в унисон с криками исчезающих миров. Он не может осуждать Инка за то, что он сделал — в конце концов, он исполнил их общую мечту. Незнакомая девушка, мелькающая в его воспоминаниях тут и там, но никогда не говорящая, лишь улыбающаяся и смотрящая с безграничной тоской в зелёных глазах, плачет и умоляет Создателей пощадить их, но, не найдя отклика своим молитвам, встаёт с колен. Она вскидывает руки, и всё вокруг меркнет. Дрим не хочет просыпаться, потому что знает, что пробуждение не несёт ничего, кроме боли. Ему хочется навсегда заснуть, потому что он… Устал. — Удивительно. — кто-то разгоняет мрак, и Дрим открывает глаза. Смазанная фигура перед ним улыбается. Он не видит этого — не может увидеть ничего, кроме её силуэта, не может разглядеть лица, — но чувствует. И эта улыбка кажется ему такой знакомой… — Ты пережил это. Твои воспоминания тебя не сломали. Я поражена. — Ты… — шепчет Дрим, не чувствуя своих рук и ног. Не чувствуя самого себя. — Ты похожа на неё… — На неё? — повторяет с теплотой фигура. — На… Аврору… — говорит Дрим, даже не понимая, зачем. И о чём. К его горлу подкатывают рыдания, и он плачет, свернувшись калачиком, словно бы брошенный под дождём беспомощный котёнок. Он один. Он совсем один. Его брат мёртв, а Авроры никогда не существовало. Он… — Тише, малыш. — фигура приближается к нему так, будто бы это даётся ей с трудом. С каждым шагом она рвёт невидимую завесу, и Дрим не знает, чего он хочет больше — чтобы она приблизилась к нему или оказалась так далеко, чтобы они больше никогда не встретились… — Дай мне руку. Дрим поднимает глаза. Незнакомка склоняется над ним, и он понимает, что между ними остался всего лишь шаг, который, кажется, она не может сделать. Дрим должен потянуться к ней сам. «И тогда всё будет хорошо.» — собственные — собственные ли? — мысли звучат её голосом. — Кто ты?.. — молвит он почти беззвучно, вновь задавая этот чёртов вопрос, ответа на который не хочет знать. — Кто я? — вторит она и тонко смеётся, будто бы услышала очень забавную шутку. — «Оно». Дрим не может вспомнить, почему всё внутри него отозвалось холодом на это слово. — Но ты можешь звать меня Ева. — выдыхает незнакомка почти так же тихо, как он. Дрим протягивает к ней руку, готовясь прикоснуться к тонким аккуратным пальцам, но… Что-то отшвыривает его назад, подальше от фигуры, и Дрим хрипит и кашляет, будто бы выбравшись на воздух из болотной пучины. Он вновь чувствует свою плоть, вновь понимает, кто он и где — и это ощущение кажется ему самым лучшим из того, что вообще может испытать. Дрим смотрит вперёд и видит, что между ним и незнакомкой возникло его же отражение — то самое, что, кажется, хотело его смерти. Незнакомка ухмыляется, теплота её образа идёт рябью, и она вновь смеётся — но уже холодно и колко. — Ты сумел вырваться. — говорит она отражению почти что с уважением. — Но ненадолго. — Ты проиграешь. — шипит оно с яростью. Бессильной яростью. — Возможно. — она пожимает плечами. — Но в таком случае я просто попробую заново. Реальность трескается, будто зеркало. — Я создам мир, который желаем все мы. — незнакомка разводит руками, будто бы в объятии. — Даже если ты, мой очаровательный кусочек Тьмы, исчезнешь. Отражение разворачивается к Дриму, смотрит на него почти что с отчаянием. Хранитель слышит его голос в своей голове. «Кажется, теперь мы в одной лодке.» — он сжимает кулаки. — «Ты будешь жить.» Дрим пытается дотронуться до него, но… «Просыпайся».

***

Мебель и даже стены разлетаются, словно песок, от магических всплесков, преобразованных в удары. Кажется, ещё немного, и здание рухнет, будто бы карточный домик. — Выходи-и-и! — напевает не своим голосом кто-то. Кто-то — но точно не Дрим. Найтмер отказывается верить в то, что это существо, так рьяно желающее его убить и так безумно улыбающееся, может быть его братом. — Не хочешь, да? — шипит оно и смеётся. Найтмер силится не закрыть уши руками, прячась за перевёрнутым диваном. Он никогда в жизни не слышал настолько ужасного, настолько пронизывающего смеха. Его душат слёзы, но Найтмер не позволяет себе проронить ни звука. Иначе его найдут. Найдут и… Существо, занявшее тело его брата, насвистывает себе под нос какую-то мелодию и приближается, всё приближается, не отходя ни на шаг в сторону, будто бы точно знает, где спрятался Найтмер. Будто бы слышит бешеный стук его сердца. Хранитель Негатива не может даже вздохнуть, когда над ним, перегибаясь через диван, нависает чудовище с лицом Дрима. Несколько мгновений — таких долгих, безумно долгих мгновений — они смотрят друг на друга, как смотрят хищник и загнанная в угол добыча. — Дри… — пытается позвать Найтмер, но не успевает. Существо перепрыгивает через диван и вцепляется в его горло быстрее кобры. Оно ухмыляется и почему-то плачет, шепчет что-то себе под нос, но Найтмер не слышит — ничего не слышит, пытаясь вырваться из хватки, которая, кажется, вытягивает из него силы. Магии не хватает на то, чтобы откинуть противника, не хватает даже не то, чтобы телепортироваться — будто бы те капли, что Найтмер так глупо потратил на проклятую полку, были решающими. — Бра-а… ат… — хрипит Найтмер почти беззвучно. Слёзы текут по его лицу. Как это случилось? Почему?.. Ведь ещё пару минут назад они вместе читали тот ужасающий журнал, а потом Дрим дотронулся до ловушки, и что-то в его взгляде изменилось. Это уже не он, верно?.. Найтмер виноват, он так виноват… Если бы он не позволил глупому младшему близнецу тащиться сюда, если бы только был чуть умнее, если бы… Ему кажется, что осталось ещё мгновение до того, как оборвётся его жалкая жизни. Это бред, хранителя нельзя убить каким-то чёртовым удушением, но почему-то Найтмер уверен, что у безумца напротив обязательно получится. Ещё чуть-чуть, и он умрёт. Но… Взгляд Дрима проясняется, и он отшатывается от него, словно бы от огня. Только что он был там, перед незнакомкой, а потом… А потом… Хранитель Позитива глотает ртом воздух, смотря на откашливающегося брата. «О звёзды…» Найтмер поднимает на него испуганный взгляд. «Что я натворил?..» Дрим прикрывает рот ладонями, ощущая тошноту. Неконтролируемый страх затапливает всё его сознание. Что это было?.. Он… Он… «Ты в порядке.» — усмехается кто-то в его голове, и Дрим узнаёт голос отражения. — «Я пытался убить тебя, но, видимо, обстоятельства против.» Дрим тупо смотрит перед собой и пропускает тот момент, когда Найтмер кидается к нему и обнимает так крепко, будто хочет сломать кости. «Теперь мы на одной стороне.» — хмыкает отражение, не дожидаясь ответа. — «К сожалению.» «Ч-что?..» Дрим вцепляется в брата, чтобы не потерять связь с реальностью. Не потерять себя. Снова. «Ты хочешь остаться в здравом уме, не стать пешкой этой треклятой «Оно» и, вероятно, сохранить свою семью.» — несколько скучающе отвечает ему отражение. — «А я хочу сохранить свою жизнь и свободу. Понимаешь?» Дрим не совсем понимает, что происходит и о чём говорит некто в его голове — кажется, он ещё не до конца пришёл в себя. — Найтмер… — молвит кто-то его голосом, и Дрим на мгновение теряет ощущение контроля над своим телом, будто бы кто-то говорит за него. — Мы не расскажем об этом Авроре. Кто-то… Отражение? «Это для твоего же блага.» — шепчет оно. — «Уж извини.» Найтмер, абсолютно разбитый и напуганный, кивает ему куда-то в плечо, даже не поднимая головы, но Дрим практически не обращает на это внимание. «Кто ты?..» — спрашивает он так же, как и незнакомку недавно, даже не надеясь на ответ. Он уже говорил об этом. Говорил… Но отражение не молчит. «Хороший вопрос.» Дрим не может сдержать дрожи, когда видит в осколке разбитого зеркала прямо перед собой угрожающую улыбку, расползающуюся на его собственном лице. «Зови меня Шаттеред.»