Лунное затмение

Перед моими глазами, словно фейерверк, взорвался ворох воспоминаний. Истекающее кровью ранение на стволе великого Древа. Умирающая хранительница с двумя огоньками в ослабевающих руках. Напуганный мальчик, прижимающий к себе книгу. Голос, предлагающий ему доказать, что он ничем не отличается от своего брата. Чёрное яблоко в дрожащих ладонях. Слёзы, капающие на траву. Море крови и праха. «Пожалуйста, не забывай, кем я был…» И Древо ⠀⠀⠀⠀⠀⠀падает ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀падает ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀падает. Я содрогнулась, наклонив голову. Мои руки сами собой приподнялись и вцепились — нет, не в волосы — в рога. Я сжала кулаки до такой степени, что, вероятно, могла бы оторвать несчастные деревяшки, если бы они не были частью моего собственного тела. Моё сердце одолевала безграничная, бескрайняя злость. И я не могла позволить ей обернуться ненавистью. Той ненавистью, что пожрёт всю мультивселенную, словно хтоническое чудовище из забытых легенд. Той ненавистью, что до неузнаваемости изменит существ, за такой короткий срок ставших мне почти по-настоящему важными, ломая их судьбы. Той ненавистью, причиной которой является ОН. Я несколько раз глубоко вздохнула и подняла на Элдвина взгляд. Он сидел, не двигаясь и, кажется, даже не моргая — лишь в синих глазах лихорадочно блестели отсветы преломляемых кристаллами лучей. Снова блестели. — Решил проверить, последую ли я твоему совету не поддаваться ярости? — криво усмехнувшись, осведомилась я. — Ты солгал мне, верно? Элдвин молчал. — Ты не мог сказать об этом так просто. Это нелогично. — я помотала головой. — Ты не можешь. Не можешь быть им. Я не понимаю, почему ты решил, что я поведусь на это. Он не отвечал мне. Он ничего не говорил. Он… — Скажи, что ты солгал мне. — потребовала я, чувствуя, как начинает печь глаза. От злости. Или, может, от обиды. — Скажи. Элдвин опустил голову, упирая потускневший взгляд в тёмную землю. — Да вынь ты уже язык из задницы и поговори со мной! — рыкнула я, но без былого запала. Возможно, какой-то своей частью я не хотела знать, что он скажет. Не хотела оказаться так глупо обманутой существом, чьи действия должна предотвратить. Кого должна презирать. — Я не лгал тебе. — хрипло сказал Элдвин. — Я никогда не смог бы солгать кому-то из вас. Он поднял голову, и я увидела что-то блестящее у него на щеках. Это были… слёзы? Нет. Этого не может быть. Как ты можешь сожалеть об этом? Как ты СМЕЕШЬ сожалеть о том, что совершил?.. На секунду мне показалось, что я вижу перед собой не Элдвина, а кого-то другого — молодого парня с вихрастыми рыжими волосами и добрым взглядом цвета голубого неба. Он смотрел так же нежно и счастливо, как когда надевал на мой палец золотое кольцо. Тогда он смущённо улыбнулся и пообещал, что однажды вместо этого безвкусного ободка обязательно подарит мне огромный бриллиант, который был бы меня достоин. Тогда я сказала ему, что в жизни не видела кольца красивее, чем это, и он рассмеялся, обнимая меня за содрогающиеся плечи. Я плакала от счастья, и он был рядом, чтобы вытереть слёзы с моих щёк. Дэн?.. — Я никогда не прощу себя за то, что я сделал. — голос Элдвина вернул меня к реальности, в которой я давным-давно… Чёрт. Нет. — Но я должен был. Должен. Он дрожал, его губы растягивались в улыбке, и я видела в его глазах самый настоящий ужас. — Я слышу их. — вдруг сказал Элдвин, и я оторопела. — Тысячи голосов говорят со мной. Всегда говорили. Они просят меня улыбаться. Я сделал это. Это моя вина. Это моя вина. Его слова вдруг слились в один монотонный бубнёж, в котором я не могла различить ни слова. Он продолжал смотреть мне прямо в глаза. Почему он?.. Я аккуратно соскользнула с кристалла и, дивясь собственному бесстрашию, шагнула навстречу Элдвину. — Я должен быть счастлив. Я счастлив? — он вдруг запокинул голову, глядя куда-то на имитацию неба над нашими голова. — Скажи мне, Аврора, ты счастлива? Ещё один маленький подступ к нему. — Я не знаю. Я больше ничего не знаю… Я больше… — Элдвин снова забормотал что-то невнятное. — Я стану одним из них. Я не хочу, Аврора… Я чувствую это, я растворяюсь, я… Я бухнулась перед ним на траву, садясь на колени и уже в третий раз оказываясь к нему почти вплотную. Руки уже знакомо нашли чужой воротник, и я слегка дёрнула Элдвина вперёд, заставляя посмотреть на себя. Его голова безвольно мотнулась вперёд, но мечущийся взгляд всё же зацепился за моё лицо. — А теперь слушай сюда, герой-любовник. — максимально спокойно начала я, стараясь скрыть дрожь в руках. — Мне, разумеется, очень интересно, какого хрена происходит, и почему ты за пару секунд переходишь из стадии «обаятельный красавчик» в «бьющийся в припадке псих», но ты мне сейчас нужен в здравом уме и трезвой памяти. Как бы я ни хотела дать тебе в морду, для начала мне хотелось бы разобраться, какого чёрта происходит. Я едва заметно улыбнулась, увидев и, удивительно, ощутив, что Элдвин начинает успокаиваться. Мне никогда не доводилось иметь дело с ненормальными, так что я понятия не имела, как их успокаивать, но, видимо, в своём бесконечном бубнеже, который лишь сильнее погружал его в отчаяние, Элдвин сумел зацепиться за мой голос. Явно не за слова — вряд ли он сейчас способен полноценно анализировать, что я говорю. Скорее, за интонацию. — Посмотри на меня, я здесь. — кивнула я ему. — И ты тоже здесь. Ну-ка… Я взяла его руку и приподняла на уровень наших глаз. — Видишь? Я могу прикоснуться к тебе. Ты не растворяешься. Ты здесь. — повторила я. Его губы зашевелились, и я услышала одно-единственное слово, такое тихое, что граничило с безмолвием: «Ним…» Я растерялась. Да что не так с этим парнем? Мои мысли лихорадочно заметались, я не знала, что делать дальше. Но вдруг… Я заметила, что взгляд Элдвина смещается к моей голове. Неужели его придурошное сознание сфокусировалось на моих рогах? У Ним ведь тоже был рог. Так может… Я на пробу повернула голову боком и слегка наклонилась к Элдвину. Его рука, которую я всё ещё держала, осталась недвижимой, зато вторая неуверенно приподнялась в воздух и мягко обхватила мой рог. «Да у тебя совсем всё запущено, как я погляжу…» — несколько нервно подумала я, когда он застыл в такой позе, прикрывая глаза. Просидели мы так относительно недолго — и слава богу. Я выдохнула с облегчением, когда Элдвин вновь открыл глаза, глядя на меня уже более осмысленно. — Аврора? — с искренним и совершенно человеческим удивлением прошелестел он. — Доброе утро. — ехидно отозвалась я. — Отпустишь меня или ещё пообниматься хочешь? Его рука тут же разжалась, и я поспешно отскочила, выпрямляясь и, кажется, слыша, как щёлкает спина. Вот от чего я ни в одном мире не избавлюсь. — Я на первом свидании не целуюсь, и не думай! — деланно-весело пропела я, потягиваясь. Элдвин смотрел на меня и поражённо хлопал глазами. Сейчас он совершенно не был похож на безразличного человека с тьмой во взгляде, которым предстал мне пару десятков минут назад. Нет, парень, ты точно на голову стукнутый. Я вздохнула. Психи гораздо более опасны, нежели обычные люди, а такие непредсказуемые, как этот — вообще билет в один конец. Но у меня нет выбора. Я должна узнать, что происходит. — Успокоился? — учтиво поинтересовалась я, чуть наклоняясь к сидящему. — Д-да… — заикнувшись совершенно не характерным для прошлого своего вида образом, кивнул Элдвин. — Ну и отлично. — я нахмурилась. — А теперь объясняй, какого хрена это было. А хотя нет, лучше назови мне хотя бы несколько причин, почему я не должна прямо сейчас взять камень и разбить им твою пустую башку? Элдвин, кажется, начал приходить в себя — по крайней мере, выражение лица перестало быть ошалевшим и стало менее эмоциональным, но я пока не готова была вновь садиться, лишая себя свободы манёвра на случай буйства. — Ты, так-то, мою мать убил. — намекнула я на его ма-аленькую оплошность. В этот раз назвать Ним матерью было не намного легче, чем в прошлый, но, слава господу богу, вышло без запинки. — Это не так. — на выдохе произнёс Элдвин и, прежде чем я схватила его за шею, как плюшевую игрушку, продолжил. — Она не твоя мать. Я постучала себя пальцем по лбу, тщетно стараясь успокоиться и привести мысли в порядок. Ну, в целом, учитывая всю его осведомлённость, было несколько глупо пытаться обвести его вокруг пальца, верно? — И всё же, нахера? — немного беспомощно произнесла я, всё-таки грузно приземляясь на уже облюбованный кристалл. — Вы же были счастливы, разве нет? — Мы были. — он едва-едва улыбнулся. Я услышала в его голосе странную теплоту и испытала искреннее желание перекреститься. С учётом того, что в церкви в последний раз была принудительно, на экскурсии в другом городе. — Мы любили друг друга больше всего на свете. — Это не отвечает на мой вопрос. — начала закипать я, сжимая кулаки. — Я должен был. — вновь повторил Элдвин, и я уже успела испугаться, что его опять переклинило, но обошлось. — Я желал отомстить. Я выпучилась на него, ощущая странную потребность то ли дать ему в глаз, то ли перекинуть через бедро и отправить в озеро, чтобы искупался и охладился. Он хоть сам себя слышит? — Позже — уже не Ним. И не кому-то из хранителей. — уже более тихо продолжил Элдвин, и я наклонилась вперёд, навостряя уши. — Древу. — Да ты ещё более ебанутый, чем мне сначала показалось. — поражённо присвистнула я. — А ничего, что это Древо — центр мультивёрса и вообще вроде как неразумное? — Неразумное? — эхом отозвался гот. — Будь оно неразумным, думаешь, в мире было бы столько жестокости, Аврора? Я напряглась. — Что ты имеешь в виду? — Создание без разума не имеет мыслей или желаний. Ему всё равно — поэтому эмоции никогда бы не стали главным врагом людей. — Элдвин невесело хохотнул. — Хранители нужны Древу лишь оттого, что оно само этого возжелало. Думаешь, один из «центров мультивселенной», как ты сама выразилась, настолько беззащитен перед обычными людьми? Я нахмурилась, поджимая ноги. — Но тогда… Зачем ему хранители? — Древу много сотен лет. На самом деле, оно существовало и вне этой мультивселенной тоже — сюда его перенес один из хранителей, отстранившись от двух других. Если бы Древо этого хотело, оно бы никогда не позволило Ним создать двух детей — ведь её силы исходили от его корней. — Элдвин взглянул на меня с сожалением. — Но оно позволило. — Это произошло уже после тебя. — прошипела я. — Ты не мог знать, что это случится. Может, ты бы даже смог переубедить Ним! Может, она бы перестала ненавидеть смертных! Но ты убил её. Зачем? — Потому что она бы не перестала, как бы сильно сама этого не захотела. — он криво усмехнулся. — Ведь эти чувства не принадлежали ей, если так посмотреть. Я удивлённо распахнула глаза. Да что… Что он, чёрт возьми, такое несёт?.. — Ты знаешь о том голосе, что она слышала на протяжении всей жизни. — Элдвин, чуть пошатываясь, встал. — Тот, что казался её лучшим другом. Я неуверенно кивнула, хотя его слова не звучали, как вопрос. — Он принадлежал Древу. — Но… — я открыла рот. Закрыла. Мысль отчаянно вертелась на языке, но не могла сформироваться. — Я несколько неправильно выразился… — Элдвин кашлянул в кулак. — Он принадлежал тем людским душам, что слились с Древом. Гот пошёл к воде, аккуратно наступая на камни, видимо, всё ещё боясь упасть. Я плавно соскользнула с кристалла и пошла за ним, держась на небольшом расстоянии. — Древа уже давно нет, если мы говорим об отдельном существе. — сказал Элдвин, не замедляя шага. — То, что говорило с Ним и однажды заговорит с Найтмером — лишь один сплошной ком людской ненависти, горя и боли. Вдруг он остановился и развернулся. Я затормозила, и он резко дёрнул себя за ворот, чуть ли не разрывая собственную мантию. Я вновь увидела странное чёрное пятно, при взгляде на которое мне отчего-то становилось жутко. — Ком, частью которого я стал. Я преодолела расстояние между нами в два широких шага и уставилась на пятно. Вблизи я могла увидеть, что его края слегка двигаются на бледной коже, рвутся и собираются, словно пламя. — Так значит ты… — Всё моё тело покрыто этой дрянью. — он взглянул на меня сверху вниз. — На самом деле, я… Сказал тебе не совсем то, что должен был. Я обратилась в слух. — Я — и есть это скопление личностей, мыслей и разбитых мечт. — он грустно усмехнулся, когда я рефлекторно отшатнулась от удивления. — Я лишь назывался тебе тем человеком, кто был похоронен в корнях последним. Потому что его личность ещё сильна, она не распалась на множество осколков, и я… Я не хочу исчезать снова, знаешь? Я подняла голову, встречаясь с ним взглядами. — Я осознаю себя им, но никогда на самом деле не стану «Элдвином», который любил Ним и убил её во имя долга. — он помотал головой, словно сбрасывая наваждение. — Я хочу быть «живым»… Снова «настоящим»… Но я никогда не стану… — Так поэтому тебя так сильно штормило между образами, которые ты мне показывал? Это действительно были разные личности, запертые в твоём теле? — прошептала я себе под нос. Прошептала и поняла, что «Элдвин» меня не слышит — он вновь забормотал что-то так тихо и неразборчиво, что даже вплотную я не могла понять его слов. Я вскинулась. Кажется, наш многострадальный друг вновь близок к истерике. — Рота подъём! — рявкнула я, и юноша подпрыгнул, глядя на меня широко раскрытыми и, Господи спасибо, осмысленными и вмиг протрезвевшими глазами. — Ну-ка бери в кулак все свои три яй… Возьми себя в руки, не кисейная барышня! Вообще-то, мне было почти физически больно так орать на морально разбитого человека, но, похоже, шоковая терапия помогала ему лучше, чем держание за ручки. — Растворяться, значит, не хочешь? — риторически вопросила я. — Тогда каждый чёртов раз, когда тебе хуёво, вспоминай, что ты, мать твою — Элдвин! Это то, как тебя зовут! И все твои подвиги и грехи принадлежат только тебе! Ты «любил» — и именно ты «убил». Не пытайся обелить себя тем, что ты никогда не сможешь по-настоящему быть кем-то. Ты и есть он! Иначе бы, скажи мне, шептал бы ты в беспамятстве Её имя? — Я… — растерялся под моим напором Элдвин. — Головка от ху… — совершенно не по-девичьи усмехнулась я, топая ногой. — Взял, значится, Аврору за рога, а думал и говорил при этом о другой женщине, ну не подлец ли? Возьми ответственность! Мои стенд-ап, наконец, закончился. Элдвин похлопал глазами, вдруг наклонился, схватился за моё плечо для опоры (хотя я сначала подумала, что он хочет мне втащить, поэтому уже приготовилась драпать) и… Засмеялся. Никогда в жизни не слышала, чтобы кто-то так долго и искренне хохотал. Я простояла каменным изваянием всё это время, смотря на содрогающееся тело и ожидая, когда псих проржётся. Хотя, вообще, могла ли я называть его психом, узнав, что он и не человек вообще, а буквально скопление чужих осколков личности и, можно сказать, собирательный образ? Да ещё как могла! Вот топливо у него точно «психованное» — как хохочет, а. Собственно, топливо, наконец, закончилось, и Элдвин поднял на меня взгляд, так и не отнимая руки, потому что всё ещё стоял нетвёрдо. — Ты невероятна. — улыбнулся он. — Ага, оды мне воспевать будешь потом. — я махнула рукой. — Скажи лучше: получается, ты в каком-то смысле и есть Древо? Элдвин задумался. — Не совсем… — он распрямился. У него всё ещё дрожали руки, но стойка в целом была уверенной. Хотя я всё равно была готова страховать придурка на случай, если он решит фигурно спикировать на землю под ускорением девять и восемь метров на секунду в квадрате. — Скорее, я — та его часть, что всё ещё сопротивляется. Я разочарованно выдохнула. — То есть, просто каждый день приходить к тебе и профилактически давать в глаз, чтобы тебе полегчало, не хватит для того, чтобы обезопасить Найтмера в будущем? Отстой. — я поджала губы. И вдруг мне в голову прилетела внезапная мысль. — Погоди. Ты, помнится, говорил о том, что голос заговорит с Найтмером однажды. Просто догадка или проверенная информация? Откуда дровишки, радость моя? Я ласково-ласково улыбнулась, и Элдвин сглотнул. — У тебя… очень хорошая память. — сдавленно отозвался он. — Есть такое. — не стала отрицать я. — А теперь давай рассказывай. — Я… — гот вздохнул. — Ты ведь помнишь, что Шелтер говорил, что у него нет доступа к твоей памяти? Я почувствовала, как внутри у меня что-то оборвалось. — Да… — протянула я. — А у тебя что, есть? Элдвин кивнул. У меня некультурно открылся рот. — Т-ты… — залепетала я, совершенно не зная, что мне делать. Значит, он знает, что произойдёт? Знает будущее? Он… Я отступила на пару шагов назад. Не знаю, что больше меня испугало — то, что он знает моё прошлое или то, что ему известно, что должно произойти в нашем общем будущем. — Моя магия не так сильна, как у хранителей. — Элдвин посмотрел на свои руки, на скрывающие их перчатки перчатках и вдруг начал их снимать. — Ведь я даже с этим справиться не могу. Он показал мне абсолютно чёрные руки, похожие на… Пустоту. Пока я не опомнилась, Элдвин вновь надел перчатки обратно и продолжил. — Но мой разум всё ещё близок к человеческому, поэтому… Поэтому я, в отличие от Шелтера или Ним, смог войти в резонанс с твоим сознанием, что пока ещё отвергало необъятные разумы бессмертных, которые не ограничиваются телами и даже способны путешествовать по мультивселенной по велению хозяина — ты знаешь, что именно так Ним нашла тела для своих сыновей. — гот присел на гальку прямо там, где стоял, хотя до берега было ещё прилично. С ним всё в порядке? Мне кажется, или он вновь начинает дрожать? — Я видел. Всё видел. И про тебя тоже. Мне действительно жаль. — Мне не нужна твоя жалость. — фыркнула я тихо, отвернувшись, но также усевшись на землю. — Мне не нужна ничья жалость… Я справилась с этим и без тебя. И со всем остальным тоже справлюсь. — Это так странно… — прошептал Элдвин, а, когда я повернулась к нему, пояснил. — Ты с такой самоотверженностью кинулась помочь мне с моей истерикой, хотя могла просто бросить, поскольку я явно в твоих глазах не заслуживал чего-то, кроме гнева. И ты помогла мне. А сейчас отвергаешь меня, даже не послушав. Я понимаю, что ты не можешь никому доверять после того, что произошло… — Нихера ты не понимаешь. — огрызнулась я, скрещивая руки на груди. — Мне ничего не нужно, а свою благодарность прибереги на потом — авось ещё пригодится. Это прошло. Всё. Слава богу, он не стал это никак комментировать, и мы немного помолчали. — Значит, у тебя есть доступ к моей памяти… — повторила я задумчиво. — Не знаю даже, плохо это или хорошо. — Скорее, хорошо. — предположил Элдвин, опираясь подбородком о кулак. — Таким образом я смогу помочь тебе. Я на твоей стороне. — Может быть… — я вздохнула, покачав головой. — Я уже даже не знаю, что делать. Не знаю, верить тебе или нет. В конце концов, ты так и не объяснил нормально, почему сделал это с Ним. — Я… Он замолк, так фактически и не начав. Вероятно, ему было действительно тяжело об этом говорить, но мне нужны были ответы, и сейчас я не была готова размениваться на сочувствие. Это… Бесчеловечно. Чёрт. Чёрт! Я не могу так… Я уже хотела было сказать Элдвину, что это может подождать следующего раза нашей встречи, но он всё же собрался и заговорил: — Когда я только пришёл к Ним, я не знал о том, что мне стоит ненавидеть не её, а Древо. Я пришёл к ней мстить. Когда-то давно, когда я ещё был ребёнком, моя старшая сестра, беременная моей племянницей, серьёзно заболела. Наша мать в тот момент уже почти не узнавала семью, а старший брат, не достигший совершеннолетия, не сумел заплатить лекарю достаточно, чтобы он отдал нам свои проклятые «редкие травы»… И тогда отец — старый, еле ходящий отец — в одиночку отправился к Древу, о котором в нашем селении ходили легенды. — Элдвин наклонил голову, пряча глаза. — Он надеялся на милость хранительницы. Он даже не рассчитывал на один-единственный кусок золотого яблока, которое, по слухам, лечит почти все болезни — нет, он просто хотел попросить хранительницу вылечить его дочь или хотя бы попытаться. Он надеялся, понимаешь? Я отвела взгляд, понимая, что последует дальше. — Отец не вернулся. Эти слова прозвучали ночным громом. — Я не знаю, почему хранительница, способная почувствовать мои эмоции, не тронула меня, хотя наверняка ощущала мою ненависть и желание отомстить. — голос Элдвина был глухим и сиплым. — Спустя время я узнал, что она слепа, но способна видеть ауры людей. Возможно, она знала, что моя ярость исходила не из гнили в моём сердце, поэтому… Он потёр лицо, собираясь с мыслями. Я не торопила его, такого разбитого и грустного сейчас. — Мы много говорили. Я узнал её получше, она — поняла, чей я сын. И тогда Ним спросила, жива ли до сих пор моя сестра. Когда я сказал, что она обменяла свою жизнь на жизнь дочери, Ним… Расплакалась. Я неверяще посмотрела в чужие синие глаза. Это не умещалось в моей голове. Как же… — Она рассказала, что, когда отец добрался до Древа, он был в полубезумстве. Не знаю, что так повлияло на него — старость, долгая дорога или близость его слабого организма с таким сильным источником энергии. Когда Ним спросила его, зачем он здесь, отец мог лишь бессвязно бормотать что-то про его драгоценную умирающую дочку и двух маленьких сыновей. — его лицо скривилось в гримасе боли. — И тогда голос из Древа сказал ей, что она ничем не сможет помочь немощному старику и убить его будет гораздо милосерднее, чем оставить так. Ним не хотела этого делать. Он отвернулся. — Но она сделала. Я незаметно даже для самой себя подняла руку и положила её на плечо Элдвина, будто это могло хоть чем-нибудь ему помочь. — Она плакала и просила меня вернуться к своей семье и позаботиться о моей милой племяннице. — сказал он глухо куда-то в сторону. — Но, после всего, что произошло, я не мог её бросить. Но и не мог остаться рядом с ней. Тогда я подумал, что, возможно, мне удастся прекратить это. Всё… это. Это была по-настоящему глупая мысль. И я это понимал. Элдвин повернулся ко мне, вновь задерживаясь взглядом на изогнутых древесных рогах. — Я думал об этом долго. Дольше, чем следовало. Я обнимал её, шептал на ухо слова нежности и обещал, что никогда её не брошу, несмотря ни на что. Я никогда не врал ей. — в его глазах я видела… беспомощность. Беспомощность и боль. — Спустя много дней я… Я в последний раз сказал ей, насколько сильно на самом деле её люблю. И напал. Его руки дрогнули на последнем слове. — Моя атака была поистине самоубийственной. Я понимал, что не должен был ранить её, но Ним испугалась. И, вероятнее всего, она тоже не хотела меня убивать. Я помню это так, словно моя смерть произошла вчера — мы стояли там, смотря друг другу в глаза, и в наших телах зияли дыры. Я не знаю, почему был жив так долго даже после того, как Ним проткнула мой живот, но я помню, как смотрел на неё, пока она закапывала меня между корней Древа. Она давилась слезами и кровью. Я слышал, как Ним шептала, что и она никогда не оставит меня одного. А дальше… А дальше ты знаешь. — он усмехнулся, сжимая руки, что безвольно лежали на земле, в кулаки. — Я так сильно хотел отомстить, что убил нас обоих. И я ничего не изменил. Ничего. Элдвин замолчал, и я упёрла взгляд в землю. Я не знала, что мне сказать. Чёрт побери, я действительно не знала, что мне ему ответить. — Ты напал на ту, кого любил настолько, что даже не вернулся к своей семье. — проговорила я, казалось бы, безразлично. — И сделал это ты ради какой-то эфемерной «мести». — Аврора… — он взглянул на меня вновь. — Тебе никогда не понять, что такое настоящая месть и как сильно она влияет на людей. Ты не сможешь. — Да что ты, блять, обо мне знаешь? — вяло огрызнулась я, эмоционально выжатая от его рассказа. — Многое. — безапелляционно ответил Элдвин. — И я знаю, что ты не смогла ненавидеть своего брата даже после всего того, что он сделал. После всех слов, что сказал. После всех ран, что оставил. После… — Я это заслужила. — прервала я его. — Это лишь моя вина. Элдвин глухо зарычал. — Дура. — со злостью выплюнул он. Мне кажется, или это первый раз, когда он использует такой низкий лексикон? — Ничего из этого не было твоей виной, и в глубине души ты понимала это каждую секунду своей грёбаной жизни, но всё равно не смогла испытать хотя бы каплю ненависти по отношению к тому, кто на протяжении всего этого времени медленно тебя убивал. И даже перед тем, как впасть в кому, всё, что ты ему сказала — «я всегда буду тебя любить». Я отшатнулась, убирая руку с его плеча. — В твоём сердце не было места для этого чёрного чувства и желания мести. Никогда не было, сколько бы ты ни убеждала себя в обратном. — Элдвин выглядел действительно злым. — Её смерть — не твоя вина. — Замолчи… — попросила я, испытывая потребность зажмуриться и зажать уши. И Элдвин действительно замолчал. Посмотрел на меня. Вздохнул. — Мы такие идиоты. — вдруг сказал он. — И неудачники, кстати. Он цокнул языком. — Только вот у тебя есть шанс выбраться из всего того мрака, в который тебя загнала судьба. И, поверь мне, я не позволю тебе потратить его в пустую. Я вскинулась было, но мир вокруг вдруг начал расплываться рябью и белеть. — Подожди! — выкрикнула я растворяющемуся силуэту перед собой. — Чаще смотри по сторонам, Аврора. — отозвался он тихо. — И тогда ты поймёшь, что, может, этот мир может любить тебя так же, как ты — его. Я не успела ничего ему ответить. Всё вокруг переменилось. Я взглянула на голубое полотно неба, прикрытое зелёной кроной Древа. Улыбнулась. И разрыдалась.