Блеск Солнца

      Когда прилетает ворон и громко вопит о новом задание, Тенген предвкушает. Разобраться с группой демонов? Легче лëгкого и совершенно не стоит того, чтобы ему в нагрузку дали охотников; Столп Звука отправляется налегке и в полном одиночестве, решая, что дело не займëт много времени.       Задание действительно не занимает много времени, ведь разбираться в ночи оказывается не с кем.       Узуй в задумчивости присаживается перед разорванными телами демонов, ещё не успевших остыть. Он осматривается, изучает, и недоумëнно хмурится, опуская пальцы в отпечаток ноги. Испачканные в крови следы обуви, обнаруженные им, цепочкой ведут вглубь леса. В голове зреют вопросы. Сюда направили кого-то из охотников? Или вновь Óни промышляют каннибализмом, самостоятельно избавляясь от своих соперников? — Блестяще интересное дело. — прислушиваясь к окружению и не находя ничего, столп поднимается и следует по пятам за убийцей.       Звуки окружающего леса всегда разнообразны, независимо от времени суток. Сейчас же он застыл в безмолвие, затаившись. Весь путь, ведущий всë дальше, ни один даже мелкий зверëк не пробегает мимо. А когда на горизонте появляется домик, Узуй извлекает из-за спины клинки и напрягает слух.       Раздаëтся приглушëнный шум падения.       Тенген ничего не стоит пересечь расстояние и проникнуть через главный вход. Дом старый, покосившийся и для жилья непригодный, но в глубине его слышны хрипы и звон металла, словно приковали дикого зверя. Весь обращаясь вслух, оставаясь настороже каждое мгновение; столп двигается к источнику шума и открывает дверь пинком, стремясь застать врасплох.       Впрочем, оказывается застигнут сам.       Силуэт дëргается, звеня цепью, и смотрит испуганно-удивлëнно; даже в этом полумраке Узуй может отчëтливо видеть фосфорицирующие янтарëм глаза, яркие, словно пламя, волосы, и сомневаться до последнего. Чувствовать подвох, но не находить его, словно тот, кто предстал перед ним, действительно может быть жив. Даже если сознание подбрасывает картину похорон и выражения лиц всех тех, кто провожал его в последний путь. — …Кëджуро?       Ответом ему служит тишина.       Пальцы конвульсивно сжимают рукояти клинков, прежде чем воткнуть лезвия в деревянный пол и подойти ближе. Глаза привыкают к темноте всё больше; в этом полумраке видно, как толстая стальная цепь обвита вокруг чужого корпуса, а оба её конца обмотаны вокруг запястьев погибшего. Тëмные пятна видны на непривычно бледной коже вокруг рта и пальцах — и даже гадать не нужно об их происхождение. Кëджуро дëргается, стоит подойти вплотную Тенгену, и вжимается в столб, громыхнув цепями.       Какая ирония — погибший хаширо Пламени сидел перед ним целый и невредимый, и сдерживал себя самого. — Кëджуро. — Узуй опускается на колени перед вытянувшимся по струнке Óни, и втягивает носом воздух, стремясь успокоить бешено стучащее сердце. Медленное движение заставляет дëрнуться бывшего столпа с новой силой. — Тш-ш. Я тебя не обижу.       Ренгоку выглядит помотанным жизнью настолько, что давящее ощущение в желудке отходит на второй план, также как оторванная демоническая рука, на которую бывший столп тут же переводит взгляд. Сглатывает и шумно втягивает носом воздух, но не торопится кидаться, сдерживаемый какой-то внутренней силой. — Я… защищал людей. — голос хриплый и тихий, словно Кëджуро говорить приходилось редко. Тенген знает, что так оно и есть. — Не ел их.       В голове выстраивается образ прячущегося новоявленного демона, борющегося с внутренним зверем, и хочется сгрести в тиски, успокоить. Сказать, что они найдут способ вернуть ему человеческий облик, и что ему нет нужды себя истязать. Чужие пальцы, вероятно, сводит от напряжения, с которым он сжимает цепь, лишь бы себя не выпустить. Мучается от голода? Беря без особой брезгливости конечность убитого демона, Узуй отбрасывает её прочь и слышит, как звенья трутся друг о друга. Зубы сводит от этого шума. Необходимо стащить с него цепь, но самостоятельно это сделать будет… проблематично. Сколько раз он испытал жуткую боль ради того, чтобы не кинуться на других? С такой силой внутреннее кровотечение и переломы обеспечены. — Отпусти цепь, Кëджуро. Я блестяще уверен в тебе.       Бывший столп замирает, поднимая взгляд в глаза Узуя. Яркий янтарь словно гипнотизирует; Тенген тянется к нему и касается щеки, большим пальцем оглаживая выпирающую скулу, чувствуя, как тот дрогнул. Смежил веки, словно испытывая облегчение от осознания, что им не брезгуют. Склонил голову в сторону руки, ослабляя хватку на цепи. Та оседает на пол с грохотом, переставая травмировать плоть.       Столп Звука заводит вторую руку за спину, и притягивает к себе, заставляя уткнуться в своё плечо. Носом он зарывается в яркую даже с пылью, кровью и грязью шевелюру, и глубоко втягивает металлический запах. Кëджуро словно истукан замирает. Обдумывает, как отреагировать на нежданное тепло. Мыслей о том, что тот может кинуться не возникает. Ренгоку силëн духовно — кому, как не Тенгену, знать об этом? — Я соскучился. — выдыхает Тенген, пальцами перебирая пряди и закрывая глаза. Невесомый поцелуй касается макушки непроизвольно, и наконец-то столп Звука ощущает судорожную хватку за униформу на спине; Кëджуро льнëт, ведомый порывом.       Сердце грохочет в груди громче колоколов.