Блеск Солнца

      Когда он смотрит мелкому нытику в глаза, ему хочется скривиться и нахмуриться, испытывая смешанные эмоции. Агацума неловко мнётся, заглядывает преданно в лицо, и даже не скажешь, что несколько месяцев назад он ругался со столпом Звука на их общей миссии.       Тенгену тошно.       Мальчишка под ногами мешается, ловит за штанины и ревёт в три ручья. У него ничего общего с погибшим Кёджуро. Они не схожи ни на грамм — наследник семьи Ренгоку был отважным и целеустремлённым. Зеницу напоминает вечно скулящего щенка. Столп умел зажигать чужие сердца своими идеями; единственное, что может юный охотник в совершенстве — это ныть и истерить. У Узуя уши вянут, когда он начинает очередную тираду о тренировках.       «Между ними ничего схожего», — Тенген убеждается в этом из раза в раз, следя внимательно за светлой макушкой. Ему неинтересны очередные признания в чувствах от ребëнка. Да и это явно не серьёзно — Агацуму тянет испробовать новое, как и всех. Только вот отчего-то он прицепился именно к столпу Звука. Сколько не гони его от себя, вновь возвращается и верещит.       В воспоминаниях мелькает лицо Ренгоку. Его улыбка, мягкая и ласковая. Его поистине пылающий взгляд, спирающий дыхание. Жар кожи и шёпот ранним утром, сочетающиеся с касаниями огрубевшей кожи фаланг к лицу. Уголок рта сам по себе дёргается, пока столп втягивает шумно воздух. Рана от потери слишком свежа — Тенгену казалось, что он привык терять, ведь их век не долог. — У-узуй-сан, я правильно делаю? — голос мальчишки плаксивый, вынуждает свести брови вместе. Пускай потенциал его велик, но стоило ли брать на обучение? — О н-нет, я опять ошибаюсь, да? А я говорил, что я полнейшая бездарность… Меня точно сожрут на следующей миссии! — Да сколько блестяще можно! — взвинчивается столп, подскакивая и отвешивая здоровой рукой затрещину. — Если ты сейчас же ярко не возьмёшь себя в руки, я сам тебя пришибу — не успеешь даже моргнуть!       Хочется зарычать от досады. Глаза — у Зеницу они яркие, но уходят больше в желтизну — наполняются слезами и сопли рекой текут из носа. Импульсивное желание, отголосок прошлого, заставляет потрепать того по волосам. Движение до боли знакомое, отпечатавшееся на подкорке. Как иначе, ведь Кёджуро утешал так многих. Только он это делал ласково, нежно. Движения же Узуя более резкие, он и сам не знает, зачем треплет мелкого нытика.       Агацума в изумление затыкается и пялится. Это однозначно успех — в прошлые разы времени тратилось в разы больше. — Никто тебя блестяще не слопает, ведь ты обучаешься у самого яркого столпа. — ладонь замирает на макушке. Волосы у мальчишки мягкие, светлые, но это всё, что хоть как-то похоже на Ренгоку.       «Надо прекращать их сравнивать» — думается Тенгену.       Юный охотник вновь подает голос, явно чуть приободрившись. Что-то подсказывало, что он вновь полезет в самую душу. — У-узуй-сан, я… Вы же т-такой сильный… Да и столп, пускай и бывший… А ещё… — Зеницу мнется, прежде чем продолжить, стискивая рукоять деревянного меча в ладони. — В-вы мне очень нравитесь! Безумно! Т-так что давайте встречаться! Вы мне до этого отказывали, но вдруг сейчас…       Что и требовалось доказать — стоило чуть проявить доброжелательность, как её не так оценили. — Слушай, я знаю, что я безупречный и чертовски силён, — внутри новой волной поднимается раздражение. В чужих глазах вновь осколками осыпается надежда, но пусть так, чем глупые мечты. — но ты мне неинтересен. У меня есть жёны, в конце концов, если ты блестяще не забыл. Поэтому ещё одна попытка мне навязать свои чувства — и я тебя передам Гёмею, клянусь!       Тот тут же встрепенулся, втягивая голову в плечи. Угроза хороша — тренировки столпа Камня изнуряющие и об их тяжести наслышан каждый охотник. — А теперь за работу! Продолжай махи мечом, тебе ещё осталось сделать около сотни, ярко заверши начатое! — Да блин! Это издевательство какое-то!       Столп усмехается и уходит обратно в тень дома, не обращая внимания на чужое нытьё. Идеальный слух улавливает движения воздуха от взмахов.       Внутри он лелеет надежду, что мальчишка наконец-то от него отстанет и перестанет просить невозможное. Каким бы он не стал, запавшего в сердце Ренгоку, погибшего от рук демона, дарившего столько разных эмоций и ощущений, не убрать. Он засел настолько глубоко со своими временами наивными совиными глазами, что даже после смерти ярко загорается перед взором.       Тенген выдыхает с облегчением — Агацума никогда не станет заменой, как бы ни болело сердце. Потому что Зеницу — не он, Ренгоку Кёджуро.