Templar's Cross

1770 Лондон, Британская империя

Оранжевый свет потускневшего солнца не спеша заполнял собой небольшое помещение, служившее гардеробной. У отделанной английскими панелями стены теснились французские шифоньеры из тёмного дерева. Украшенные золотым тиснением створки были распахнуты настежь, а наполнявшие шкафы наряды поражали многообразием материалов, фасонов, форм и расцветок. Рэйвен не скупилась на платья, особенно когда это касалось её старшей дочери Присциллы, её гордости. Некоторые платья были слишком изысканны, чтобы пылиться в шкафу вместе с остальными. Три самых пышных, каждое на собственном манекене, ютились у свободной стены напротив окна, нетронутые вот уже много лет. Но этот день был воистину знаменательным: один из манекенов опустел, а его платье возлежало на старой синей мантии с гербовой вышивкой дома Фальконе. Посередине гардеробной стоял большой, оббитый твёрдой кожей сундук с откинутой крышкой, а на дне его уже покоилось несколько книг, чтобы он не перевернулся и не разбил лакированный пол. Корсет платья был расшит драгоценными камнями и лучи алеющего светила играли с ними, подарив тёмным шифоньерам и белоснежному потолку множество солнечных зайчиков. Огромное зеркало в пол, обрамлённое золотом, отражало и игру света на камнях, и несколько простых повседневных платьев, составивших компанию тому, прекрасному. Поодаль зеркала располагалось кресло с нахлобученными на мягкую спинку алыми бархатными занавесками. А в нём господствовала над хаосом владелица гардеробной леди Изабелла Фальконе. Сразу после крестин её отец заехал в Лондон как и обещал, где поговорил с женой насчёт будущего единственной дочери. К сожалению, она не смогла присутствовать на этом историческом событии, так как сразу вернулась в Сен-Сир, чтобы и дальше обучаться бесполезным для будущего тамплиера вещам. Целых две недели после путешествия в Версаль Изабелла ходила раздражённая, терзая себя вопросами, заглянул ли отец в Лондон и удалось ли ему уговорить mother отпустить её в Орден Тамплиеров. Сумеет ли она последовать его совету и поглотить все оставшиеся знания, чтобы не сидеть пять лет в стенах ненавистной школы. Но на исходе третьей младшая Фальконе получила письмо, которое разделило её жизнь на «до» и «после». Которое впервые побудило её сломя голову нестись на уроки вышивания и танцев. Окунуться в изучение искусства сочинять мелодии и взяться сразу за несколько языков, чтобы нещадно гнать программу вперёд. Переступив через саму себя, преодолеть стеснение своего тела и выкладываться на полную на уроках вальса. Рэйвен сказала «можно». Поначалу углублённые знания не давались, поскольку Изабелла не привыкла учиться настолько усердно. Она всегда находила баланс между учёбой и отдыхом, но отныне ей пришлось научиться балансировать между учёбой и другой учёбой. Поменять своё отношение к школе в целом и к предметам в частности; учить сразу несколько языков с помощью сходств и различий; а в её старом журнале становилось всё меньше и меньше записей Предтеч, но зато всё больше и больше эскизов платьев. Увы, столь упорная работа не могла не отразиться на ней самой. Бесконечное пребывание в школьной библиотеке привело к тому, что Изабелла приобрела репутацию заучки и потеряла уважение сверстниц. Даже близкие подруги отвернулись от неё: она стала раздражительной, одержимой некой целью, о которой отказывалась им рассказывать. Жесткий режим и нехватка времени для себя приводили к срывам, на которые дочь тамплиера жаловалась отцу. Порой ей казалось, что эта треклятая программа никогда не кончится и Изабелла Фальконе останется заложницей Сен-Сира на веки вечные. Но всему однажды приходит конец, и бунтарка Фальконе изменилась до неузнаваемости. Она научилась вальсировать, сочинила несколько мелодий и даже поучаствовала в конкурсе эскизов парадного платья, на котором изобразила свои, авторские вышивки. Безупречные манеры и такое же безупречное поведение; грация, изящество и отличные оценки по всем предметам. Всё, что могла предложить эта школа, Изабелла впитала. Больше незачем было держать её в Сен-Сире. И младшая Фальконе вернулась домой. С гордым званием выпускницы Maison royale de Saint-Louis, манерами настоящей леди, высоко поднятой головой, тремя тысячами ливров и потухшими глазами. Ведь цель оправдывает любые средства. И любые жертвы. Восседая в кресле, Изабелла наблюдала за игрой света внутри разноцветных камней и раздумывала над судьбой одного из самых своих красивых платьев. Стоит ли брать его с собой в Америку, или нет? Найдется ли место для таких нарядов в её новой жизни, или больше нет? Она гнала программу, чтобы побыстрее избавиться от обязанности носить подобное, но увлеклась процессом, и теперь это платье казалось ей слишком красивым, чтобы оставлять его дома. А коли так — то нужно скорее заполнить сундук остальными вещами и свернуть его последним: оно помнётся, но гораздо меньше, чем остальные. Целый месяц после окончания Сен-Сира Изабелла чувствовала себя выжатой, как лимон. Несколько дней подряд она засиживалась в отцовском кабинете и изучала собственный конспект, воссоздавая в памяти полузабытые знания о канувшей в небытие Первой цивилизации. Она не могла поверить, что наконец достигла цели и через несколько дней отправится в Америку; что перед отъездом она наведается к семье Кэролл и заберет кое-какие документы. Что у них ей удастся узнать кое-что важное о своей семье. И о других семьях тоже. Тамплиеры воспитывали своих отпрысков в соответствии с тамплиерскими догмами. Точнее, как поняла Изабелла, навязывали ценности Ордена юным, неокрепшим умам. Идеальным возрастом для того, чтобы посвятить своего ребёнка в тайну его наследия, родители-тамплиеры считали десятилетний. Но как правило, до наступления первого юбилея дети тамплиеров уже умели обращаться с оружием и защищать себя. Поразительно, но их главные враги ассасины рассказывали детям о собственном наследии… тоже в десять лет. И так же, как и тамплиеры, родители будущих ассасинов обучали своих отпрысков фехтованию и стрельбе задолго до разъяснения цели их странных занятий. Изабелле было до жути интересно, как члены обоих орденов внушают своим детям необходимость обучаться боевым приёмам. Ей неоткуда было знать, что маленькие дети с неугасимым энтузиазмом впитывают то, что дают им родители, что бы это ни было, не задумываясь о том, хорошо это или плохо. Семья же Изабеллы как всегда выделилась. Она разделилась на две половины: французскую, «тамплиерскую» по отцу и английскую, «нормальную» по матери. Французская половина состояла из родственников Марка Фальконе, одного из величайших учёных тамплиеров Европы. Это были его родители, учёные-тамплиеры, отошедшие от дел Ордена из-за почтенного возраста, но не потерявшие тяги к жизни; его старшая сестра тётушка Аннабель, приближенная к королю союзница тамплиеров, и сам Марк. Английской же половиной была Рэйвен и её дети от первого брака. Они отрекались от всего, что было связано с красным крестом. Дочери Марка не запрещали тянуться к наследию отца и расспрашивать про Орден, но сопровождалось это осуждением, которое переросло в натянутые, холодные отношения с матерью и сестрой. И когда отец проронил, что Рэйвен планировала вырастить из Изабеллы вторую Присциллу, всё стало ясно, как Божий день. Они и не собирались передавать ей тамплиерское наследие! С одной стороны, это было прогрессивно, так как Изабелла могла сделать выбор, исходя из своих предпочтений: либо присоединиться к Ордену по своей воле, а не по напутствию родителей, либо выбрать что-нибудь другое. С другой же стороны, выбрав присоединиться, она чувствовала себя отсталой среди сверстников, которые уже являлись членами Ордена и превосходили её практически во всём, что не касалось Частиц Эдема. Сняв несколько вешалок с прогулочными платьями, Изабелла с силой захлопнула шкаф. Получилось громче, чем следовало, и поделом: уж чего и не будет в её новой, свободной жизни, так это противных, заносчивых Кэроллов, позволивших себе поглумиться над решением родителей не втягивать дочь насильно в собственное наследие. Она отбросила выбранные наряды на подоконник и схватила самый первый. Закатный свет выгодно оттенял шоколадные волосы, но в его слабых лучах платье казалось персиковым, а этот цвет младшая Фальконе не очень любила. Уроки вышивания и изобразительного искусства не прошли даром, и носить одежду, которая ей не идёт, стало ниже её достоинства. Как результат — платье очутилось в кресле, а девушка начала перебирать вешалки в поисках наряда побледнее. Но её прервали. Дверь тихонько отворилась и в проёме показалось обеспокоенное лицо старшей сестры, до которой Изабелле, как, слава Отцу понимания, перестала говорить матушка, было как до империи Цин полусогнувшись. — Ты чего? — Спросила Присцилла и окинула юрким взглядом беспорядок, который учудила Изабелла. — Чего стучишь?  Присцилла была старшей сестрой Изабеллы, дочерью Рэйвен от первого брака. С детства изящная, женственная, послушная, она росла идеальным ребёнком, которого ставили в пример маленькой Изабелле с её порой несносным, бунтарским характером. — Входи, но только аккуратно. — Ответила младшая сестра, не отрываясь от своего занятия. — Рядом с сундуком платье лежит, не наступи на него! Присцилла окинула взглядом творческий беспорядок в гардеробной. Её янтарные глазки сразу же приметили сундук, в который младшая собирается уложить вещи к переезду. Свободный манекен, на котором обычно покоилось одно из самых недооценённых Изабеллой платьев, и само платье, возлежащее рядом с сундуком. Старшая не верила глазам: насколько она знала, её младшенькая терпеть не может носить подобные вещи... Но Изабелла крутилась перед зеркалом, прислонив к плечам вешалку, на которой красовалось длинное кофейное платье, да мурлыкала себе под нос мелодию. Идиллия. — Ты возьмёшь его с собой? — Всё ещё не верила в происходящее Присцилла. — Правда? — Нет, я его сняла, чтобы манекен подышал. — Съязвила Изабелла и улыбнулась краем губ, не сводя взгляда с собственного отражения. Присцилла хихикнула и ловко перепрыгнула через сундук, оказавшись у зеркала рядом с младшей сестрой. А затем слабо ущипнула её за плечо. — А ну признавайся, кто ты и куда ты дела мою сестру! — Не обольщайся, Присси. — Обнажила зубы в улыбке Изабелла. — Оно на особый случай, который вряд ли когда-нибудь настанет.  Будущая учёная увернулась от очередного щипка и отодвинулась в сторону так, что теперь в зеркале их было двое. Светловолосая и светлоглазая Присси, и её полная противоположность, темноволосая и черноглазая Изи. Что по внешности, что по характеру они были разные, как день и ночь, но это не мешало им любить друг друга. А что мешало — так это одержимость Изабеллы Орденом тамплиеров. — Ты не можешь знать это наверняка, Изи. — Заговорщически протянула блондинка, наблюдая за тем, как старается сестрёнка, пытаясь подобрать подходящую для нового места одежду. Как кожа меж тёмными бровями образует смешную складочку, когда та хмурится. Как девичье лицо, ещё не тронутое возрастом, расслабляется, когда сестрёнка решительно освобождает наряд от вешалки. Они с матерью многое отдали, чтобы Изабелла наконец выросла и приняла своё место в мире. И кажется, у них получилось.  — Вообще-то, — Вдруг нарушила молчание младшая Фальконе и отбросила вешалку в угол. — мне кажется, без вашего с матушкой контроля я разленюсь настолько, что буду выходить в люди в ночной сорочке. — Ужас, Из. — Поёжилась Присцилла, но её солнечные глаза не переставали улыбаться. — Ну ты хотя бы корсет надевай, а? — Не-а. — Покачала головой Изабелла, поворачиваясь к сестре. — Хватит с меня этих корсетов. Вот здесь уже сидят.  Будущая учёная провела большим пальцем под подбородком и вернулась к платью. Сложив его напополам, она свернула его в клубок и свободно перевязала атласной ленточкой. Присцилла тихо наблюдала за её действиями, боясь даже дышать, чтобы не нарушить идиллию. Подумать только, их взбаламошная Изабелла крутится у зеркала, чтобы подобрать себе подходящее платье…  Однако младшая Фальконе не была бы собой, если бы что-нибудь не выкинула. И в прямом, и в переносном смысле. Вытянувшись в струнку, будущая учёная прицелилась, а затем изящным движением кисти забросила свёрток ткани прямо в раскрытую пасть сундука. Присцилла проводила взглядом многострадальное платье и осуждающе взглянула на сестру. — Боже мой, Из! Отдала бы мне, я бы его сложила по-человечески! — Я же даже не промахнулась! — Тут же выпалила в свою защиту младшая и прикусила язычок. В голове промелькнуло осознание: она оправдывается! И даже не перед матерью, а перед собственной сестрой! — Ты прозвучала сейчас не как ты, а как мама. — Укоризненно подметила она. — Это пугает. Присцилла виновато улыбнулась и развела руками. В Англии юных леди передавали от отца к мужу и девушки, которым еще не подобрали подходящую партию, жили с родителями. А так, как Марк вечно работает, а родной отец вообще мёртв, единственным взрослым рядом с Присциллой оставалась только их с Изабеллой мать. Неудивительно, что Присси выросла полностью её копией. — Давай я помогу тебе со сборами, Из. — Попыталась смягчить обстановку блондинка. — А ты пока прочтёшь письмо! — Какое ещё письмо? — Отложила очередное платье будущая учёная. — Это письмо. — Тихо сказала Присцилла, показывая сестре немного смятый конверт. — Я хотела оставить его на столике в твоей комнате, но услышала грохот и... Конверт тут же оказался в цепких пальчиках Изабеллы. Такая тяжёлая, массивная кроваво-красная печать могла принадлежать только одному отправителю — Ордену тамплиеров. Ни секунды не колеблясь, младшая Фальконе распечатала конверт и бросила его на кресло. Туда же полетели и прогулочные платья, а их место занял женский зад, чтобы исписанная незнакомым почерком бумага в аккурат поймала последние лучи уходящего солнца. С чувством выполненного долга изнывающая от любопытства Присцилла встала рядом с окном. Младшая сестрёнка всегда была для неё раскрытой книгой, которую блондинка, будучи старше и умнее, любила перелистывать, мастерски манипулируя чужими эмоциями. Но во время учёбы в l'école Изабелла научилась прятать свои эмоции под маской безразличия, как настоящая аристократка. И когда прочесть её не получилось, Присцилла оставила сестру в покое: если Изи захочет, она расскажет, что же ей там такого понаписали эти её возлюбленные тамплиеры. А если не расскажет — то она сама сумеет расположить её к этому. Становилось всё темнее и темнее. Солнце уже спряталось за горизонтом и больше не дарило панельным стенам радужные отблески. Однако, если девушки поспешат, то успеют разобрать прогулочные платья до того, как служанка прибежит зажигать настенные свечи. — Саутхэмптон, на закате. — Наконец объявила будущая учёная и взглянула на Присс исподлобья. — Нужно будет выехать пораньше, чтобы туда добраться. — Я думала, ты сядешь на корабль из Лондона. — Поделилась Присцилла, сложив перед собой руки в замочек. — Я тоже. — Кивнула Изабелла и вновь пробежалась взглядом по аккуратно выведенным строчкам. — Карета будет ждать меня в полдень. Кучера они тоже пришлют... своего. — Своего? — Возмутилась старшая сестра и по пути к сундуку переступила ворох платьев. — А чем наш плох? Уже не свой? — Присси, не начинай пожалуйста. — Закатила глаза Изабелла, предварительно спрятав лицо за письмом. — Наверное на то были причины... — Причины? Те же, по которым вокруг нашего дома маршируют вооружённые отряды? «Какие ещё отряды?» — хотелось возразить Изабелле, но она вовремя осеклась. Если сестра говорит, что вокруг дома патрулируют отряды — то так оно и есть. Присцилла же, не теряя ни минуты, изящно приземлилась возле платьев, чтобы помочь сестре со сборами, как и обещала. Её мягкие ладони аккуратно свернули наряд и перевязали его атласной ленточкой с изящным бантом. — Разве ты не видишь, что происходит? С прошлого года наш управляющий увеличил количество стражи и теперь она буквально на каждом углу! Я чувствую себя ужасно и мама тоже не в восторге. Мы как узники в темнице, только решеток не хватает! — Я дома меньше месяца, Присси. — Напомнила ей Изабелла. Спокойный, невозмутимый тон младшей составил контраст возмущённому тону распалившейся старшей сестры. — До этого десять лет я жила в l'école одиннадцать месяцев в году. Это поместье давно перестало быть моим домом. — Ты не поняла меня, Из. — Покачала головой Присцилла, укладывая платье в сундук. — Но поймешь, если соизволишь высунуть наконец нос из книги! Присцилла замолкла и занялась делом, а потрясённой чужим откровением Изабелле ничего не оставалось, как обдумывать её слова. Ведь это по своей своей воле она стала затворницей Сен-Сира, пытаясь гнать программу, когда её никто об этом не просил. По своей воле она заперлась в отцовском кабинете, чтобы освежить в памяти забытые знания о Первой цивилизации. А игры с друзьями и вечерние прогулки с семьёй остались лишь счастливым воспоминанием. Она так привыкла идти к своей цели, что забыла, что вне четырёх стен существует целый мир, огромный и прекрасный. — Что ж, Присси. — Нахмурилась Изабелла. — Признаю, ты права и мне следует открыть глаза. Спасибо, что указала мне на это. Блондинка бросила на сестру удивлённый взгляд и вытянулась в струнку. Уж чего она и не ожидала услышать — так это благодарности. — Позволь, я тебе помогу. — Смягчилась старшая и взяла очередное платье. — С того самого дня, как Марк стал частью нашей семьи, всё изменилось. После смерти отца вся прислуга, поколениями служившая во благо его дома, решила не возвращаться к его родителям, а остаться с нами. Но их уволили. Всех до единого. Марк заменил их своими людьми... тамплиерами. Изабелла наконец спрыгнула с подоконника и оставив там письмо, повернулась к креслу, платья в котором терпеливо ожидали своей участи. — И? — Изогнула бровь младшая сестра. — Он один из высокопоставленных членов Ордена, может себе позволить. Присцилла закатила глаза и прежде чем уложить платье в сундук, аккуратно расправила складки и перевязанную ленточку. — Ты снова не понимаешь. Все вместе мы были как большая и дружная семья, а он заменил их чужими. Матушка говорит, они тайно служат Ордену и... — Я знаю. — Перебила её Изабелла, разглядывая в отражении очередное прекрасное платье. — Мне кажется, она просто надумывает. — Нет, Из. — Затянув потуже бантик, помотала головой Присцилла. Им следует поторопиться: если Рэйвен узнает, чем занимаются две ее дочери, то будет очень недовольна. Сидеть на полу и собирать вещи — обязанность прислуги, а не настоящей леди! — Даже если и так, — устала спорить с сестрой дочь учёного, — я верю, нет, я уверена: чтó бы мой отец ни делал, он делает это ради нашего благополучия и безопасности. Время шло и куча неразобранных платьев в кресле становилась всё меньше и меньше. Одно за другим они проходили проверку младшей Фальконе, у которой уже не было ни времени, чтобы присматриваться к каждому, ни настроения кружиться, представляя себя на противоположном берегу Атлантического океана. Перебирая наряды, Изабелла всё раздумывала, поделиться ли с Присс информацией, которую она узнала от Кэроллов. Не ухудшит ли внезапная правда их и без того непрочные отношения... Но за очередным платьем нашёлся забытый конверт, и младшая Фальконе сделала глубокий вдох. Прежде чем передать Присцилле последнее платье, она прислонила вешалку к ключицам и взглянула на собственное отражение. — Быть тамплиером, Присси, это не только вращаться в высших кругах общества и получать много денег за работу. — Начала она и Присцилла повернулась к источнику звука — Это подвергать себя и свою семью большой опасности. У нас очень влиятельные друзья, но есть и не менее влиятельные враги. Поэтому наш дом так тщательно охраняется. Как и дом Кэроллов... — Так вот где ты пропадала! — Догадалась Присцилла и затянув очередной бант, оторвалась от своего занятия. Блондинка мягко растянулась на мантии и расправила затекшие плечи. — Матушка будет очень недовольна, если узнает, что ты общаешься с... ними. — Больше не общаюсь. — Отрезала Изабелла и Присцилла удивлённо захлопала ресницами. Но будущая учёная проигнорировала её пытливый взгляд: слишком свежа была в памяти их первая, и как надеялась Фальконе, последняя официальная встреча. — Все наши слуги не простые люди, но ты и сама это понимаешь. Каждый из них обучен сражаться, чтобы защитить нас в случае опасности. На мгновение младшая Фальконе остановилась и сжала губы в тонкую полоску. То, что в этом доме фехтовать умела даже прислуга, больно било по её тамплиерскому самолюбию. — А опасность есть. Если бы её не было, то тамплиеры не обучали бы детей, едва способных удержать шпагу в руках, искусству боя. Шпионы наши слуги или простые наёмники, это уже другой вопрос... — Но тебя же не учили сражаться, Из. — Выдала Присцилла. Черные глаза напротив метнули в неё молнии, и блондинка тут же поняла, что лишний раз это озвучивать не стоило. — Тебя тоже. — Напомнила Изабелла, еле удержавшись, чтобы не огрызнуться на сестру. — А наша матушка из принципа больше не возьмёт в руки шпагу. Вот тебе и ответ, почему всех заменили. В гардеробной вновь стало тихо, настолько, что можно было услышать ровное дыхание сестёр. Присцилла ещё несколько мгновений восседала над сундуком, пытаясь переварить чужие слова, прежде чем спохватиться и забрать у сестрёнки последний наряд. Но внезапно в её янтарных, солнечных глазах появился проблеск понимания. На лице отразился неподдельный испуг, а раскрывшиеся губы привычно скрыла девичья ладонь. — Боже мой, это же значит... — Да, Присси. — Кивнула Изабелла, поймав её испуганный взгляд. — Мне очень жаль, что своим присутствием в доме я причинила вам с матушкой столько неудобств. Потерпите ещё чуть-чуть, до завтрашнего полудня. Я уеду, отряды распустят и вы снова будете чувствовать себя как дома.