Safety zone

Хосок наконец остался один. Он снова может дышать. Вдыхает полной грудью. Ещё никогда воздух не был таким сладким. Его телефон безостановочно вибрирует. Он понимает, что ему звонят ребята, хотят сказать что-то вроде "Хосок, забей на ссору, вернись обратно, мы все уладим, все будет хорошо". Но только Хосок знает, что хорошо уже не будет. Он разозлил Юнги и Намджуна. Он понимает, что ещё немного и они сломаются. Сломаются из-за него. Ноги подкашиваются. Хосок оседает на траву, пачкаясь в грязи. Ему уже плевать. Может ему и хотелось умереть красиво, чтобы в гробу он выглядел терпимо, но сейчас выбор: либо прыгнуть под поезд, либо с моста. Что одно, что второе, красивым он не будет. Может кто-то вспомнит о том, что он просил о кремации. Юнги будет плакать. Он знает это. Он видел его уже сломленным. Он сам его тогда сломал. Хотя, кто не попытается закончить свою жизнь после попытки изнасилования, в который ты оказался виноват даже по мнению своей семьи. Воспоминания такие яркие. Видимо, это имеют в виду люди, говоря, что жизнь мелькает перед глазами. Зря мозг старается, Хосок не передумает. Он устал. Он устал искать и не находить. Он очень сильно заблудился и устал искать выход. Сейчас действительно проще исчезнуть. Если бы он мог сделать так, чтобы всем было плевать, как Тэхену, например, он бы, не раздумывая, согласился. Просто, чтобы Юнги не плакал. Просто, чтобы Намджун не злился на себя. Просто, чтобы мама не переживала. Просто, чтобы сестра не закрылась в себе. Просто, чтобы было проще. Сейчас он источник всех проблем. Он не может справиться. Он жалок. И пора помочь естественному отбору закончить это все. В конце-концов таблетки перестали помогать. Он хотел убить себя ещё тогда, когда Тэхен его послал. Но не получилось. Юнги все-таки уже знает, как спасать утопающих. Из-за Хосока. Лучше бы они никогда не дружили. Когда-нибудь Хосок подумает о последствиях прежде чем кого-то спасать. Спасать. Чимин. Он справится. Хосок еще не успел все испортить, но вряд ли его сильно заденет. Он ведь не обязан ему ничем. Он справится. Хосок снова вдыхает. Становится легче. Беспокойство большим камнем падает с души. У сестры есть мама, а у мамы — ее дочь, сестра Хосока. Они пройдут через это вместе и продолжат жить. Хосок расправляет плечи. У Намджуна есть Джин. Может он уже и не друг ему, но без него Хосок бы сдался ещё в конце первого семестра. Единственный, наверное, человек, который не считал его разочарованием. Забавно. Разочарование — это его второе имя большую часть жизни. Хосок слышит гул поезда. Рельсы отдают тревожной вибрацией. Вовремя. Хосок встает и направляется в сторону путей уверенным шагом. Собачий лай. Хосок все равно идет. Если его перед смертью покусает собака, он не расстроится. Луч света ослепляет. Хосок спотыкается, не рассчитав высоту рельс. Под ногами земля жужжит от нетерпения. — Эй парень, что ты там делаешь?! Уходи! Поезд едет! Хосок оборачивается. Какой-то дедушка пришёл на лай собаки и сейчас говорит ему уходить. Хосок смотрит на пути: поезд все ближе. Рельсы начинают визжать и скрежетать в предвкушении. Хосок стоит в ступоре. Поезд приближается. — Парень! Эй! Уйди оттуда! — мужчина сипнет от крика и, спотыкаясь, бежит к Хосоку. Хосок спрыгивает. Он не может. Кусок бесполезного мусора. Умирать при свидетелях, чтобы потом этот бедный старик себя винил. Нет, он не сможет так умереть. Чтобы потом его допрашивали или чтобы потом пришлось смотреть в глаза его семье. Нет, это неправильно. Он не должен нести эту ответственность. Хосок не имеет права кого-то обвинить в своей смерти. Он сам так решил. Поезд проносится у Хосока перед глазами, стеной разделяя его и мужчину. Это огромный груженый товарняк. Они бесконечно длинные и безумно тяжёлые. Такие поезда не смогут просто взять и затормозить. Удар бы сразу отключил Хосока. И эта мысль пьянит спокойствием. А потом бы его собирали бы по кусочкам, чтобы последний раз презентовать семье. Наверное, он романтизирует свою смерть. Хосок оборачивается, оглядываясь. Обрыв и река. Мысли пролетают одна за другой, но действия не происходит. Хосок идёт против движения поезда. Уже неважно, куда он придёт. Видимо, умереть ему в этом городе тихо и спокойно не дадут. Снова вибрация в кармане. Хосок поднимает вызов, не глядя. — Да, — звучит слишком злобно и устало. — Алло! Хосок! Хосок, вернись пожалуйста! — голос хрипит, и звучит как будто из-под воды. Кто-то плачет. Чимин. — Эх, Юнги чёртов паникер, опять всех до ручки довёл, — Хосок смеётся. Устало. Через силу. — Это не Юнги, это я все! Я! Ругайся на меня! - Чимин захлебывается. Хосоку становится стыдно. Он не знает, что ответить. Просто продолжает передвигать ноги. — Я просто подумал, что что-то не так, и позвонил тебе, а ты не ответил, а потом позвонил Юнги, а он сказал, что вы поругались, и ты ушёл, а Намджун сказал, что я не понимаю ничего и зря паникую. Юнги тоже думал, что все нормально, но я так испугался! — снова всхлипы, — Я не хотел, Хосок, вернись пожалуйста! Чонгук уже все окрестности оббежал! Лицо Хосока вытягивается. Он не ожидал, что Чимин может настолько за него переживать. Настолько, что напряг других его искать. Он не должен был этого делать. — Как давно он ушел? — Мы поругались… ты пропал… твои шуточки ещё, — Чимин ничего не слышит, продолжает говорить и всхлипывать. Хосок останавливается. У парня истерика. — Мини… — Чимин не реагирует, — Мини, слышишь? — всхлипы, и тот затихает, — Все нормально. Ты чего так распереживался? — Хосок рассматривает город с железнодорожного моста, — Юнги все правильно сказал. Я просто пошёл прогуляться. — На железку блять! — раздраженный крик. Откуда-то слева. Хосок поворачивает голову. Чонгук. Упирается руками в колени и тяжело дышит. — Вот меня Чонгук нашёл! Не волнуйся хорошо? — Чимин что-то мычит в ответ, и Хосок кладет трубку. Чонгук явно бегает уже не первый час. Волосы мокрые и прилипли ко лбу. На улице не было слишком холодно, но можно было заметить, как от парня валит почти невидимый пар. Зима все-таки не за горами. Хосок устало вздохнул. — Ещё один такой раз, Хосок, и я откручу тебе голову! — наконец набрав воздуха в легкие, прохрипел Чонгук. — Да ладно тебе. Вы просто преувеличиваете, — Хосок смеется. Давит из себя счастье. Но даже расслабить челюсть не может. Чонгук смотрит с подозрением. — Все в порядке. Мне просто нужно было проветрить мозг. — Хосок ярко улыбается. Его подбородок начинает подрагивать. Видимо, здесь его актерские навыки закончатся. — Хосок хватит врать! Я вижу, что ты не вывозишь! Чонгук звереет. Направляется к другу, резко сокращая расстояние между ними. Хосок молча опускает голову. — Пошли спать. Хосок разворачивается, уворачиваясь от объятий-нападения, и продолжает идти в сторону общежития. Чонгук непонимающе смотрит на друга. Хосок идет и не поднимает голову, не давая даже возможности увидеть его слезы и то, насколько прав Чонгук.