***
Король Артур приказал защищать замок и не дать мерсийцам взять его в осаду. Он с уверенностью повёл рыцарей в бой против бесчестных захватчиков. Начался сильный дождь, и король надеялся, что это сыграет ему на руку, что мерсийцы будут отступать из-за непогоды и яростного стремления камелотцев бороться за свои земли. Им удалось разгромить один из гарнизонов Баярда и оттеснить их к реке, но это было ловушкой, потому что другая часть войск уже ждала камелотцев, и они оказались окружены врагами. Артур зажмурился и протёр рукой лицо, смывая кровь дождевыми каплями, и с нескрываемым испугом и страхом за своих рыцарей, за своё государство и собственную жизнь, огляделся вокруг. Сэр Гвейн поймал его взгляд и с печалью, словно уже увидел их смерть в его глазах, кивнул королю. — Мы не сдадимся, — сказал ему Артур. — Я не позволю им взять нас в плен и сделать рабами. — А Гвиневра и мальчики? — с беспокойством спросил рыцарь. — Они с Мерлином, — вздохнул Артур. — Я уверен, что они в безопасности. Мерсийцы подходили всё ближе и ближе, сжимая камелотцев в кольцо. Рыцари крепко сжимали мечи, готовясь сражаться до последнего, готовясь умереть за своего короля. Персиваль совершенно не боялся смерти, он с яростью в глазах глядел на врагов. — За Камелот! — крикнул Артур и ринулся в бой. Битва была поистине страшной, дождь усиливался и поднимался холодный ветер, превращая погоду в ураган. Ураган, который царил в сердце каждого камелотца, что давал силу и мужество сражаться за свой дом, за свою землю и семью. Из-за нещадной ярости им удалось прорваться сквозь кольцо мерсийцев, не ожидавших отпора такой силы, но это было тщетно, у них не было никаких шансов на победу в этом сражении. На каждого рыцаря приходилось около шести мерсийских воинов, среди которых был и сам король Баярд. Увидев отчаянно сражавшегося Артура, он поспешил к нему сквозь бойню, шагая по размокшей от дождя земле, периодически проваливаясь в неё до колен. С довольной улыбкой Баярд вместе со своими воинами окружил Артура, тяжело вздыхающего и изнемогающего от нехватки сил и усталости. Ещё шире улыбнувшись, он пронзил короля Камелота мечом в живот. Артур с ненавистью посмотрел на него и упал на землю, а Баярд лишь пнул его в грудь, оставляя лежать в грязи и извещая оставшихся камелотских рыцарей о смерти их короля. Постепенно темнело и видимость значительно ухудшалась, а ураган всё никак не утихал. Король Баярд приказал остановить сражение, взять последних рыцарей в плен и двинуться в сторону замка, чтобы окончательно захватить Камелот. В этой суматохе сэру Гвейну и Персивалю чудом удалось оттащить тело Артура в лесную чащу и спрятаться там в темноте. Как только им удалось найти укрытие, дождь, наконец, прекратился. — Он ещё дышит, — с надеждой проговорил Персиваль, прощупывая пульс Артура. — Он умирает, — с тяжестью сказал Гвейн, снимая с себя окровавленный и порванный плащ с геральдикой Камелота. — У нас нет лекаря, чтобы как-то помочь ему. Персиваль смахнул скупые слёзы из глаз и сделал то же самое с плащом. Он с печалью посмотрел на разъясневшейся небо и мерцающие сквозь тучи звёзды. Казалось, что прошедшего урагана и не было, погода вмиг стала абсолютно спокойной и можно было услышать кваканье лягушек у близлежащего болота или угуканье сов и филинов, настолько было тихо и безмятежно, настолько невинной и спокойной казалась смерть. — Я не могу поверить, что мы проиграли. — Нам нужно найти королеву и сообщить ей об этом, мы ещё сможем отвоевать замок с помощью войск Немета. Это ещё не конец. — Артур еще жив, мы должны попытаться его спасти, — решительно сказал Персиваль, возвращая свой взгляд на умирающего короля. Гвейн лишь закрыл лицо руками, словно пытался спрятаться от действительности. Он никогда ничего не страдал трусостью или нерешительностью, никогда не был настолько слабым и несчастным, потерявшим надежду на спасение своего друга и короля. Это было невыносимое чувство, но ничего нельзя было сделать, все возможные пути были закрыты, и надежды на помощь извне не было. — Гвейн, ты меня слышишь? Мы должны сделать хоть что-то… — Да! — отчаянно крикнул он, не сдерживая своего горя. — Но мы не сможем добраться до Немета, здесь мы окружены мерсийцами, а за лесом ущелье… — Камланн, — вздохнул Персиваль. — Это тупик. — Мы зажаты в ловушке… — Гвейн покачал головой, вспоминая события пятилетней давности, когда он последний раз был в Камланнском ущелье. — Почему Боги так жестоки? — Нет, — неуверенно возразил рыцарь, не вслушиваясь в риторический вопрос Персиваля. — Нет? — Мы можем попытаться испросить помощи у Морганы. — Что? — недоумевающе спросил он. — У нас мирное соглашение и саксонцев не было в том сражении. Если бы они до сих пор ненавидели нас, они бы участвовали. Это наш единственный шанс, чтобы попытаться спасти Артура. Это лучше, чем ничего. Мы сможем дойти до границы, а там должен быть саксонский форпост. Мы должны хотя бы попытаться. Персиваль с настожностью кивнул другу. Он снял с Артура плащ, взял плащ Гвейна и свой, чтобы сделать подобие носилок. Вместе они аккуратно положили короля и отправились в сторону Амат, к единственной, хоть и противоречивой надежде. Крохотный шанс на спасение Артура, милость Морганы и Мордреда и вера в мир и справедливость давала уставшим и слабеющим рыцарям всё больше сил, чтобы идти, несмотря на то, что с каждой пройденной милей, их ноги подкашивались. Через двенадцать часов им удалось достигнуть форпоста в Камланнском ущелье, и к счастью, тело Артура всё ещё боролось за жизнь, хоть он и не приходил в сознание. Саксонцы с удивлением и острожностью встретили камелотских рыцарей, тащивших умирающего короля, но игнорировать подобных нежданных гостей они не стали. Они дали провожатых и лошадей с телегой, а затем отправили их к Аматскому замку.***
Весть о сражении и поражении Камелота разнеслась по острову с чудовищной скоростью, что утром уже всем было известно о смерти Артура. Услышав об этом от гонца, Моргана прокусила себе губу до крови и села в кресло, не сдерживая накатывающиеся слёзы. Она кивнула гонцу, и он вышел из покоев, оставляя её наедине с Мордредом, который с безразличием смотрел в окно, наблюдая как слуги устраняли последствия вчерашнего урагана. Друид не чувствовал ничего, лишь вялую пустоту, взамен радости, которая, как ему казалось, должна была быть от такого исхода. Несмотря на свои убеждения, он счёл смерть Артура несправедливой, но на то была воля Богов, и ей нельзя было никак противостоять. Откинув лишние мысли, он обернулся и с беспокойством посмотрел на Моргану. Она тихо плакала, закрывая лицо руками и зажимая губы, чтобы он не услышал её всхлипов. Мордред медленно подошёл к ней и осторожно погладил по голове, чувствуя, как ей больно. Она тоже не радовалась, вопреки своему желанию мести и глубокой ненависти; и почему-то она ощущала стыд за свою скорбь. Воспоминания о детстве, проведённом с Артуром, настигли её, и перед её глазами мелькали лишь хорошие события, дружеские чувства, которые когда-то давно она испытывала к брату. Она вспоминала, что ей было плохо даже когда умер её отец, причинивший ей гораздо больше боли, чем Артур. Мордред когда-то сказал ей, что у неё доброе сердце, и сейчас она поняла, что он был прав, потому что ей действительно было больно. Ощущая его прикосновения, она расплакалась ещё сильнее, перестав себя сдерживать. Друид продолжал успокаивать её и аккуратно заправил за уши её волосы, чтобы открыть покрасневшее от рыданий лицо. Он стер капли крови от её прокусанной губы и слезы с щек, а затем приподнял её голову, чтобы она на него посмотрела. Моргана подчинилась его рукам и одарила его печальным взглядом. — Я не чувствую, что он умер, — тихо сказала она. — Это странно. — Не думаю, что это ошибка или ложные сведения. Камелот действительно захвачен Баярдом. — Я… — ведьма пыталась успокоить свои переживания и зажмурилась, чтобы не плакать ещё больше. — Что будет дальше? Что с моими племянниками? — Я владею такой же информацией, что и ты, но, думаю, что нам было бы известно, если Гвиневра с детьми была мертва или в плену, — он вновь нежно погладил её по голове. — Несмотря на ваши сложные взаимоотношения, он был твоим братом. Ты имеешь право скорбеть. Моргана кивнула ему и отстранилась, чтобы свернуться в клубок в кресле. Она всегда инстинктивно выбирала эту позу, когда не чувствовала себя защищённой или когда ей было плохо и страшно. Мордред аккуратно накрыл её шерстяным одеялом и нежно поцеловал в лоб. Ему была безразлична смерть шурина, отчего он лишь желал успокоить Моргану, унять её переживания, но он видел, что она не хотела ничего говорить, ей нужно было время, чтобы поплакать, и Мордред вернулся к своему рабочему столу, продолжая разбираться с чертежами для строительства. Через три часа стражник постучал в дверь, вынимая Моргану из переживаний, а Мордреда отвлекая от работы. Друид встал со стула и крикнул: — Войдите! — Ваше Величество, — стражник поклонился ему, в спешке не заметив сидевшую в кресле Моргану. — Утром на Камланнский форпост прибыли три камелотских рыцаря, один из них был без сознания. Они назвались Гвейном и Персивалем, а умирающего назвали королём Артуром и попросили вашей помощи. Моргана тотчас встала с кресла и с испугом и неверием посмотрела на докладывающего стражника. — Они здесь? — быстрым голосом спросила она, не скрывая сильного беспокойства. — Да, миледи, — он поклонился ей. — Стоят перед воротами на площадь. Мордред со смешанными чувствами посмотрел на жену, ощущая её смятение и долю облегчения, а затем отдал взгляд стражнику и сделал несколько шагов в сторону двери. Моргана тут же подбежала к нему и взяла за локоть. Что-то внутри неё твердило о том, что нужно помочь брату. Она уподобилась своей скорби и частичке любви, что у неё, как оказалось, оставалась к Артуру. — Мы их примем? — с волнением и мольбой спросила она, удерживая Мордреда. — Ты уверена? — спокойно спросил друид, чувствуя, что ему по-прежнему безразлична судьба Артура, но не переживания Морганы. — Да. Он понимал, что если отдаст приказ впустить их и оказать помощь Артуру, то несомненно ввяжет саксонское государство в войну с Мёрсией. Это было тяжелое решение. Мордред подумал об Эмрисе, о дальнейшей судьбе острова и планах Баярда, и ему стало ясно, что мира, который был прежде, уже не будет, и война началась как только лорд Сидмон прибыл в Аматы с предложением. — Открывайте ворота, — с тяжестью в голосе приказал друид.