Наш дом не у этих песков

 Сначала все, вроде бы, было хорошо. Несколько коек ночь за ночью оставались пустыми, но, кажется, кроме двух, никого это не смущало. Обгоревшие плечи, плотный слой крема на щеках. Первые дни легкой поступью двинулись к пляжу, чтобы утонуть, увязнуть в водорослях и тине.  Что-то позволило сложиться дивной утопии в прах — гроб, принадлежащий спокойствию, и они знали это. Песчаное бедствие, в котором воинами оказались младшие товарищи, а их оружиями стали замки и куличи, причудливые строения и обломки былых мечт. От этого усталость с неимоверной тяжестью валилась на плечи.  — И сколько раз им повторять, что баловство для детей?..  Иногда выдавалась свободная минута. Он смотрел в ее апельсиновые глаза, мокрые и потемневшие пряди. Ее освещала улыбка. Тысяча звезд в губах.  — Они и есть, — Ёимия посмотрела под ноги, — дети.  — Да, но...  Скамейка пружиной скакала над полом. И так было до бесконечности.  Ночью он — в книгах, а она наблюдает. Ждет и считает, через сколько мгновений увидит спешно поднятую радужку глаз. Каждый раз, когда Альбедо опускал голову, по библиотеке начинал шастать смех.  Утром она на ногах, ходит по комнатам и будит детей. Когда ее губы касаются его лба, происходит метаморфоза: он просыпается и прикладывает все силы, чтобы улыбнуться; вздремнуть хочется до дикости, а сейчас и вовсе провалиться бы в постель, ловить осколки сновидений.  Мир, где они вдвоем ищут свой дом, — там, где вода на вкус как вино, — бескрайним океаном расплывается на небосводе. Недосягаемый и далекий. Однако как же было трудно понять, что он...  — Везде, где есть и ты, и я.  — Везде, где мы рядом.  В то лето с ними были дети. Каждому — особое внимание, которое Ёимия уделяла с добрейшим взглядом. Альбедо знал, что ночью она будет молча разминать ступни, а холодный ветер прогуляется по ее плечам. Но утром она снова солнечная и бодрая, смотрит в глаза с той же заботой и искристыми волосами.  Пряди бьют светом по зрачкам.  Эта девчонка невероятно яркая.  — Тебе нужна помощь? — каждый раз наклонял он голову, наблюдая за тем, как ребенок обгладывал своими руками мокрый, вязкий песочный кулич.  В ответ Альбедо получал лишь хмурый и непонятливый взгляд, сноп колючек в лицо и несколько задыхающихся смешков.  Его лицо было гораздо светлее песка. Ёимии нравилось касаться губами его прохладной кожи, оставлять на ней свои пламенные поцелуи, такие незаметные и приглушенные, что даже похожи они были на маленьких призраков. И даже если в ответ получала тусклое молчание — продолжала.  Потому что любила.  Так любила, что стирала пятки в труху, лишь бы дойти до его койки.  — Тебе нужен отдых, — наклонял голову Альбедо, подставляя бледную щеку под уста, — Завтра обещают сильный ветер. Будем сидеть с детьми внутри.  А это значило, что песчаной работы станет только больше, и едва ли магниты смогут притянуться друг к другу.  — Мн-н… — прикрывала она глаза, и веки с радушием липли к коже, не давая увидеть теплые зрачки, — Голова немного болит…  Он обнял ее; обвел пальцами мягкие красные плечи, оставил поцелуй на солнечных прядях.  — Отдохни на мне.  Ёимия склонила голову, сделала пропитанный соленым воздухом вдох и, обвив талию Альбедо, положила ланит на пропитанное краской колено.  Они были песчаными фигурками, потому что волна бы смыла их.  Но даже так они были бы вместе.  Омываемые одним морем.