Голубоглазое "такси"

Лёша одиноко стоял на улице, облокотившись о стену подъезда и глядя вверх. Лена благополучно доехала к маме, о чём известила посредством недавнего звонка, а ему было скучно и одиноко. Белая рубашка была чуть ли не полностью измята, после рабочего дня и на половину высовывалась из брюк, пиджак, несмотря на прохладный весенний ветер, висел в районе локтя спрятанной в карман руки. В американских детективных сериалах, в такой момент обычно закуривают. Только Лёша не курил, а ещё сериал не американский. Реалии уж больно по-русски безысходные. Неожиданно, потёмки резанул свет белых фар. Несмотря на то, что Леонидов и не взглянул на машину, что могла быть обыкновенным такси, довёзшим кого то из соседей, он улыбнулся, нутром чуя, что за «такси» такое. Голубоглазое. Соизволив таки поднять взгляд смеющихся глаз, мужчина подошёл к авто, после чего получив, как бы, подтверждение, в виде привычной нагловато-грустной ухмылки и кивка Макса, он сел на переднее сиденье, всё так же улыбаясь и инстинктивно оборачиваясь на Пса, уснувшего в кузове. Опер тронулся, выезжая на трассу. — Куда едем, кэп? — Спрашивает Лёша, смотря на друга. Друга… Да уж скорее вечный маяк, который своим светом мог прогнать любую темноту, который один на всём свете, кого Лёша послушает и послушается. Ведь он не указывает, как Лена, не приказывает, как… Да в общем то, как все, а лишь помогает, что бы не случилось, становясь рядом. — В прекрасное далёко, Лёш.— Смеётся Макс. Он и сам не знает куда едет. Знает только что ему чертовски нужна атмосфера ещё не ночной, но поздневечерней дороги, ярко оранжевых фонарей, небольших скоплений домов и русского радио. И Лёши рядом. А Леонидову нужно расслабиться, насладиться уже не слишком холодным, из-за тепла в машине, но и не удушающе летним ветром, сквозь приоткрытое окно и шансоном. А ещё Максимовым, но сам опер, об этом разумеется не догадывается. Зато его друг в полной мере ощущает все это, равно с приятным теплом по всему телу. Раньше он думал, что это вот не правильно. Вот не дело это, так быстро гнать, пусть даже камер по дороге нет. Не дело так громко включать эту поганую музыку, многая из которой, кажется, даже жанра не имела, когда вокруг в этих деревенских домиках и квартирах пятиэтажек спят люди. Не дело, в конце концов, по ночам разъезжать- ночью спать надо! А сейчас так уже не думает. И музыка уже не кажется поганой, а так- просто отечественный отстой, у которого весь шарм в примитивности и неизменно одной на века теме и на людей как-то плевать, да что говорить- не так громко они и включили. Опа, Брежнева. Проносится в мыслях Лёши, а затем, пробивает на смех. Макс подпевает. Нет, скорее всего, он такое не слушает, просто случайно в машине крутилось и запомнил, но выглядело всё равно забавно. Голубоглазый улыбается тоже, продолжая петь, скорее выцепляя знакомые слова и подвывая их под музыку, чисто что бы дальше слышать заливистый смех, а не радио. О, да, безусловно смысл атмосферы этих поездок для него был в песнях и одиночестве, да только с Лёшей, как он посчитал, намного лучше. Возможно, он ещё пересчитает, но это потом. Сейчас его вполне устраивает уже получившийся ответ. Мимо пронеслась МЧС какого то посёлка. Или они пронеслись мимо неё? Неважно, главное, что всем известная «Колумбия пикчерс» застала его мысли как раз на припеве, что хорошо подходил. Может и есть песни, которые подходят лучше, может с той же волны, но если всегда учитывать все «может», то получится полный бред, больше похожий на паранойю. — Мм, Бандерос.— Довольно сказал Макс, а Лёша всё-таки посмотрел на него с удивлением. Можно ли сказать «посмотрел», в том случае, если он и так на него почти всё время пялился? Определённо да, потому, что взгляд изменился. — Ты любишь эту группу? — Не то, что б люблю, или часто слушаю, но есть у них что то хорошее. — Ясно. А мне, если о подобных песнях говорить, больше Серебро по душе. — Ну ты ж мент, Лёш. Ну как можно что то насто-олько попсовое? — Лукаво сверкнув глазами спросил Максимов. — Не мент, а сотрудник милиции.— По доброму улыбнулся Леонидов. — Вот! Вот в этом то и суть, что сотрудник милиции, Дядя Стёпа ты наш. Потому и слушаешь всякое… Серебро. Всякое.— Даже с ноткой смутного разочарования бросил Макс. Лёша тут и сам в себе разочаровался. Ну да, ну да, конечно. — А я вот ещё Сектор Газа люблю. — Ты чё это, дядь.— Водитель резко перевёл странный взгляд на друга, уже без улыбки. — А что такое? — И ты даже не скажешь какое нибудь: «какая тебе вообще разница? Я взрослый мужчина, что хочу, то и слушаю.», или ещё что нибудь по-Леонидовски? — А должен? Ой… — Вышел из образа, Лёш. Давай ещё раз попробуем, а то к Ленкиному приезду отвыкнешь уже… Плохую ты музыку, дружище, слушаешь. — Пхах, а почему это должно тебя волновать? — Во-от, вот эт по нашему! А то я уж испугался, тьфу.— Лёша на это лишь тепло улыбнулся. Долго они ещё так разъезжали по знакомым Максу дорогам без камер. А потом, к утру ближе, вернулись обратно. Леонидов уже успел заснуть, будить жалко было, да и самого рубило, так что Макс решил поспать так же. Пёс, выглянув из кузова лишь пасть раскрыл, что бы рявкнуть, но решил момент не портить. Это ведь только первый день, из трёх недель, на которые Лёша «освобождён от оков семейной жизни»… Из магнитолы, словно эхом этой ночи донеслись тихие звуки. Притормози, притормози … И отвези меня туда…