Вознаграждение

Речи младших учеников, больше похожие на сказочные истории у костра, потревожили то запретное, спрятанное в глубине памяти. За тринадцать лет блуждания по миру бестелесным духом, он забыл многое, очень многое. Что-то померкло под тяжестью времени: как вкус любимых явств, что раньше волновали чувственную натуру, как бесконечные эпизоды его юношеских дурачеств, на которые многие из старых знакомых могли только закатить глаза... Что-то же бережно было закрыто на тысячи и тысячи замков им самим. Задумчиво перебирая размеренно тлеющие угли в костре, Вей Ин рассеянно улыбался воскресшим воспоминаниям. Призрачная Дама Распустившихся Бутонов действительно не раз одарила его своим вниманием. В те давние времена, стоило только впервые ей показаться из за пышных кустарников, как Вей У Сянь вмиг был очарован. Тонкие, изящные черты лица в обрамлении нежных лепестков. Глубокие светлые глаза, спрятанные за густотой ресниц и одухотворённое выражение лица, будто все мирские дела не касались её. Вот только всё в тот же час разбилось, как только задиристый голос наперебой напел рифмованные строчки. Каждый раз, как Вей У Сянь сбивался, намеренно путая слова, прекрасное лицо мрачнело. Тучи набегали вместе с нахмуренными бровями и искрами из глаз. А он с внутренним нетерпением будто ожидал, что вместе с цветком в него прилетит и резкое "убожество". Сейчас то время казалось очень далёким, как бы он тогда не старался добиться неизвестно чего от несчастной романтичной, но столь строгой натуры призрака. Оставалось только посмеиваться про себя и ловить нечитаемый взгляд Лань Ван Цзы, что сидел по ту сторону костра. Поднаторев за время их путешествия, Вей Ин с восторгом уловил совсем лёгкие искры любопытства в этих глазах. — Лань Чжань, Лань Чжань, – широкая ухмылка тронула губы, пока Вей Ин медленно, будто подкрадываясь, приблизился к мужчине, заговорщески заглянув в невозмутимое лицо. – Даже спустя более десяти лет этот сад всё ещё поражает своей красотой. Давай прогуляемся, я покажу тебе самые красивые уголки. Замерев, он приготовился пустить в ход все подготовленные заранее убеждения. Но вся та природная настойчивость, что сметала самых стойких из мужчин, была разбита об простое: — Мгм, – Лань Ван Цзы, как всегда, грациозно поднялся на ноги, выжидающе посмотрев с высоты своего роста на обескураженного Вей Ина, пока тот внутренее в очередной раз досадовал на ошеломляющую силу времени и перемен. – Пошли. — Ладно-ладно, возможно нам повезёт и моя давняя знакомая всё ещё здесь, – быстро взяв себя в руки, Вей Ин легко прошёл вперёд, оставляя позади своего молчаливого спутника. В развалочку он шёл мимо высоких, цветущих сет, чувствуя как тепло волной расплывается по всей душе. Одно спокойное слово, молчаливое согласие на всё и ощущение, будто десятилетие одиночество, как тучи, расходятся в стороны. — Итак... – манерно растягивая гласные, Вей У Сянь находу возвёл руки к небу, как один из актёров театральных спектаклей, что обращались к своей редкой публике. – Дева, дева, девица, выйди же ко мне... Ои. В тёмную макушку легко, почти невесомо врезался нераспустившийся бутон. Вей Ин, не зная плакать или смеяться на такую скорую удачу, обернулся назад, но вместо возмущённой Дамы его встретил невозмутимо шагающий рядом Лань Ван Цзы. Подозрительно прищурившись, он быстренько обернулся обратно, чтобы скрыть расплывающуюся улыбку. — И улыбкой яркою меня одари... Да ладно тебе, что именно тебе не нравится? – вместе с хлопком ещё одного бутона по саду раздался переливчатый смех, тихий, но радостный, будто его обладатель не хотел разрушить хрупкую атмосферу волшебного места. Вей Ин теперь шёл спиной вперёд, взглядом неотрывно глядя в светлые, приклеенные к нему глаза. Оба, не скрываясь, наблюдали друг за другой, выискивая что-то известное только им. — Ты можешь лучше, – Лань Ван Цзы остановился и Вей Ин последовал за ним, чувствуя за спиной конец их дороги: ещё одну высокую ветвистую стену. — В твоих глазах вижу лишь счастье и радость, В своих — только грусть и любви вдохновенье. Я помню те встречи, все взгляды, мгновенья, Ты мой ориентир, но и ты моя слабость, – голос легко ложился на слова, пока Вей У Сянь воскрешал в памяти давние, знакомые строчки. И столь неустанное внимание другого мужчины подстёгивала неизвестное желание прочесть всё только лучше и лучше. — Встречаешь меня только тёплой улыбкой, Смеёшься и даришь надежду на счастье. Твой взгляд — моя смерть, и возможно отчасти, Я рад, что мысли немы в одночасье, – луна своим светом скрывала блеск эмоций, который отражался на некогда безэмоциональном лице высеченном из нефрита. Вей Ин так сосредоточенно следил за каждым мгновением, пока стихотворение будто само лилось на губах. — На память я помню все шутки и фразы, А ты мою радость измеришь слезами. Что в будущем будет и что будет с нами? Ведь больше чем «дружбе» не быть между нами, – он не заметил, как чужая рука потянулась вперёд, аккуратно сжимая длинными пальцами тонкий стебель цветка. Распустившиеся лепестки были свежие и полные жизни, даже когда их вероломно сорвали для потехи двух увлёкшихся заклинателей. Вей Ин улыбнулся, принимая "вознаграждение", но в тот же миг быстро метнулся вперёд. Цветущий стебель, как влитой, остался вплетённым среди тёмных, шелковистых прядей, радуя довольный взгляд шкодника. – Ну вот, тебе ведь действительно идёт, а ты в прошлом всё "убожество-убожество"! Он искрил неприкрытым довольством от картины, которую казалось давным давно пророчески изобразил чернилами, но тот час замер, стоило заметить столь уязвимое выражение сквозь привычную безпристрастную маску. Прошли мгновения, прежде чем хоть один из них отмер и Лань Ван Цзы развернулся в сторону выхода из сада. — Почти девять, нам пора, – и смотря в уходящую спину, Вей Ин со всей прытью поспешил за ним. Сейчас, в этот момент, осознав, что ни в коем случае не желает оставлять его одного. — Хотя бы это остаётся неизменным...