****
Сполна порадовавшись, Назира вдруг резко помрачнела и сказала следующее своей старшей дочери: — А сразу так сделать было нельзя? Столько времени зря потеряли! — Я все это время сочиняла заклинание, которое должно мне помочь. — невозмутимо ответила ей Айла. — Поэтому, да, было нельзя. Хоть всем собравшимся не терпелось свершить долгожданное отмщение над их всеобщим врагом, однако ничто человеческое было им не чуждо. Как-то не очень хотелось совершать столь желанное возмездие в спешке и на голодный желудок, поэтому Аладдина было решено в очередной раз подвергнуть заморозке — на время завтрака. Джафар решил сварганить для родственников и гостей что-то простое и быстрое, чтобы не откладывать месть в долгий ящик, поэтому он остановил свой выбор на греко-римском варианте завтрака — «с яйца». По паре яиц на каждого — и все сыты и довольны. Вот только для каждого из членов его семьи и приглашенных нужно было приготовить яйца по-особому, так как у каждого были специфические вкусы даже в отношении настолько простого блюда, как яйцо, кроме Садиры и Айгюль, которым было все равно, потому что яйцо, приготовленное любым способом, им пока что еще виделось деликатесом, и Айям-Агула, который был нежитью и которому в принципе не требовалась еда. — Так, крутые яйца для Назиры и для меня, яйца «в мешочек» для Нефира и Нефиража, сырые яйца с кайенским перцем для Мираж, яйца-пашот для Механикуса, канапе из яиц и тунца для Ильдара, сырые яйца с морской солью для Салины, яйца с пряностями для Айлы, яйца всмятку для Мозенрата, почти угольки для Аделлины, белки для Джафарии, глазунья для Белладонны, болтунья для Флоренсии, желтки для Азизи, омлет для Тефара и гоголь-моголь для Лилит. Вам, Садира и Айгюль — яйца в хлебе.****
Как только все оперативно подкрепились и вновь спустились в сад, то младшие Ферраджи уже надумали начать делить шкуру неубитого медведя. — Голосую за то, чтобы после расправы над Аладдином скормить его останки Церберу, как и его жирного дружка до этого. — заявила Белладонна, подняв руку. — Кто за? Флоренсия и Джафария поддержали ее, а Аделлина возразила, желая накормить Аладдином свою питомицу Персефону и заявив, что Церберу хватит Анкутмы на очень долгое время. Белладонна же заметила, что ранее Персефона проглотила немаленькую ищейку и надо бы разделить корм на двоих плотоядных существ, и Аделлина все же согласилась. Закованная в кандалы Жасмин молилась о том, чтобы этот кошмар прекратился. Расправа над ней со стороны ее врагов заключалась в необходимости лицезреть муки ее молодого супруга. — Ну что, пришла пора замучить до смерти наших врагов! — радостно воскликнул Джафар, неистово расхохотавшись при этом. — Дядя, я хочу предложить тебе, как можно разделаться с джинном. — обратилась к нему Айла. — Зачем отнимать у него силу, а затем жизнь, если этим все закончится? Что, если сделать его обычным человеком, лишенным каких-либо сверхсил, и заставить выживать в этом жестоком мире? Ручаюсь, что для него это будет непросто! А еще можно сделать его бессмертным, чтобы эта мука длилась вечно! — Айла, ты гений! — обрадовался Джафар. — А ты сумеешь это сделать? — Спрашиваешь! Айла, самая могущественная чародейка в семье, читала длинное заклинание. Когда же она закончила, то на месте, где ранее находился кристалл с заключенным в нем джинном, теперь стоял невысокий мужичонка, не выше Нефира или Рунтара. Единственное, что напоминало о прежней роли джинна — красный кушак, халат небесно-голубого цвета, небольшая бородка причудливой формы и четыре пальца на каждой руке. На этого человека Айла помимо всего прочего наложила заклятие, которое не позволило бы ему сказать что-то худое о Джафаре или подговорить народ на восстание. Но сила, вытянутая из джинна, не рассеялась в воздухе — Айла сконцентрировала возникший поток энергии, скомкав его в небольшой плотный золотой шарик, а после, другой рукой коснувшись кожи Мозенрата, с размаху швырнула в него магией. Мозенрат испытал приятное ощущение, словно оказался в горячей ванне. — Что это было? — недоуменно воскликнул он, ощутив невероятный прилив сил. — Подарок на твою свадьбу. Он под твоей перчаткой. Мозенрат стянул волшебную перчатку и не поверил своим глазам — вместо голых костей он улицезрел здоровую руку, ничем не отличающуюся от левой. Его шея, ранее изъязвленная практически до костей, трахеи, сосудов и пищевода и потому бинтуемая, чтобы их не травмировать, вернулась к своему первозданному виду, когда Мозенрат еще не начал использовать перчатку по назначению. — Я в Египте не теряла времени даром. — заметила Айла обрадованному брату. — Я — ясновидящая и знала, что и как будет, поэтому сочинила несколько новых заклинаний. Но не только джинна коснулись заклинания Айлы. Аладдин, по задумке этой колдуньи, должен был быть отправлен на тяжкий труд в каменоломню с магическим ошейником, который не позволил бы ему взять оружие или подговорить народ на мятеж. В первом случае любые металлические предметы, не относящиеся к предметам быта или орудиям труда, прожгли бы его плоть до костей. Во втором — при попытке сказать что-нибудь непозволительное у него бы выходило лишь блеяние барана. Айла была не только самой могущественной в своей семье, но и самой хладнокровной и трезво мыслящей, в то время как подавляющее большинство Ферраджи были садистами и психопатами. Это зачастую мешало им в мести своим врагам, позволяя последним всякий раз их одолевать. Однако предварительно Айла позволила дяде и всем остальным насладиться желанной расправой, усмехнувшись в мыслях над тем, что если ранее над Джафаром доминировала только гораздо более могущественная и властная Назира, то теперь — также и Айла, которая с рождения обладала гораздо более сильной магией, нежели ее мать, потомственная ведьма. — Аладдин мало на что способен в одиночку, без джинна, ковра-самолета и своего зверья. — промолвила Айла, растягивая каждый слог, после того, как изложила Джафару суть своего плана. — Зверьем отобедала мамина орлица, а ковер-самолет Джафария распустила до ниток, джинна мы только что обезвредили. Теперь ему придется вернуться с небес на землю — чем выше взлетел, тем больнее падать. Представь только, дядя, насколько это жестокая кара — этот оборванец втерся к доверие к султану, прославился как герой и даже женился на принцессе, что означало передачу трона после смерти султана ему, а теперь ему придется жить гораздо более тяжкой жизнью, чем до знакомства с Жасмин! — Я очень рад, что ты унаследовала только могущество Фазира, а не его моралистский нрав. — улыбнулся Джафар. — Это ты великолепно придумала. Только позволь перед этим все же помучить Аладдина так, как мы все хотим. Обещаю, он останется жив! «Дядя, помнится мне, твоим вторым желанием было стать самым могущественным колдуном, и твои силы после воскрешения остались при тебе. Да, ты самый могущественный колдун, но вот только есть колдуньи, которые могущественнее тебя!» — с усмешкой отметила в мыслях Айла. Как только все воплотили свои давние мечты в реальность, на Аладдина был надет волшебный ошейник, а он сам — отправлен в каменоломню. Жасмин была затем пущена по кругу всех тех, кто с разными целями когда-либо добивался ее руки и сердца, но на этом все не закончилось — на принцессу также нацепили магический подавляющий бунт ошейник и отправили прясть и ткать в работный дом, чтобы жизнь медом не казалась. Сам Джафар направился прямиком в султанский дворец, где посредством гипноза, гораздо более сильного, чем тот, который был в его распоряжении до желания стать самым могущественным колдуном, подчинил себе волю султана. Тот, выйдя на балкон, с высоты которого он обычно обращался к своим подданным, покорно обьявил им о том, что принцесса Жасмин и ее молодой супруг пропали без вести, а он уже стар и немощен, поэтому назначает следующим султаном своего «племянника». Пока потрясенный этим невероятным известием народ охал и ахал, Джафар тем временем поскорее проткнул султана кинжалом, а его тело телепортировал к себе домой, где его скормили Персефоне, Церберу и Алекто. Если Аладдин должен был продолжить жить и страдать, то султан пусть и не сделал Джафару ничего худого, однако был бесполезным балластом, от которого следовало избавиться. Учитывая нрав Джафара, который знал вещи, которые были гораздо страшнее обычной физической смерти, то он еще крайне милосердно обошелся с султаном. После того, как Джафар завладел троном Аграбы, то первым делом он с помощью магии перенес султанский дворец на вершину горы, как и особняк Ферраджи. Переустройство коснулось всего внутреннего убранства дворца, но что самое главное — трон теперь был сделан в виде раскрывшей свой капюшон золотой королевской кобры, его сиденье было обито мягким бархатом цвета спелой вишни, а также очень большим и разделенным на две половины золотым подлокотником — трон был предназначен для обоих близнецов. Раджа, способный защитить хозяйку, был за ненадобностью убит. Его мясо и кости были скормлены всем плотоядным питомцам семьи Ферраджи, а красивой полосатой шкурой была украшена одна из стен тронного зала.