Сельские притчи

      В один миг в борделе всё перевернулось — фальшивое спокойствие, присущее всем публичным домам, вдруг нарушилось, увлекая за собой привычные устои. Плотно закрытые доселе скрипучие двери стояли нараспашку, комнаты пустовали, никаких проституток, никаких клиентов, ничего привычно-бордельного. Всё-всё тут перевернули с ног на голову. Перевернулось всё и в её жизни, только сама Каталина этого пока не знала.       Механизмы скрипнули и начали свой ход.       Время с клиентом оборвалось в момент, когда в дверь постучали. И это было такой радостью, что всё остальное Каталина просто пропустила.       Хотя обрадоваться как следует она не сумела — это было так неожиданно, что сначала она даже испугалась. Хотя она не представляла, может ли тут случиться что-нибудь откровенно ужасное, ещё хуже, чем есть. Пожар? О, ну спасибо ему, что так вовремя. Может, её теперь определят в другое место, но до этого надо будет ждать. У неё будет хотя бы пара-тройка свободных дней.       Ничто ничего не объяснил. Или Каталина просто ничего не поняла. Она помнила лишь беспокойные окрики, раздававшиеся по всему борделю, женские волосы, руки и лица, мелькавшие за дверью, да мужчину в костюме, который зашёл к ним, сказав перед этим, что даёт полминуты. Клиент стал ругаться и судорожно одеваться. «Не бойся, милая, я сейчас разберусь», — пообещал он, бряцая пряжкой на ремне. Дряблое тело запрыгало перед Каталиной, пока она испуганно жалась к стенке, прячась за одеялом. Она даже не сообразила, что нужно одеться. Клиент, совершенно недовольный и напустивший на себя важный вид, подошёл к двери, приоткрыл её и поинтересовался, по какому поводу их беспокоят. Мужчина снаружи церемониться не стал, а просто вошёл, тихо сказав клиенту что-то. Вместе с ним вошла и женщина, одетая так красиво, что у Каталины даже во время этого бардака перехватило дыхание. О, такие платья, пожалуй, носили только в столице. На такие платье Каталина бы в жизни не накопила. Впрочем, ей такое и не нужно — его слишком долго снимать, это посетителям не нравится.       — Тут девочка, — ахнула женщина и прижала ладони ко рту.       Мужчина скользнул по Каталине взглядом, в котором читалась то ли жалость, то ли пренебрежение. Она лихорадочно бормотала про себя все молитвы, какие только помнила, и боялась пошевелиться. А уж поднять взгляд так и вовсе, увольте, господин. Ослабевшей рукой Каталина прижимала одеяло к груди, но казалось, что вот-вот, и дрожащие пальцы разожмутся. Ничего, это не страшно. Каталина привыкла, что мужчины рассматривают её голое тело. Это уже совсем не так до слёз обидно и страшно, как в первые дни.       — Господи, — выдохнула женщина, хмуря красивые брови. Она отвернулась от Каталины и стала оглядывать комнату, а потом вдруг подошла совсем близко, закрывая её от клиента, и сказала: — Не бойся. Лучше оденься, хорошо?       Мужчина снова посмотрел на Каталину, но тут же отвёл взгляд. Каталина испуганно подумала, что сейчас один сменится на другого, но мужчина, кажется, совсем не хотел её покупать. Он лишь вздохнул и тихо сказал:       — Послушай мисс Блант. Уверяю, девочка, бояться тебе нечего. Одевайся и спускайся вниз.       Очередной день из вереницы таких же, поражающих своим ленивым сходством, завертелся, как водоворот на быстрой речке с порогами. Едва понимая, что ей говорят, Каталина дрожащими руками стиснула одеяло и молча уставилась на мужчину. Мисс Блант посмотрела на него и тихо предложила:       — Картер, лучше спускайся, проверь, где там Оуэн.       Он поджал губы и коротко кивнул. Мисс Блант улыбнулась краем губ и, когда мужчина вышел, настойчиво велев клиенту пойти вместе с ним, вернулась к Каталине.       — Давай помогу.       — Я, я… Не надо — судорожно пробормотала та. Руки совсем ослабели, одеяло скользнуло вниз.       — Только помогу, — пообещала мисс Блант, подхватив нижнее платье, валявшееся на полу. — Не бойся, я… Я тоже женщина. Видишь? Обещаю, я не сделаю тебе ничего плохого.       Каталина недоверчиво фыркнула. Ей, в общем-то, было всё равно. Вряд ли эта аккуратная мисс Блант могла вообще кому-то сделать что-то плохое. Но женщин Каталина и правда не боялась. Не в той степени, как мужчин. Женщины — это другое, им от Каталины не нужно ничего того, чего хотели от неё мужчины. А ещё женщины бывают добры и милы, но это редко. Мисс Блант, похоже, была редкостью.       Она положила нижнее платье на кровать и отвернулась. Каталина спешно накинула его, и взгляд заметался в поисках верхнего. Мисс Блант помогла застегнуть пуговицу. Платье было старое, льняное, не по размеру маленькое — почти детское. В нём Каталину сюда и привели. Она с тех пор немного вытянулась, раздалась в плечах, но обновки так и не заслужила. Хозяин покупал своим падшим девочкам платья, подходившие исключительно для завлекания клиентов, на иные приходилось тратиться самим.       Каталина повела плечами и расправила платье. В груди было тесно, но она привыкла. За этот год она вообще ко многому привыкла.       — Славно, — улыбнулась мисс Блант, но как-то дёргано. — А теперь пойдём вниз. Хорошо?       Каталина решила не разговаривать ни с кем из незнакомцев, угрюмо кивнула мисс Блант и выбежала в коридор. Там её едва не сбили с ног, и она, прибившись к стенке, отыскала хромую Пом. Та была бледная, как мел, ничего не говорила, только накинула платок Каталине на плечи и потрясла головой. Хромая Пом всегда была немного не в себе, но мужчины её любили. Наверное, потому что ей было уже за тридцать, но ещё меньше сорока — лучший возраст, как говорили они — Пом мало говорила и знала, что им нравится, что нет, а что они просто ненавидят.       Гудящая толпа так и выплыла на улицу. Каталина испуганно вертела головой и держалась хромой Пом, которая рядом давала хоть какое-то спокойствие. Девочки сбились в стайку, поглядывая на недовольных клиентов и незнакомых людей в костюмах. Впрочем, девочками их называл лишь Ландер, их владелец. От юного возраста и нежных лиц не осталось ничего. Даже в Каталине, самой младшей, семнадцатилетней, нельзя было разглядеть свежести и нежных черт, присущих юным девам.       — Что-то плохое будет, — сипло пробормотала Сайж, кутаясь в драный плащ. Накинула она его прямо поверх муслинового платья, в каких встречали клиентов.       Каталина неуверенно огляделась. На глаза вдруг попалось знакомое лицо. Её клиент, жутко злой, кричал на другом конце двора и заявлял, что обратится к властям.       — Не беспокойтесь, — прервал его мужчина в костюме, — мы с ними и работаем. У нас есть полное право прервать работу публичного дома. Можете обращаться.       При виде красного разгневанного лица Каталина дёрнулась, вцепилась пальцами в платок и поспешила спрятать взгляд. При виде беспомощной и гневной досады мужчин она испытывала смешанные чувства, и была среди них капля удовлетворения. Девочки, которым было за тридцать, сбились в круг рядышком и перешёптывались.       — Может, хозяин наш обанкротился? — весело спросила Агнес. — Или этот старый хлыщ мог давно не платить налоги. То-то же будет, а?       — Не думаю, — пробормотала хромая Пом.       — Ну а тогда с чего эти городские сюда заявились? — с сомнением протянула Сара, беспокойно оглядываясь. Она встретилась с растерянным взглядом Каталины, обхватила её за плечи и прижала к себе, а потом пробормотала: — Не бойся, они ничего нам не сделают. Наверное… Наверное, просто проверка. Хотя странно это, чтобы всех выгонять.       Сара оказалась права: приезжие ничего особо не делали. Каталина увидела, как около здания мелькнуло светлое платье мисс Блант, а потом ещё раз. Хмурый Ландер появился на пороге и переговорил с приезжими, а потом девочкам вдруг велели полезать в телеги.       — Эй, а куда мы хоть поедем? — недоверчиво окликнула Агнес.       Усатый мужчина, отвязывавший лошадей, обернулся и ответил:       — Спасать ваши заблудшие души.       Агнес рассмеялась.       — Вот уж не думала! Столько лет всем было всё равно, и вдруг — спасать. Ха!       — В церковь чтоль? — хрипло спросила Сара. — Туда нам уже поздно.       «В церковь?» — смятённо подумала Каталина. Воспоминания, как отец водил в церковь её, ещё маленькую, были достаточно свежи. Она помнила, что там было красиво и пахло так, что голова кружилась. Но в церковь она не хотела. В ней не осталось ничего святого, таких, как она, епископы называли тягостными грешниками. Господь обратит её в столп пламени ещё на пороге.       Лошади нетерпеливо переступали с ноги на ногу. Мужчина вскочил на козлы и ответил:       — В Альбертон.       — В город? — с недоумением переспросила хромая Пом, прижимая руки к себе.       — Так точно, мэм.       — Но-но, погоди, пускай Ландер сначала выплатит, что нам полагается! — раздражённо крикнула Агнес, вскинув голову. — Или что, решил удержать, а нас сплавил кому-то? Только посмейте…       — Не беспокойтесь, — хмуро перебил мужчина, — Канадскую конфедерацию не просто так собирали. Но, пошла!       Поводья дёрнулись, и лошади тронулись с места, потащив за собой телегу на просёлочную дорогу. Каталина оглянулась на бордель, сиротливо поджав к себе ноги. В душе поселилась тревога.       Обшарпанное здание с красивым крыльцом уменьшалось на глазах, и корявое деревце тоже терялось в дали. Хмурый Ландер стоял на пороге скрестив руки и провожал своих девочек взглядом. Кажется, ему это всё было не по нраву. Но а им-то, девочкам, что? Наверное, даже сварливая Агнес была втайне рада незваным гостям. Девочкам, в общем-то, было без разницы, куда их повезут. Вряд ли будет что-то хуже. Сгонят на общественные работы? Упекут в тюрьму? Не так и скверно, если посудить. Там их хотя бы оставят в покое и не будут терзать каждый день. Ну или их везут новому Ландеру, которого будут звать господин Фортин, Ганьон или Чампер. О, что ж, девочки привыкли, что мужчины часто меняются. Но что бы там ни было с мужчинами, их убогий бордель на захолустном дворе оставался всё тем же, окружение для девочек впервые грозилось смениться. А Каталину пугали перемены. В борделе она хотя бы знала, чего ждать от следующего дня и через неделю. А тут… А тут сразу и не скажешь. Но в душе затрепетало странное чувство. Наверное, так себя чувствует птица в клетке, перед которой распахнули дверцу.       Но Каталина снова взглянула на бордель, отчаянно кусая губы. Нет. Так ведь не бывает. Ландер бы не отпустил своих девочек, значит, они скоро вернутся обратно, и всё пойдёт, как было раньше. Каталина уткнулась лицом в колени, спрятав голову за руками. Хотелось спать — сегодня её сняли на всю ночь, а днём ещё и этот господин, которому, видно, не нашлось работы. Она зевнула и дёрнула плечами. Ну хоть на сегодня её больше никто не купит, никто не потащит за волосы, никто не будет хватать и мять её лицо в грубых пальцах.

***

      Подпрыгивая на кочках, телега ехала по ухабистой дороге, оси скрипели, лошади фыркали и мотали головами. Тёмные хвосты взметались вверх, отгоняя мошек и слепней, а копыта отзывались мерным глухим стуком. Прижав колени к груди, Каталина глазела на деревянный бортик телеги. Она не думала ни о чём: мысли попросту не удавалось собрать воедино. До неё доносились обрывки фраз, чириканье и редкое лошадиное ржание. Наконец, дорога сменилась и стала ровной. Каталина с беспокойством оглянулась. Это был Альбертон, город, в котором она когда-то жила.       Спустился вечер, и Каталина задремала на плече у хромой Пом. Все вокруг были жутко заняты и сновали мимо, не обращая на девочек внимания. Разумеется, объяснять никто ничего не стал. Им лишь велели зайти в здание, высившееся площади, и девочки, привыкшие к послушанию, даже не подумали возражать. А потом людей вдруг стали интересовать истории их жизни. В моменту, как небо подёрнулось темнотой, Каталина успела несколько раз проснуться. Потом в одну из комнат забрали Пом, оставив Каталину одну. А после дверь перед ней вдруг открыл Картер — мужчина, который с мисс Блант забрал её из борделя. Он попросили зайти в кабинет, плотно прикрыли за ней дверь и безмолвной тенью зашагал за ней. А шла Каталина медленно-медленно — здесь всё было так необычно. Рот сам собой открылся, она растерянно огляделась, думая, какие высокие здесь потолки, поймала взгляд мужчины за столом, кивнувшего ей, и устроилась напротив него. Одёрнув короткое платье, ещё хранившее детские воспоминания, Каталина боязливо заглянула мужчине в лицо. Ссутулившись, она прикусила тонкую губу. Мужчине Каталина не слишком доверяла, особенно такому усатому, с цепочкой от часов. Один такой усатый и с часами как-то раз купил её и едва не придушил.       Картер встал позади неё. Каталина поняла это, когда заметила краем глаза что-то чёрное, оглянулась и едва не испугалась. Картер стоял, сложив руки за спину, и хмуро глядел перед собой. Она не очень любила, когда мужчины находились вот так, за её спиной. Когда под вечер их собиралась шумная компания, кто-то да норовил ущипнуть Каталину и девочек, обнять со спины или ухватиться ниже поясницы. Так всё это до слёз неприятно было, а приходилось привыкать. Говорили, что в великой Франции бордели называли домами терпимости, наверное, поэтому вечно приходилось что-то терпеть и наступать себе на горло. Но Картеру она, кажется, была совсем не интересна. Каталина оторвала от него напряжённый взгляд и снова посмотрела на усатого мужчины.       Её спросили имя и возраст. Карандаш в чужих пальцах плавно скользил по бумаге. Несмотря на спустившуюся темень, в кабинете было светло — горело несколько ламп. Это было непривычно, в борделе могли и свечку пожалеть, и приходилось бродить в потёмках.       — Каталина Патель, сэр, — ответила она, опустив взгляд. Голос её был низкий и хриплый, Каталина его стыдилась. Она была убеждена, что голос у девочек должен звучать звонко и приятно уху. — Мне семнадцать.       Краем глаза Каталина увидела, как мужчина вскинул брови, потом нахмурился.       — Надо же. А… Впрочем, ладно. Знаешь, когда восемнадцать будет?       — Знаю, сэр. В январе. Пятнадцатого.       Мужчина страдальчески скривился и посмотрел на Каталину с тем же странным лицом, как и другой раньше, ещё в борделе. Но принимать это за жалость Каталина остерегалась. Она не верила им. Да и… Разве может мужчина, этот или любой иной, жалеть? Ей это казалось невозможным. Падших женщин не жалеют, наоборот, их попрекает каждый, кто может. Они ведь грешницы, завлекающие мужчин в царство сатаны, таких не жалеют.       — Хорошо, — бросил мужчина, записав что-то на бумаге. — Я Мэйсон Пичес, чтобы было удобно.       — Мистер Пичес, — повторила Каталина и дёрнула головой. — Хорошо.       Она взглянула на него исподлобья.       — Зачем это? Зачем вам имя?       — Помочь тебе хотим. Попечительский совет выделил пожертвования. Теперь вот, мы… Ищем публичные дома, можно так сказать.       Каталина невольно усмехнулась и повторила:       — Зачем?       Мэйсон положил карандаш на стол, наклонился к ней и вздохнул. А потом безо всякой злобы сказал:       — Помочь. Говорю же. Не веришь?       Каталина честно помотала головой, хмуро глядя на него, и стиснула края широкого платка на груди. Мэйсон безрадостно усмехнулся.       — Как хочешь. Но тем не менее, это так. Знаешь, сколько публичных домов работает в округе? А сколько по всей стране? Печальные цифры. А наш попечитель, господин Райерс… Не знаешь такого, наверное.       — Не знаю, — согласилась Каталина. Она вообще мало кого знала. Весь круг её общения ограничивался девочками, Ландером и клиентами.       — Ну вот. Считай, благодаря ему, тебя и вытащили.       — И какая ему с этого польза? — угрюмо поинтересовалась Каталина, не глядя на мужчину.       — Попечительские советы обычно не рассчитывают на пользу, — усмехнулся Мейсон.       Каталина дёрнула головой.       — Так не бывает.       Мэйсон вздохнул, покрутив в пальцах карандаш, и откинулся на спинку стула.       — Может, и не бывает. Я сам не знаю. Но тем не менее, ты здесь. И к вашему… Йохану Ландеру больше не вернёшься.       Её словно по голове ударили. Каталина вскинула голову и уставилась на Мэйсона, пытаясь понять, обманывает он или нет. Вряд ли это всё было с подачи Ландера — он выглядел разозлённым, да и выдумывать про попечительский совет ради чего-то… Нет, Мэйсон, похоже, не врал. Но зачем тогда она и другие девочки здесь? Что дальше им дальше скажут делать?       Мэйсон вдруг встал из-за стола.       — Так, позволь, я позову кое-кого. Я не надолго.       — Кого? — недоверчиво поинтересовалась Каталина.       — Я думаю, для твоего спокойствия это будет хорошо, — ответил Мэйсон. — Да и мисс Блант будет рада за всем проследить.