Кошмары жить спокойно не дадут

Волосы растрепаны, как перья выбравшегося из-под инея подснежника, что перепутал февраль и апрель. Та и лицо у него подснежное, и сон - такой же: разлился трещинами-оттепелями по теплой подушке, и кто же его теперь вспомнит, что там снится подзимними цветам, когда память — и та улетучилась, повязанная на цветную нитку-колдунку того, кто уносит каждый непрожитый сон. Йонас стоит у окна, делает вид, что смотрит, как арками в небо уносятся талины и стелется под трамвайной поступью белое белье полей, хотя на самом деле, Андрей знает, не спускает с него ни глаза, ни луча, ни ресницы. Протягивает руку, прячу ту за чашкой заваренного с малиной кофе - ты ведь странный, ты чудик, у тебя там, где у иных только горечь да дым, гуляет гроза и играет в жирафа воющий касатками маяк, прядущий прянично-черничную чашечку. Прозрачная солоноватая жидкость потекла по щеке..|| С утра по всему дому звон, старая колокольня голубем воркует с тишиной, дождевая вода пошла через край, что все сны, хоть по крыше и колотит, как по дну пустого ведра, снег сыплет и сыплет, бьет и бьет в оцинкованные золотом колокола. На оконном окоеме — лес, и никто не знает, под какой сосной или елью в том упал однажды Бог, где заснул, на каком из речных вокзалов его безутешная мать наглоталась пресной воды со стоптанной в кисель мостовой, закралась в густую шерсть несущегося от метели пса, окрылила ударившим запахом проклюнувшейся из-под луж земли. — Ванечка, – Слышит до боли знакомый, и родной голос Йонас — Ты чего так трясешься? Морщишься, супишься, зарываешься, будто стриж в первый майский пушок, в поющую сосульками челку, кутает в наброшенное латаное одеяло - в доме холодно, зима, как-никак, в тонкой кладке каменно-мшаных стен не просыпаются голодные насмерть замерзшие боги. "Жить только днём сегодняшним надо, призраки прошлого не должны тревожить тебя." Ваня открывает глаза, смотрит на Андрея и сразу кидается тому в объятия, жметься к парню. В ответ получает успокаивающий поцелуй в лоб, а затем вопрос развееващий тишину. — Опять кошмары? – Послышался обеспокоенный голос шатена. Ваня поднял голову, у него в глазах - ветер, чистое июльское небо, без облаков да бесконечный деготь холодного льда, в котором одна живая душа на метр черной людоедской дороги. В ответ кивок. — Даа.. опять ты уходишь. Йонас крепче прижимается, давно его мучают эти ужасные сны. Становится холодно, холоднее, чем если сидишь по пояс зарывшись в снег, а на руках нет ни варежек, ни перчаток, ни теплого дыхания чайного снегиря. Марголдин невольно ежиться, прижимается к Абдрашитова, может он и закутан в одеяло, но Ваня чуточку в Андрее "кутается", сердце от этого разгоняется быстро, летит, будто всё та же перекладина залитых дождем качелей. Теперь теплее, ведь Абдрашитов в ответ обнимает, к себе прижимает. — Всё хорошо, ты же знаешь что я не уйду.. так ведь? Вань? — Знаю... Я в тебе уверен, но после этих снов.. – Говорит Йонас, выдыхая. — Тебе надо выспаться, скоро концерт. Ложись давай... — Всмысле, когда концерт!? Сегодня какое число!? – Марголдин вскакивает с кровати, кидает взгляд на календарь. 15 число.. Сука, завтра концерт! Как так? Ваня с этими кошмарами совсем и позабыл про него. За певцом встаёт Абдрашитов, берёт теплое одеяло и накидывает тому на плечи, укутывая и опять же чмокая в лоб. — Ты же если не выспешься будешь как овощь на концерте. Неужели тебе этого так хочется? – Немного расстроенно сказал Андрей, — Ты во сколько спать лег? Мм? — Наверное.. наверное в 4 утра, примерно тогда. – Виновато Ваня взгляд отводит, а после утыкается лбом в плечо шатена. В ответ получает поглаживание по голове. Падает снег, свят перекресток, окна потушены, сосны полярными лапами дерут и шатают надрывающуюся в ранах душу. Не может Йонас отойти от этих кошмаров, трудно ему, режут они ему душу, изнутри пожирают. — А сейчас сколько? 6 утра. Я тебя умоляю, спать ложись. Абдрашитов тянет Ваню за собой, валит на кровать и крепко обнимает, прижимая к себе. А Марголдин в ответ к тому жметься, ему тепло, комфортно и вроде как он даже отошёл от кошмаров. В ухо шепчут приятные, ласковые слова от которых клонит в сон. Голос шатена так убаюкивает, что Марголдин и сам не заметил как уснул спустя пару минут. Теперь Андрей и сам может поспать. Такое у них часто происходило, очень часто. Ваню больше двух месяцев кошмары эти мучают, а кареглазый успокаивает того. Концерт в Москве уже завтра вечером, а он выспаться не может, бедненький. Абдрашитов старался тому помочь, хотел даже к психологу записать но в ответ получал твёрдое: — Нет. Я и сам справлюсь.