«Жалкая иллюзия»
Медленно подняв усталый взгляд сапфировых глаз в небо, Кэйа смотрел на ослепляющее солнце, которое безжалостно пекло. Вся эта бессмысленная жизнь, как ускользающий песок, сыпется сквозь пальцы. Принц не справлялся с угнетающими мыслями и мог лишь смириться со своей участью — быть марионеткой для мести. Так день за днем проходили безуспешные поиски на землях свободы, где не было и крупицы следов Алисы. Ни меж густых лесов, ни в заброшенных руинах старого города. Альберих снова достал свиток с руинами, осколком льдины уколов свой палец, и провел кровью по старой бумаге, которая бесследно впитала красный отпечаток. И... Тишина. Ни единого намека на присутствие нужного человека. — И долго мы так будем ходить? — беззастенчиво пролепетала девица, дотронувшись до плеча своего коллеги, и игриво наклонила голову в бок, пока короткие темно-синие волосы медленно сползли на бледное личико. — Не думаешь, что тебе пора уйти? — Уйти куда? — устало сказал Кэйа, протирая сонные веки. — Если я снова не выполню миссию, то Создательница расстроится. — Вам лучше сидеть спокойно в своей бездне, мерзкие отродья. В мгновение повернувшись лицом к девушке Альберих отшатнулся, отступая на пару шагов назад, ошарашенный, будто от удара током. Жестокие слова, словно гром среди ясного неба, напомнили старое прошлое, где маленького мальчика проклинали за его происхождение и беззастенчиво кидали камни в след. Старые раны вновь открыли, и тело болезненно завыло, а мышцы свело в адской боли. В воспоминаниях всплыл высокий мужчина с прекрасными длинными волосами, который ласково поглаживал макушку мальчишки и убаюкивающе шептал, что он ни в чем не виноват.«Ты не виноват в том, что люди нас ненавидят. Скоро они забудут, и мы будем счастливы.»
●●●
Тихие звуки звенящих пробирок едва ли можно было услышать в коридоре, но Рейндотир настороженно подошла к большой металлический двери и вошла в свой кабинет. В свободной руке над ладонью парила неестественно темно-синяя льдина в виде длинного ромба, которая отдавала ядовитым холодом. Посреди комнаты стоял Дайнслейф, который аккуратно перебирал стеклянные колбы и внимательно рассматривал их. — Вы обещали, что с ним все будет хорошо. — Дайнслейф, я понимаю что тебя беспокоит, но у него все хорошо, — слегка раздраженно пробормотала Рейндотир, сжимая свою ладонь в кулак, кристалл, который был воссоздан, испарился в воздухе. — То, что проклятье распространилось на половину его тела — плата за силу, но, когда произойдёт слияние... В воздухе повисла немая пауза и только изредка доносился тихий звук, как пузырится пара пробирок над огнём. Тонкий слух женщины улавливал любой незначительный и почти неслышный шум, который отдавал резкой болью в виски, особенно после использования силы проклятых знаний. Давно знакомое золотому алхимику болезненное нытье глаза, который скрыт под длинными прядями чёлки, вновь напомнил о себе и это мерзкое ощущение будто распространялось по всему телу. Она опёрлась об стол и сквозь пелену боли, смешанной с усталостью, лихорадочно трогала дно ящика в поиске таблеток. — Он станет совершенным человеком. Его сила поможет нам отомстить архонтам и самой Селестии за боль, которую мы терпим до сих пор, — твердо произнесла алхимик, запивая найденную таблетку водой, и посмотрела на Дайнслейфа. — Помнишь, как ты сам умолял сохранить ему жизнь, когда мальчишка был на грани жизни и смерти? Если поступишь как его отец, то станешь предателем. — Моё беспокойство не без основания. Я долго наблюдал за вами, и вы не можете пользоваться проклятыми знаниями, потому что они убивают своего носителя. Как... Вы это объясните и почему ничего не сказали мне?! — не сдержавшись перешёл на крик мужчина, непроизвольно указав рукой куда-то в сторону, и, хотя это не сильно помогло выплеснуть эмоции, он попытался успокоиться. — Кэйа не такой, как мы. Проклятью нужен живой человек и пока он жив, проклятье будет поддерживать его здоровье. — произнесла Рейндотир, дотронувшись до чужого плеча, и её до безумия спокойный голос словно вводил свою жертву в гипноз. — Возможно, вы правы, но помните, что обещали. Утвердительно кивнув, алхимик дернулась, будто её вытянули из прострации и беспамятства, которые преследовали ее эти пару дней, вцепившись пальцами в плечо Дайнслейфа. — Срочно найди Кэйю. Анемо архонт обвел нас вокруг пальца своей иллюзией! — судорожно произнесла она, поправив оправу своих очков.●●●
Давно забытое чувство боли, горечи, отчаяния и печали захлестнули, словно цунами, и Альберих бултыхался в этом море ужасных чувств. В отрывках своих воспоминании он видел образ Рейндотир, которая насильно раз за разом что-то вкалывала мальчику. На правой стороне бледного лица женщины были похожие фиолетовые паутины, но без синих участков на коже как у него. Кэйа не мог отличить реальность из страшных образов из воспоминаний. Все было спутано и слишком реально. — К-кто ты? — злобно прорычал парень, прикрывая правую сторону лица ладонью, казалось, что его насквозь методично прокалывало холодными шипами. Другой рукой схватив меч из ножен, он направил на стоящего незнакомца, который прикрывался другим человеком. — Ты же бард из Мондштадта. — К твоему счастью или сожалению, я анемо архонт. Пришел лишь предупредить, если не остановитесь, то Селестия прикажет вас убить, и я буду этому только рад, – бесчувственные, и, почти неуловимые нотки безумства слышались в его голосе, а сами слова твердили о его хладнокровии и точности намерений. Свои слова он обязательно сдержит во имя своего народа. Закусив дрожащую нижнюю губу, Альберих сдерживал поток слёз, который скапливался в уголках глаз. Обжигающе небольшие солённые ручейки медленно стекали по бледным щекам, и в мгновение ненависть хлынула по венам с адской леденящей болью. В голове мелькали образы горожан Кхаэнри'ах, мечтающих о любви, семье и ясном будущем. Кроваво-красное небо окрасило мирную жизнь этих людей в ад и погрузило во вечные мучения. Как кто-то имеет право забирать жизнь невинных людей?! Они тоже хотели жить! С тяжело вздымающейся грудью Кэйа пытался успокоиться, но ненавистные бирюзовые глаза, смотрящие на него с пренебрежением, лишь сильнее злили. Что он чувствовал, когда его руки по локоть утопали в крови? Крики боли на фоне умирающих детей не могли оставить никого равнодушным, и Альберих, как Принц Кхаэнри'ах, должен заставить страдать всех, кто обрек его народ страдать. Он убьет каждого, кто осмелился хоть каплю крови пролить на его землях. — Алиса, его слезы превращаются в лед. Что происходит? — непонимающе произнес Венти, слегка отходя назад. Тело, сотканное изо льда, неприятно покалывало от холода, и Альберих, словно в тумане, медленно убрал руку от своего лица. Слегка подледеневшие кончики пальцев предательски задрожали. Всё тело ломило от той ненависти, что переполнила его до краев, и сила, заключенная в нём, пробила ключом. Крепко схватив рукоять меча, он ринулся вперед, как когда-то Дилюк, чтобы отомстить за своего отца. На мгновение Кэйа дернулся от этой мысли — это спасло анемо архонта от неминуемого смертельного ранения. — Ха, ты серьёзно думаешь меня убить? — хладнокровно отточил Венти, неприкрытая своей злобы в тоне, и впечатал парня в дерево сильным потоком ветра. — Я не хотел до этого доходить, но вам, ужасным отродьям подземного мира, стоило быть более осторожными. Надменные слова глухим гулом отдавали в пустой голове. Альберих совершенно не понимал ничего и его реальность смешалась с всплывающими обрывками воспоминаний, а голоса жителей отчаянно молили о спасений. Только одно заглушало всю его боль — это твердящий о мести внутренний голос. — Я ЗАСТАВЛЮ ТЕБЯ ИСПЫТАТЬ ТУ ЖЕ БОЛЬ, ЧТО И Я! — отчаянно прокричал Кэйа, не скрывая боли в своем дрожащем голосе, и вновь встал на ноги, начиная раз за разом взмахивать мечом, словно безумец, он боялся, что, если хоть на секунду остановится, боль жителей убьет его. Внезапно появилась до дрожи знакомая трещина в пространстве и оттуда вышел Дайнслейф, который быстро увел парня в портал. В его бездонных голубых глазах Кэйа увидел страх за его жизнь, словно он мог умереть в любую секунду. Было сложно передвигать оледенелыми ногами и казалось, что его тело полностью промерзло до костей. Энергия, запертая внутри, била через край, и такого количества силы тело не могло выдержать. В глазах резко потемнело, а голоса на фоне потухли, и только отчаянные мольбы рыцаря были отчётливо слышны. Он нес своего Принца на руках, молясь о том, чтобы тот не замерз насмерть.