Цаца, скорее

— Олег, это чё такое? Этот патлатый пижон тебе же должен был достаться? — ругается Игорь, пешочком "прогуливаясь" от многоэтажки, в которой проснулся утречком, до своей квартиры. На той стороне трубки слышится копошение, как будто бы Волков только-только продрал глаза и пытается понять, что происходит и какие к нему претензии. Впрочем, отвечает ему голос вполне себе бодрый — Олег умеет быстро собраться, это ещё со службы осталось. — Кто? — хотя, судя по вопросам, мозг у него варит так же, как и у Игоря пару часов назад. Ну, до того, как его выгнали из современной башенки почти что голым на улицу — куртку он уже на ходу надевал. — Какой патлатый пижон? — Который тебе вчера в клубе понравился. — Рыжий, — Игорь буквально слышит, как Олег кивает, вспоминая. Какие они с Громом разгоряченные вчера были и кого хотели словить на ночь. — Рыжий. — Так что с рыжим? — А ничего. Выставил меня с утра пораньше. И без того не соображающий после веселой ночки мозг Олега точно сейчас взорвётся. Вместо ответа Игорь снова слышит копошение и... подождите, что, женский голос? — С каких п... — Игорь, я тебе перезвоню через полчасика, окей? Надо кое-что уладить. Прежде чем Гром успевает ответить, Волков сбрасывает трубку. Ну и дела. Всякое было, но чтобы как сегодня... Чтобы Олег связался с женщиной? Пф, вот шутка. Игорю кажется, что полюса перевернулись, иначе не объяснить того, что сам он проснулся... где проснулся, короче. Ну да, он искал отношений только на ночь, да, планировал бросить ту огненноволосую цыпочку утром. Но ему даже жаль было её бросать! Из под одеяла соблазнительно выглядывало нежное плечико, усыпанное родинками, которое так и молило о поцелуе. Да Игорь бы и поцеловал, но как-то не красиво было делать это, собираясь бросить цыпу. Тем более, голова, разрывающаяся на части от боли, и дикая жажда не располагали к романтике. Чёртово похмелье. Сначала — в душ, потом — объяснения с ангелом, оставшимся в постели. Не без труда и уж точно без изящества встав с кровати, Игорь, выдыхая от натуги, мысленно предположил, что коридоры тут сделаны специально для того, чтобы отсеивать недостойных и слабых. Не дом (хотя какой дом, в том, что его привели именно в один из офисов какой-то многоэтажки, он не сомневался), а крепость какая-то. Он не знал, как извинится и что сделает, если девушка окажется красивой. Ну там... серьёзные отношения, тыры-пыры. Почему нет? Судя по цвету волос и по телосложению — цыпа точно в его вкусе. Может, он честно скажет, что совсем ничего такого не планировал, но был бы не прочь взять телефончик и как-нибудь повторить. Хорошо было бы ещё узнать, как зовут цыпу. Ещё лучше было бы вспомнить, что было вчера. Память нехило отшибло. Если прислушиваться к ломоте в теле, можно решить, что был крышесносный секс. Свет софитов, громкая музыка, ощущение чужого гибкого тела в руках, вспышками мелькающие под веками, подтверждают это. Правда, по выходе из ванной комнаты, оказалось, что никакой цыпы в постели уже нет. Зато из какого-то офиса — чёртова многоэтажка, он даже до туалета еле доскрёбся! —доносился манящий запах кофе. — Игорь, вы же Игорь, верно? Мне нужно работать, так что допивайте кофе и уходите. Очень надеюсь на понимание. Замечая, что Игорь в ступоре, рыжий на секунду замирает с опустевшей кружкой в руках, приподнимая бровь. — Что-то ещё? А, да, спасибо, приятно было. Выход к лифту слева по коридору. Он ставит кружку и выходит из помещения, встряхивая волосами и покачивая скрытыми халатом бёдрами. Сучёныш. Обломалось свидание с рыжей цыпой. Видно, она уехала ночью с кем-то другим, а Игорь спьяну и не понял... да ладно, он реально принял это горделивое нечто за девушку, которую увидел вчера в клубе? Хотя, со спины они реально похожи были. Но рост, телосложение, пол в конце концов... Ничего не помнит, вот зараза! Как же он напился, что девку с мужиком перепутал? Старая нокия разражается трелью — как по часам, ровно 30 минут прошло. — Приеду, обсудим всё. Жди, — чеканит Олег, сразу же бросая трубку. Часом позже он уже заливается смехом, слушая игорев рассказ. — С характером киса оказалась. Игорь на это морщится. Его коробит от слова "киса", впрочем, Олег имеет то же мнение относительно "цып", поэтому приходится искать компромиссы. И всё же стоит признать, что ни одно из этих прозвищ не подходит новому знакомому Грома. — Киса, как же. Цаца, скорее. Олег задумчиво постукивает пальцами по чашке с заботливо "заваренным кипятком". Ситуация кажется абсурдной, в особенности если учесть, с кем она произошла. Да чтобы до мозга костей гетеросексуального Грома отшил парень! Волков с удовлетворением отмечает про себя, что это Игорю ещё не раз припомнит. По старой дружбе. — Как цацу зовут-то хоть узнал? — Не узнал, — исподлобья смотрит Гром в ответ на откровенно издевающийся взгляд Олега. — Чёрт его знает, больно нужно. Всё равно с ним не увидимся больше. Олег многозначительно поводит бровями. — А ты бы хотел? — Олег, я понимаю, что вы там в своей бисексуальной тусовке нормально к этому относитесь, но я-то женщин люблю. — Ну-ну, — прячет улыбку в кружке Олег. — Жаль ту рыжую цыпу не удалось словить, — вздыхает Игорь, вспоминая девушку из клуба с тонким станом и смелым взглядом. Олег нечитаемо, впрочем, как обычно, смотрит в стену, глотает кипяток и ничего не отвечает, но Гром и не надеется на дружеское сочувствие от этого холодного, черствого человека. Сердце натурально болит. Может, поэтому Игорь решает сменить тему. — Работу нашёл уже? Олег качает головой, вставая, чтобы вымыть пустую кружку. Он недавно отказался продлевать контракт и, несмотря на то, что в жизни только и умел, что воевать и готовить, решил обустроиться на гражданке. В теории задача не должна была быть сложной, он мог бы наняться охранником или телохранителем, но полученные в Сирии ранения иногда давали о себе знать, прыти в когда-то безбашенном наёмнике поубавилось, и брать такого работника никто не хотел. Волков злился, заверял, что такого профессионала, как он, они нигде и никогда больше не найдут, но поделать ничего не мог и на следующий же день ехал в другое место на собеседование. Игорь даже восхищался другом. Сам бы он уже давно психанул и отчаялся, но Олег всегда был образцом выдержки. Ещё в школе, где они с Громом и познакомились, с гордо поднятой головой переносил обиды, хотя мог и вмазать, конечно, а после армии так вообще стал напоминать скалу, твёрдую и непробиваемую. И поэтому Игорь не переживал за него. Ни тогда, ни сейчас. Впрочем, если оставить задетую гордость, жизнь у Игоря ничего себе. Рыжий наверняка не думал, что он будет скучать, но тот факт, что он не только не скучает, а вообще ничего не помнит, несказанно радует. Гром, как и всегда, отряхивается и идёт по жизни дальше, всё же, всякое дерьмо случается, об этом он знает не понаслышке. Хоть эта зараза и растекается под веками ярким пятном и необычайно глубоким взглядом, стоит только потерять фокус внимания. С чего "цаца" вообще решила, что он хотел остаться? Грому и самому общество птеродактеля с кривым носом не сдалось, просто... вежливее надо быть, вот и всё. Игорь закрывает глаза, потирая хмурую складку на напряженном лбу — нечто, что зовёт себя "Чумным доктором", не поддаётся логике, а литры отдающего кошачьим ссаньём кофе из автомата ни на йоту не помогают ему думать. Таких защитников города может быть сколько угодно, каждый второй тут дерёт глотку, обличая коррумпированную власть, подкупных судей и другие прелести жизни в большом городе. Особенно с началом расследования дела чёртового Гречкина, мать его за ногу. Голова раскалывается. Приклеившийся, как банный лист, Дубин, хлопочущий о холодильниках, и Стрелков, двадцать четыре на семь будто рекламирующий зубной порошок, так и вообще вызывают желание броситься из окна. Хрен им, Гром так это дело не оставит. Это его город, он должен его защищать. После тяжёлого рабочего дня Игорь разрешает себе отдых — растягивается на диване, впервые за долгое время включая "бесполезную штуку для тупиц" — телевизор. Олег обещал зайти, но пару часов назад позвонил и сообщил, что не сможет: устал после очередного собеседования. Хочется уснуть под тихий шелест непрекращающегося бреда с политических каналов, чтобы одиночество, особенно яркое в последние дни, не душило своими по-птичьи когтистыми, костлявыми лапами. Гром почти засыпает, убаюканный равнодушным голосом телеведущей, что-то вещающей о предстоящей презентации обновления какой-то социальной сети, когда слышит знакомый голос. — М-мы сможем изменить наш город к лучшему, потому что мы вместе!

***

Даже не пытающегося поднять челюсть с пола, сидящего с широко раскрытыми глазами и совершенно не моргающего Олега надо видеть. То ещё зрелище. — То есть ты реально не заметил, что переспал с Сергеем Разумовским? — Откуда я мог знать, кто он? — порыкивает Игорь. — Ты и сам его в клубе не признал. Олег согласно мычит, пережёвывая приготовленные им макароны — Волков заумно называет их "равиоли". Игорь никогда ничего не готовит сам, поэтому иногда с подмогой приходит Олег. Нет, правда, Игорь бы на полном серьёзе питался одной шавермой, если бы не он. И за это Гром Волкову благодарен. — Это ж благотворитель нашего детского дома! Не думал, что киса ходит в такие места. Чем ты его опоил-то, Гром? — присвистывает Волков. На недоуменный взгляд поясняет. — Чтобы такой человек заинтересовался тобой... земля должна перевернуться с ног на голову, а солнце погаснуть! Игорь примерно так себя и чувствует, его будто штормит от резкой смены погоды, хуже было только тогда, когда они с Олегом на выпускном водку с какой-то дрянью разводили, но сказать об этом не успевает — нокия призывает обратить на себя внимание. Снова Чумной доктор. Снова убийство в прямой трансляции, которое они не могли предотвратить. Снова грёбанная социальная сеть грёбанного Разумовского. Если так подумать, рыжий чёрт явно был заинтересован в Громе, это даже очень логично, учитывая, что обычно люди не приводят неприятных незнакомцев к себе домой (в офис?) и не проводят с ними ночь. Особенно такие застенчивые скромники, которые без заикания не могут рассказать о деле своей жизни, если в зале присутствует больше одного человека. Игорь сделал что-то не так? Он же вообще не разбирается в сексе между... кх... Игорь пересматривает интервью с Сергеем — исключительно чтобы изучить потенциальных жертв Чумного доктора, конечно же, всё-таки цаца у нас с деньгами — думает, настолько ли мягкие его волосы, какими кажутся с экранов, но то и дело себя одёргивает. Нечего ему размышлять о том, чего не было (в чем Игорь себя, напротив, убеждает). Не мог ему понравиться мужик, тем более, что Гром ничего не запомнил. Наверняка Игорь просто допился до потери сознания, а рыжий, как защитник всего живого, сохранитель бедных детей и зверушек, спас его, приютив в своём офисе. В своей кровати. Почти полностью обнажённым. Вот это гостеприимство! Святой человек. Здесь Игорь тоже себя одёргивает. Как же, святой. А кто его выгнал, даже не представившись? Использовал Игоря для собственного удовлетворения и вышвырнул, как котёнка. Если бы не этот факт, Гром, может быть, и попытался бы подружиться с ним. Ну, если таким, как он, миллиардерам и филантропам, дружба вообще интересна. Хотя потрахаться он тоже не против. Мысль незаметно, как шпион, пробирается в голову, Игорь не успевает её остановить. Стрелки тикают, а Гром никак не может сосредоточиться. Редко же такое с ним бывает. Стажёр то и дело подбегает что-то у него спросить, но единственный совет, который получает — чесать заниматься отчётом. Дело о пропаже двенадцати холодильников имени Дмитрия Дубина Грома не волнует. Пусть молодняк учится. Сам. Желательно не капая с этим Игорю на мозги. Где-то в голове прямо к стенкам черепной коробки намертво прилипает идея посетить открытие казино "Золотой дракон", где соберётся самый смак прожигающих жизнь богачей вроде Гречкина и, может быть, совсем немного тихих миллиардеров, искренне мечтающих сделать жизнь людей лучше. Гром забывает, зачем он здесь, в роскошном зале, освещенном наверняка дорогущими лампами. Всё вокруг сияет и отливает золотым, как и люди, одетые с иголочки — по последнему слову моды, музыка дразнит слух, а игровые автоматы так и манят прикоснуться, но Игорь перестаёт все это замечать, едва замечая медный всплеск волос вдалеке. Поразительно мягких, всё же. Сергей Разумовский, конечно, должен быть здесь, и Гром действительно не просчитался, вспомнив об этом, потому что то ли раздражение, то ли предвкушение покалывает на кончиках пальцев, и желание разобраться с миллиардером в идеальном костюме и простых кроссах пробуждается от давнего сна. И конечно же, Разумовский на него даже не смотрит. К чёрту его. Сейчас главное не проглядеть Чумного доктора. Пальцы сжимают ножку бокала, пока Игорь нетерпеливо постукивает пальцами по барной стойке. Психопат никак не хочет себя афишировать. Он бросает взгляд на Сергея ещё раз. Разумовский нервно поправляет галстук, хватая ртом воздух, как будто бы задыхается. Он что, волнуется? Игорь уже смирился. Ну переспал с мужиком и переспал, че бубн... но почему Сергей Разумовский старательно его игнорирует, Гром понять не в силах. Не мог он быть настолько плох! — Слушай, было и было, не обязательно делать такой вид, как будто я твоего кота любимого задавил, — не выдерживает Игорь, в миг оказываясь рядом с Разумовским. Тот кого-то напряженно выглядывает и от Игоря отшатывается так, что, кажется, вот-вот губу себе от испуга откусит. — У вас какие-то проблемы, Игорь? — тем не менее, гордо держит оборону Сергей, старательно скрывая, как дрожат пальцы. — Проблемы. А чё ты мне выкаешь? — надсмехается Гром, слегка склоняясь. — Не чужие друг другу люди, как никак. — Не думаю, что ты помнишь, насколько, — складывает руки на груди Разумовский. На ум приходит оголённое плечико, выглядывающее из-под одеяла, и молочного цвета кожа, усыпанная родинками, как звёздами. Как не помнит? Очень даже помнит. Очень хотел поцеловать в тот раз и даже думал позвать на свидание. Не плечико, конечно, Серёжу. Ну, в смысле цыпу, за которую его принял. Игорь уплывает в мысли под скептическим взглядом Разумовского, как будто бы читающего его насквозь. — Неприятно было пообщаться, но мне нужно идти. Спасибо, приятно было. Выход к лифту слева по коридору. — А в тот раз тебе было приятно. Разумовский игнорирует, отворачиваясь и направляясь в сторону шампанского. Игорь хочет его остановить. Игорю нужно его остановить. — И что же ты, Сергей Разумовский, не сказал, что ты миллиардер? — берёт за локоть. Цаца хмурится, недовольно поглядывая на место соприкосновения пальцев Игоря с пиджаком, но не рыпается — ещё бы, лишнее внимание ему не нужно. — Не припомню, чтобы должен был оправдываться. Я в нормальных отношениях с полицией. — Так, значит, знаешь, что я из полиции... — тянет Гром. — И часто бываешь на подобных вечеринках, цыпа? — добавляет совершенно неожиданно и тут же хочет хлопнуть себя по лбу: какая, нахрен... Разумовский аж багровеет от подобной наглости и всё-таки делает попытку вырвать руку из цепкой хватки. — В-во-первых, я не цыпа. Во-вторых, я здесь по работе. А как на такое мероприятие пустили тебя, Игорь... Гром смеряет его тяжёлым взглядом. — Маньяка ищу. — Я готов признать, что маньяк, если только ты отстанешь, — вздыхает Разумовский. Рыжие волосы взметаются, когда он, резко отвернувшись, собирается уйти и когда Игорь, хватая Сергея за руку, разворачивает его к себе лицом. От неожиданности Серёжа чуть не падает, но Гром придерживает его за локоть. — Тебе не надоело так уходить? — хрипит Игорь. Серёжа испуганно дёргается в попытке уйти, но хватка на руках только усиливается. — Манерам родители не учили? — Н-не учили, — лепечет Серёжа, стараясь игнорировать грубость. Игорь не мог знать, он вообще ничего о нем не знал, Игорь не специально, просто задеть хотел. Игорь ничего ему не сделает, здесь много народу, да и... нет. Нет. — Отпусти меня, пожалуйста. Разумовский выглядит так, как будто сейчас расплачется, но Гром знает, что если сейчас отпустит — никогда больше не встретит. Сейчас или никогда. Не сломается Разумовский, слабаки миллиардерами не становятся. — А может, тебе просто нравится строить из себя недотрогу? Может, тебя трахнуть как следует? – дёргает Игорь Разумовского на себя. Серёжа крепко зажмуривается. Он не боится, что не сможет за себя постоять. Серёжа боится, что он сможет. — Отстань от меня! — со всех сил толкает Игоря, наконец вырываясь. На звук оборачиваются несколько пар. Дамы в шикарных платьях и господа в дорогущих смокингах смотрят на них безразлично, не стараясь осознать, что именно привлекло их внимание. — Прости, — приходит в себя Игорь, смаргивая гнев, застилающий глаза, и смотрит, как дёрнувшийся Разумовский быстро удаляется. На душе становится мерзко, хочется содрать с себя кожу или, по крайней мере, уйти из этого чертового места. У него есть две новости для Олега. Первая — он влюбился. Вторая — предмет его симпатии Игоря, кажется, ненавидит. Олегу, впрочем, эти новости узнать не удаётся. Следующие дни он оказывается занят, бегая по собеседованиям. Волков так спешит на очередную встречу, что Игорь просто не успевает ему рассказать. Оно и к лучшему, наверное. Гром не уверен, сможет ли правильно донести мысль. Поэтому после не роняет о случившемся ни слова.

***

Пока Гром тигром мечется по комнате и рассказывает Волкову о своре маргиналов, подражающих Чумному доктору, он замечает одну деталь. Опешив, Игорь останавливается, отвлёкшись от беспрерывного потока мыслей. От Олега доносится почти неуловимый запах духов. Женских. Это оно? Да ну нет... в прошлый раз ему показалось (Олег подтвердил, что никаких девушек с ним в "роковое утро знакомства с Разумовским" не было), в этот раз с вероятностью 99,9% — тоже кажется. Олег нормально относится к девушкам, это верно, но предпочитает-то обычно другой пол... говорит, так играть интереснее. — А ты че так надушился-то? — насмешливо поднимает брови Игорь. — Это повышает шанс найти партнёра или работу? Олег равнодушно пожимает плечами. — Ты уже ужинал? — уходит в кухню Волков, сразу начиная осматривать шкафчики и неодобрительно поджимая губы. Игорь смутно понимает, что тот ушёл от разговора, как обычно, но не противится. Игорь Олегу доверяет. Поэтому и в подробности не вдаётся. — Работу я, кстати, уже нашёл. — И где? — Телохранителем в одном уютном месте. Платят хорошо, условия тоже приятные, — уклончиво отвечает Олег. Игорь задумчиво кивает. У Игоря на уме своё. Перед Разумовским стоит извиниться. — Вы могли отправить сообщение. — Предпочитаю решать такие дела лично. Серёжа давится смешком, запоздало думая, что, скорее всего, снова выглядит заносчиво-насмешливо. Он так и поверил, что Игорь мог написать физически, наверняка его и в соцсети-то нет. Гром пришёл в башню, Марго пустила. В смысле, Серёжа пустил, конечно, но Игорь, наверное, не поймет? Гром спрашивает что-то про Чумного доктора, про "Вместе", а Серёжа нервничает и облизывает губу. Игорь замечает, машинально повторяя движение. Пофигу. Разумовский готов поклясться, что тот не догадается, ни за что не узнает. — И это... Я повёл себя, как мудак, в нашу последнюю встречу. Извини. Мир? — Мир. Игорь уходит, кинув шутку в адрес одной из скульптур, а Серёжа может только натянуто улыбнуться и кивнуть. Серёжа... ...сползает с кресла на пол. Он не ненавидит его. Он просто не готов быть заменой. Серёжа видел, как Игорь смотрел на ту журналистку в клубе. Но сам Разумовский также смотрел на Игоря и не воспользоваться шансом было бы... Глупо. Учитывая их внешнее сходство. Учитывая, как отчаянно этого хотел Разумовский. Он смотрел на Грома украдкой весь вечер в клубе, боясь, что его заметят. Окончательно споить и так не сопротивляющегося полицейского, перетянуть внимание на себя и соблазнить оказалось проще простого. А наутро он испугался. Скандала, криков, "что мне подсунули?!", "в смысле ты мужик"... Игорь, конечно, не выглядел чересчур удивленным, но Серёжа решил, что лучшая защита — это нападение. Птица пытается втолковать ему это уже три недели. Разумовский, в свою очередь, глушит его таблетками. Но почему он не мог просто пообщаться с кем-то, кто ему понравился? Потому что этот кто-то влюблённо смотрел на девушку, отдалённо напоминающую Серёжу, а Серёжа этим воспользовался. Он не имел права делать этого. Он не хочет ненавидеть себя ещё больше. Птица говорит, что он кретин, раз считает себя виноватым. Его абьюзивно-агрессивная забота смешит до слёз. — Уходи! — кричит Разумовский, не то захлёбываясь, не то задыхаясь. Игорь, не успевший покинуть коридоры башни, это замечает. Слышит. Отдаёт себе отчёт в том, что что-то с Разумовским всё же не так. И это что-то притягивает, усиливая желание разгадать загадку. Это заставляет вернуться, сделать два, три, пять шагов назад и услышать то, чего уж точно никак не ожидал, потому что такой знакомый красивый, но оставшийся хриплым после ранения голос, буквально пригвождает Игоря к земле. — Серёж, Серёж, всё в порядке? ...Что? Что Олег тут вообще делает? Игорь останавливается, так и не дойдя до двери в главный офис, прислушиваясь к шорохам за стеной. Кажется, Волков помогает Разумовскому встать. А может, и не встать, вдруг они там целуются сидят? Мысль вызывает раздражение. От её глупости, конечно же. — В-всё х-хорошо, спасибо. Волч, пока ты здесь, проверишь ещё кое-что, ладно? — Конечно, Серёж. Нежное "Волч" режет уши. Волкова так никто никогда не называл. Даже сам Игорь. Обидно как-то, че это Разумовскому можно, а Грому, вон, за двадцать лет дружбы нельзя. Через прозрачные стены отлично видно два силуэта. Чёрный и рыжий. Красиво. Олег похлопывает Серёжу по плечу, а потом притягивает в свои объятия, кажется, шепча что-то — тихо, Гром не может разобрать что. И давно они так близки? Может быть, и знакомы были с самого начала? А может, они и правда трахаются, пока Гром смотрит преданными щенячьими глазами на них обоих, не зря же Волков сразу заприметил Сергея? Положил на него глаз, устроился в офис и дело с концом – соблазнил кису (от слова хочется сморщиться, что Игорь и делает — Разумовскому быть "кисой" не идёт). А Грому ничего не сказал, чтобы не расстраивать. А, может, и да. И духи эти по-женски сладкие, наверное, Разумовскому нравятся. Кто их, пидоров, разберёт. Игорь ревнует. Он признаёт это со скрипом, с которым зубы готовы разбиться друг о друга, со сжатыми кулаками и нихрена не отрезвляющей болью в годами не заживающих ранах. Думай, думай. Никаких поспешных выводов. Сначала — нужно во всём разобраться. Нет, ну правда, какого хрена Волков вообще связался с Разумовским?

***

Дверь в квартиру Олега оказывается плотно запертой даже после пятнадцати звонков, поэтому Игорь зажимает проклятущую кнопку пальцем, чтобы мерзкий звук разрезал уши псом вылюбленному Волкову до тех пор, пока тот, мать его за ногу, не откроет. — Знаешь, что, Волч? Хотел задать тебе парочку вопро... — наседает Игорь, как только слышит звук открывающейся защёлки. Мать его... — Извини? — со вздохом прикрывает глаза Олег. Полуголый Олег, на плече которого красуются красноватые следы от ногтей. — У тебя что-то срочное? — Да, вообще-то... — порывается пройти в квартиру Гром, но Волков перекрывает ему проход своей рукой. — Я сейчас немножко занят. — И я занят, — возражает Игорь скорее для того, чтобы заявить о себе, чем из несогласия. — Я вообще на работе! — Олег? Кто там? Оба обмирают. Каменное лицо Волкова не выражает ничего, только пальцы немного дёргаются, стремясь по привычке сжаться в кулак, — что что, а держать себя в руках Олега на службе научили. До ошалевшего Грома, в целом, тоже доходит довольно быстро. — Это что? — поднимает брови Игорь. Он опирается руками на колени, начиная смеяться. От облегчения в том числе. — Женщина? Дай взглянуть. Резким рывком Гром преодолевает препятствие в виде Волкова, ловко пронырнув у того под рукой, и врывается в гостиную. На диване сидит девчонка с ярко-красными волосами и застёгивает верхнюю пуговицу рубашки, выпущенной из чёрных джинсов. — Э... здрасьте! — охреневает Игорь второй раз. Может, потому, что это действительно женщина, Олег привёл домой женщину, то есть... это даже не женоподобный парень, это настоящая... А может, потому что узнаёт в ней недавнюю знакомую. — Обсудим? — предлагает Олег, и Гром, всё ещё не отводя взгляда от безбашенной девушки из клуба, кивает. Олег неспешно отпивает кофе из кружки. Игорь предпочёл стакан воды, который до сих пор остаётся нетронутым. — Мы их перепутали, — спокойным голосом начинает Волков, но Игоря не проведёшь, он чувствует, как собран друг, будто пантера перед прыжком. — Я не хотел тебе рассказывать. Сам понимаешь почему. Понимает, ещё бы. Увести девушку прямо у друга из-под носа — не хухры мухры. Но это уже и не важно. Важно другое. — А нахрена ты тогда к Разумовскому в офис устроился? — Ты и об этом знаешь? – удивляется Олег. На кивок Игоря со смешком отвечает, — Работа нужна была. Игорь усмехается, чувствуя, как спадает напряжение. Надумал себе, что ли? — Так ты с самого начала знал, кто с кем проснётся? — Ну да. Ты уехал с Разумовским и был им так увлечён, что мы не стали тебе мешать. — Мы? Вы уже тогда спелись? — чуть обиженно переспрашивает Гром. Всё-таки Юля, так её, оказывается, зовут, очень понравилась Игорю, и проигрывать по всем фронтам сразу не хотелось. Не хотелось, но получилось, уж извините. — Тогда и спелись, дубина, — встревает в разговор Юля, наливая себе воды из чайника. — За вами было так забавно наблюдать. Кстати, Олег проиграл — он до последнего верил в то, что ты не по парням. — Ещё и делали ставки на меня? — поражается Игорь. Олег закашливается, подавившись, и смотрит на него виноватым взглядом. — Ну да, — с усмешкой пожимает Юля, мол, что такого. А потом достаёт микрофон. — Так что ещё ты там хотел рассказать?

***

От Олега Игорь выходит злым и встревоженным. В голове на репите крутится одна и та же фраза. Работа, чтоб её. — Я готов признать, что маньяк, если только ты отстанешь. Да или? Нет. Да нет, бред какой-то. Серёжа и сказал-то это в шутку. Пчёлкина просто стерва, которая гонится за сенсацией. Все они, журналюги, такие. Какой Holt? Какой Разумовский? За Сергея сердце болит. На него указывает слишком многое, и указывало задолго до разговора с Пчёлкиной... Да на Разумовского каждая собака готова указать, лишь бы очернить светлый образ по-настоящему честного, доброго человека! Но Гром был бы дураком, если бы делал поспешные выводы. В поганой башне "Вместе" он именно для того, чтобы разобраться. Только вот Разумовский сегодня какой-то другой. Он пьяный, развязный, без намёка на чопорность, застенчивость или вежливость, он кружит с бокалом по комнате, оказываясь рядом с Игорем внезапно, не слишком изящно, но всё равно плавно взмахивая руками. — Игорь? Рад встрече! Ничего, что я в таком виде? Вид и правда ничего, Гром даже теряется. И ничего особенного в нём — халат нараспашку, длинная чёлка лезет в глаза, на шее бьётся жилка, и хочется подобно пиявке присосаться к ней и испить Разумовского до дна... но сначала Игорь должен вытянуть из него опровержение. Секс с маньяком никогда не был пределом мечты. А Разумовский, хитрец, чувствует — ластится, как кошка, встаёт непозволительно близко, берёт игоревы руки в свои. Так, что Игорю не оторваться от аккуратных губ, аристократического носа и пронзительных глаз. Внезапно золотистых. Гром сглатывает, натыкаясь на взгляд Разумовского. К такому он не был готов. — Носишь линзы? — пытается состредоточить внимание, чтобы не раствориться окончательно, Игорь. — Ношу линзы, — томно выдыхает Разумовский, который медленно подносит к красным губам и прикусывает кончик пальца Грома. Слух, зрение и обоняние становятся лишними, потому что внимание Игоря вдруг сокращается до раззадоривающих воображение движений языком. Он думает. Правда, думает! Но... Секунда, мгновение, вспышка, и Игорь ощущает Разумовского телом, губами, кончиками пальцев, растворяется в нём полностью, чувствуя, как пламя страсти опаляет спину, сжирая заживо. Гром не знал, что одни только движения губ могут приносить такие ощущения, так будоражить столько времени. Игорь снова чувствовует себя девятиклассником, впервые поцеловавшим девчонку, но в этот раз поцелуй ощущается так, будто Гром сам — один огромный оголенный нерв, прикосновения к которому походят на ток, бегущий по всему телу. Серёжа прикусывает громову губу и слегка оттягивает его волосы, а Игорь готов отправиться в рай, лишь бы момент здесь и сейчас никогда не кончался. Он сходит с ума, а Серёжа под ним ведёт себя так, словно сошёл уже давно, закатывая глаза ну явно же без линз и умоляя Игоря продолжать. И Гром исполняет его желания, готов исполнить все до единого, забывая о времени и месте, и о том, зачем пришёл сюда, к этому непостоянному загадочному человеку. — Ты всегда такой странный, Разумовский? — в ухо шепчет Игорь, пуская толпы мурашек по спине вдоль позвонков. Он запускает руку в волосы и оттягивает пряди, на что Серёже остаётся прикрывать в удовольствии янтарные глаза и удовлетворённо вздыхать. В эту ночь они ложатся спать вместе. Разумовский сворачивается калачиком и отворачивается, а его прекрасные плечи скрыты от взгляда тонкой тканью пижамы. Игорь аккуратно, боясь потревожить, опускает руку на талию Разумовского и притягивает его к себе ближе. Прикосновение слишком нежное, интимное, и вернувшийся в сознание (как он надеется, незаметно для Игоря) Серёжа вздрагивает под ним, почему-то думая о том, могут ли морские свинки привязаться к человеку. Гром сваливает сразу же, как появляется возможность (то есть как блестящие золотом глаза закрываются), оставляя свернувшегося в клубочек Разумовского на диване в его огромном неуютном офисе. Делать этого безумно не хочется, хочется растечься в сверлящей кости нежности и забыть обо всём: о работе, о Чумном докторе, об Олеге и Юле. Надо бы в себя придти, но в одной комнате с этим невыносимым человеком Игорь вообще себя контролировать не может. Серёжа выглядит, как котёнок, одинокий, маленький и очень-очень несчастный, но Игорь уверен, что если с утра эта красная фурия увидит его, майору не сдобровать. Потому что с ним сегодня говорил явно не Сергей. Это был кто-то, выглядящий, как Сергей, в одежде Сергея и в сергеевом офисе, но точно не он. И кто знает, не было ли произошедшее отвлекающим маневром? Игоря настораживает абсолютно всё, что связано с Разумовским, однако как бы сейчас ни хотелось сорваться с места, разбудить Разумовского и вытряхнуть из него правду, Гром сидит ровно и не дёргается. Сначала факты. Думай, думай! Факт один: Разумовский болен. Игорь просмотрел все статьи в этом чертовом интернете и пробежался по всем знакомым врачам, чтобы выяснить, что с цацей происходит. Прокопенко даже тревогу забил, предлагал самому у врача проконсультироваться. Факт два: у гения филантропа есть мотив убивать богачей. Потому что свобода слова – неотъемлемое право... Факт три: Не так давно Сергей подписал договор с самой крупной в мире оружейной компанией. Как раз тогда, когда в городе появился Чумной доктор. А ещё, что заставляет Игоря виновато прикусить губу, Разумовский, конечно же, жил в детдоме. В том же самом, где и Олег, и тот мальчишка Лёша. Поэтому и деньги свои в него вбухивает. А Гром наговорил ему всякого... — Родители манерам не учили? Было бы прекрасно, если бы Сергей и это забыл. Так что в итоге? Одинокий парень, выросший в детдоме, не до конца адекватный и всю жизнь мечтающий восстановить справедливость... Чем не маньяк с трибуны? С трибуны, которую сам же и выстроил шаг за шагом, кровью и потом. Как бы то ни было, Гром должен выполнить долг, посадить убийцу, да только что-то на месте сердца ноет, едва Игорь представляет, что могут сделать с Сергеем в тюрьме. В психушке. Они же его просто доломают! Не-ет... на такое Гром не согласен. К тому же, Олег сказал, что верит Разумовскому. Правда, кто знает, можно ли считать его мнение объективным. Если они с Сергеем и не спят, потому что Волков внезапно покинул отряд гом... не важно кого, это не значит, что они не близки. А может, Разумовский ему голову уже успел запудрить своими чарами! Мало ли. Притворялся добреньким с Игорем, а потом бац — и сменил объект исследований. А если это правда Сергей? Что ему делать?

***

Серёжа не помнит, что было вчера, то есть почти помнит — в себя он начал приходить сразу же перед сном, ощущая твёрдое тело за спиной. Серёжа был бы рад сказать, что не знает причину своего забвения, но затаившийся Птица, не появляющийся весь день, намекает на то, что случилось что-то ужасное. Что вчера из-за Серёжи могла случиться трагедия, пока Птица довольно урчал, сполна напиваясь чужой крови. Переспать с кем-то — такой оптимальный и безобидный расклад, что хочется плакать от счастья, но может ли он быть уверенным в том, что после этого никуда не вставал? От неожиданно громкого звука он отскакивает, как ужаленный. Сердце ни черта не мерно отстукивает где-то в пятках, а дрожащие ноги слабеют от страха. Он сейчас зайдёт в свою собственную сеть и ужаснется... он... Разумовский берёт трубку. Знакомый хрипловатый голос на другом конце провода разливается по телу облегчением. — Игорь? — взволнованно переспрашивает Серёжа. — Доброе утро, красавица, — язвит Гром. Значит, с ним всё хорошо. "Значит, я не с ним вчера..." — расстроенно закусывает губу Серёжа. Не так и важно, просто Птица мог бы потщательнее выбирать партнёров на одну ночь... — Расскажешь, что это за выкрутасы вчера были? Сердце подскакивает на месте. Чёрт, всё-таки натворил что-то! — И-игорь, извините, я плохо помню, что было вчера... — Не ври, — перебивает Гром. — Что? — теряется Серёжа. — Ты ничего не помнишь, — давит Игорь. — У тебя болезнь, так ведь? — Откуда... — Какая разница, Разумовский? Прекращай этот цирк, и давай разберёмся. Это ты Чумной доктор?

***

Звонить прямо из башни "Вместе" было лучшим решением, потому что все входы по понятным причинам блокируются. Ах, Разумовский, ах, падла! Всё встаёт на свои места так, будто до сих пор не вставало, хотя это Игорь всё время пытался собрать паззл в другую картинку. Сергей не отвечает на вопрос, бросает трубку и блокирует двери. Доказательств лучше не найти. За прошедшие десять минут, пока Гром поднимался в главный офис, Серёжа, кажется, успел напиться. Гром немного хмурится, когда пытается представить, как же много Разумовский пьёт. А пьёт Разумовский много, прямо сейчас трясущимися руками наливает из бутылки красное вино, половину проливая на стол. Жидкость стекает по бокалу, капает с кистей Сергея, образует лужу на поверхности и редкими каплями катится по ножке стола. В полутёмном освещении это выглядит жутко. Очень и очень жутко. — Ты с ума сошёл, Серёж? Можно разве так с людьми? Серёжа не отвечает, он обеими руками хватает бокал и отпивает из него, как из кружки, смотрит загнанно и как будто бы ждёт удара. Игорь в несколько шагов преодолевает расстояние между входной дверью и диваном, на котором уютно разместился Разумовский, и вырывает у него из рук бокал. — Это не я, — выдыхает Сергей и выглядит так честно и мило, ни дать ни взять встревоженный воробушек. Ему хочется верить, но Игорь, к сожалению, не дурак. — Это что такое? — Гром бросает собранные материалы на стол. — Договор с "Holt International". Рисунки твои детские. Вот это кто, например? — показывает Игорь на огромного чёрного ворона на рисунке. — П-п-птица, – запинается Серёжа, косясь в угол комнаты, и тянется к бутылке вина. — Птица? — К бутылке вина, которую благополучно сносит, заливая стол и немного диван, но даже не обращает на это внимания. Зато обращает мигом вскочивший Гром. — Серёжа! Волосы Разумовского оранжевой вспышкой взметаются вверх, когда Игорь перехватывает его руку, готовую схватиться за горло бутылки, и опрокидывает самого Серёжу на диван, нависая сверху. Разумовский с интересом склоняет голову влево, и Гром секунду наблюдает, как глаза-хамелеоны меняют цвет, а потом теряется, чувствуя, как чужие ноги опускаются на талию и переворачивают их. Теперь Разумовский оказывается сверху, а Игорю остаётся сказать спасибо с годами выработанрой реакции за то, что успевает увернуться от последующего удара в лицо. Разумовский снова не в себе, чёртов псих, а разгребать это, как всегда, Грому. И разгребать было бы куда проще, если бы Игорь не пытался сдерживать силу, чтобы ему не навредить. Навыки Серёже с лихвой компенсируют его резвость и желание победить, почти ровняя их с Игорем шансы. Они катаются по полу офиса "Вместе", и лучше бы это было какой-то странной прелюдией, чем арест двинувшегося преступника. Уже поздно о чем-то сожалеть. — Да уймись ты! — орёт Гром, за рубашку встряхивая и притягивая Разумовского к себе. И целует, потому что только после этого радужка возвращает свой привычный синий, а Сергей затихает. — Не я это! — оттолкнувшись и набрав воздуха в лёгкие, кричит Разумовский. – Птица никого не убивает! Игорь откатывается от него, пытаясь отдышаться. — У тебя шизофрения? Из положения лежа на спине отлично видно неплохой такой белый потолок, но плохо — всё остальное. — Диссоциативное расстройство идентичности, — выдыхает распластавшийся рядом Серёжа. Язык еле ворочается во рту. — Так это не ты... Чумной... — Не я. —... птеродактель... уф... не ты? И не твоя вторая личность? — Птица, конечно, агрессивный, но после моего едва не состоявшегося самоубийства капитулировал. Игорь молчит, по видимости, размышляя о том, стоит ли поинтересоваться самоубийством, а потом прыскает, прикрывая лицо руками. Серёжа непонимающе смотрит на него, не зная, чего ждать. В голову приходят вопросы о том, загребут ли его сейчас или Гром подождёт до утра. — Нафига мы сейчас тут танцевали? Не мог сразу сказать? — Ты меня напугал, скажи спасибо, что не огрел бутылкой по голове. Мысленно Игорь, конечно, благодарит, но внешне решает не показывать — мало ли, вдруг на самом деле психопат. — Что насчёт договора с "Holt International"? — Богом клянусь, это была сигнализация! То есть я так думал... Но Птица... — морщится Разумовский. — Любит надевать на себя необычные штуки. Это не оружие, Игорь. Костюм действительно пуленепробиваемый, но в нём нет огнемётов или чего-то подобного, ха-ах. — Птичка любит блестящие вещицы, — усмехается Игорь, но быстро сосредотачивается снова. — Покажешь, мне надо убедиться. Серёжа кивает, тяжело дыша от физической нагрузки, а Гром продолжает палить в потолок. – Подожди, ты это как-то лечишь? — спрашивает через несколько секунд молчания. Разумовский вздыхает. — Врач каждый вторник с пяти до семи. Нам обязательно об этом говорить? Игорь не отвечает. Отворачивается, начиная подниматься с пола, а потом протягивает Серёже руку. — Так я с кем был той ночью? В смысле когда мы познакомились. С тобой или с Цыпой? — Он не Цыпа, — гневно сверкает глазами Разумовский. Потом снова устало вздыхает, потирая переносицу пальцами. — Со мной. Может, это был не совсем я, но только в начале! Ты мне так понравился в тот вечер, Игорь, я не знал, как к тебе подойти. — И Птица взял всё в свои руки? Серёжа кивает, сглатывая подступивший к горлу ком. — Он познакомил Олега с Юлей, а тебя тактично споил. И пока ты ничего не понял, пригласил домой. Я смотрел на тебя весь вечер, а ты смотрел на Пчёлкину, поэтому он злился! Извини, что обманул, — недовольно бурчит Сергей. — А Олег? — приподнимается на локтях после секундного молчания Игорь. — А что Олег? Игорь долго не решается, но тревога, кусающая куда-то в почки, заставляет промямлить: — Я видел вас вместе. Красиво смотритесь. Ты, кстати, сразу ему понравился. Оба детдомовские... — и добавляет. — Если бы не эта ошибка, вы бы давно уже были вместе, а я встрял, как лишний болт. В глазах Серёжи отливает золотом опасный блеск, он резко подрывается с места. — Просто космос! Ты всегда такой идиот? Я для кого сейчас это все рассказывал? Это не было грёбанной ошибкой, это был... — вздыхает успокаивающийся Серёжа, — мой план. Это обнадёживает. Немножко бьёт по самооценке, но не сильно. Так, ободряющий толчок судьбы в больное плечо. Гром загребает сопротивляющегося (для вида) Разумовского в свои объятия, зарываясь носом в пахнущие чем-то родным и тёплым рыжие волосы. — К тому же, из "цыпы" и "кисы" я выберу первое, — усмехается Разумовский. Игорь почти теряет нить происходящего, растворившись в ощущении такого же ошалевше льнущего к нему Серёжи, когда до него доходит. — Откуда ты знаешь про "цып" и "кис"? – на пониженных тонах хрипло спрашивает Гром. — Почаще бы за речью следили, может, не узнал бы, служаки невоспитанные, — цокает Серёжа. — И тебе правда больше нравится "цыпа"? — Юмор не понят. Мне ты нравишься, а не какие-то дурацкие прозвища. Думаешь, я реально по прозвищу выбирал?! — делает ещё одну попытку вырваться из хватки Разумовский. — Мне нравится быть Сергеем Разумовским! Игорь отодвигается и серьёзно смотрит в хищноватые, но голубые глаза. — А Олег тебе совсем нисколечко не нравится? Серёжа в который раз за вечер тяжело вздыхает, а потом обнимает ладонями лицо Игоря, не зная, как уже и втолковать. — Я просто нанял Олега телохранителем, даже не знал, что вы с ним тесно знакомы, что мы оба из детдома и что он меня заметил раньше тебя тогда, когда мой взгляд, черт тебя дери, был прикован к менту в идиотском костюме. Он просто мой телохранитель. Как забавно! Понимать, как сильно ошибался в человеке, которого сейчас так упоённо целуешь. С которым готов забыть обо всём, потому что Серёжа не просто цыпа, цаца, создатель социальной сети или псих с раздвоением личности. Потому что Серёжа — особенный для него человек. Это завораживает.

***

Маленький экран допотопного телевизора из 90-х ярко освещает тёмную комнату. На улице уже давно стемнело, только Игорь непонятно где шатается. Серёжа ставит на то, что Гром опять задерживается на работе. "Чумной доктор внезапно пропал с радаров. Серийный маньяк, горой стоявший за правосудие, решил покинуть город" Всё правильно. Полиция арестовывает маргиналов, массово вылезших на улицы города, богачи трясутся в страхе за свои жизни, правосудие торжествует, а Серёжа ждёт Игоря у него дома, хлебая из кружки горячий чай, который сам же и купил. Стены собственного офиса и впрямь уже порядком поднадоели. Темнота, собирающаяся вокруг, глядит на него желтыми глазами и мурлычит похвалу. Жаль, что перестали, но Гром того стоит — так считает каждая клеточка Разумовского, не то что отдельные личности. — Ты будешь сидеть тихо и помалкивать, — тихо, но твёрдо произносит Серёжа. — Мы должны сделать так, чтобы он не узнал. Длинное чёрное перо отражает серебристый лунный свет. Птица насмешливо склоняет голову. Серёжа продолжает: — Я позову тебя, когда мне нужна будет помощь. Он не слышит, но чувствует, как трепещут тёмные перья, скользя по худым плечам, когда самый страшный его кошмар вдруг соглашается. — Хорошо.