***
Лань Фэй был первым и единственным племянником ныне покойного императора Лань. Его отец был не только братом правителя, но и его верной правой рукой. Лань Цижэнь имел неоспоримый авторитет в империи, и более того, когда император ушел в затворничество, именно он управлял страной и растил наследников. Лань Фэй был поздним, но от того не менее желанным ребёнком. Однако рождение дитя омрачилось гибелью его матери: та была слишком слаба и не пережила роды. В то же время его отцу пришлось взять бразды правление в свои руки, как и воспитание своих племянников, ставших сиротами при живых родителей. Его отец справлялся со своими обязанностями с присущей Ланям четкостью. Вот только на родного сына у него времени не хватило. Лань Фэй рос во дворце в окружении служанок и детей дворян. Его двоюродные братья были намного старше его, и проводили время за учебой. Отец был занят. Мальчик рос, большее время предоставленный себе. Закончив утренние занятия, до самого отбоя он занимал себя сам. И потому, думалось ему, он отличался от своей семьи. Идеальных, холодных, словно вылепленных из нефрита статуй Ланей. Однако, как и все представители его королевского семейства, он был на редкость хорош собой и умён. За что бы ни брался — всё у него получалось. Не так совершенно, как у его братьев, но достаточно, чтобы когда началась война, ему было доверено звание генерала. Он нёс свой титул с гордостью, ведь его победы следовали одна за другой. Потому он не удивился, когда его назначили главным в походе на Юнпин. Впервые ему вверили столь значимую миссию. Он был полон решимости не подвести свою семью. Добраться до Юнпина было нелегко: в пути им препятствовали тщательно спланированные засады, ловушки и бесконечные бои. Юнменьцы знатно потрепали их. Однако он победил в битве, разгромив противников. Лань Фэй при всём желании не смог бы описать гордость, которую испытывал, когда сделал это. Прославленный, умудрённый опытом генерал Юньмэн Цзян пал под натиском королевского юноши — разве не заслуживал этот подвиг восхваления? Он обосновал свой лагерь под стенами города, и начал планировать осаду. Однако разведчики донесли, что к ним приближается войско. Лань Фэй был уверен в своём успехе: их было в два раза больше, их местоположение было выгодным. Но на следующий день разведчики, которые должны были донести ему новые вести, не явились. Как не появились они на следующий день, так и на следующий. Вдруг они оказались в неведении того, где их враг. Когда он доберётся до них? Когда нападёт? «Сегодня», — пронеслась мысль, когда мир вокруг вдруг наполнился криками и лязгом стали. Он рубил мечом направо и налево, ощущая кровь везде: её запах, вкус. Кровь текла, и люди умирали. Мимо скакали горящие лошади, сбивая с пути воинов, те — заживо варились в своих доспехах. Всё пылало. Огонь был везде. Крики агонии, страха, стоны, полные мучений, запах жжёной плоти. Невыносимый жар. Он не мог дышать. И тогда в пламени Лань Фэй увидел его. Он возник из пламени верхом на вороном коне, и плащ его, такой же чёрный, развивался позади. Он был покрыт кровью, и та стекала с его окровавленного меча. Его глаза, серебристые как сталь, смотрели на него. Лань Фэй ощутил, как замерло его сердце, и шум вокруг словно утих. Он понял, что проиграл.***
Миг, когда Вэй Ин осознал, что всё закончилось, ознаменовался первыми лучами рассвета. Яркое, тёплое солнце осветило землю. И всё, что он видел, — мёртвые тела. Он сглотнул вязкую слюню, ощущая вкус крови. — Мы победили! — закричал кто-то надломленно. Вэй Ин обернулся и увидел юношу. Он помнил его: пару дней назад они вместе обедали, сидя у костра. — Мы победили, — снова сказал тот и заплакал. Там, где должна была быть его рука, был лишь обрубок. Вэй Ина затошнило. Он хотел плакать. Он хотел рыдать, хотел забыть, что видел сейчас. Вокруг звучало так много голосов: кто-то радовался победе, и он слышал их радостные возгласы; кто-то кричал и стонал от боли; так много сильных мужчин вокруг плакали. Мимо проходили его воины: они тушили пламя там, где оно ещё горело. Осматривались в поисках выживших. Помогали тем, кто уже не мог встать сам. Вэй зажмурился так сильно, как только мог. Но даже с закрытыми глазами он видел это: пламя и кровь. — Г-господин Вэй, — услышал он, — В-вы в порядке? Верный друг стоял рядом с ним: он был покрыт сажей и кровью. Глаза его были печальны. Вэй Ин хотел бы чувствовать вкус победы, но всё, что он ощущал, — горечь. — А ты, А-Нин? — спросил он и, получив в ответ кивок, принялся помогать остальным. Помогая и своим воинам, и вражеским, он ни на миг не останавливался. Впереди его ждало много работы: нужно было подсчитать количество жертв, похоронить умерших, посмотреть, что из провизии, оборудования уцелело. Уже устанавливали палатки для раненных, где трудились лекари. — Генерал Вэй, — окликнули его, когда он помогал перенести одного раненого на носилки, — мы нашли генерала Ланей. Войско было под его предводительством. Вэй Ин дождался, пока его не заменит другой человек, и отправился вслед за окликнувшим. На земле сидел мужчина. Он был связан по рукам и ногам, и лицо его было невозможно разглядеть из-за крови и грязи. Но его карие глаза смотрели на него с огнём: он пылал вызовом и яростью. Ни что в нём не впечатлило Вэй Усяня. — Так это был ты, — усмехнулся мужчина. Голос его звучал юно, и Вэй подумал, что, должно быть, он был не старше него самого. Они все — вчерашние дети на чужой войне, начатой взрослыми. — Если ты о том, кто одолел тебя и твое войско, то да, — спокойно ответил Вэй Ин, — Это был я. Юноша напротив не сводил с него взгляда. Прежний Вэй Усянь, быть может, нашёл бы в себе силы усмехнуться в ответ, сказать что-то остроумное. Но сейчас, когда его руки стягивала засохшая кровь тех, кого он убил, и тех, кого он пытался защитить, у него не было сил вымолить и слова. — Следите за ним, — бросил он. Вражеский генерал остался сидеть на обгоревшей земле: грязный и побежденный. Но взгляд от Вэй Ина так и не отвёл. Солнце поднялось, и день только наступил. На поле свершённой битвы царила тьма.