Воскресенье в парке с дедушкой

Робби выбрался из дома и услышал голос Итро, говорящего: — … Значит, твой внук живет в дыре под землей. — Это не дыра, ты, гоблин обсуждающий! Это ДОМ! — Гланни кашлянул. — Очень красивый. Удобно расположен. Много мест, чтобы полежать. — Конечно, тебе понравится дом, в котором везде можно лежать! И не называй меня гоблином, негодяй! — Пикси! — Бугимен! Робби тупо уставился на двух стариков, которые сверлили друг друга глазами, а затем вдруг разразились смехом. Неожиданно сдержанное хихиканье Итро и хриплое старческое карканье Гланни слились в звук, от которого у него екнуло сердце. Ему захотелось снова уснуть прямо здесь, в траве, чтобы не видеть и не слышать всего этого. Вот только чья-то рука схватила его за воротник, выволокла наверх, и Спортакус зашипел на ухо: — Слушай, ботан, я не сплю уже четвертый час. Они здесь как минимум два часа. Если мне придется иметь с ними дело, ты будешь отдуваться вместе со мной! — Спортакус, я недостаточно проснулся для этого… — Если мы будем ждать, пока ты достаточно проснешься, то вообще ничего не сделаем, — Спортакус захлопнул люк и встал на него. — Но… — Робби нахмурился. — Это у тебя что, синяк? Слушай, он, конечно, твой дедушка, но чтобы взять и ударить… — Думаешь, я бы позволил ему? — нахмурился Спортакус. И добавил гораздо тише: — Меня ударила трубка аэропочты. Я в тот момент отвлекся. — И что же тебя так отвлекло? — Пытался проложить курс на Северный полюс. Собирался прихватить тебя, и мы бы прекрасно пожили вдвоем недельку-другую. Ни детей, ни дедушек! — Да ладно, ты думаешь, я позволю тебе отправиться на Северный полюс на дирижабле? И я не оставлю детей со своим дедом. Нельзя оставлять детей, которые и так маленькие бандиты, с отставным крестным отцом мафии! И я почти уверен, что твой дед тут же пустится в погоню, а это еще страшнее. — О чем это вы там шепчетесь? — Гланни вытащил из сумочки складную трость и разложил ее, чтобы постучать по земле. — Я не позволю тебе придумывать злодейские заговоры, в которых я не участвую! — Пока я здесь, все дьявольские заговоры обречены на провал! — Итро делал приседания. Приседания. Едва проснувшийся Робби и шагу не мог ступить, чтобы чем-нибудь не хрустнуть, а этот эльф, который был на несколько десятков старше него, делал в парке приседания, словно в этом не было ничего особенного. — Где все дети? Сегодня такой хороший день, им следует быть на свежем воздухе. Робби встряхнулся и размял шею, надеясь, что это хоть немного поможет проснуться. — Сегодня они в школе, мистер… э-э-э… сэр. Они там с девяти тридцати. Это… м-м-м… — замялся он и шепотом окликнул: — Эй, Спорт, который час.? — — Половина двенадцатого. И какой еще «СПОРТ»? — шепотом огрызнулся тот. — Сейчас еще половина двенадцатого, занятия кончатся через два часа, — продолжил Робби. Итро нахмурился. — Мне кажется, маловато для учебного дня. — Ну, это очень маленький город, эти пятеро детей — единственные ученики. Большинство учителей приезжают раз в неделю из других районов. А научные дисциплины и творческие занятия по четвергам и пятницам веду я сам. — Хмпф, — фыркнул Итро, нисколько не впечатленный. — Что ж. Тогда у вас с моим внуком будет достаточно времени, чтобы провести нам экскурсию. После того, как мы пообедаем, конечно. Когда вы в последний раз если что-нибудь белковое? Tíu, твой тощий мальчик вообще когда-нибудь нормально ел? Он выглядит так, словно у него анемия. Да он в любую секунду может потерять сознание. Гланни хлестнул его тростью по ногам. — Не смей говорить так о нем, ты, кошмар оздоровленный! Робби Клепкинс — хороший мальчик. И очень мягкий. Итро в ответ хлопнул его по плечу, хотя, казалось, не вложил в удар никакой силы. — Ага. Мягкий, как раздавленный КЛОП! * — Ну-ну, полегче, это же все-таки мой внук, — хрипло усмехнулся Гланни. — В свое время я бы заставил его бегать по парку до тех пор, пока не станет на человека похож! — Если бы мы вернулись в ТВОЕ время, я бы до сих пор надирал тебе задницу…. — Дедушка! — Робби ущипнул себя за переносицу, отчаянно желая, чтобы ему все это снилось. Все, начиная с разбудившего его утром паникующего Спортакуса. — Пойдем обедать. ПОЖАЛУЙСТА. Пойдем в ресторан, в котором работает мама Зигги, она делает чудесный шоколадный мусс. Еще мне сказали, что в меню есть несколько хороших полезных вегетарианских блюд, сэр, пожалуйста, не кричите на меня. *** Сначала был разговор о перекраске дирижабля. Затем был разговор о КРАЖЕ дирижабля, в котором обе стороны быстро перешли на повышенные тона, и закончился, когда пришла пора возвращаться в дом к мисс Деловой, в ту самую комнату, о которой Спортакус старательно не думал. Конечно, он продолжился снова уже через пять минут после того, как они увиделись снова. На этот раз Итро пропустил дальнейшее обсуждение дирижабля, чтобы перейти: — к его волосам (слишком длинные); — его одежде (слишком броская и не соответствующая цветам ни одной из ветвей его семьи); — его растительности на лице («что это у тебя на подбородке?»); — эмблеме на одежде (неуважение к его наследию); — ошейнику и наручам (безвкусные и опасные); — его кристаллу («что ты сделал с бедной вещью?»); — его шраму поперек глаза (здесь критики не было, дедушка был слишком ошеломлен, чтобы хоть что-то сказать). … в общем, практически все аспекты жизни Спортакуса. Единственным, за что Спортакусу до сих пор не досталось, был Робби. Да и то потому, что, похоже, Итро пока не очень понимал, как к нему отнестись. Шум, донесшийся от вернувшихся из школы детей, стал чудесным облегчением. Итро искренне любил детей. Он хотел сделать их счастливыми. Это был идеальный повод отвлечься. Спортакус присел на скамейку, ту самую, на которой любил Робби, и принялся постукивать ногой, чтобы не сидеть совсем без движения. И задумался, сможет ли убедить своего дедушку найти более интересное занятие. Ну, там покорить Эверест, или спуститься по Ниагарскому водопаду в бочке. Что-то интересное. Что уведет его подальше от Спортакуса. — Он ужасен, правда? Спортакус подобрался. Как Гланни смог незаметно подкрасться к нему в этом бесвкусном инвалидном кресле? — Как ты здесь оказался? Гланни весело ухмыльнулся, а затем вытащил из сумочки очередную ириску из своего нескончаемого запаса и закинул в рот. На его голове красовалась огромная нелепая розовая шляпа, отбрасывающая тень на все лицо, в которой выделялись устрашающе белые зубы. Слишком белые для того, кто за всю жизнь съел столько сладкого. — Старик все еще не успокоился. Вы, спортсмены, не понимаете тонкостей, даже если на вас падает клетка. — Чего тебе надо, Глайпур? — О-ой, ты думаешь, что весь из себя такой крутой? Ты разговаривашь точно так же, как он когда-то, — Гланни посмотрел на него. — Но ты мне больше нравишься. Итроатальвурин всегда был паинькой. Ты выглядишь веселее. И чувство стиля получше. Спортакус немного расслабился. — Тебе от меня что-то нужно, не так ли? — Что, старик не может поинтересоваться его внуком… каким бы он ни был? Кроме того, меня интересует все, что может так разозлить Итро. Приятно увидеть этого эльфа таким потрясенным. — Ты в курсе, что я тоже эльф? — Верно-верно, но тебе я готов простить это, — Гланни протянул руку и потрепал его по щеке длинными паучьими пальцами. — Ты напоминаешь мне меня в молодости. У тебя такой же взгляд, — прежде чем Спортакус сообразил, что ответить на это, старик отвернулся, посмотрел в другую сторону и улыбнулся совершенно иначе: — О, привет, дорогуша! Стефани застыла перед ними, вежливо ожидая, когда ее заметят, и улыбнулась, как только Гланни повернулся к ней. — Здравствуйте, мистер Глайпур! — Ты Стефани, да? — Гланни, казалось, был рад, что она подошла поздороваться. — Мой внук рассказывал о тебе в письмах. Сказал, ты любишь танцевать. Она взволнованно кивнула. — Ты напоминаешь мне другую маленькую девочку, с которой я был знаком много лет назад, хотя она даже близко не была такой вежливой. И значительно выше тебя, хотя, думаю, ты тоже со временем подрастешь. Ты что-то хотела? Спортакус восхитился. Гланни в мгновение ока будто превратился в полностью другого человека. Стефани смотрела на него так, как смотрела на своего дядю, опять совершившего что-то глупое, а вовсе не как на демонически ужасного старого бандита. — Я только хотела сказать, что мне нравится ваша шляпа. — Да ты что! Что ж, спасибо, Стефани! Розовый — мой любимый цвет, значит, и твой тоже? — он стянул шляпу с головы и протянул ей. — Почему бы тебе не примерить ее? И можешь звать меня дедушкой, дорогая. *** Робби, тяжело дыша, прислонился к дереву. Ему хотелось умереть. Итро его убьет. Нет, он не собирался убивать его специально, просто он никогда не останавливался. Он был не человеком, а вечным двигателем. Он бегал, кувыркался туда-сюда, он сыграл в футбол в одиночку против всех пятерых детей, и Робби чуть не заработал сердечный приступ, пытаясь не отставать. Не то чтобы он не доверял Итроатальвурину. Просто после стольких месяцев, потраченных на попытки (в основном безуспешные) уберечь детей и город от Спортакуса, он продолжал привычно подозревать угрозу и в Итро. Но вопреки всему Робби начинал понимать, что Итро ему даже нравится. За всеми этими сальто, тестостероном и непрерывным потоком критики скрывалась настолько мощная искренность, что ее можно было почти ощутить физически. Он не просто играл с детьми в футбол, чтобы заставить их тренироваться — он и сам получал от этого удовольствие. Робби не помнил, чтобы Спортакус с такой энергией и самоотдачей просто развлекался — его целью всегда было посостязаться, повыпендриваться, потешить самолюбие. Но еще была бейсбольная бита. Робби не нашел ее, когда разгружал гондолу воздушного шара. Но это не значило, что ее не было где-то еще. Ему были дороги его колени. — Тебе следует заняться кардиотренировками. Он встревоженно обернулся. — Ты очень устал за довольно короткое время, — Итро, нахмурившись, смотрел на него. — Это чревато проблемами со здоровьем. Когда ты в последний раз измерял давление? — Я не был у врача с пятнадцати лет… нет, подождите, вспомнил, я был у зубного в двадцать. Итро выглядел ошеломленным. — Я даже не буду спрашивать, сколько лет тебе сейчас. Очевидно, что это было уже очень давно. Хотя твои зубы удивительно хороши для человека с таким питанием, как у тебя. — Большинство из них искусственные, — Робби, поморщившись, показательно постучал ногтем по одному из передних зубов. — Машина, над которой я работал, взорвалась прямо перед моим лицом. Самодельное ракетное топливо очень опасно. Это и есть причина, по которой мне пришлось посетить зубного. — Сегодня на обед ты ел только шоколадный мусс. — Вчера мы с дедушкой ужинали одним лишь тортом, и что? — Молодой человек! — Итро протянул руку и сгреб Робби за шиворот, притягивая его к себе, чтобы посмотреть в глаза. — Возможно, вы не заметили, но я ИСКРЕННЕ беспокоюсь о вашем здоровье. Вы видели, в каком состоянии теперь Гланни? Разве не очевидно, что вам следует заняться спортом? Робби прикрыл рот рукой, чтобы не зевнуть ему в лицо. Он не хотел быть таким демонстративно грубым по отношению к Итро. — Нет. В смысле, при всем уважении, сэр, мне и правда не нравится спорт. Мне нравится мастерить и чинить, а не бегать туда-сюда. И, откровенно говоря, если бы дети все время только бегали по улице, подобно вам со Спортакусом, то ничему полезному в жизни бы не научились. Мгновение Итро пристально смотрел на него, а затем рассмеялся и выпустил его. — Ну, по крайней мере, у тебя смелые и твердые убеждения, — наверное, он считал, что дружелюбно похлопывает его по плечу, но Робби все равно чуть не упал. — Хотел бы я, чтобы и Tíu относился ко всему хотя бы вполовину так же серьезно. — Мне кажется, он серьезно относится ко многим вещам. Просто его не волнует то, что волнует вас, — Робби на секунду задумался. — Например, меры предосторожности, элементарная вежливость и справедливость. И иногда он бывает очень раздражающим. — Хм. Но, кажется, это не помешало тебе стать его… кем бы ты для него ни был. — Ну, выгнать из города его не получилось. Вы даже не представляете, сколько способов я перепробовал. Нет, он мне правда нравится. Примерно в семидесяти пяти процентах случаев. Когда не ломает мои или чьи-нибудь еще вещи, не подвергает опасности детей или самого себя… Пожалуй, он мне нравится в пятидесяти процентах случаев… По крайней мере, ему нравлюсь я. Понятия не имею, почему я ему нравлюсь, но это так. Кроме того, я чувствую, что он может убиться, если я не буду присматривать за ним, и это меня очень расстраивает. Итро отступил на шаг назад и внимательно посмотрел на него, но ничего не сказал. Робби нервно заерзал и поморщился, когда в спине опять захрустело. — Послушайте, он очень раздражающий и злит меня, но я стараюсь заботиться о нем… Итро кивнул. — Я понимаю. Внезапно до них донесся звук разбивающегося стекла, затем хриплый торжествующий гогот, затем такой же хриптый смех и несколько испуганных возгласов: «Это не мы!» Все мысли о самооправдании и почти все мысли о бейсбольных битах тут же вылетели у Робби из головы. — Извините, сэр, мне нужно пойти и разобраться с этим. Обогнув дерево, он поспешил к источнику шума.