Harder to breathe

What you are doing is screwing things up inside my head

You should know better you never listened to a word I said

Clutching your pillow and writhing in a naked sweat

Hoping somebody someday will do you like I did

[Maroon 5 - Harder to breathe]

Удар. Ее карие глаза изучают меня издалека, прячась за монитором, стоит мне заметить. Удар. Ее короткая юбка не оставляет простора для фантазии, заставляя меня ерзать даже во время совещания с представителями крупной строительной фирмы. Удар. Она смеется, запрокидывая голову и открывая соблазнительный вид на свою изящную шею, к коже которой мне хочется прикоснуться пальцами. Вдохнуть запах. Заклеймить губами. Удар. Удар. Удар. Я избиваю все свои фантазии о ней, заключив их в боксерской груше, что была для меня отдушиной каждую неделю, когда я посещал спортзал. Мне было невыносимо думать, что контракт, который я предложил заключить для возвращения Селин в мои объятия, так и останется романтичным фильмом для окружающих, не сделав меня героем, который справляется с трюками без каскадеров. Каждую ночь я думал о ней, наутро коря себя за то, что для возбуждения мне хватает лишь ее улыбки. Я заводился с пол оборота, стоило ей ласково произнести мое имя. Я старался забыть о том, что она делала это исключительно ради выгоды — учеба стояла на вершине горы, к пику которой мы приближались с каждым днем, что я лично отмерил для нас обоих. Я хотел утонуть в нашей лжи, лишь бы она притворялась и там, где нас никто не видит и не может разоблачить: в архиве на цокольном этаже, куда я заглядывал исключительно для того, чтобы остыть и поправить брюки, пошло облегающие мою эрекцию; в моей машине, где я изо всех сил старался держать руки при себе, душа в зародыше мысль о том, чтобы положить ладонь на ее оголенное колено; в моей квартире, где было столько мест, в которых я хотел бы изучить ее тело до самых крохотных впадинок и родинок. — Серкан Болат! — яростный голос прозвучал за моей спиной ровно в тот момент, когда очередным ударом боксерской перчатки я удалял из памяти бретельку ее бюстгальтера, игриво выглянувшую вчера при разговоре о предстоящем ужине в доме моей матери. Я не обернулся, продолжая сыпать ударами. Мне нужно было устать до такой степени, чтобы я не мог быть никем, кроме вывернутого наизнанку Серкана, желающего душ и крепкий сон. Без фантазий об Эде, медленно расстегивающей свою и без того прозрачную блузку. — Эй, я к тебе обращаюсь! — голос стал ближе. Дышать становилось все тяжелее. Я стиснул зубы, вслепую нанося увечья спортивному снаряду, который впитывал все, что я изгонял из себя, словно Дьявола, искушавшего меня соблазнительными картинами ее ягодиц, плотно обтянутых джинсами. Ее не может быть здесь. Она не может знать, где я тренируюсь. Она не могла приехать на другой конец города поздним вечером, чтобы поругаться. Она не стала бы выяснять отношения посреди пустого полуночного спортзала, делая этот момент личным. Между нами нет ничего личного — только сделка и мои мечты о том, чтобы она позволила задержаться на ее груди хотя бы моему взгляду. — Ты меня игнорируешь? — ее слова, окутанные флером знакомых духов, заставили остановиться и глубоко вдохнуть. Может быть, я уже лежу в своей постели и вижу очередной сон с Эдой в главной роли? — Ладно, молчи, я все скажу сама, — сообщила госпожа Йылдыз, стоя за моей спиной, — Мне надоело, что ты не ставишь меня в известность, когда собираешься сделать очередной финт ушами, чтобы позлить Селин, — она топнула ногой, и я понял, что она надела туфли на катастрофических каблуках, — Меня раздражает, что ты просишь мгновенно бросить все дела и лететь к тебе, чтобы Селин увидела, как ты счастлив с другой, — ее каблук снова цокнул, но уже ближе, — И меня абсолютно точно злит, что ты не прислушиваешься к моим желаниям. Еще шаг. Я знал, что она позади меня. Наверняка сложила руки на груди и щурится, ожидая, когда я выдам ответ на ее колкости, чтобы потом ответить мне не менее саркастично. В наших ежедневных партиях всегда была ничья, но я знал, что не смогу долго сдерживать свое стремление к победе, намеренно тормозя на финише. — И чего же ты хочешь? — наконец подал голос я, охрипший от напряжения, которое пришел сбросить, а не вновь водрузить на свои плечи. — Для начала, чтобы ты взглянул на меня, — очередной вызов, который я снова принимаю. Зажмурившись, я мысленно досчитал до пяти, чтобы сосредоточиться на единственно важной вещи: нужно как можно скорее покончить с Эдой Йылдыз, пока она не поняла, как ее чарующий голос, отскакивающий от стен просторного зала, влияет на ситуацию в тренировочных шортах. Обернувшись, я застал ее в угаданной мной позе: руки сложены, губы надуты, бровь изогнута, одна нога согнута в колене. Про отсутствие приличной длины ее юбки я старался не думать, сосредоточившись на девичьем лице, обрамленном темными прядями, выпавшими из волнистого хвостика на макушке. — Есть еще пожелания? — поинтересовался я, потирая свою щеку боксерской перчаткой. Промелькнула мысль, что стоило бы ударить себя по лицу, чтобы не представлять, как Эда могла бы задыхаться в моих объятиях, если бы я дал себе волю. Но я лишь смотрел на нее, безмолвно умоляя скорее уйти. — Объяснись, — потребовала она, — Я не собираюсь быть твоей девочкой на побегушках. Я живой человек и у меня тоже есть жизнь — пойми уже это наконец! Аллах, да замолчи ты уже! Пожалей меня хотя бы раз! — Мне жаль, — коротко ответил я, — Я постараюсь учитывать твои желания. Только если ты учтешь мои, которые требуют, чтобы ты немедленно ушла. Или осталась, забыв о том, как сильно меня ненавидишь. В безмолвии она сделала еще пару шагов в моем направлении, оставляя между нами жалкие сантиметры пустоты. — Я ненавижу тебя, — тихо сказала она, изучая мое лицо, которое я изо всех сил старался сохранить безучастным, — И жалею, что ввязалась в эту игру. Это перестало быть игрой, Эда. С того момента, как ты позволила поцеловать тебя на нашей фиктивной помолвке, выпустив наружу то, что я бережно хранил под костюмом безразличия долгие годы ни к чему не обязывающих связей. — Жалеешь? — настал мой черед задавать вопросы, — И что конкретно не устраивает тебя, Эда? — Я только что предоставила Вам устный отчет, господин Болат, — она пожала плечами, — Ознакомьтесь на досуге. Хмыкнув, я сократил расстояние между нами, замечая, как глаза Эды округлились. Шага назад она не сделала. — Тут кроется что-то еще, госпожа Йылдыз, — мой шепот мягко обрушился на ее ухо, заставив девушку нервно вцепиться в одну из моих перчаток, не позволяя приблизиться вплотную, — Что-то такое, о чем Вы боитесь сказать вслух. Я слышал, как она сглотнула, в то время как я дунул на пару ее сережек, заставив их весело звякнуть, ударившись друг от друга. Мурашки по ее оголенной шее мгновенно разбежались. — Мне…— начала она, сбившись с мысли, потому что механизм моего самоуничтожения уже был запущен, реализуя смертельный протокол посредством жадного вдыхания умопомрачительного запаха ее волос, — …мне нечего добавить к вышесказанному. Этот спектакль дается мне тяжело. Спектакль для Селин, или тот, что ты сейчас разыгрываешь для меня, приехав посреди ночи сюда, вместо того, чтобы позвонить или выяснить отношения утром? Ах, Эда, твоя плохая актерская игра заставляет температуру моего тела подниматься до критической. Если я буду гореть, то поделюсь с тобой пламенем. — Что именно дается тяжело? — эхом отозвался я, вновь возвращая взгляд к ее лицу. Она больше не смотрела на меня, уставившись куда-то вдаль. Понимаю, мне и самому трудно сдерживать себя, но ты уж постарайся доиграть свою роль обиженной недотроги до конца, иначе моя фантазия даст сбой. — Все…это, — она пожала плечами, все еще не осмеливаясь взглянуть на меня, хотя ее рука на моей перчатке немного расслабилась, позволяя себе скользнуть чуть выше и остановиться на оголенной коже предплечья, — Мне приходится притворяться, будто твои прикосновения ко мне привычны и желанны… Вот оно что, Эда Йылдыз. Ты хочешь, чтобы я прочел тебя между строк? Открой мне всю свою книгу, потому что ознакомительный фрагмент я изучил вдоль и поперек, ночами заставляя свои руки уставать, потому что иначе сон никак не мог прийти ко мне. Как и ты. Ты приходила только фантазией, в которой не было даже капли притворства. — Мы можем отрепетировать, чтобы это выглядело более натурально, — предложил я, забывая о том, как еще минуту назад мечтал выпроводить эту кареглазую брюнетку отсюда, наслаждаясь цоканьем ее каблуков. Довольствуясь видом ее покачивающихся бедер, чтобы по приходу домой сполна насладиться этими воспоминаниями в одиночестве. — Как ты себе это представляешь? — тихий вопрос, который был предназначен скорее для самой себя. Ее рука, все еще сжимавшая мою, нервно дернулась. — Во всех красках, — признался я, решив, что, если сейчас меня ждет горячая оплеуха, то я больше никогда не стану мечтать об Эде. Вычеркну ее из памяти, а вскоре и из своей жизни. Буду довольствоваться ледяным взглядом Селин, от которого меня начало тошнить в последнее время. Я перестал воспринимать ее как женщину, способную удовлетворить все мои потребности. — Серкан, — ее шепот утонул в моем лице, потому что я улучил момент, чтобы невесомо коснуться кончиком носа ее щеки, нетерпеливо об нее потершись, — Мы должны прекратить эту игру. — Ты уверена? Селин почти бросила Ферита, — шепнул я, заставляя румянец коснуться ее щеки, — Если мы постараемся и будем выглядеть убедительно, то каждый получит свое. Я — ненужную девушку, ты — стипендию и университет мечты. Эда хранила молчание, но маленький огонек, загоревшийся в ее глазах, когда она наконец-то осмелилась взглянуть на меня, говорил о том, что я на верном пути. Она не сдастся. Ей нужна победа. Ей нужна стипендия. А мне нужна она, пускай и придется идти такой извилистой тропой для того, чтобы удержать ее рядом на более долгий срок. — И как мы это отрепетируем? — ее голос обретал былую силу. Смятение и неуверенность постепенно покидали ее, освобождая место для чего-то нового, до этого момента мною не виденного. Ее ноготок провел вверх по моей коже до самого плеча. Она ждала моего ответа, постукивая пальчиком, тем самым посылая разряды далеко не в мозг. — Я мог бы прикасаться к тебе так, как прикасается влюбленный мужчина к своей женщине, — начал я, в красках представляя все, чего хотел бы коснуться, — И мы бы проверили, что выглядит натурально, а что — нет. Выясним, где тебе не нужно притворяться и сдерживать свое желание поскорее оттолкнуть меня. Тишина между нами трещала по швам. Я едва сдерживался, чтобы не облизнуться, видя, как Эда в задумчивости прикусила нижнюю губу. Черт бы тебя побрал, Йылдыз! Может, я и хороший актер, но я порядком изголодался, чтобы тянуть резину никому не нужного спектакля. — Что скажешь? — мое нетерпение предательски просочилось в голос, отчего я решил снять боксерские перчатки, чтобы выиграть время и успеть настроить себя на нужный лад. Это просто игра, Серкан. Мимолетная фантазия, которая никогда больше не воплотится в жизнь. Будь в этом моменте как можно дольше, пока эти ногти не впились в места, где их почувстовать будет особенно больно. — Можем попробовать, — наконец согласилась Эда, — Но есть условие. — Я весь внимание, — с улыбкой отозвался я, отходя от девушки на безопасное расстояние, чтобы поместить уже не нужный мне инвентарь на свое место. Попутно я обвел глазами пустой спортзал, чью тишину нарушил вновь оживший голос Эды, точеную фигурку которой я очертил взглядом в отражении висящего напротив панорамного зеркала: — Ты остановишься, когда я скажу. Не хочу, чтобы ты думал, будто можешь лапать меня как тебе вздумается. — Хорошо, — я кивнул, надеясь, что успею удовлетворить свои потребности прежде, чем командирша моего сердца объявит команду «Снято!». Эда выпрямилась, гордо вздернув подбородок. Ее нога нервно отстукивала уже знакомый мне ритм накала. Она ждала, когда экзекуция начнется, а я пожирал ее взглядом, наслаждаясь видом добычи, которая еще не подозревает, что хищник начал охоту раньше, чем она дала карт-бланш. Я медленно двинулся обратно, сохраняя в памяти каждую деталь: ее туфли, каблуками вонзившиеся мне в самое сердце; ее белая юбка, смятая с одной стороны, где ее руки нервно сжимали ткань; укороченный белоснежный топ, под которым я заметил очертания сосков; часто вздымающаяся грудь; изящные ключицы; губы, приоткрытые для ласки. Подойдя к Эде, я опустился на одно колено, не сводя глаз с ее лица. Руки медленно потянулись к ее обуви, в то время как их обладательница затаила дыхание, позволив мне снять сначала одну, а потом и вторую туфельку. Освобождая ее от последней, я погладил девичью щиколотку большим пальцем, надеясь, что прощаюсь ненадолго. Выпрямившись, я удовлетворенно хмыкнул, видя, как Эда вновь стала ниже меня, словно позволив иметь над ней власть, пускай и не навсегда. Этого хватило, чтобы вновь вспомнить о шортах, напоминавших о моем, сходящем на нет, терпении. Обойдя девушку, я пристроился позади нее, ласково обвивая тонкую талию руками, после складывая ладони на ее оголенном животе. — Что ты… — Чшш. Смотри, — упершись подбородком в плечо Эды, я кивнул в сторону огромного зеркала, которое услужливо транслировало наше отражение. Госпожа Йылдыз смотрела на меня, не оборачиваясь, в то время как я наслаждался тем, как она судорожно втянула живот, стоило мне очертить ее пупок. — Мне остановиться? Она лишь покачала головой, не сводя глаз с картины напротив. Левая рука все еще продолжала греть живот девушки своей ладонью, в то время как правая скользнула выше, задев мягкую грудь. Вздох Эды был сладкой музыкой в безмолвной тишине. Мои пальцы гуляли по ее ключицам, в то время как глаза не любящей игры Йылдыз закрылись. — Ты должна смотреть, Эда, — напомнил я, шепнув ей на ухо, — Иначе ничего не получится. Она кивнула, сглотнув прежде, чем распахнуть глаза. В них разгоралось пламя, которое она была не в силах потушить. Я чувствовал, как она прижалась спиной к моей груди, опираясь, чтобы не дать слабину и не осесть на пол. Низ моей спортивной формы терпел бедствие, во всю посылая просьбы о спасении в мозг, что был временно недоступен. Запечатлев поцелуй на ее сводящей с ума шее, я проложил дорожку из мимолетных поцелуев до плеча, заслужив мычание Эды Йылдыз, которая вновь прикусила губу. Было ли это нетерпением? Желанием большего? Я намеревался это выяснить до того, как хозяин зала придет закрывать заведение, напомнив, что пора бы и честь знать. Но я хотел узнать Эду, чьи ягодицы бесстыдно и, возможно, бессознательно прижимались к моему паху. Приготовившись к немедленному отказу, я позволил своим пальцам пробраться под пояс будоражившей фантазию юбки. Под тканью меня встретила горячая гладкая кожа, а слух опалил тихий ох. Под юбкой Эды Йылдыз не было белья. — Мне прекратить? — очередной вопрос из чистой вежливости. Я видел, что она хочет большего. И наши чувства наконец были взаимны. Пальцы пробрались дальше, с каждым миллиметром заставляя Эду задыхаться. Когда я коснулся влажной кожи, пленница моих рук завела одну из своих назад, хватаясь за мою шею, впечатываясь в меня все крепче. Я не смог подавить рвущийся наружу рык. Ладонь накрыла влажное сосредоточение ее желания, после играя на ее струнах указательным пальцем. — Серкан…— хныкнула она. — Говори, — только и смог ответить я, наслаждаясь отражением в зеркале: эмоции на лице Эды стремительно менялись в диапазоне от удивления до истомы. Она ерзала на моем пальце, словно пыталась поудобнее устроиться, в то время как я старался играть свою роль, с трудом не обращая внимание, как ее зад снова и снова задевает увеличившуюся причину моего беспокойства. Это были не ключи. Я действительно был рад ее видеть. — Я… — начала она, но тут я нарушил правила, погрузив палец внутрь разгоряченной влажной плоти. Ее стон разрезал пространство, лаская мой слух. — Ты…что? — я дразнил ее, проверял на прочность. — Я…— она вновь попыталась, но я был неумолим. Она дрожала в моих руках, а я наслаждался тем, как она пытается вжаться в меня еще сильнее, будто между нами существовало расстояние. Но оно разделяло нас. Эда не пускала меня в свое сердце, пустив лишь в тело, которое отвечало полной взаимностью, противореча логике Йылдыз, решивший отрепетировать нашу влюбленность для Селин. В этой партии был лишь один притворщик, но я знал, что в моих силах сделать игру максимально честной и открытой. — Скажи это, Эда, — мои пальцы погружались в нее все быстрее, отчего девушка лишь стонала, не в силах продолжить свою фразу, — Ты хочешь, чтобы я прекратил? Она отрицательно мотнула головой в перерыве между стоном и моим очередным толчком вверх. Я почувствовал, как под шортами дернулся член. Дело дрянь. Еще пара минут и я не смогу делать вид, будто пытаюсь вымуштровать Эду для Селин. — Пожалуйста, — жалобно пискнула гордая Йылдыз, истязавшая меня своими выходками в офисе. Пришло время платить по счетам, Эда. Ведь ты не думала, что у меня плохая память? «За твою чертову юбку!» — я добавил второй палец. «За твои улыбки!» — мои губы впились в ее шею, надеясь оставить на них долгий след ночного сумасшествия. «За твою показательную дерзость, когда другие наблюдают за нами!» — язык вычерчивал буквы ее имени на нежной коже. «За мою ревность!» — спазм обхватил мои пальцы. «За твою уникальность, сводящую меня с ума!» — капельки влаги коснулись моей ладони. Эда мотала головой, наполняя пространство стонами, не в силах сдерживать оргазм, который ей подарили мои пальцы, все еще присутствовавшие внутри. Она не возражала, тяжело дыша и продолжая опираться на меня с тем отличием, что теперь ее пальцы ласково поглаживали волосы на моем затылке. Похвала, получить которую, было сродни поимке падающей звезды. Заметив, что пленница моих рук приходит в себя, я ослабил хватку, освобождая ее тело от своей навязанной близости, лишь аккуратно придерживая за талию, опасаясь, что недавняя истома может не позволить Эде стоять строго вертикально. Мне хотелось сбежать в душ, чтобы от души ублажить себя, пока я не кончил прямо здесь. Я знал, что перешел черту, но договоренность была соблюдена: я не касался Эды против ее воли. На меня наш временный договор не распространялся. — Что ж, — начал я, отходя от Эды, которая уже крепко держалась на ногах, — Думаю, проблем с Селин больше не будет — ты отыграла на все сто процентов. Украдкой я поправил шорты, потому что тяжесть была невыносимой. Эда обернулась ко мне, сосредоточив свой взгляд прямиком на месте дислокации моей большой катастрофы. Я знал, что она чувствовала мое возбуждение на протяжении всего спектакля у зеркала, но просить ее спасти меня и подарить разрядку, я не смел. — Я мог бы отвезти тебя…

[The Struts - Body Talks]

— Заткнись, — мой джентльменский порыв был грубо прерван голосом, полным страсти. Эда Йылдыз стремительно преодолела расстояние между нами и с силой впилась в мои губы, руками обхватывая за шею. Этот поцелуй не был тем невинным прикосновением, которое мы показали зрителям на помолвке. Он был полным огня, что полыхал между нами довольно давно, вот только ледяной взгляд Селин постоянно тушил его, напоминая, ради чего мы сгораем, не в силах признаться, что настоящее уже просочилось в нашу жизнь. Я ответил мгновенно, наслаждаясь вкусом губ, которые ласкали меня везде, стоило мне отдаться на волю снов. Теперь же мечты воплотились в реальность, где я посасывал неистовый язык девушки, грудь которой вжималась в мою, щекоча и возбуждая еще больше. Одним движением я подхватил ее, безмолвно заставив оголенные ноги обвиться вокруг моей талии. Затяжной поцелуй все больше погружал нас в пучину, из которой будет непросто выплыть на поверхность будничной реальности. — Скажи, что тебе нравится, — попросил я, с силой сжимая идеальные ягодицы, — Я все сделаю. Она кусала мои губы, зализывая несуществующие раны языком. Отвлекшись, наконец ответила: — Попробуй угадать. Ты ведь любишь игры, а, Серкан? — Эда дразнилась, вколачивая в мою память ее горящую близость и вкус губ, которые стали моим смертным приговором. Рыкнув, я сделал несколько шагов со своей извивающейся ношей по направлению к ближайшим тренажерам, понимая, что нам нужна опора. Посадив Йылдыз на возвышающееся седло велотренажера, я без зазрения совести запустил руки под ее топ, нащупывая затвердевшие соски. Стон Эды не заставил себя ждать. Мы перехватывали пальму первенства друг у друга, стремительно избавляясь от одежды: оголив ее грудь, я мгновенно припал к ней губами, очерчивая пикантные выпуклости под аккомпанемент неоднократного повторения моего имени; Эда, стянув с меня футболку, без притворства ахнула, проведя пальцами по прессу, выпустив наружу мое напряжение; ее юбка быстро оказалась на полу, в очередной раз говоря мне, что препятствия в виде белья по-прежнему нет; мои шорты не сразу исчезли, потому что руки госпожи Йылдыз дразнили меня сквозь ткань, предлагая демо-версию того, что я мог бы получить, будучи полностью обнаженным. Под ее хихиканье я самостоятельно спустил их вместе с бельем, откидывая в сторону. Сил терпеть не было. Час пробил. Игра вышла на финальную стадию. Засекайте время, дамы и господа. Поле боя все то же — наши разгоряченные тела и обещание, что это все только ради…ради чего? Я забыл, стоило почувствовать холод многочисленных колец на пальцах Эды, ласкающих мою оголенную плоть так рьяно, будто она хотела выпотрошить меня и подать как главное блюдо к столу. Остановив ее благородный порыв, я вновь подхватил уже обнаженное тело на руки, укладывая брюнетку на коврик для йоги, так кстати расположившийся неподалеку. Пару мгновений я возвышался над ней, запечатлевая в памяти картину просящей Эды Йылдыз, тянущей ко мне руки в безмолвном жесте настоящего желания. Разве я мог ей отказать? Опустившись на колени, я развел ее ноги, без лишних слов скользнув туда, где еще недавно властвовали мои пальцы. Теперь им на смену пришел мой язык, проводящий доскональное изучение подноготной своей фальшивой невесты. Там по-прежнему было мокро, словно в сезон дождей в тропиках. Ее пальцы дергали меня за волосы, с губ срывались протяжные стоны, стоило моему языку задеть особо чувствительные места. Я наслаждался открытостью книги, получив полную версию пикантного содержания. Я хотел выпить ее без остатка, посасывая и зализывая укусы там, где не смог сдержаться. Ноги Эды дрожали, порой задевая мою голову, в попытке свести их вместе, но, закинув их себе на плечи, я пресек дальнейшие попытки избавиться от моих исследований ее тела. Когда руки девушки перестали блуждать по тем частям моего тела, до которых она могла дотянуться, она принялась сминать свою грудь, дразня меня этим умопомрачительным видом, который открывался мне снизу. Даже в своих фантазиях я не видел Эду такой разгоряченной и желающей меня, какой она была сейчас. Поднявшись выше, я уперся локтями по обе стороны от темной копны волос, награждая изголодавшиеся девичьи губы стремительным поцелуем. Только страсть и похоть — на нежность у нас не было времени. — Мне бы понравилось, если бы ты оказался внутри меня, — наконец сказала она, сдавшись под напором моего естества, что с силой упиралось в нее, ожидая приглашения. Хищные коготочки прошлись по моей груди, оставляя красные полосы. Для меня они были похожи на красную тряпку во время корриды. — Все ради Селин, да? — спросила она, отчаянно желая услышать ложь. Ее глаза молили о том, чтобы я произнес это вслух и позволил нам обоим получить удовольствие от обмана. — Все ради Селин, — ответил я, погружаясь внутрь своего сердца, заключавшегося в горячей плоти ахнувшей Эды Йылдыз. Я не был нежен. Я не был медлителен. Она не просила сбавить темп, позволяя пошлым шлепкам смешаться с нашим сбившимся дыханием. Нам обоим нужно было помочь друг другу избавиться от того напряжения, что витало в воздухе, стоило нашим глазам встретиться. Напряжение вылилось в мой утробный стон и ногти Эды, впивающиеся в мои лопатки. На миг мне показалось, что я могу вышибить из нее весь дух, потому что она закрыла глаза и лишь изредка подавала голос, словно прислушиваясь к ощущениям внутри себя. Она была великолепна: красивая, горячая, не моя. Стонавшая, раскрасневшаяся и такая притягательная, что я покрывал каждый сантиметр ее груди поцелуями, безмолвно показывая, что главная героиня этой истории — она. Не Селин, что не проявляла большого интереса к сексу, а Эда, которой я дарил свою любовь — своеобразную, искреннюю и такую ей не нужную. — Серкан, — позвала она, одарив мой слух громким стоном при очередном толчке, что приближал нас к развязке, — Пожалуйста. Я не хотел, чтобы она испытала оргазм сейчас, потому что надеялся, что таким образом смогу подольше держать ее рядом. Возможно, до самого рассвета. Но умоляющий взгляд ее глаз, участившиеся стоны и поцелуй, отправивший кровь прямиком к члену, заставили меня передумать. Я подарил ей то, что она просила. Мы одновременно счастливо выдохнули, когда пульсации, еще минуту назад сломавшие наши тела, немного стихли, позволяя соприкасаться влажной кожей, игнорируя сползший куда-то вбок коврик для йоги. Моя голова покоилась на ее груди, в то время как она перебирала мои волосы своими дрожавшими пальцами. — Жаль, что мы не сняли видео, — произнес я, глядя на кучу нашей скомканной одежды. — Почему? — Селин не поверит. Спектакль окончен, дамы и господа. Актеры, можете снять маски.

Does it kill

Does it burn

Is it painful to learn

That it's me that has all the control