***
Наполненные неумолимой ненавистью ко всему живому, дети неслись по ночным улицам, оставляя после себя только следы от подошв в мокрой земле. Подростки разбивали воздух своими яростными криками и злобным рычанием. С них сыпалась злость, которую можно было заметать в совок и выносить в трупных мешках. С Амина помимо злости сыпались блёстки. Йеван почти тащил на себе Йеджуна, который, приняв на себя удар, предназначавшийся Кёнмину, едва волок левую ногу. Ох уж этот Джей со своей цепью, чтоб его. Хёну досталось чуть меньше, чем Йеджуну. Правый висок немного набух. Кровь стекала по щеке и капала прямо на белую майку. Рубиновые пятна расползались по ткани. Ники старательно прицеливался. Останется ещё один безобразный шрам. Двумя часами ранее Давит и дети растерзали Субина. Сначала бедолагу лишили зрения, а после столкнули в яму, оставив метку, чтобы вернуться и удостовериться, что живым из неё этот щенок не выкарабкается. Когда Бэксын старательно накалывал глаза на спицу, Субин внезапно прозрел. Его не оставят в живых, только не они. Зуб за зуб, так у них было принято. Если вы отняли у нас, мы отнимем у вас. — Последнее слово? Голос, доносившийся откуда-то сверху намораживал кончики ушей. Субин стойко промолчал. Начал молить о пощаде только, когда его закидывали землёй, но подростки щадить не собирались. Это была искрометная месть. За светлый ум. За Донхёна, которого сперва накормили землёй, а потом утопили в речке. Холодные, обозленные жизнью дети бежали сломя головы, скрываясь от своей смерти, пока уже безжизненные Донхён и Субин стыли в земле.***
Из-за небольшой свалки выглядывала старая дверь. Дети вбежали в дом, подгоняемые Давитом. Свет включать не стали. Йеджун сразу же задернул старые шторы. Вытянув израненную ногу, развалился у холодной батареи. Кёнмин уселся рядом с ним. Джэхо сел на кровать, а Йеван на пол подле. Давит с Хёну и Амином в комнату не зашли. Первый, потому что был на кухне и искал заначку в банке с сахаром, попутно открывая ящики и вылавливая все съестное, что у него было на полках. Дети уставшие. Детей надо кормить. Вторые заперлись в ванной, просто потому что Мину трясло из-за подступающей паники. Нельзя, чтобы кто-то из остальных увидел. Амин не в порядке. Никто из них не в порядке сейчас. Подступала ночь, внутренности скрутило. Амин отплевывал мотыльков в ванной. Хёну стоял возле двери. Смотрел, как выворачивало Мину и колупал полопавшуюся белую краску. Сторожил. В Кёнджу расправа происходила только поздним летом или ранней зимой. Донхён умер в середине апреля, разрушая эту закономерность. Где-то в иле, игнорируемые рыбами лежали клочки волос и сколотые зубы. Этот город отличался особой жестокостью к его жителям. Он отнимал и совершенно ничего не давал в замен. Когда Мину перестало рвать, Бэксын наконец присел на бортик старой ванны и закурил. — Донесешь? Дышать стало немного легче. В лёгких собралась пыльца. — Боишься свалиться и убиться по пути? В доме Квака в каждом углу разбросаны различные вещи. В кучах было всё: одеяла — для Джэхо, что часто мерз, книги, которые читал утонувший Донхён, кружки из под разных ядерных напитков, которые мешал Кёнмин, упаковки из-под мармеладных лент, которые так любил Амин, диски с записанными на них концертами группы "Nirvana", которые время от времени пересматривает Бэксын, пустые бутылки из-под виски, который Давит вместе с Йеваном пьют вечерами. А еще роликовые коньки, скейты, клюшки, бита и многое, многое другое. Казалось, там можно было найти даже труп, в чьём отсутствии сомневался даже сам Виш. — Нет. Боюсь разбудить Джэхо. Не солгал. — Тогда ладно. Они молчали. Мину втыкал в стену, пока Бэксын пускал кольца дыма. — Хочу зефир. — Внезапно заскрипел Чо. Сигарета была потушена в сливе раковины. Бычок бросили в банку из-под жидкого мыла. Хёну подставил спину и Амин забрался сверху. Некая человеческая черепаха направилась к остальным. Джэхо заснул на кровати среди кучи книг, проводов и кассет. Плакал во сне, потому что ему снился ещё живой Донхён, который читал Осаму Дазая и пил разбавленный холодной водой ромашковый чай. В комнату вошёл Бэксын, неся на себе едва живого Амина. — Как он? — Поинтересовался Йеван. — Сейчас откинется, если у Виша не найдётся чего-нибудь сладкого. Из-за двери наконец появился сам Давит, все замолчали. Было слышно лишь сопение спящего Джэхо. — Мы сбежим отсюда. — А если нас поймают? — Не поймают. — Раздражённо перебил Йеджун. Внезапно все замолчали. Кучка одеял зашевелилась. Джэхо. — Сколько времени? — Просипел тот, потирая лисьи глаза от соли, что скопилась в уголках от слёз. Отсутствие Дохёна сильно ощущалось. 29 апреля, 2003, 23:45. Коробка ромашкового чая так и осталась наполовину полной.