다시금 나는 연꽃을 피워내 (И я снова заставляю цветок лотоса цвести)

Джисон как обычно приехал в клуб по просьбе Хёнджина, потому что обычно по субботам Хван приезжал в клуб танцевать. Поэтому, зайдя внутрь, он не обнаружил Джина в толпе, а заметил на сцене, и знатно так охренел от того, как его парень выплясывает и изгибается, так что начинает немного злиться, ведь его никто об этом не предупредил. — Привет, Ханни. Ты уже освободился? У меня ещё два танца и сможем поехать поужинать, — Хёнджин резко появляется около Сона. — И что это было сейчас, Хван Хёнджин? С одной стороны, я готов тебя трахнуть прямо тут, а с другой, издеваться всю ночь, чтобы ты умолял меня. И почему ты ничего мне не сказал? — Это? — Удивление и полное недоумение застыло в глазах Хёнджина. — Так меня друг попросил помочь и подменить танцора, что приболел. Я раньше танцевал тут и иногда на пилоне. Но без приватов, только на большой сцене. — А раньше мне сказать? Я зашёл, начал искать тебя в толпе, а вижу там. Ты, конечно, ахуеть какой сексуальный и твои блядские движения меня весьма возбуждают, и ты, блять, оденься давай, — Джисон стягивает с себя ветровку, надевая на своего парня. Джин в полном недоумении смотрит на Джи, что обычно при нём не выражается и ведёт себя как зайка. — Малыш, я весь мокрый. Она же потом грязная будет, — мягко говорит парень, а в глазах играют черти, о которых Хан ещё не догадывается. — Этот малыш сейчас трахнет тебя тут, блять. Говоришь, ещё два танца? Через два танца мы уходим, я всё сказал. Ты сегодня достаточно повертелся на сцене и выбил всех своих ёбаных бесов, — Джисон делает вдох и пьёт свою газированную воду, хотя хочется чего-то крепкого. Хёнджин сейчас выглядел как элитная эскортница, которая вытирает о всех ноги, и Хан тут тоже должен на полу валяться и говорить, что такая красота снизошла на него. Это было очень забавно и немного веселило Джина. Таким пыхтящим и злым он парня ещё не видел. Подойдя ближе, он снял с себя ветровку и мягко поцеловал Джисона в губы, пока тот едва ли не кипел. — Бельчонок, не дуйся. Я ведь просто танцую. Всё, мне пора бежать, после Хвануна мой выход. Хëнджин стремительно сбегает за кулисы, пока Хан не поймал его. Парень уходит за кулисы и к сцене не попадает из-за охраны, но хоть насладится зрелищем. Накинув на тело кофту из чёрной сетки, он поправил ремень на кожаных чёрных штанах и вышел на сцену. После первого танца тело блестело от пота в свете красно-жёлтых софитов и подсвечивалось ещё лучше, открывая зрителям каждый изгиб и мышцу парня. Сейчас Хван танцевал со стулом, извиваясь на нём и понемногу раздеваясь, двигая бёдрами и выискивая глазами Джисона. Перед тем, как парень сбежал, Джи схватил его за талию, придвигая к себе вплотную, и поцеловал слишком грубо, кусая за нижнюю губу. — Ты не просто танцуешь, ты выводишь меня, — рычал Хан, отпуская парня. Он тяжело дышал, возбуждаясь от каждого движения этого блядского парня, что сейчас извивался на сцене. Хан думал, вот бы его пристегнуть к этому стулу и поиграть с ним. Или связать эти руки, что окольцовывали себя. Хëнджин вновь оказался без верха, а его длинные волосы прилипали к шее, пока грудь ходила ходуном после танца. Он был доволен, безумно сексуально улыбаясь, но не Джисону, а остальным зрителям, смотря куда-то вдаль. На самом же деле, он смотрел сквозь толпу, но так сразу и не поймёшь. Парень оставляет стул и перемещается ближе к краю сцены, сидя на коленях и плавно двигая бёдрами и корпусом, от чего толпа одобрительно улюлюкала и хлопала. Сона бесило то, что его парень сейчас извивался на сцене, не для него. Он неотрывно смотрит, кажется, не моргает даже. Периодически шипит, пытаясь отвести взгляд, но не получается. — Как же он чертовски хорош, — шепчет Хан, всё-таки прикрывая глаза, представляя на себе скачущего Хвана. Он ничуть не стесняется того, что чертёнок на сцене возбуждает его, даже не трогая. Хëнджин доволен реакцией толпы, поэтому улыбается и уходит, оставляя всех достаточно разогретым, для следующего танцора. Он специально не выходит к Джисону, поскольку ему надо подготовиться и переодеться, а времени всего ничего. Переодевшись в белую рубашку и закрепив на шее ошейник, парень нанёс немного красной помады на губы и помолился, чтобы Джисон его потом не убил. Танец был парным, так что это уже было куда откровеннее. Выйдя на сцену, Хван прикрыл глаза и безвольно следовал за своим партнёром. Тот управлялся с ним сперва трепетно, а затем провёл большим пальцем по губам, стирая помаду и оставляя след на щеке, заставляя Хëнджина приоткрыть рот и провести языком по подушечке пальца партнёра. Он смотрел на него сперва покорно, выполняя всё и терпя импровизированные пощёчины и жестокость, что граничила с красотой и сексуальностью. Наконец Хвану можно было подняться, и он начал танцевать, пока его партнёр удерживал поводок в своей руке. Джисон собирал в кулак всё самообладание, челюсть ходила и, кажется, каждый рядом почувствовал, насколько он зол и возбужден. Этот бес сейчас извивался с другим перед всеми в этом клубе и даже не смотрел на него. Хан жутко хотел курить, нервы натянулись как струны, а от доброго и ласкового Ханни не осталось и следа. Он смотрел на Хёнджина ошалевшим взглядом, готовый сожрать его прямо сейчас. Чужие руки на теле ощущались странно, но Хëнджин знал, что танцующий с ним парень его не хочет, но очень умело играет. Он буквально всем своим видом показывал, что Джин принадлежит ему. Его ладони сжимали бёдра, тело прижималось сзади, а губы едва ли касались кожи на шее, оставляя простор для фантазии. Хван тоже танцевал и не думал, что со стороны это настолько горячо. Он льнул к чужому телу и хватался пальцами за пиджак так отчаянно, словно между ними было всё. Музыка смолкла и зал взорвался аплодисментами. Пьяная толпа была в восторге. Джисон прикрыл глаза, смыкая губы. Осталось дождаться Хёнджина. Джинни не любил, когда к нему относились грубо, и Джисон до последнего не хотел злиться очень сильно, но сейчас парень был в объятиях другого и это задевало. Хотелось быть на месте того парня и трогать своего Хённи. Хан сглатывает, отпивает немного воды, делая вдох и выдох. Каждая мышца лица и тела напряглась. Хëнджин поблагодарил парней за возможность выступить, сходил ополоснуться в гримёрку, смывая с себя пот, макияж и следы помады. Накинув майку, он собрал свои вещи и, мысленно перекрестившись, направился к Джисону. Со сцены парень выглядел весьма злым и, честно говоря, Хван не хотел бы скандала. Джисон, только увидев Хвана, выдыхает. У парня сейчас были такие раскаивающиеся глаза, что Джисон не мог не улыбнуться. Но от воспоминаний о том, что он творил на сцене, злость снова подкатывала к горлу. Он допивает свою воду, берёт Хёнджина за руку и выволакивает наружу. — Натанцевался сегодня? Поедем домой, — пытается мягко говорить Джисон, закуривая. — Сегодня едем ко мне. — Я мог бы ещё немного потанцевать, но раз ты приехал, то перенесу на потом, — отвечает Хван и спешит за парнем. — Ого. Ты что-то к сигаретам пристрастился, дорогой. Не хочешь поберечь здоровье? А почему к тебе? Парень не спорит, а делает как велено. Очевидно, Джисон зол, но насколько и чем это обернётся для Хвана, пока было непонятно. — Хватит с тебя танцев сегодня, дома потанцуешь на мне. Ты меня так доводишь, не могу без сигарет, — Джисон делает затяжку, выдыхая вверх, он накидывает на Хвана свою ветровку, ведь этот чёрт стоит в одной майке. — Потому что у меня есть, чем наказать тебя за плохое поведение, детка. Хан продолжал курить, выдыхая дым в небо, выпуская свою основную злость. Он подходит к Хёнджину и немного нежно целует рядом с губами. — На этом всё. Хëнджин откровенно офигел с таких заявлений и смотрел на Джисона, хлопая своими длинными ресницами. — Я?! Довожу тебя?! Хани, ты чего?! Это же просто танцы. Я даже не особо раздеваюсь, — умиляется парень, но ветровку принимает. — Я надеюсь, что ты не пил, а то я не пущу тебя за руль и поеду к себе. Джин на самом деле очень боялся пьяных людей из-за их непредсказуемости. Как-то раз ему пришлось испытать не самые приятные эмоции. Так что даже захмелевшие друзья его пугали, если он оставался с ними наедине. — Это не просто танцы, Джинни, ты там с ним ментально трахнулся. А его руки на твоей заднице… Я думал, эта задница только моя и прикасаться можно только мне, а не всяким там… придуркам, — Хан даже когда злился продолжал оставаться заботливым, поэтому он, как джентльмен, открывает Хёнджину дверь в машину, а потом сам пристегивает. — Я трезвый, малыш, и я знаю, что ты не любишь пьяный секс, поэтому я теперь всегда трезвый. Джисон садится сам, смотря на Хвана и томно вздыхая. Богема, не иначе. Он заводит машину и они направляются к нему в апартаменты. — Бельчонок, если его руки и трогали меня, то без задней мысли. У него девушка есть, и я ему интересен только как партнёр по танцам. Толпе нравится, а мы и рады. И не ругайся на Минги, он не придурок, — едва улыбается парень, наблюдая за Джисоном. — Ты меня ревнуешь, щекастик? Парень с удовольствием дразнится, но понимает, что Хан злится. Было непонятно, чего от него стоит ждать, но парень очень надеялся, что ничего плохого не произойдёт. — А мне покуда было знать, что этот Минги танцевал с тобой без задней мысли и что ты ему интересен только как партнёр? Я видел то, что видел, и мне весьма не понравилось, что ты был там с другим. И да, детка, я тебя пиздец как ревную. Ты себя видел? Посмотри на себя и скажи, как тебя не ревновать, если когда мы идём, все взгляды направлены на тебя. Я на это не злюсь, потому что знаю, что любишь ты меня, — выдыхает Джисон. — Но то, что было на сцене… Я отказываюсь, это пиздецки горячо, малыш, я представлял как трахаю тебя и ты извиваешься подо мной, и это было ахуенно. Джисон облизывается, злость скреблась уже меньше, но всё ещё была. Ведь Джисон не ревнивый, нет, вовсе нет. Подумаешь, к Хвану пристают постоянно, подумаешь, смотрят на него, подумаешь, кто-то на сцене лапает его, подумаешь… Поводов ведь нет, откуда они, пф. Джисон всегда чертовски ревновал Хёнджина, но не потому что думал, что он может от него уйти, а потому что хотел, чтобы все знали, что это его сокровище. — Хорошо, я был не прав в том, что не сказал тебе. Но теперь ты всё знаешь и поводов у тебя ревновать не будет вообще. Ты можешь приходить на каждое моё шоу, если я буду выходить. Малыш, мне плевать, что на меня кто-то смотрит. Если я нравлюсь тебе, то я счастлив. Ты так сильно злишься? Никогда не видел, чтобы ты столько ругался. Джисон делает вдох, а потом выдох. Хёнджин сейчас выглядел очень мило, очень хотелось его затискать. Злость пропадает совсем, оставаясь лишь неприятным жжением внутри. — Да, ты чертовски сильно нравишься мне, я даже боюсь представить, что буду делать без тебя, настолько хочу быть рядом с тобой. То, что ты вытворял на сцене, было для меня неожиданным, я знаю, что ты весьма горячий парень и твоё тело очень сексуально двигается, я был не готов к этому, тем более я не знал. Я больше не буду ругаться, детка, — Хан останавливается на светофоре и целует Джина. — Мы скоро уже приедем. Хëнджин смеётся, поскольку Джисон старается быть серьёзным, суровым и опасным, но выходит слишком забавно и чертовски мило. — Я не собираюсь от тебя уходить. Ты постоянно об этом переживаешь, дорогой. Я даю тебе повод? — улыбается парень и поглаживает колено Хана. — В следующий раз выбью танец не пилоне, чтобы ты смог оценить и его. А ещё, я обожаю, когда ты зовёшь меня деткой. Он отвечает на поцелуй и опять смеётся. — Сперва я хочу в душ. Я такой мокрый, что просто ужас. — Нет, никаких поводов, детка, ты давно мне дал это понять, я просто переживаю немного, — Джисон заворачивает во двор и заезжает на парковку. — Если ты выбьешь танец на пилоне, я умру под твоими ногами. Ты сразу предупреди, чтобы я взял с собой чего-нибудь для сердца, иначе я не выдержу такой красоты. Выходи, детка, мы приехали. Бери ключи и открывай, мне нужно взять кое-что из багажника. Квартирка у Хана была больше хенджиновой. Большая комната совмещалась с кухней, был коридор, что вёл в уютную спальню, и небольшая комната в виде офиса, где зачастую пропадал парень. Сон достает из багажника пару коробок и идёт вслед за Хёнджином. — Тогда чего ты волнуешься? Меня никто не украдёт и я никому не нужен, — мурчит Хван и ластится к парню, пока тот паркуется. — У тебя достаточно сильное сердце, так что не говори глупостей. Ты видишь меня почти каждый день, вряд ли на пилоне что-то изменится. Хëнджин забирает ключи и вылезает из машины. Ему любопытно, что за коробки несёт парень, но пока не пытается сунуть в них нос. Разувшись, Хван сладко потянулся и, закинув свою сумку в спальню, сразу пошёл в душ, скидывая на пол майку и ветровку. — Ещё как нужен, мне нужен, и тебе вон сколько парней пристаёт, только и приходится отгонять, — фыркает Хан напоследок и заходит следом. Он оставляет две коробки в стороне, раздеваясь и смотря, как Хёнджин вальяжно расхаживает по квартире, будто это он в ней хозяин, хотя, в какой-то степени так и было. Джисон не спеша раздевается и идёт ставить чайник и готовить ужин, на тот случай, если его парень голодный. Хëнджин не закрывает дверь в ванную, оставляя её открытой настежь, и принимает освежающий душ. Он всегда так делал, даже у себя дома, чтобы слышать Джисона или телевизор. У Хвана была некая тревожность, которую помог побороть Чанбин. Но иногда ему так было спокойнее. Закончив с душем, парень вытерся полотенцем, надел чистое бельё, что было у Хана здесь специально для него, пижамные шорты и чистую рубашку, но не застегнул её. Выйдя из ванны, он взлохматил влажные волосы и заглянул на кухню. — Хочу зелёный чай и поцелуй. — М, принято, — Джисон кладет пакетик зелёного чая в кружку и заливает её кипятком, ставя на стол. — Даже в пижаме смотришься прекрасно. Мой прекрасный. Джисон одной рукой придвигает подошедшего Хёнджина к себе и сажает на стол, напористо целуя. Хёнджин после душа тёплый и нежный, руки Хана забираются под распахнутую рубашку, сжимая бока. — Садись кушать, сокровище, — облизывается Джисон. Хëнджин нежится в чужих объятьях и сладко целует парня в ответ. — Я даже голый выгляжу превосходно. Как и ты, мой любимый, — Хван берёт парня за щёчки и нежно тянет в стороны. — Ты меня сегодня пугаешь. Поругал, теперь кормишь. Так ещё и две загадочные коробки… — Я знаю, но ты прекраснее всех, поэтому те коробки для тебя, но не так быстро, сладкий, — Джисон тянет парня за стол. — Сначала покушай, я что зря старался тут. Сначала Джисон наливает себе холодной газировки, а потом садится за стол рядом с Хёнджином. — Кушай, я потом всё тебе покажу. Хëнджин садится за стол и с удовольствием пьёт чай, начиная есть приготовленную Джисоном еду. Ему нравится ощущать парня рядом и он ластится к нему, целуя в щёку. — Я вот сейчас наемся и спать уйду, если ты не расскажешь, к чему готовиться. — Так, ну давай ты попробуешь угадать, как в игре «Что? Где? Когда?». Что в чёрном ящике? — Джисон встаёт с места и приносит две коробки, пока Хённи думал над тем, что внутри. Джисон точно знал, что в первой коробке красивые цепочные портупеи, для выступлений самое то, но Хан хотел увидеть сейчас, как на Джине выглядит данная вещь. Во второй коробке лежали запакованный новый вибратор и новые наручники. Он не знал, понравится ли это парню, но оставил ему на суд. Если понравится, будут использовать, а если нет, то уберут в ящик или подарят, вон, у них есть парочка знакомых кроликов. Хëнджин понятия не имел, что может там быть. В отличие от Джисона, Хван был достаточно хорошо подкован в различного вида игрушках, как и Чанбин. К слову, они частенько обсуждали их, так что чем-то сильно удивить парня было сложно. Да и Джисон таким шокирует впервые. — Хм-м-м, может, ты прикупил ролевой костюм? Хотя, что-то как-то коробочки маловаты. Там только хвост и ушки или халат медицинский? — предполагает парень, отталкиваясь от размера коробки. — Чулки тебя не возбуждают, как и женское бельё, значит, их исключаем… Странно, что коробки две. Мне надо выбрать только одну? — Нет, это обе твои, — хмыкает Джисон. Хан тоже был подкован в знаниях про игрушки и разную БДСМ атрибутику, просто не разглашал такой информации, да и с Минхо они не часто, но обсуждали разные виды игрушек. — Какую хочешь открыть первой? Джисон смотрит сперва на коробки, а затем на Хёнджина. — Ты пока открывай, а я уберу всё со стола. Хëнджин с ещё большим интересом разглядывает коробки, но перед тем, как Джисон решил уйти, он льнёт к нему, сладко целуя и едва ли не вылизывая его рот. — Ханни, ты сегодня меня с ума сводишь. Как мне выбрать, малыш? Хван дует губки и возвращает внимание к коробкам. Что же выбрать? Закрыв глаза, парень взял одну из коробок, в которой что-то зашуршало. Приоткрыв её, он сперва не понял, что это, и достал полностью. — Господи, какая красота, Ханни… Это правда мне?! — Восхищённо смотря на портупею, спросил Хëнджин. Джисон позволяет себя откровенно поцеловать, отвечая на этот поцелуй сам. Он улыбается, с тяжестью отрываясь от парня. Будь его воля, повалил бы прямо тут, но пол же неудобный, да они уже проходили это… Лучше всё же на кровати. — А ты меня с ума сводишь каждый день. Так что моя очередь, детка. Он убирает посуду в посудомоечную, а чашки ставит на другой стол ближе к раковине. Он облокачивается о стол, смотря на восхищённого Хёнджина. — Да, это правда тебе, у тебя просто нереальное тело и это только подчеркнёт его идеальность. Примеришь? Хëнджин чуть не снёс парня, кидаясь обниматься через стол и снова жадно целуя. — Я без мейка и с мокрыми волосами. Будет не так эффектно, но я надену. Божечки, какая она классная. Ханни, ты просто чудо. Парень вылезает из-за стола и спешит в спальню, чтобы побыстрее показаться любимому. Портупея идеально подходит и красиво подчёркивает грудь и тонкую талию Хëнджина. Он смотрит на себя в зеркало и ему нравится, пусть и в белье он выглядел весьма комично. Решив сменить их на мужские стринги, он поднял их немного выше к тазовым косточкам, визуально ещё больше удлиняя ноги. Пройдя в кухню, Хëнджин облокотился о дверной косяк и вытянулся, чтобы продемонстрировать себя. — Ханни, как тебе? Только сперва не трогай, а то я знаю тебя, ты меня уже больше не отпустишь. Джисон ловит Хёнджина в свои объятия, целуя в ответ. Он чертовски рад, что Хвану это понравилось. Хан облокачивается о стол, боясь представить какая красота сейчас выйдет к нему. Он выдыхает, ожидая появления Хвана, и как только он слышит его, то поднимает глаза, сглатывая. У Джи на лице всё было написано. В мыслях был только Хван Хёнджин. — Твою мать… Какой же ты блядски красивый, — у Хана руки чешутся. — Ты прекрасен, детка. Ты чертовски хорош. Все идут мимо по сравнению с тобой. Джисон идеально угадал размер парня, потому что портупея идеально сидела на Хённи. Джин специально демонстрирует себя, плавно проводя ладонями по телу, и довольно улыбается. — Даже так? А как же Минхо? Ты всегда считал его красавчиком. — Парень подходит ближе и почти опускается грудью на столешницу, позвякивая цепями и проводя по второй коробке пальчиком. — Минхо, конечно, же красивый, но он там весь для Чанбина, а ты для меня всех красивей. — Руки сами тянутся к телу парня, ведь его жуть как хотелось, он был так хорош собой, что у Джисона слюнки текли. — А что же у нас там? — дразнится парень, приподнимая бёдра и вставая на цыпочки. — Сперва нужно угадать, Ханни. И только потом играть со мной, так что лапы прочь. — Детка, кто ещё с кем играет. — Джисон делает вдох-выдох, придвигая коробку Хвану ближе, чтобы тот, наконец, открыл её. — Давай, детка, открывай, и мы продолжим играть, — Хан меняется с милого бельчонка, что рад угодить, до серьёзного молодого человека, что ожидал свою детку. Хëнджин выпрямляется, беря коробку в руки, специально показывая Хану, как идеально сидит на нём портупея и свои красивые длинные ноги. — Ты сам хотел, чтобы я угадал, нетерпеливый бельчонок, — улыбается Хван присаживаясь на край стола. — Столько предположений, я прям теряюсь… Джин слегка трясёт её, но не открывает. — Может, дашь подсказку? Или ты слишком увлечён моим видом? — М-м-м, это идеально смотрелось бы на твоих руках и в твоей заднице, не очевидная ли это подсказка? — Джисон улыбается. — И я очень увлечён твоим видом, это весьма возбуждает знаешь ли. Сон не скрывает, что возбужден и ему становится жарко очень, поэтому он снимает свою футболку, оставаясь только в джинсах, которые были спущены, и торс Хана хорошо просматривался. — Так что же в коробке, как думаешь? — Там браслет Картье с бриллиантовой крошкой и анальная пробка от Тиффани? — лукавит Хëнджин и оглядывает Джисона жадным взглядом. Хан тоже легко умел заводить парня, просто активно скрывал это, обожая дразнить его. — Почти, но, если хочешь, моим свадебным подарком для тебя будет браслет Картье с бриллиантовой крошкой и анальная пробка от Тиффани, а пока не угадал. Это менее экстравагантно, — ухмыляется Джисон, облизываясь и немного напрягая мышцы. Джисон обычно всегда поддавался на дразнилки парня, они были весьма завлекательны и нравились обоим. — До свадьбы ещё далеко. Мы только начали встречаться, так что я слегка расстроен, — хмурится Хван и ставит коробку на стол, приоткрывая крышку. — Ого. Какой необычный выбор. Посмотрим. Хëнджин достаёт блестящие наручники и открывает их. — Может, тогда стоит заковать тебя в эти милые наручники, пока я оттарахаю себя этой игрушкой. Хм. А такой у меня и правда нет. — Хочешь раньше? Тогда, может, подарить тебе на день рождения или нашу годовщину? Я, конечно, не Мерлин, но тоже могут быть волшебником и исполнять желания, — подмигивает Хан, делая шаг к Хёнджину, забирает из рук наручники. — Эти блестяшки для тебя, детка. Ещё шаг и Хан хватает прекрасные руки Хёнджина в свои, цепляя их в наручники. — Смотри, как они красиво смотрятся на тебе, детка, только глянь, эта портупея с этими наручниками. Я готов кончить только от твоего вида. Хёнджин с трепетом смотрит на то, как Джисон заковывает его тонкие запястья в наручники, и улыбается. — Кто я такой, чтобы запрещать тебе тратиться на меня? К тому же, любой твой подарок, что окажется на мне, будет радовать и тебя. Хван подаётся вперёд и захватывает Джисона в кольцо из своих скованных рук. — Даже так? Бельчонок, я думал мы поиграем и ты кончишь чуть позже, так, как тебе больше нравится, а не сейчас. — Тогда тот браслет в скором времени украсит твою руку, — Джисон укладывает свои руки на талию Хёнджина, прижимая его к своему телу, выцеловывая шею, оставляя на ней яркие засосы. Джисон подхватывает Хёнджина под задницу, сжимая аппетитные половинки, и поднимает его, позволяя обвить ногами талию. Парень разворачивается спиной ко столу. — Не забудь взять коробочку, детка. — Дорогой, не кусайся. Как я буду потом твои метки замазывать на выступление? — урчит Хван, прижимаясь к горячему торсу парня и проводя языком по ушку. — А чего бы хотел ты, Ханни? Может, станцевать тебе приват? Хёнджин подхватывает коробку и послушно держится за любимого. — Своим танальником, ты же его недавно купил, хвастался мне. Я хочу, чтобы ты меня слушался, детка, — говорит Джисон, занося его в спальню. Он садится на кровать, опуская Хённи на свои бёдра. — Но от привата бы не отказался. Ты же у меня такой горячий в танце. — Тональник дорогой, а ты меня сейчас всего разукрасишь, — игриво кичится Хëнджин и откидывает коробку на кровать. — Хорошо. Будет тебе приват, бельчонок. Что ещё ты хочешь? — Не могу удержаться от того, чтобы показать всем, что ты занят, крошка, — шепчет Джисон в самые губы. — Что я хочу? Много чего. Что хочет моя детка, вот в чём вопрос. Что же это? Горячий секс? Игры с вибратором? Петтинг? Джисон сжимает в руках задницу Хвана, снова небольно кусая за шею. Хëнджина аж трясёт от того, как ему нравится такое отношение со стороны Хана. Он может позволить себе быть самым красивым и капризным. Улыбаясь, он стонет в приоткрытые губы и притирается своим членом о его пах. — Может объединим? Джисон мурчит от действий парня. Он трётся носом о шею, прижимая его ближе к себе, руками проводя по талии вверх к лопаткам и обратно. — Тогда придётся слезть с моих бёдер и оказаться на кровати, детка, раз хочешь всё. — Мужчина аккуратно укладывает Хёнджина на постель, заводя руки наверх, цепляет наручники за железный отступ на изголовье кровати. Губы Хана падают на тело парня, начиная выцеловывать его шею, грудь, торс, всё до миллиметра, руками гладя бёдра и периодически шлёпая по ним. Хёнджин никогда не сопротивляется. Его Джисон знал, как будет приятнее, и парень быстро смог ему доверять. Дождавшись, когда его руки закрепят, Хёнджину только и оставалось, что ногами прижимать парня к себе ближе. — А как же я сделаю тебе приятно, дорогой? — стонет парень, выгибаясь вперёд. — То, что ты стонешь и выгибаешься уже приятно для меня, я так люблю видеть как тебе приятно, малыш, — Джисон облизывает губы, заостряя своё внимание на сосках, кусая их и вылизывая, пока руки двигались по бёдрам и внутренней стороне, иногда передвигаясь на выгнутую поясницу, что придавала Хану стимула двигаться дальше и давать Джину больше удовольствия. Губы выцеловывали торс, Хан не любил спешить, уделяя Хвану максимум ласки и нежности. Хёнджин был готов благодарить небеса за такого чуткого и нежного любовника. Джисон буквально боготворил его, и это очень льстило и заводило. — Ханни, когда ты так говоришь, я хочу тебя поцеловать. Прошу, дорогой. Один поцелуй. Хёнджин не против связывания, но иногда он так сильно желал обнять Сона, что это была слишком непреодолимая потребность. Ханни хмыкает отрываясь от чужого торса. Он готов делать всё, что пожелает Джин. Поэтому тянется наверх и целует его развязно, тягуче, углубляя поцелуй, вылизывает парня. Хван целует так отчаянно, тянется к Джисону, стараясь как можно дольше его почувствовать рядом. — Всего один, детка. Хан отрывается и возвращается теперь уже к ногам. У Джисона итак слабость на Хвана, но ноги его парня считались достоянием всей Кореи, поэтому начинает выцеловывать их. Каждую по несколько раз, оставляя на бёдрах багровые засосы. — Только твоя детка, Ханни, — скулит парень, когда Хан отстраняется. Но уже через пару секунд он стонет, дрожа от поцелуев на коже, и дёргает скованными руками. У Джисона член дёргается от таких реакций. Он продолжает выцеловывать кожу Хённи, сжимая его бедра. — Только мой, — Джисон проводит языком по члену, облизывая головку. — Ты так хорошо стонешь, я млею от этих звуков. Сон двигается к губам Хёнджина, вновь одаривая его поцелуем. Этот поцелуй был отчаяннее, чем предыдущий. Поэтому Джисон гладит парня, щупает, сжимает, даёт понять, что рядом с ним. Но на секунду всё же отстраняется, выбираясь из кокона ног. Он подходит к шкафу и достаёт новую смазку, распаковывая её на ходу. — Я тут, малыш, я снова рядом, — он капает себе на руку и начинает растирать по члену. — Детка хочет, что её вылизали? — Хан укладывает чужие ноги себе на плечо, приподнимая парня, проводя языком по расстоянию между мошонкой и анусом, облизывая сжимающийся сфинктер. Хёнджин млеет и тонет в этой нежности и безграничной ласке. Он только и может, что стонать, шепча имя Джисона и умоляя не оставлять его. Каждый поцелуй или прикосновение были для парня чем-то невероятным, драгоценным и самым нужным в целом мире. Иногда Джин едва не плакал от чувств, что переполняли его в отношении Джисона. Как-то раз он расплакался прямо на работе с клиентом, когда Хан прислал ему сообщение и пообещал привезти покушать. Джи так трепетно заботился о нём, что Хван боялся, что тот устанет от этого, но никогда не говорил и не показывал этого самому парню — Никто не сделает мне приятнее, чем ты, любимый. Хочу. Хочу всего тебя. — Хей, малыш, а ты растянут? Ты же любишь играться, да? — Джисон капает пару капель на пальцы, проверяя, растянут ли тот. Конечно, как же иначе. Он ухмыляется, толкаясь в Хвана языком, вылизывает его изнутри, дразнит. Хан игрался, доводя парня. Он так млел от этих стонов Хвана, его самого. Ради него мужчина был готов на что угодно: привезти обед, свозить его в другую часть города, а потом вернуться за ним, следить, оберегать, кормить. Джи неустанно любит его и даже сейчас, играясь, делает это нежно и так любимо, ведь именно так любит Хёнджин. Глаза Джина закрыты, а с губ срываются всё новые и новые стоны. Ему не нужны были глаза сейчас. Всё его тело сосредоточилось на ощущениях. Джисон знал его слабые точки. Он чувствовал его по полувздоху, принося всё больше удовольствия, чем кто-либо ещё в жизни Хвана. Тело так дрожало, а на запястьях появились тонкие следы от наручников. Хёнджину было не больно, лишь немного досадно, что он не может прикоснуться к любимому. Для Джисона Хёнджин всегда готовился, пусть даже у них и не планировался секс, но ему это было важно. Он всегда выбирал самую лучшую одежду и украшения, чтобы нравиться парню. Всё его жеманство было только для Джисона и его горящих глаз. — Ханни… Кмммх… Любимый, прошу, — стонет Хван, но его ведёт от этих ласк, а головка члена показательно влажная с набухшей капелькой сверху. Джисон продолжает вылизывать парня, тянется рукой в сторону члена Хёнджина, начиная двигать по нему в темпе, чтобы тот почувствовал оргазм лучше и больше. Движения языком становятся размашистыми, более выводящими. Он всегда радовался Хёнджину в любом виде, даже однажды в истерике у себя дома. Тогда он долго не отходил от него, постоянно целуя и говоря, что тот самый лучший мальчик во вселенной, ведь так оно и было. Хан чувствует, как тёплая сперма стекает по руке, он собирает её, слизывая. Сон снимает чужие руки с изголовья, беря ключик с коробки, Хан открывает наручники и отбрасывает их в сторону, сцеловывая покраснения на руках. — Тебе не больно, детка? Может, намазать? — Джисон обеспокоенно смотрит на Хвана, всё ещё зацеловывая запястья. Хёнджин на несколько секунд глохнет и слепнет совсем, утопая в прекрасном оргазме, как заведённый шепча признания в любви к Джисону. Тело было таким ватным, но как только его руки лишились оков, он тут же потянулся к мужчине, вовлекая того в тягучий поцелуй. — Нет, всё в порядке. Ханни, не уходи никуда, — сбивчиво и нежно шепчет парень, меняя их местами и усаживаясь на Джисона сверху. — Посмотри на меня. Тебе ведь нравится? Я люблю быть красивым… Для тебя. Я весь только для тебя, бельчонок. Обожаю твои щёчки и этот хищный взгляд. Ты такой сексуальный… Ты себе не представляешь насколько ты милый и одновременно горячий. Я тебя от любви готов покусать, настолько ты нужен мне. Не могу объяснить, но рядом с тобой я словно чувствую себя целым. Ты — моя половинка. Джисон утопает в любви Хёнджина. Никогда он не слышал столько нежности в свой адрес. Он так любимо прижимает к себе, отдавая Хёнджину всё, что он сейчас имеет, всё, что чувствует. — Я никуда не уйду. Кусай, ты же это любишь. Кусай шею, плечи, торс, кусай где хочешь, можешь и руки. Ты мой замечательный и нежный цветочек, — Джисон целует его. — Я тоже никогда ещё не чувствовал себя настолько целым, поэтому ты тоже моя половина. Моя самая любимая и неповторимая половина. Джисон целует лицо Хёнджина, нос, щёки, глаза, губы, лоб, не задумываясь, куда попадёт. Он продолжает гладить его, шепча всякую ванильность, вдруг резко не переключаясь, шепча томно в ухо. — Я очень хочу от тебя персональный танец, чтобы ты оседлал мои бёдра. Доведёшь меня до экстаза, детка? Хёнджин не отказывает себе в удовольствии, оставляя метки на красивом теле парня, присваивая его себе. Когда-нибудь он получит разрешение и сделает ему красивое тату, но Хван никогда не спрашивает об этом и не давит, желая как-то получить такое предложение от самого Джисона. — Твои бёдра я могу оседлать прямо сейчас и с удовольствием подвигаться на них. Я обещаю, что сделаю для тебя восхитительное шоу. Джисон плавится от ласк Хёнджина, тихо постанывая от удовольствия, которое ему предоставляют. — Ты такой жадный, детка, у меня вся шея красная. Но я так люблю твои отметки, даже готов запечатлеть их на своей коже навсегда, настолько они прекрасны, — Джи целует Хвана, отвлекая его от своей шеи. — Детка, станцуешь сейчас или мы можем сразу перейти к моим бёдрам? Хёнджин фырчит или рычит, сложно понять. Он набрасывается на губы Джисона и не оставляет в покое пару минут. Вдоволь нацеловавшись, Хван укладывает парня на кровать, потираясь пахом о его возбуждение. — Ты… Каждый раз, когда ты говоришь «детка», я просто млею. Ну почему ты такой?! Малыш, ты делаешь меня таким зависимым! — хмурится Хван и опускается ниже, чтобы расстегнуть штаны Хана. — Хочу чувствовать тебя внутри. А потом, когда ты придёшь ко мне, я станцую для тебя так, что ты будешь умолять меня повторить его. — Тогда десерт прямо перед тобой, пожалуйста, детка, оседлай мой член, я так хочу быть внутри тебя, просто жуть как хочу, — Джисон помогает Хёнджину снять с себя штаны и трусы. — Да… Я буду молить тебя «Детка, станцуй ещё», «Детка, прошу». Может Джисон и ехидничал сейчас, дразня парня, но говорил от всего сердца, уверенный в том, что попросит ещё, ведь каждый раз, когда в голове всплывали картинки танца Хвана, ему хотелось видеть его вновь и вновь, только лично перед глазами, ощущая парня. Джисон явно издевался, пусть и без злого намерения. Хёнджину нравилось, он не стал томить ни его, ни себя. Дотянувшись до смазки, он нанёс немного себе на анус и растёр ещё по члену Хана. Плавно опустившись, Хёнджин не стал долго тянуть. Он с упоением двигался на чужих бёдрах, изящно делая волну, почти полностью соскальзывая с члена и вновь плавно опускаясь на него. — Тебе нравится, любимый? Ты так приятно наполняешь меня. Я ощущаю, как твоя головка скользит внутри меня. Это так приятно… — стонет Хван, выгибаясь, уперевшись ладонями любимому в грудь. — Тебе нравится, как красиво твой подарок смотрится на моём теле? Оно полностью твоё, Ханни… Хан глухо стонет, когда Хёнджин опускается по его члену, руки медленно ползут к бёдрам, сжимая их. Он стонет от удовольствия от того, как Хённи двигается на нём. — Ты такой узкий и это так заводит, я полностью тебя заполняю, мне так нравится чувство, когда я внутри тебя, — Джисон стонет от того, как его парень проезжается по члену. — Боже, детка, я просто в восторге от твоего тела от этого вида. Ты мой, только мой. Руки перемещаются на грудь, надавливая одновременно сразу на два соска. Хёнджин довольно улыбается, старательно двигаясь на члене Джисона, меняя темп и кажется вообще не уставая. Он полностью опускается на него, почти не приподнимаясь, но чувствительно сжимая внутри, то двигается быстро, дразня головку и уздечку, двигая бедрами так, словно вот вот соскочит. Но потом вновь полностью резко погружает член в себя. — Как ты хочешь кончить, любимый? — стонет Хёнджин, берет одну руку Джисона и ластится к ней, как сегодня на танцполе. Он обхватывает два пальца и буквально закатывая глаза от наслаждения, продолжая их сосать. — О, боги, детка, ты… Как же хорошо, — Джисон старается не толкаться в парня сам, давая ему полное управление, ведь у него чертовски хорошо получалось, прям изумительно, настолько, что у Хана глаза заказывались, а когда пальцы оказались в хёнджиновом рту, то парень подумал, что кончит в ту же секунду. — Как позволит мой любимый, так и кончу. Если не хочешь идти мыться после, то могу не в тебя. Хван сладко стонет, ведь его тоже накрывает всё сильнее. Внутри всё дрожит и он опускается на член полностью, позволяя Джисону ощутить это. Дать ему понять, что он делает с ним всякий раз. Ещё несколько фрикций и Хёнджин с громким стоном поднимается с члена Хана, доводя себя до разрядки рукой. Ему нравится смотреть на то, как их семя смешивается и каким терпким оказывается на вкус. Взяв с прикроватной тумбы салфетки, Джин вытирается и выкидывает их на пол. — Обещаю, что завтра уберусь, — зацеловывая шею, промурлыкал Хван. — Детка, — шепчет Джи, когда изливается в его руку. Он даёт делать с собой всё, что угодно, лишь бы это сокровище было рядом, и сейчас легло под его бок. Хан трепетно снимает портупею с Хёнджина, откладывая её на тумбочку, а потом прижимает к себе Хвана. — Тогда обещаю, что приготовлю тебе вкусный завтрак, не в постель, конечно, но когда-нибудь будет и такое, — Джисон притягивает парня за подбородок и целует, укрывая их одеялом. — Засыпай, любовь моя. — Джисон-и, ты мой самый лучший, — ластится в его объятьях Хёнджин и жмётся сильнее. — Хочу запатентовать твоё «детка» и сделать его неприкосновенным. Только ты так можешь говорить. И только мне. Хван целует плечи парня и тихо шмыгает носом от переизбытка чувств. — Детка, я люблю тебя, — Джисон укладывает его на себя, прижимая к своему телу крепче. Он гладит парня по голове, целуя его. — Моё ты сокровище, не плачь, глазки опухнут, будем как в прошлый раз сидеть с алоэ на глазах. Джисон обнимает парня, целуя его, шепча всякие милости ему на ушко. Хёнджин не выдерживает и плачет. Это может показаться странным, но у него сейчас внутри столько эмоций и любви по отношению к Джисону, что организм не выдерживает этого. — Я так тебя люблю, Ханни. Вот почему ты такой? — тихо плачет Хван, утыкаясь Хану в грудь. — Я дурак и всё испортил. Прости. Но мне так хочется, чтобы ты знал о моей любви, но я не знаю, как выразить её больше. Меня разрывает от неё. — Тогда поплачь, детка, мы справимся с твоими опухшими глазками завтра. Ты ничего не испортил, ты каждый мой день делаешь лучше. Мне хватает тебя увидеть, как мой день озаряется счастьем, — Джисон гладит парня, нежа его в своих руках, он поднимает лицо, сцеловывая слёзы, вытирая их, улыбается. — Хван Хёнджин, ты такой прекрасный сейчас. Я чувствую, что ты любишь меня и знаю, что никто так трепетно ко мне не относится, никто так не любил. И я позволяю делать с собой и крутить собой, как только ты пожелаешь. Твоё желание для меня закон. — Я сейчас тебя подушкой стукну, потому что ты слишком хороший, Хан Джисон. Положительный со всех сторон. Я на твоём фоне просто исчадие ада со всеми этими татуировками и танцами, — смеётся сквозь слёзы парень и прижимается к чужим губам своими. — Бесишь. Как вот без тебя теперь смогу жить? Никак! Дурак! — Каждому ангелу положен свой дьявол. Вот и мне, как ангелочку, достался такой чертёнок. Прям со всех сторон положительный? Я польщён, детка. Но на самом деле это ты у меня идеальный, — Хан поддерживает смех Хёнджина, тоже легко посмеиваясь, периодически целуя этого чертёнка. — Тогда придётся тебе за меня замуж выйти и всю свою жизнь жить с таким идеальным мной, что и торт испечь сможет, и отсосать. Джи сжимает парня, переплетая их пальцы на руке. — И я всё думал, ты когда-то вскользь сказал про тату для меня, мог бы ты её сделать? Если хочешь, конечно. Я не против тату, особенно от тебя. Понемногу успокаиваясь, Хёнджин стёр слёзы и почти смирился со своей участью быть в их паре плохим, как Хан шокировал его ещё сильнее. — Что? Погоди, родной. Это работает не так. Если ты сам хочешь тату — это одно. А мои хотелки тут не должны играть роли. Это твоё тело и я не в праве его менять. Нет, я не стану бить его только потому, что сам хочу. Подумай хорошенько, и тогда я, может, соглашусь. — Погоди, детка, ты меня не понял, — Джисон немного смеётся. — Я хочу татуировку от тебя, сделанную и нарисованную тобой. Я всё думал об этом и пришёл к выводу, что очень хочу и тянуть нечего. Решил сказать сегодня, раз уж удивляю тебя сегодня, так до конца. Хан всё ещё смотрел на Джина, что лежал на нём, и на его изящные изгибы тела. — Что бы мне пошло? — Это как-то слишком спонтанно, дорогой. Я ещё заставлю тебя три раза подумать, — всё равно не соглашается Хван, пусть ему и лестно. — Тебе очень иду я, но набивать себя я точно не стану… Набьём тебе хорька с цветами в реалистичном стиле. Хёнджин шутил, конечно, поскольку не считал, что парень это серьёзно. — Это обдуманное и взвешенное решение, милый, но мы можем это обсудить позже, а не когда мы с голыми задницами лежим и рыдаем, потому что мы такие хорошие друг у друга, — Джисон чмокает его в лоб. — Хорька в цветах на руке, чтоб канонично было, а снизу твоё имя, я же твой всё-таки. Джисон шутил, но правда долго об этом думал. Правда, он не смог преподнести это в более серьёзной обстановке, но как умел, так и говорил. Хёнджин погладил руку парня и даже подумал, как это будет смотреться. — Ты ещё подумай, но если не передумаешь, то я постараюсь подготовить эскиз. И нет, моё имя не надо. Я знаю, что это глупо, но мне кажется, что после этого может случиться так, что ты уйдёшь… Считай это личной заморочкой, но я правда боюсь. Хван прижался ближе, сжимая ладонь Джисона в своей. — Тогда не будем бить твоё имя. Если честно, я тоже так считаю, поэтому обойдёмся без этого. Но я ещё подумаю, не переживай, — сказал Хан, зарываясь рукой в волосы парня. — Засыпай, детка. Джисон закрыл глаза, прижимая Хёнджина к себе. Хёнджин пристроил голову на плече Джисона и поправил свои волосы, чтобы они не мешали парню. — Люблю тебя, мой Джисон-и. Хван никогда и никому не признается, насколько сильно он на самом деле привязан к Джисону. Парень появился в его жизни буквально из ниоткуда, но стал тем, кто вытянул его из старой боли и страхов, что для Хёнджина было очень тяжело раньше.