Unspoken in Silence

Это было чем-то давним и знакомым для них обоих, и всегда начиналось с маленького признания Эндрю самому себе. Вечером дома Эндрю потянул Нила на себя, ожидая его да или нет. И Эндрю знал, что Нил знал. Поцелуи, неторопливое расстегивание одежды. Эндрю касался Нила больше — тот ведь не был на низком старте, в отличие от него. Нил смотрел на него. Теперь щеки у него были красные. Его взгляд почернел, скрыв ледяную радужку, и дыхание стало глубже. Эндрю продолжал, сколько мог, пока ответные касания Нила не разобрали его до основания. Шум в голове, раскаленный жар крови под его кожей. Он уже почти не мог... греть Нила, все, о чем он мог думать — это сосредоточиться, не напрячься лишний раз, оставить это для того, что случится позже, чтобы Нил мог уже... Эндрю нашел свободную руку Нила и крепко сжал у локтя. Чтобы он понял. Но Нил был упрям. И продолжать целовать упрямца становилось все тяжелее. Эндрю потянул Нила на себя снова. На этот раз тот поддался. Не раз хоженая дорога: мотнув головой, в последний раз указав, как именно, Эндрю отпустил руку и повернулся на бок, спиной к нему. Выученным движением Нил просунул под него руку, зарылся носом в волосы на его затылке. Оставив легкий поцелуй на позвонке, придержал бедро и, направив себя, сдвинул их вместе. Эндрю стало тепло, и тесно, и он был полным, и хоть здесь, именно здесь он хотел оказаться последние полчаса — его все равно посещает чувство тревоги. Треугольный след на плече и ключице, длинное бледное пятно, пересекающее грудь и живот. Тонкие борозды на ребрах. Эндрю знал, что его спина не была настолько осязательна, это было воспоминание. Он так часто касался этих шрамов, что не мог не осознавать, где они. Тень отступает. Нил не двигался, только тихо шептал и бормотал позади него. Эндрю выравнивал свое дыхание. Нил одной рукой накрыл живот Эндрю, чтобы с нажимом провести по нему, другой мягко закрыл его рот. И начал двигаться. Эндрю перехватил руку у рта за запястье — придерживал, а не отрывал. Возможно, на этом запястье останется синяк. Если все пройдет хорошо. Нил переживет. Другой рукой Эндрю прикрыл шею. Нил рассмеялся. Не прекращая покачивания, он вернулся к тому, чтобы влажно выдыхать ему в ухо, в затылок, иногда целуя пару первых позвонков. Эндрю казалось, что он падает. Было чувство, которого Эндрю не желал, но с Нилом рядом он испытывал его постоянно. Из-за шрамов на руках, на груди, прижатой к его спине — рельефа, который он всегда мог узнать. Из-за неразборчивого шепота. Ладони, без нажима прикрывавшей его рот, чтобы он мог превратить свои сухие шумные вдохи и выдохи в редкие едва слышные заглушенные стоны, от которых у него самого что-то смещалось в голове, когда он их слышал. Нил знал о нем множество таких мелочей, которые даже Эндрю сам не до конца понимал. Невыносимо. Он почти ненавидел это. До земли оставалось недолго. Нил снова что-то шептал ему. — Эндрю... Нил спрашивал. И он останавливался. Эндрю собрал свое распыленное внимание. Хмыком показав, что слушает. — Дрю... как ты хочешь, чтобы я двигался?.. В этом вопросе не было ничего странного, в конце концов, он и сам задавал его. Немного странно было отвечать на этот вопрос на стадии уже с членом в заднице. Он мог представить желваки, гуляющие на лице. Мог чувствовать волнение чужой груди у своих лопаток. Помнил, как до этого Нил пару раз будто пытался придвинуть его ближе, но в последний момент останавливался. Словно сегодня это и тебе дается нелегко. Он лизнул и куснул ладонь, напоминая, чтобы ее убрали. Она была убрана. — Так же. Может быть, чуть быстрее, чем до этого... Ладонь вернулась на место и затем Нил вжался в его бедра с такой непривычной порывистостью, чуть резче, чем обычно. По телу Эндрю прокатилась теплая судорога. С чем-то похожим на удовлетворение он осознал, что в этот раз его, похоже, не считают хрустальным. Еще одно такое движение. Он крепче сжал запястье. Нилу этого показалось мало. Кончики пальцев, что раньше беспорядочно гладили его живот, спустились ниже. Эндрю поспешно накрыл эти пальцы, еще не зная, хотел он удержать или наоборот помочь... оставил свою шею открытой... Нил этим воспользовался. О... ох... про... проклятье... Когда-то давно ему не повезло язвительно высказаться насчет внимания губ Нила к своей шее. Многие годы он познавал последствия. Последствия чьей-то неизбежной внимательности. Наверное, он дрожал. Наверняка из его рта вырывались какие-то звуки, ведь прикрывавшая его рот ладонь исчезла. Он не знал, понятия не имел. Если бы сейчас, именно сейчас и еще немного, у него что-нибудь спросили — он не смог бы ответить. Это много. Больше, чем у него когда-либо было. Поэтому — да. Ненавидеть было бы проще.