Июль 1972-го года.
Крики матери доносились даже до спальни Сириуса на третьем этаже. Время от времени она выкрикивала проклятия, и сразу за этим следовал какой-нибудь громкий взрыв мебели или посуды, сотрясавший стены площади Гриммо; но в основном были просто: поток неконтролируемых эмоций, стенания и спектакль, разыгрываемые Дорогой Мамочкой.
Прошёл час с тех пор, как дядя Сигнус приходил с Беллатрисой и её болваном-мужем, чтобы сообщить им новость. В то утро они получили сову Андромеды; она никогда не вернется домой.
Сириусу становилось дурно каждый раз, когда он думал об этом. Он старался не проявлять особых эмоций, когда дядя Сигнус, высказываясь о собственной дочери, использовал такие слова, как "предательница крови" и "любительница грязнокровок"; взгляд этого человека при этом был холодным и отстранённым, будто речь вовсе и не шла о его собственной плоти и крови. Глаза Беллатрисы были тёмными и пустыми; она даже не взглянула на Сириуса или кого-либо из них, и не подала никаких признаков того, что вообще слушает. Родольфус просто стоял рядом; безмозглый, возвышавшийся над столом, он болтал головой вверх и вниз, поддакивая всему, что говорил дядя Сигнус. Андромеда сбежала с Тедом Тонксом, маглорожденным парнем, которого Сириус помнил по школе. Сириусу он нравился. Он просто никогда бы не мог представить, что его любимая двоюродная сестра сбежит с ним.
Сириус спросил о Нарциссе — это были единственные слова, которые смогли родиться в его голове, — и дядя Сигнус сказал, что она дома, ухаживает за тётей Друэллой. Сириус представил, как Цисси бесконечно заваривает одну чашку чая за другой, пока тётя Друэлла сидит в своей комнате с задёрнутыми шторами.
Мама тоже восприняла эту новость довольно тяжело. Пол затрясся, когда по дому разнёсся ещё один взрыв.
А вот и люстра.
Вдруг дверь его комнаты открылась, и следом показалась голова Реджи. Его глаза были широко распахнуты, на бледном лице читался испуг; он безмолвно смотрел на Сириуса. Тот кивнул и жестом пригласил своего брата присоединиться к нему на кровати. Регулус, неуверенно улыбаясь, вскарабкался наверх.
— Спасибо, — прошептал он. — Это последнее заклинание чуть не пробило мою стену.
— Она скоро успокоится, — заверил его Сириус. — Ты же её знаешь.
Это было правдой; возможно, через полчаса маме наскучит взрывать и крушить всё, что попадается на глаза, и Кричер отнесёт её в постель, и, если повезёт, они больше не увидят её на протяжении дня или около того. Обычно так протекали истерики матери.
— Где отец? — Спросил Сириус, в попытке завязать непринуждённую беседу.
Его брат прикусил нижнюю губу и пожал своими тощими плечами.
— Он сказал, что уезжает по срочному делу. С Родольфусом и Беллой. — Регулус приумолк на секунду, а затем спросил: — Как ты думаешь, они отправились за Дромедой, чтобы вернуть её обратно?
Сириус почувствовал, как по телу пробежал холодок. Он надеялся, ради безопасности Андромеды, что они не предприняли таких попыток. Белла была не из тех, кто беспечно относился к оскорблениям на свой счёт, а этот поступок — оставить их всех позади, причём ради маглорожденного — она наверняка сочла демонстрацией вопиющего неуважения. Белла очень ревностно относилась к вопросу семьи. Сириус поднял глаза к потолку, думая о том, что он хотел бы быть в курсе насчёт плана Дромеды.
Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь, кузина.
— Не волнуйся об этом, Реджи, — произнёс Сириус с бóльшей уверенностью, чем у него была на самом деле. — Всё будет хорошо.
— Но почему она это сделала? — Спросил Регулус. В его голосе звучала растерянность, словно его ... покинули. Сириус поборол внезапное желание обнять его. — Мы — её семья.
— Иногда люди сами выбирают себе семью, — медленно произнёс Сириус, думая о ленивой ухмылке Джеймса, заразительном смехе Пита, нахмуренных бровях Ремуса.
— Это глупо, — заявил Регулус. — Ты всегда будешь той семьёй, которую я выберу.
Сириус ухмыльнулся, взъерошив волосы своего младшего брата.
— Ну, конечно. Я ведь лучший.
— Даже несмотря на то, что ты гриффиндорец, — добавил Регулус, и Сириус почувствовал, как его сердце неприятно сжалось.
— Эй, ты ведь даже распределение ещё не прошёл.
— Я не буду гриффиндорцем, — пылко заявил Регулус.
Сириус окинул своего брата пристальным взглядом, уже не в первый раз поразившись тому, насколько они были похожи. Те же густые тёмные волосы, глаза того же оттенка серого, выступающие скулы, присущие Блэкам. Всё равно что смотреть в зеркало на себя, только немного более молодого.
В голове Сириуса всплыл Ревун, которого он получил после распределения, холодное выражение лица матери, когда он приехал домой на летние каникулы две недели назад, о коротком кивке отца. Всплыло также воспоминание о том, что ни один из родителей не спросил о его друзьях и не предложил пригласить их на праздники. У Сириуса была надежда, трепетная надежда, что его младший брат окажется прав; что именно в этом они и будут отличаться, — Регулус будет идеальным сыном, которого они так жаждут.
— Что ж, Пуффендуй — тоже неплохо, — поддразнил он, и Регулус, нахмурившись, кинул в него подушкой.
***
Две недели спустя в дом приходит письмо, адресованное Сириусу. Его приносит сова, которую тот раньше не видел; он как раз потянулся за ним, когда Вальбурга направила свою волшебную палочку на бедную птицу, посылая в неё красные искры. Та возмущённо взмахнула крыльями, перья хвоста оказались слегка подпалены, и Вальбурга схватила письмо с пола прежде, чем подоспел Сириус.
Его мать вчитывалась в письмо, скривив губы. Затем, одним резким движением, она бросила его в огонь.
— Эй! — возмущённо прокричал Сириус. — Это было моё!
Орион бросил на него предупреждающий взгляд.
— Не повышай голос на мать, Сириус.
Сириус, низко сгорбившись на своём сиденье, наблюдал, как пламя стремительно поглощало пергамент.
На следующий день их навестили тётя, дядя и двоюродные братья. Пока Друэлла и Вальбурга пили чай, Орион и Сигнус были в гостиной, вместе с Регулусом, последовавшим за ними, изображая предельное внимание каждый раз, когда кто-то произносил какую-то фразу, Беллатриса схватила Сириуса за рукав, а Нарцисса прошептала:
— Можно тебя на пару слов, кузен?
Они направились на прогулку по саду, волосы Нарциссы мягко развевались на ветру, Беллатриса шла за ней по пятам. Младшая из сестёр повернулась к нему с печальным выражением на лице и произнесла:
— Я полагаю, тебе сегодня тоже пришло?
— Пришло что?
— Письмо. От Андромеды.
— Оно было от Андромеды? — Вскрикнул Сириус. — Я так и не успел его прочитать — мама бросила письмо в огонь.
— Отец поступил так же и с нашими. — Нарцисса сделала глубокий вдох, выглядя очень усталой и слишком взрослой для семнадцати лет. — Это было приглашение на свадьбу, Сириус. Андромеда сегодня выходит замуж за Теда Тонкса.
— Сегодня? — Сириус оглянулся на дом, а затем снова на своих двоюродных сестёр. —Хорошо, у вас есть адрес — они все заняты — мы могли бы воспользоваться камином в моей комнате...
— Не будь идиотом, Сириус, — рявкнула Белла. — Мы не собираемся туда идти. Если Андромеда хочет стать позором семьи, то это будет на её совести. Однако мы должны сохранять благоразумие.
— Подумай о нашей семье, — произнесла Нарцисса, хотя Сириус заметил, что она выглядела измученной. — Нашем долге.
— Если вы не собираетесь туда идти, тогда зачем вы рассказали мне об этом? — Спросил Сириус, нахмурившись.
— Ты имеешь право знать, — ответила Белла. — Думаю, нехорошо хранить друг от друга секреты. Ты должен знать, кто Андромеда на самом деле.
— И кто же она? — Спросил Сириус низким и сердитым голосом.
— Предательница крови, — просто ответила Белла. — Она предала всех нас, Сириус; ты не должен сочувствовать ей. Приходит время, дорогой кузен, выбирать сторону, и я молюсь, чтобы ты не ошибся.
— Ну, эй, я гриффиндорец, не забыли? — Произнёс Сириус, издав немного нервный смешок. — Вы ведь уже считаете, что я на неправильной стороне, не так ли?
— Я говорю о вещах, что больше, чем глупое школьное соперничество, — сказала Белла; её глаза сияли. Сириус бросил взгляд на Нарциссу, которая сложила руки вместе, крепко сжав пальцы, словно в мольбе. — Твой галстук может, и другого цвета, но твоя сущность, твоя кровь, — ты всё ещё остаёшься Блэком, Сириус. Помни это.
***
Сириус заговорил о свадьбе тем же вечером, чувствуя раздражённость и резкий смену настроения, когда события дня и разговор в саду пронеслись у него в голове. Он сказал своей матери, что, возможно, хотел бы на неё пойти; "Знаешь, я мог бы встретить какую-нибудь очаровательную магловскую девушку, ты ведь знаешь, как люди знакомятся на свадьбах".
Вальбурга ударила его по щеке с такой силой, что он опрокинулся на стену, задев висящий на ней семейный гобелен. А затем его мать, без единого слова, просто поднялась по лестнице, шурша своим длинным платьем. Сириус почувствовал, как капля крови стекла по щеке в том месте, где она задела его своим кольцом, прямо под глазом; он грубо вытер её, хмуро глядя на гобелен, а затем замер и пригляделся внимательнее.
Между Беллатрисой и Нарциссой виднелось маленькое круглое отверстие, выжженное по краям; там, где раньше было имя Андромеды.
Сириус сжал кулак до боли, и затем направился в постель.
