Хочу, чтобы ты остался

7

После завтрака, мы вернулись к машине в компании Йена. Невидимые подчиненные Арта уже подогнали её на подъездную дорожку флигеля, искрящуюся свежим лаком, любовно ухоженную. Сигнализация довольно пискнула в ответ на брелок, Ксавьер кивнул мне, молча приказывая садиться. Сам он ещё некоторое время стоял, болтая с Йеном на крыльце. Потом они погрузили чемоданы в багажник. Щелкнув подставкой на приборной панели, Ксавьер установил телефон:       — Белла, Берлиоз «Фантастическая симфония», семь. Едем в Хармони Хилл. С первыми нежными нотами, машина плавно тронулась, оставляя позади Йена на крыльце флигеля. Пустую хрупкую скорлупку стен в нависшей громаде замка Блэкхёрст. Я откинулся на спинку, закрыв глаза, чувствуя на коже чередование полос света и теней, испытывая почти физическое удовольствие от мысли, что мы уезжаем отсюда. Возвращаемся домой. Минут через сорок, под бравурный финал симфонии, Ксавьер остановил машину на уже знакомом месте. Здесь три дня назад он снял браслеты. А теперь, положив руки на руль, неотрывно смотрел на беззащитные запястья. Он так и не сказал мне больше ни слова. Ничего не сказал.       — Тебе не обязательно снова надевать их. Вряд ли, конечно, он меня вообще услышал, а может, просто не подал виду. Не знаю, что за мысли крутились в его голове сейчас, надеюсь, что это было прощание с замком. Со всем этим. Наивно так думать, конечно, мы же оба знали, что пока есть Алексис, ничего не изменится, но я, честное слово, не знал как могу на это повлиять. Ему был двадцать один год и у него до чёрта возможностей. И ещё он умный. Так что, справится. Должен справиться. Потом я опять вспомнил Тая. Тот момент, когда он остановил лихорадочную перестановку специй во время завтрака. И решил.       — Думай о том, что будет потом. Вечеринка у бассейна. Хармони Хилл. Тэмми. Я буду рядом. Мы все с тобой. Ты можешь рассчитывать на это. Вместо ответа, Ксавьер достал из микрохолодильника в подлокотнике банку колы и передал мне.       — Приложи к шее, Джейден. Так быстрее пройдёт. Я послушно выполнил приказ, хотя меня лично всё устраивало и так. Просто не хотел давить, не хотел втягивать в сцену, где он говорит «нет-нет-нет», а я пытаюсь заставить его снять с неба солнце голыми руками. Холодный металл кусал кожу шеи. И вся эта ситуация показалась мне довольно забавной, так что когда я увидел кривую усмешку на его лице, то понял, что это — отражение моей улыбки. Он вернулся из замка. Был здесь. Рядом. Магнитные защелки наручей стянули запястья, скрыли шрамы. Тема закрыта. Мы вышли из машины и я двинулся за ним, через обочину в поле, колосившееся зелёной травой, гудевшее шмелями и затканное клевером. Когда он прикурил обе сигареты, я забрал свою и растерянно покрутил её в пальцах.       — Когда ты понял об этом? Ну, обо мне?       — О тебе — что?       — Эта твоя привычка, понимаешь? Ты сначала прикуриваешь сигарету для меня, а потом отдаешь. Это почти поцелуй. Я теперь буду так считать. И ты ведь почти с самого начала так делаешь. Почти всегда. Я раньше не задумывался, а теперь понял. Поэтому спрашиваю: когда ты понял, что я нравлюсь тебе?       — Может, это просто привычка? Может, я всегда так делаю? Не только с тобой?       — Ой, да-да, я знаю. Все эти… — я поморщился, подбирая слово, но не сумел сказать точнее, — контакты в клубах и всё такое. Можешь не объяснять. Не уходи от темы. Ответь на вопрос.       — Когда увидел тебя у гаража с Таем. Ты держал свой спальный мешок, а Тай вцепился тебе в плечо. Ты тонул. Синяки на шее, на лице. Чужая толстовка когда-то бывшая зелёной, чужие джинсы, размера на три больше. Кеды… знаешь, их из милосердия следовало выбросить года за два до того дня. Ты боялся Тая, но не сдавался. Вот эта упёртость. Упрямство. И ещё любопытство. Больше любопытства, чем страха. Не злость, не зависть, не ярость. Взгляд человека, попавшего в западню, но даже там рассмотревшего нечто завораживающее, прекрасное. Ни сожаления и покорности. Жизнелюбие, любознательность, упрямство — были. Страх тоже, но фоновый. А потом ты пришёл к нам сам. В той же толстовке. В тех же кедах и джинсах. С тем же взглядом. И с книгой из библиотеки. Он замолчал, и я видел, что он улыбается. Видел как ласково теплый ветер касается тонкой рубашки, играет с чёрной прядью, выпавшей из-под длинной китайской шпильки. Я тоже, конечно, помнил тот день. Но не мог сказать даже себе сейчас — в какой момент начал относиться к нему иначе. Я восхищался им с первой секунды, как увидел в серых сумерках рассвета ранней весной, на беговой дорожке. Преклонялся и тянулся к нему, как неофит к пророку. И боялся тоже. Восторг, поклонение и опасение смешивались во мне и я просто терял способность рассуждать.       — Тогда почему «нет», Ксавьер?       — Джейден, — он устало повёл плечами, запрокинув голову в безупречно синее небо, только потом посмотрел на меня. — Это же дисбаланс сил. Я понимаю разницу. И знаю, что не смогу тебе дать ничего. Ты сейчас смотришь на меня и видишь перед собой полубога. Видишь человека, у которого в руках солнце и луна. И ты готов вывернуться из кожи, вполне искренне, по-настоящему готов принести себя в жертву мне. Я приглашаю тебя в замок на краю земли. И что? Ты говоришь мне нет? Разве ты можешь мне отказать? Ты едешь. Ты же почти боготворишь меня. Стой, — он вскинул ладонь, приказывая мне молчать, — не надо. Не лги сейчас себе. Я же вижу это и говорю как есть. И что дальше? Ты сможешь сказать мне «нет»? Я забираю тебя из дома. Забираю из новой семьи. Увожу от всех, а ты соглашаешься. Что дальше? Я расстегну штаны, и ты сможешь сказать мне нет? Ты уверен, что это любовь. Ты всё неправильно понял. Это доказательство того, что ты существуешь. Тебе нужно знать, что я тебя вижу, что я знаю — ты есть. Ты здесь. Ксавьер замолчал, погасил сигарету и обернулся ко мне. Коснулся плеча, приподнял подбородок, заставляя посмотреть в глаза.       — Я вижу тебя, Джейден. Я знаю, что ты здесь. Однажды ты купишь фермерский дом и будешь выращивать там свои органические овощи и коз. Надеюсь, что и тогда мы останемся друзьями. У тебя будет множество влюбленностей, партнеров. Или, может быть, одна долгая постоянная любовь. Но не здесь. Не сейчас. Не со мной.       — Знаешь что, дорогой полубог, ты иногда больше похож на высокомерного ублюдка. Давай, я сам решу за своё будущее, а ты постарайся не послать нахер своё. Мне от тебя ничего не надо. Кроме тебя самого. Но теперь я ещё подумаю. Всё, я пошел. Я развернулся и зашагал обратно к машине, нарочно распаляя в себе ярость, потому что плакать дважды в день — уж слишком. Горечь и боль душили меня, выжигали глаза, но гнев помог справиться со слезами. Я не заплакал даже услышав, как он рассмеялся. Чертов высокомерный ублюдок, даже сейчас, на грани истерики, я был рад слышать его смех. Светлый и искренний. Хренов полубог. Дойдя до машины, я порылся в бардачке, достал его наушники — мои были дома. Подключил их к своему телефону и пересел на заднее сиденье. Когда Ксавьер вернулся в машину, мне в уши уже вовсю мурчал голос Тая, рассказывая о философии и религиозности в романах Джерома Сэлинджера. Под его-то болтовню я и уснул, всё ещё кипя негодованием. Проснулся уже во дворе дома, в Хармони Хилл. Бешеная езда Ксавьера всё же не угрохала нас по дороге, и Тэмми, заскочив в машину, через распахнутую Аланом дверь, уже висела на мне. Я ужасно соскучился за эти три дня по ней, если честно, но всё ещё не проснулся окончательно. Успел сесть, прижав к себе её хрупкое тельце и только тогда заметил, что девочка плачет, вздрагивая плечами. Ксавьер заметил на пару секунд раньше, развернулся к нам, осторожно протянул руку. Его ладонь замерла в дюйме от плеча сестры и медленно опустилась:       — Тэм, — тихо позвал он. — Тэмми, всё хорошо. Я привёз его обратно. Тэмми развернулась, сквозь слёзы, зашипев на брата. Я рассмеялся и обнял девочку крепче.       — Наш новый фокус, — спокойно пояснил Алан. — Вчера мы гуляли по кварталу и встретили одну из кошек мистера Тревора. Мы были с Бронксом, кошка была не в восторге. А Тэм теперь шипит на всё.       — Ни на минуту нельзя оставить, — буркнул я, выбираясь из машины вместе с Тэм, хотя и был доволен, что в моё отсутствие они не прекратили прогулок. Тэмми уже затихла и теперь осторожно водила пальчиками по платку Ксавьера, всё ещё повязанному у меня на шее. Тайлин встретил нас у крыльца сообщением, что обед будет готов через час.       — Как поездка, птенчик?       — Нормально, — мрачно и расплывчато ответил я, пряча нос в темные прядки Тэмми.       — М? И всё? Я жажду подробностей и впечатлений! Что произошло, волк? Нашего Бэмби покусали твои фамильные вампиры?       — Всё с ним в порядке, просто до него только сегодня дошло, что я высокомерный ублюдок. Подобрав максимально тяжелый взгляд, я всё же посмотрел на иронично-насмешливого Ксавьера и пошел к себе. Поэтому Таю пришлось повысить голос, крикнув мне в спину:       — Это же не новость, птенчик! Он всегда был таким! Но я уже ушел, вполголоса разговаривая с Тэмми.