Вкусной может быть не только кровь

Боузер всматривался в испуганные голубые глаза дрожащего человечка. Такого маленького и хрупкого, что, казалось, стоит сжать когтистые пальцы вокруг этого тельца чуть сильнее, как все его косточки хрустнут и промнутся, превращая внутренности в фарш. И Луиджи это знал, понимал и чувствовал всем своим дрожащим нутром, но продолжал скрывать личность того, кто сейчас проводит так много времени с принцессой. — Ты его знаешь?! — яростно прорычал Боузер, с силой потянув человечка за усы. И заставив-таки его выложить все. Боль умеет всколыхнуть самый сильный инстинкт любого живого существа — инстинкт самосохранения. И в ужасе хныкающий над своей слабостью Луиджи, так просто сдавший брата, только сильнее убедился в своей трусости и никчемности. А еще дал Боузеру увидеть, насколько сильно он любит Марио, а, значит, тот любит своего родственничка не меньше, раз вызывает одним только воспоминанием слова «Лучше человека не найдешь!». Жесткие пальцы сдавили сильнее, буквально выдавливая воздух из человеческих легких, а потом ящер развернулся и, пыша злобой, направился в свои покои, слушая, как тихо всхлипывает усатый шатен в его руках. Он вытащит из него всю информацию, которую хочет, но видеть своим подданным то, во что превратится это мягкотелое существо, не стоит. Когда массивные двери в царскую комнату закрылись, отрезая их от темных, мрачных коридоров летающей крепости, Боузер снова устремил свое внимание на замершего в его руке Луиджи. Большой палец держащей лапы опустилась ниже, поддел человеческую руку и быстро вернулся на место, чтобы обнять чужой живот через плотную ткань темно-синего комбинезона. При этом освободившаяся кисть человека тут же вцепилась в этот палец, не для того, чтобы попытаться разжать или попытаться вылезти (что совершенно невозможно), а чтобы найти опору для паникующего сознания. И такое простое действие, дающее мнимое чувство некой свободы, неплохо помогло угомонить судорожное испуганное дыхание. — Итак, Луиджи, — вкрадчиво проговорил дракон, — что еще ты можешь рассказать о своем брате? — вторая лапа сунулась когтем под человеческую ладонь, поддела белую перчатку, стянула ее и надавила на кожу, заставив пленника поднять руку, чтобы в ней ожидаемо не появилась дыра. Тут же указательный палец опустился когтем сверху, зажав кисть между двумя остриями. Человек жалобно всхлипнул, чувствуя, как опасно прогнулась плоть с обеих сторон ладони. — Я-я уже все сказал, — заикаясь пролепетал Луиджи и коротко вскрикнул, когда коготь сверху ладони надавил сильнее, легко пропоров кожу, подобно наточенному ножу. Острие свободно скользнуло дальше, оставляя на ладони продолговатую, но неглубокую рану. Ноздри ящера раздулись, жадно вдыхая запах крови, вмиг пропитавший воздух, и человек в ужасе зажмурился, когда грозная морда оказалась рядом с кровоточащей кистью. Горячий язык с силой прижался к тыльной стороне ладони, моментально раздражая рану опаляющей слюной, словно кислотой. Вкусно. Сладко. Хорошо. — Кто твой брат? — утробно прорычал Боузер, когда вновь устремил взгляд на Луиджи. — Воин? Охранник? Любовник?! — на оскаленной зубастой морде остались кровавые следы, но были с удовольствием слизаны широким языком. Шатену показалось, что он увидел легкие клубы пара или белого дыма, вырывающиеся из страшной пасти, словно где-то глубоко в глотке этого чудовища полыхало пламя. — Мы всего только сантехники, — прохныкал Луиджи, ненавидя себя за плаксивость и писклявость, но заставить себя звучать нормально никак не получалось, пока сердце в груди яростно содрогало и без того ноющие ребра, стискиваемые страшной лапой. Боузер несдержанно хмыкнул, когда ему стало ясно, как братья пробрались в Грибное Королевство и Империю Купа. Странно, что они решили разделиться, или это был их хитрый план? Марио, теперь известный как грозный сопровождающий принцессы Питч, явно намерен защищать девушку и ее Царство, а Луиджи, такой мягкий, что телом, что духом, отправлен к императору Боузеру, как посланник мирного урегулирования намечающегося конфликта. Аромат человеческой крови приятно щекотал ноздри. — Зачем явились сюда? — рычащий тон почти сошел на нет, под всхлипывающий вздох с дрожащей ладони слизали кровь. — Так… — Луиджи судорожно охнул, вновь чувствуя на своей руке обжигающую влажность, но смотреть туда он не решился, наблюдая, как перед его лицом маячит острый рог. — Так случайно вышло… Мы не хотели… — Не хотели… — сумрачно повторил Боузер, двинувшись носом от порезанной кисти вверх по руке, чтобы через непродолжительное время уткнуться носом в человеческую шею. И шумно вдохнул, впитывая затрепетавшими ноздрями запах. Новый, немного странный, непривычный, но притягивающий. Недолго думая, Купа отстранился и уперся когтем сантехнику под шею, из-за чего тот сделал судорожный вздох, явно решив, что ему собираются перерезать горло. Но острие только спустилось пониже и поддело своим кончиком лямку рабочего комбеза. Она была срезана легко и непринужденно, и, когда и второй удерживающий кусок ткани оказался испорчен, Боузер смог спустить верхнюю часть синего костюма вниз, на пальцы удерживающей человека руки. Взгляд драконьих глаз посмотрел на маленькие пуговки зеленой рубашки, и Купа поморщился — с этими людьми так много мороки! Он вновь сунул коготь под кадык судорожно сглотнувшего сантехника и без зазрения совести резанул сверху вниз, мигом делая этот элемент одежды бесполезным. Луиджи, начиная трястись, как в лихорадке, ощутил на своей груди обжигающее дыхание, а потом почти невыносимо горячий язык прижался к его оголенной коже. Он сглотнул, инстинктивно упершись отпущенной ладонью в зубастую морду. Боузеру следовало бы моментально взбеситься, но эта рука, которой ожидаемо не удалось отстранить его пасть от беззащитной груди, отозвалась чем-то внутри. Под панцирем нагрелось, но как-то непривычно, когда Купа готовился изрыгать огонь, как-то по-другому, без жжения или распирания, а по странному невесомо и приятно. Ящер понял, что ему это нравится, и его гнев, требующий скомкать человечишку в нелицеприятный кровавый комок, почти моментально сошел на нет. Луиджи ощутил легкую вибрацию, идущую от страшной морды, и запоздало сообразил, что из горла чудища льется утробное урчание, так похожее на рычание. Из шумно фыркнувших ноздрей короткими клубочками выдохнули пар, который своеобразно обласкал мокрую от чужой слюны человеческую кожу. Стало еще страшнее, поскольку неожиданное довольное выражение черепашьего «лица» совсем не укладывалось в происходящее. Боузер снова звучно фыркнул, начиная медленно и глубоко втягивать раздувающимися ноздрями человеческий запах. Пахнет не менее вкусно, чем принцесса Пич, а ее запах он просмаковал с особой тщательностью — разведчики успешно доставляли ему личные вещи девушки, а та даже не подозревала, как легко и незаметно попасть крылатой черепашке в ее покои. Ее подданные ни на что не способны, раз так просто упускали вражескую разведку. А на вкус? Черепаха вновь провела обжигающим языком по коже то ли пискнувшего, то ли всхлипнувшего человечка, но на этот раз медленнее, смакуя и наслаждаясь тем, что чувствует яростное биение жизни о хрупкие ребра. Вкус не такой яркий, как кровь, но по-своему приятный. Не в том плане, чтобы сожрать, а по-другому, неожиданно пробуждая то самое желание «делать детей», которым оправдывал Камек его стремление жениться. У Боузера были любовницы и даже любовники, но все они, как утверждал вырастивший его придворный колдун, были «тренировочным мясом». Только с одной из них он почти построил нужные отношения, чтобы взять в жены, но ему смело высказали в морду, что в постели думать только о себе — вверх эгоизма, оставили яйцо, оплодотворенное огненной черепахой, и исчезли. Буквально. Либо любовница сбежала в страхе из-за проявленных наглости и неуважения к Королю Купа, либо Камек позаботился о том, чтобы нахалка не смогла претендовать на право восседать на троне. — Пожалуйста, не надо, — жалобно заверещал Луиджи, когда его впечатали в мягкую перину огромной королевской кровати. Похоже, он решил, что его собираются сожрать, используя койку вместо обеденного стола. В первую брачную ночь Боузер сможет доказать принцессе Пич, что он не эгоист. А для этого нужно набраться соответствующего опыта да не с привычными черепашьими подданными. Очень удачно, что ему привели представителя ее вида. Как раз перед свадьбой. — Ч-что?.. — начал было человек, чуть не отправляясь в обморок, когда коготь дракона оставил его без нижней одежды в одних только семейниках, чудом не попавшие под режущее острие. — Тихо! — рычащим голосом гаркнул Боузер, опаляя чересчур горячим дыханием оголенный живот пленника, который послушно затих, вцепившись в когтистую, прижимающую к одеялу лапу. Порезанная рука неприятно ныла, но кровь уже свернулась и закупорила неглубокое, пускай и продолговатое, ранение. Камек говорил, что ласка — верный способ расположить к себе, расслабить и даже позволить испытать симпатию. Ящер задумчиво посмотрел на судорожно дышащего сантехника, а потом произнес спокойным голосом, кардинально отличимым от ранее рычащего тона: — Либо помогаешь мне, либо умираешь. Луиджи затравленно сглотнул. — Помогаю? — голос человека слегка дрожал, но в нем слышалось недоумение. Неудивительно, в его-то положении — на огромной кровати почти нагишом и с порезанной рукой, а сверху нависает огромное чудовище, которое может пустить его на лоскутки в одно мгновение. Или (сознание Луиджи вновь сделало попытку погрузиться в темноту) специально медленно. — Ну?! — нетерпеливо прорычал Боузер, и сантехник сжался, будто попытался уменьшиться. — Помогу! — пискнул тот и увидел, как монстр над ним улыбнулся. Почти нестрашно, если не считать эти ужасные огромные зубы. — Ты хорошо спариваешься? — спросил Купа так, словно о погоде заговорил. — Что ваши самки любят? — взгляд красных глаз внимательно вперился в человеческое лицо. Луиджи ошарашенно посмотрел в ответ и даже на какое-то время забыл про свою руку. Боузер нетерпеливо постучал когтем по человеческой груди, несильно, но чувствительно, намекая, что может произойти, если не получит ответ. — У меня небольшой опыт, — поспешно и честно проговорил сантехник, — но угрозы точно никто не любит, — пролепетал он и с удивлением почувствовал, как опасное острие перестало угрожающе нависать над его телом и опустилось на кровать. Дракон глубоко вдохнул, а потом медленно выдохнул, на миг смежил веки, и его пальцы, злобно сжавшие и потрепавшие когтями покрывало вместе с одеялом под ним, расслабились. Воцарилось молчание, во время которого Боузер выжидающе уставился на Луиджи, и тот снова нервно сглотнул, понимая, что, не смотря на страх, его щеки начинают нагреваться от стыда. Интим — не та тема, о которой он привык говорить. — Как ласкать нужно? — раздраженно поторопил Купа, вспоминая наставления Камека. Его ноздри звучно фыркнули, вновь выпуская горячий пар. — Поцеловать для начала… — тихо промямлил Луиджи, сгорая от неловкости. Очень хотелось закрыть лицо, спрятать от поглощающего взора красных глаз, спрятаться самому. Но он удивительно смело для своего нрава продолжал смотреть в ответ. Не в глаза, конечно, а куда-то в бок, но чувство неуютности только росло, умудряясь постепенно вытеснять страх. Нет, он все еще оставался и заставлял сердце работать сверх нормы, но он уже был не таким жгучим. Это был не страх смерти или жестокой расправы, это был страх неизвестности. А потом произошло то, чего шатен никак не ожидал. Чудище вдруг наклонилось к нему и прижалось своими горячими губами к его лицу. То, что он метил в его губы, было очевидно, но размеры банально не позволили сделать это так, как думал ящер. — Так? — озадаченно спросил Боузер, понимая, что завоевать расположение принцессы в первую брачную ночь ему будет труднее, чем он думал — люди такие маленькие! Захотелось плюнуть на все это да сжечь мужичонку заживо, но что-то в этом покладистом поведении неожиданно для самого императора показалось достаточно привлекательным, чтобы оставить его в живых. И усилить желание «делать детей». — Да… — тихо пискнул Луиджи, все еще не приходя в себя от произошедшего. Если шипастая черепаха будет выполнять то, что он говорит, то о дальнейшем думать не хотелось. Боузер хмыкнул, зная, что человек врет, но понимал причину такого поведения — страх расстаться с жизнью все еще не покинул это мягкокожее существо. Хотя можно предположить, что тревожится сантехник по другой причине, поскольку Купа уже не чувствовал панического биения его маленького сердца, как при угрозах. Взгляд красных глаз прикоснулся к травмированной руке, вцепившейся в покрывало. Это все из-за нее? Из-за какого-то никчемного пореза? Недолго думая, дракон знакомо для испуганно охнувшего Луиджи подцепил когтями человеческую кисть, скользнул ими к запястью и умудрился зажать это место подушечками своих пальцев, что оказалось трудно сделать, поскольку эти самые подушечки практически отсутствовали, чуть ли не полностью заменяемые ложем когтя. Порез выглядел несерьезно, будучи уже покрытый естественной коркой свернувшейся крови. Возможно, Боузер погорячился, начав свой допрос с физических увечий, но он ведь практически ничего не сделал. На миг закрыв глаза, чтобы прогнать вновь окатившее его раздражение, рогатая черепаха шумно выдохнула горячий воздух, а потом поднесла человеческую кисть к своим губам. Луиджи вмиг зажмурился, ожидая прикосновение обжигающего языка, сдирающего защитную корку с раны и вновь лакающего его кровь. Вместо этого он почувствовал что-то другое, поразившее его так, что он сам не понял когда открыл глаза и уставился на мучителя, сейчас в ласковом жесте целующего его руку. Нос императора пришел в движения, раздувая ноздри и улавливая легкие изменения в запахе человека. Вторая лапа, продолжающая спокойно лежать на его груди, ощутила, как ребра задрожали под напором участившегося сердцебиения, не судорожного и панического (такое Боузер различал сразу же), а по иному. Волнение с легкой долей возбуждения, пускай не в интимном плане, но хотя бы не лютый ужас. Черепаха мысленно похвалила себя, начиная приходить в восторг от того, что такие простые действия могут чуть ли не в корне поменять эмоциональное состояние. Пускай страх шатена окончательно не прошел, примешиваясь к его новым чувствам, но его было мало. Поэтому Боузер не остановился на достигнутом и медленно, чтобы не обнулить свой успех, двинулся дальше, старательно выцеловывая человеческую кожу до самого плеча. Луиджи несильно вздрогнул и судорожно вздохнул, понимая, что несмотря на недавние стрессовые события, точно заставившие его поседеть раньше времени, прикосновения теплых губ рептилии к своей коже ему понравились. Хоть они и скрывали страшные зубы, но очень хорошо чувствовалось, что сейчас они не несут угрозу, а наоборот, стараются успокоить и даже приласкать. Похоже, эта гигантская черепаха действительно хочет научиться приносить удовольствие той, с кем собирается… спариваться. От обжигающего стыда и неловкости лицо человека вспыхнуло так, что тот подумал — на нем можно яичницу жарить. — Нравится? — поинтересовался Боузер, мягко слизав со своих губ человеческий вкус, и его голос утоп в довольном урчании. — Да, — тихо ответил Луиджи, ощущая, как по телу побежали мурашки. Он вспомнил свою первую девушку, которая оказалась очень умудрена в интимном плане и многому его научила. Потом в памяти всплыл его первый парень, который вывел скромные знания шатена на новый уровень. Но все это непонятным образом меркло и бледнело по сравнению с тем, что он начал испытывать сейчас. В ужасе от своей реакции Луиджи понял, что вид огромного монстра (не такого уж и страшного, если присмотреться), который слушает его, пускай и в своих корыстных целях, следует его советам и даже самостоятельно применяет их дальше, вызывает у него неведомую доселе бурю эмоций. Страх, поскольку шатен знал, каким опасным может быть этот ящер, и раненная рука тому доказательство. Любопытство, поскольку это что-то новое для него во всех смыслах, начиная от общения и заканчивая неловкой передачей своих знаний. Признательность, поскольку он еще жив, и по поведению рогатой черепахи, убивать его не собираются, а даже пытаются добиться его расположения, пускай и слишком агрессивно в привычной императорской вседозволенности, но тоже неловко, что также вызывает чувство некоего родства. Широкая ладонь Боузера скользнула с человеческой груди (которую накрывала собой полностью) на кровать рядом с его головой и небрежно смахнула давно упавшую с волос кепку куда-то в сторону. Она с мягким звуком приземлилась на каменный пол, но никто не обратил на это внимания. А потом Купа прижался губами к освободившейся от его лапы груди и, когда человек под ним судорожно охнул, вмиг зажав собственный рот, жадно втянул ноздрями изменившийся запах. Стоило признать, что дарить ласку ему понравилось. И то, как реагировал на это Луиджи, тоже вызывало приятные эмоции. Ровно как и то, что его маленькое тело начинает отзываться, весьма лестно доказывая, что Боузер умеет не быть эгоистом. Запах становился очень приятным, даже в каком-то смысле кружащим голову, что желание приласкать множилось в геометрической прогрессии. Раньше огнедышащая черепаха просто любила спариваться, удовлетворяя свое инстинктивное желание делать детей. Только без самих детей за исключением того форс мажора с оставленным яйцом. Малыш внутри, если верить словам Камека, развивался хорошо, и уже очень скоро вылупится на свет. Поэтому император еще больше желал не просто присоединить к своему королевству земли других княжеств, но и выгодно заиметь прекрасную Пич в жены. Этот брак не только закрепит его власть над ее Грибным Царством, но и даст его сыну заботливую мать. И кто знает, может, она снесет ему яйцо? Колдун говорил, что размножаются теплокровные иначе, но размножаются же. Боузер, не отрываясь от своего занятия, поднял взгляд на человека. Тот, продолжая прижимать руки ко рту, тихо что-то толи промычал, толи всхлипнул. Его щеки покраснели, но, наученный лекциями Камека, Купа знал, что это вроде как хороший признак. Однако… — Почему прячешь лицо? — непонимающе спросил Боузер, окатив горячим дыханием человеческую кожу, и озлобленно из-за своей неприятной догадки добавил. — Ласкаю не так? — Слишком так! — чуть ли не выкрикнул Луиджи, но испуганно снова зажал себе рот. Сделал успокаивающий вдох и, запинаясь, словно невинная девица, продолжил. — С-слишком хо-хорошо. — Он с мольбой посмотрел в красные глаза перед собой и подумал, что они выглядят довольно симпатично, когда не полны злобой и яростью. — Я п-помог? — Недостаточно, — хмуро отозвался Боузер и сделал то, отчего у Луиджи сердце подскочило так, что чуть из горла не вырвалось. Дракон ловко подцепил когтем края семейников и с интересом посмотрел на то, что скрывалось под ними и уже начинало наливаться кровью. В панике стараясь прикрыться руками, Луиджи понял про себя одну вещь, и она оказалась неприятной — ему нравятся большие парни. Да не просто большие парни, а парни, представляющие ощутимую угрозу. Разве из-за опасности инстинкт самосохранения не должен вопить во все горло и вырабатывать свою химию, чтобы у организма были шансы спасти себя? А потом, пока Купа уже почти без раздражения требовательно смахивал его дрожащие руки в стороны, вспомнил, как его первая пассия говорила про свою любовь к жестким играм в постели и про то, что адреналин может делать с мужчинами. Непонятно, каким образом подсознание шатена совместило постель, на которой он находился, с гигантской шипастой черепахой в единую картину интимного характера, но то, что было внизу живота, охотно решило отозваться на все действия этой самой черепахи, решившей поучиться на нем ласкать своих самок при спаривании. Боузер увлеченно рассмотрел человеческое хозяйство, с удовольствием отметив, что все делает правильно. Он с насмешкой подумал, что самкам теплокровных не повезло с их самцами — его член в готовом состоянии представляет собой внушающее зрелище и заставляет любую черепаху в его кровати получать удовольствие. А потом ящер помрачнел, вспомнив слова любовницы, оставившего его с оплодотворенным яйцом. Так ли это, что великий Купа умеет удовлетворять своих партнеров, и на самом деле, он просто эгоистичная черепаха, делающая приятно только себе? Боузер со злостью выдохнул, выпуская в воздух обжигающий пар, и, проигнорировав вздрогнувшего Луиджи, наклонился к нему, с легким интересом повел носом и, высунув язык, неожиданно прошелся им по чужой плоти. Луиджи решил, что он умер. Определенно точно умер, и в посмертном бреду его сознание решило поиздеваться над его никудышной жизнью, явив эту сюрреалистичную сцену. Или он, оказывается, извращенец, раз вместо последних счастливых дней, проведенных с семьей, ему в голову лезет это. А потом сладко запевшие нервы и ощущение влажного, горячего языка быстро вернули его из мрачного самокопания. Луиджи едва подавил стон и чуть не заскулил, как собака, когда его вмиг окаменевший член погрузился в огромную пасть. Боузер ликовал. Он никогда прежде не делал ничего подобного, и слушать, как невольно постанывает объект его ласк, оказалось очень приятно. Настолько, что уже у него в паху начал скручиваться сладкий и пульсирующий узел, неторопливо, но требовательно раздвигая половую щель внизу живота. Неведомые доселе мурашки под кожей забегали горячими волнами, сжали предвкушающим волнением кишки и чуть не заставили собственный член выскользнуть наружу. Купа утробно застонал, пуская вибрацию по человеческой плоти, и Луиджи с ужасом и невероятным стыдом почувствовал, как напрягается его живот. Он успел только упереться руками в желтую морду черепахи, продолжающей с непонятным удовольствием обсасывать его член, но оттолкнуть не успел, да и не смог бы. Луиджи закусил губу, не в силах сдержать громкий стон, его тело задрожало, когда он порывисто сел, прижавшись к урчащей морде, чей язык продолжал внутри горячей пасти вылизывать его излившуюся плоть. Всплеск удовольствия, окатившей человеческую тушку, был неприлично большой, уносящий куда-то далеко от реальности и расслабляющий настолько, что Луиджи не понял, что с нежным трепетом обнимает огромную голову ящера. Его руки начали ласково зарываться в огненно-красные волосы, гладить и расчесывать, пропуская густые пряди между пальцами. — Мама мия, — услышал Боузер тихий голос сантехника, и впервые за свою жизнь, еще не успев самому получить сексуальную разрядку, он почувствовал жгучее чувство удовлетворения. Купа мягко выпустил человеческий член из пасти, лизнул живот, просто наслаждаясь тем, как к его голове прижимаются и очень приятно чешут по зеленой коже каждый раз, когда зарываются пальцами в его шевелюру до самых корней. Никто прежде не делал этого. Боузер, смакуя момент, подумал, а так ли ему нужна принцесса Пич? Такие же у нее ласковые руки и покорный нрав? Чтобы править миром вовсе необязательно брать в законные супруги особу монарших кровей. Со своей бесстрашной армией и звездой неуязвимости, он может завоевать другие королевства без особых хлопот. Слушая, как приходит в себя Луиджи, начиная мелко дрожать от произошедшего, но боясь отлипнуть от зубастой пасти, будто это может спровоцировать ее обладателя на что-то ужасное, Купа со странным спокойствием решил, что его он оставит себе. Ведь такой вкусный во всех смыслах человек просто обязан посвятить свою жизнь своему королю.