Быть соулмейтами-это...

Тадаши не просил о многом. Он просто хотел, чтобы семья Кея перестала быть такой толстокожей и увидела, насколько удивительным может быть его соулмейт. Их младший сын. Младший брат. Он хотел, чтобы его родственники дали парню то, чего он заслуживает: семейной любви. Но не всегда наши желания воплощаются в жизнь: это главный закон жизни, который и делает людей жестокими, черствыми и пессимистичными. Именно реальность заставляет опускать руки и обессиленно ждать приговора. Конца. Тадаши был не из тех, кто сдается. Но стоило ему в этот вечер выйти из дома в магазин за недостающими к ужину продуктами, как он сразу понял, что это был не тот случай, когда вера в лучшее была способна что-либо исправить. Это был случай, когда ты сталкиваешься с правдой лицом к лицу, как бы от нее не убегал. Потому что сгорбившаяся фигура его парня; та же самая дорожная сумка, которую художник видел на чужом плече в день приезда домой и постепенно синеющее на любимом лице пятно сразу дали понять: теперь у блондина действительно остались лишь он и его мама. Кей не обернулся на звук открывшейся двери. Он вообще никак не отреагировал, все также сидя, глядя на разукрашенную художником дверь не отрываясь. Сердце Ямагучи сжалось, когда он понял, что единственной причиной его появления здесь могла быть лишь тема сообщения, отправленного чуть больше 3 часов назад. –Они не приняли меня. –констатировал он факт. Кей даже не усмехнулся. Не съязвил и не огрызнулся. Больше всего Тадаши боялся видеть соулмейта таким. Закрытым от всего мира. И даже от него. Он опустился перед парнем на колени, чувствуя, как вместе с Кеем душа воет от боли. Осторожно прикоснулся к руке, и не получив никакой реакции, накрыл чужую ладонь своей целиком, а затем дотронулся до щеки, на которой в темноте еле виднелся синяк и по развернул соулмейта к себе лицом. Только когда он улыбнулся со слезами на глазах, в медового цвета омутах будто что-то наконец дрогнуло. –Спасибо, что защитил наши чувства. И Кей не смог сдержать эмоций. Его губы едва заметно задрожали, по скулам побежали слезы, а лицо впервые за все время их знакомства скривилось от той боли, что копилась внутри годами. Блондин словно рассыпался на части, но Тадаши был рядом, чтобы не позволить этому случиться. Он обхватил парня руками, вынуждая прижаться к плечу и навалиться на него всем телом, упав в объятия художника, ведь знал, что возлюбленный не сделает этого по своей инициативе, оставаясь таким же гордым, как и всегда, даже в такой момент. Но ни один всхлип не сорвался с их губ в тот вечер. Они просто сидели под дверью, словно уличные коты, и зализывали раны Кея так, как могли. Он не сказал ничего, что бы могло помочь художнику понять, что он чувствовал. Но все было очевидно: конец все-таки настал. * –Я ненавижу их. –тихо признался блондин, сидя в домашней футболке Тадаши (ему повезло, что парень любил брать футболки на несколько размеров больше) в комнате того же Тадаши и на его же кровати с чашкой лимонного чая руках. –Я не мог больше делать вид, что мне не противно просто находиться рядом с ними в одном помещении. Я не хочу, чтобы ты знал, что прозвучало из их грязных ртов тогда, но я никогда не прощу их за это. За то, что они наговорили про тебя и...я... Тадаши не вмешивался, пока Кей говорил. Впервые парень решил рассказать то, что лежало у него на душе прямо сейчас, и он не мог лишить его этого шанса сделать следующий шаг в их понимании друг друга. Он сидел рядом, бесшумно потягивая собственный чай без всяких добавок в виде сахара или лимона и просто слушал. –Я всегда пытался им угодить в детстве. Они знали, что я не могу быть таким же идеальным, как...Акитеру. Хотя я не получал ничего ниже "отлично", ни с кем не дрался и не курил на заднем дворе школы с сомнительной компанией. Им просто не хватало от меня именно подвигов. Чего-то, что бы сделало меня не на голову, а на много этажей выше остальных. Они не теряли надежды, что я стану лучше. И я тоже не переставал пытаться. –Ямагучи опустил голову на чужое плечо, когда голос соулмейта слегка задрожал. –А со временем мы все перестали надеяться и будто...забили друг на друга. Я ведь...не настолько уж и бездарен, как им кажется. Я знаю, что сделал достаточно, чтобы "заслужить" их любовь. И если они не способны любить меня просто за то, что я-их сын...то почему я должен чувствовать что-то к тем, кто не "заслужил" этого. Как однажды понял художник, блондин внутри был крайне не уверен в себе. Он всегда считал себя талантливым, но недостаточно, и теперь стало ясно, откуда это взялось. Тадаши почувствовал жгучую обиду за своего соулмейта и ненависть к людям, который заставили парня поверить, что он-посредственность. –Возможно, не появись ты, я бы так и не понял, что значит любить просто за то, что человек есть в твоей жизни. То, что меня растили с мыслью, что любовь нужно отработать или заработать-абсурд, и мне даже жаль Акитеру, который еще не осознал этого. Но мне тошно называть семьей тех, кто облил грязью своего сына за то, что он даже не контролировал. Я не просил судьбу прислать мне именно парня, она просто дала мне человека, который смог бы меня понять и искренне полюбить. Мы сами не искали этого, а воспользовались подсказкой, которая облегчила поиск нужного человека. Но они...видят это...иначе...–начал подбирать менее оскорбительные для своего парня слова тот. –Можешь не говорить, как именно. Я понял. –тихо произнес художник. Повисшее между ними молчание было тяжелым. Но не от того, что им было неловко или некомфортно: за последние дни они успели привыкнуть и к физическим, и к устным проявлениям заботы. Просто каждый остро чувствовал боль Кея, которому требовалась поддержка так, как никогда раньше. Они просидели так вплоть до поздней ночи, попеременно то выговариваясь и слушая, то лежа и сидя в обнимку. Тадаши знал, что это не займет для его парня много времени, чтобы оправиться после случившегося, но он не собирался вынуждать Кея проходить через это в одиночку. Он больше не позволит блондину чувствовать себя одиноко в самый ответственный момент. * Художник, как оказалось, спал в совершенно нелепой позе-отметил Цукишима, глядя на возлюбленного вблизи. В темноте лунный свет, просачивающийся сквозь небольшую щелочку между шторами на окне, по касательной падал на его силуэт, выделяя веснушки, острую ключицу и закинутую на блондина ногу. Он почему-то подумал, что так все и должно быть. Сейчас, в чужом доме, который он впервые посетил буквально меньше, чем сутки назад, рядом с парнем, которого знал чуть больше 3 месяцев, он чувствовал себя дома. Так спокойно и комфортно, что невольно стало горько от осознания, что собственный дом таковым не являлся никогда. Он всегда засыпал с мыслью о том, как бы поменьше попадаться родственничкам на глаза, да побольше проводить времени вне дома. Как ни парадоксально, именно волейбол, который он едва не бросил, разочаровавшись в брате, стал спасительной соломинкой. И тем путем, который привел его сюда. Из-за которого он встретил верных друзей и того, кого смог искренне полюбить. Именно этот выбор сделал его тем, кто он есть. Было горько осознавать, что теперь все и правда может быть кончено. Теперь больше не было хрупкого мира, как и надежды на лучшее. Теперь воспоминания о теплых маминых объятиях, когда он ее радовал и полные гордости слова похвалы от отца больше не приносили тепла в его сердце. Теперь оно лишь болезненно сжималось, заставляя чуть ли не задыхаться. Как Тадаши смог выбраться из этого состояния? Парень вдруг замечает, как свет в коридоре включается, и понимает: в этом доме был только один человек, помимо них с сопящим под боком парнем. Он аккуратно высвобождается из под художника и случайно кидает мимолетный взгляд на сумку своего парня, задерживаясь на ней. Он недолго думает, прежде чем вытащить из нее пачку сигарет с зажигалкой и сунуть их в карман своих спортивных штанов. Возможно, это и было чем-то импульсивным, но теперь он наконец-то понимал тех, кто однажды решился взять в рот сигарету впервые. Когда он вышел из комнаты, свет в коридоре уже потушили, но теперь с нижнего этажа доносились характерные звуки хлопающих шкафчиков и звон посуды, который можно было расшифровать только как внезапное желание выпить воды среди ночи. Он привык избегать семью, когда у них совпадало это желание и выходил только тогда, когда полуночник возвращался в свою комнату. Но в этот раз что-то дернуло его пойти наперекор своим привычкам. Возможно, желание подтвердить, что теперь он не будет чувствовать того же в этом месте. А может, какое-то внутреннее чутье. С появлением Тадаши он стал больше прислушиваться к себе и своим ощущениям. Он намеренно спускался так, чтобы его услышали, боясь напугать маму Тадаши своим появлением. Он спустился вниз и тут же поймал понимающий взгляд женщины, сидящей за только что включенным ноутбуком, обращенный на него с небольшой улыбкой на лице. –Сегодня был долгий день для вас обоих. –Да. Не думаю, что смогу спокойно уснуть после всего. –Каяма понимающе кивнула. –Тогда как насчет зеленого чая? Он всегда меня успокаивает. –Буду благодарен. Женщина указала ему на стул и поставила воду на плиту, пока Кей располагался на кухне для дальнейшей беседы. После всех приготовлений Каяма села напротив парня, да с таким видом, как будто подобные посиделки дли них двоих были в порядке вещей. –Полагаю, вам интересно узнать, что случилось? –женщина слегка надула губы после услышанного. –Я не собираюсь выпрашивать у тебя это. Меня больше беспокоит то, как ты чувствуешь себя. –в груди студента что-то больно укололо в самое сердце от слов, которые он хотел слышать от собственной матери хотя бы время от времени. Это не осталось незамеченным. –Понимаю, тебе непривычно слышать подобное от малознакомого человека, но это так. Теперь ты-важная часть жизни моего сына, а значит важен и для меня. Твое благополучие равно спокойствию Тадаши, а это все-моему счастью. Так что мне, как взрослому человеку, стоит взять на себя смелось и поговорить о том, чем ты не хочешь обременять моего сына, ты так не думаешь? –Это больше непривычно, чем непонятно. Все-таки Тадаши должен был взять от кого-то свои моральные принципы, как и заботу обо всем, что движется. И сегодня я понял, что это только ваша заслуга. –А ты знаешь, как правильно льстить. –усмехнулась Каяма. –Для матери это самая большая похвала из всех возможных. –Я надеюсь, что вы понимаете, насколько я искренен, когда говорю о чем-то. Потому что у меня не получится более красноречиво рассказать вам о том, как я благодарен вам за вашего сына. И вам лично тоже, за то, что позволили мне остаться у вас и даже не спрашивали ничего. –Перестань, это был мой долг. –отмахнулась та. –Тем не менее, я рада, что смогла предоставить тебе не просто кров, а пристанище. В жизни материальные блага не всегда играет первостепенную роль, хоть и немаловажную. Кей удивленно распахнул глаза. Пар из чайника повалил так внезапно, что парень даже слегка вздрогнул, когда мама Тадаши поднялась со стула, чтобы заварить чай. Женщина понимала, насколько лучше ему стало в их доме. Она поставила дымящуюся чашку перед ним и вернулась на свое место. –По мне так видно, что у меня проблемы в семье? А...–осекся Кей. –...глупый вопрос. Меня же вышвырнули из дома. Каяма грустно отвела взгляд. –Знаешь, я сама была в похожей ситуации. –женщина поглубже вдохнула, собираясь с силами. –Моя семья была консервативной и с потомственными юристами в семье, поэтому и от меня ожидали того же. Но я встретила отца Тадаши еще в школе, и ты понимаешь...молодость, гормоны. Когда я узнала, что беременна, я только окончила школу. Это означало, что ни о какой карьере и речи быть не может, пока я буду вынуждена участвовать во взрослении ребенка, и не посвящу жизнь работе еще очень долго. Меня тоже выгнали из дома. Отец Тадаши был вынужден заботиться о нас, работать и учиться одновременно, но мы, на удивление, справились хорошо. Его родители были к нам добры и мы смогли твердо встать на ноги после рождения моего малыша с их помощью и даже в некотором роде дела пошли в гору, как у него, так и у меня. А потом, через несколько лет, когда мы наконец зажили стабильно...–женщина сглотнула образовавшийся в горле ком. –...Хитоши погиб. Какая-то авария на предприятии, в котором он работал просто взяла и забрала у меня весь мой мир, ради которого я так усердно боролась и оставила позади свою прошлую жизнь. Цукишима не знал, что и думать. Возможно, именно это чувствовал Тадаши, слушая его исповедь пару часов назад. Сочувствие, понимание, как много близкому ему человеку пришлось вынести и грусть от непонимания, чем именно он заслужил подобное. Горечь на языке была вполне реальной. –Я рада, что Тадаши был еще слишком мал, чтобы помнить, в каком отчаянии я была. У меня будто вырвали сердце и оставили тело доживать то, что осталось без главного жизненного органа. Я просто чувствовала, что постепенно угасаю. И только мысль о том, что у меня есть то, что хранит в себе память о муже, не позволило мне сойти с ума от горя. Тадаши стал не просто плодом нашей с Хитоши любви, он стал всем моим миром. Поэтому–Каяма подняла на Кея мокрые, но решительный глаза. –не позволяй людям, которые тебя не принимают мешать твоему счастью. Хоть у моей истории любви и печальный конец, я дорожу каждым прожитым вместе с мужем моментом. Любовь...нет ничего прекраснее этого чувства, и именно она стоит того, чтобы за нее сражались насмерть. Так что не зацикливайся на том, что делает тебя несчастным и постарайся запоминать те редкие, но чудесные моменты, которые делают тебя счастливым. Кея вспомнил свой смех, когда они втроем с Тадаши и Каямой-сан дурачились за обедом. Тепло любимых рук, когда художник утешал его на крыльце этого самого дома. И милую мордашку соулмейта, когда тот уснул первым, оставляя блондина любоваться им под лучами лунного света. –Вы просто исключительный человек, Каяма-сан. –грустно улыбнулся Кей. Она была права. –Могу я попросить у вас об услуге? Я хочу немного проветрить голову... –Я могу пойти с тобой, если нужно. –тут же спохватилась женщина. –Нет-нет, я ненадолго и в нашем городе даже не опасно. Просто я подумал, что мне не следует вас будить, чтобы зайти обратно и...думал, как бы лучше поступить. –Я уже не собираюсь спать сегодня, если ты об этом. У меня есть некоторая работа, которую нужно закончить до завтра, так что я закрою и открою тебе дверь. –Вы точно делаете это не ради меня? Мне меньше всего хотелось бы вас беспокоить подобной мелочью. –Каяма просто закатила глаза на его слова. –Просто дай мне свой номер, чтобы я могла убедиться, что ты в порядке и возвращайся хотя бы к рассвету. Уверена, что Тадаши запаникует, не обнаружив тебя поутру. Кей благодарно сжал руку женщины. –Спасибо вам. Каяма тепло улыбнулась парню в ответ. * –Просто прекрасно. –прошипел парень, прежде чем сорваться с места и на полной скорости побежать к мосту. Его ночное рандеву с собственными мыслями начиналось не настолько активно. Прогуливаясь вдоль знакомых мест, парень раздумывал о том, как же теперь сложится его судьба. Он знал, что теперь, когда он сам по себе, ему стоит задуматься как минимум о подработке и новом жилье, ведь был уверен, что съехать от брата было как минимум логичным решением, пусть старший сын и не участвовал в той ссоре. Кей бы не удивился, если бы по приезду Акитеру самолично собрал его манатки и выставил те за дверь без лишних слов. Он уже решил, что подать заявление на общежитие-лучшая из идей, но решение о работе оставил на потом. Ни на какую интеллектуальную работу первокурсника не возьмут, и оставался лишь вариант наняться в сферу обслуживания, как его соулмейт. Было легче размышлять о грядущем, чем о прошедшем. Поэтому, когда планы и идеи сложились в более-менее ясную картину, откладывать на потом эмоции больше не представлялось возможным. В ушах еще стояли как чужие, так и собственные крики. "Моим соулмейтом оказался парень. Я бы хотел, чтобы вы с ним завтра познакомились." Акитеру уже точно знал, в каких отношениях те состоят. А вот родители-нет. И, судя по вопросам, даже не допускали мысли о подобном. "Надеюсь, он не надеется на что-то неподобающее только потому, что вы оказались связанными друг с другом." невозмутимо пробасил тогда отец, тем не менее, глядя с затаенным в уголках глаз подозрением. Возможно, по взволнованному виду Кея понимал, что что-то не так. "Ох, ты же сразу расставил все точки над "и", дорогой? Иначе ты можешь вводить его в заблуждение своими действиями, особенно знакомя его с нами." Он уже тогда понимал, что грянет после его признания. Было бы ложью сказать, что он этого не боялся. Терять семью все равно было больно, как бы сильно он не пытался отрешиться от этого чувства. "Не думал, что ты окажешься настолько глуп." "Он-мой соулмейт. Я полностью отдаю себе отчет, что именно делаю." "Что ж, я даже не удивлен. Ты с детства был самым большим нашим разочарованием." "Зато этот парень смог сделать то, чего вы никогда не сможете. Он любит меня куда больше вас, кто должен был быть мне семьей, но никогда не были." "Значит иди к нему в семью. Потому что отныне ты больше не часть нашей." Он снова наступил на те же грабли. Подобных ссор еще не было никогда лишь по той причине, что в детстве его просто вынуждали затыкаться, а маленький Кей был слишком слаб, чтобы дать отпор. Эта же перебранка дошла до конца. Логичного конца. Всегда, когда отец высказывал ему свои претензии и порицал за малейшую оплошность, мама просто молчала. Смотрела так, что лучше бы накричала, избила или плюнула в лицо, чем это молчаливое проявление солидарности с мужем. Взгляд, полный разочарования был настолько же болезненным, как и равнодушие, с которым отец его наказывал. А Акитеру...никогда не вмешивался. Молчал, не возражал, но в душе очень сильно сочувствовал брату. Но никогда не заступался за него, боясь оказаться на его месте. Кей давно понял, что в собственной семье не найдется человека, который бы был на его стороне. Ему не хотелось горевать по этому поводу. В конце концов, теперь у него есть настоящая семья. Пускай, что он знает их не так долго. Пускай, что глядя объективно, Ямагучи мог оказаться и последнем негодяем, ради которого он даже отказался от собственной семьи, а потом его бы просто бросили. Пускай это еще может случиться, он все равно считал, что поступил правильно. Ведь это был логичный исход. Тем не менее, было так больно, как будто в сердце вонзили тысячу иголок, а потом медленно, по одной, вытаскивали, причиняя еще большую боль простыми воспоминаниями вроде редких, но счастливых моментов с матерью, отцом и братом. Он вскинул подбородок, как только утер все-таки побежавшую по щеке слезу. Он справится. Боль со временем утихнет, и не останется больше ни сожалений, ни сомнений. Он взял в рот сигарету из пачки и поднёс зажигалку к кончику. Первая затяжка была невыносимой. Тем не менее, он попытался снова, прекрасно понимая, что без понимания, как именно стоит вдыхать при курении, он может навредить своему горлу и лёгким. Ну, или чему там ещё. Блуждая взглядом по набережной знакомой реки в перерыве между попытками, парень вдруг остановился на одинокой фигуре, стоящей на самой середине моста, как вдруг сознание забило тревогу: что-то было не так. Он прищурился, пытаясь понять, что так сильно выбивается из картины. –Просто прекрасно. Человек стоял за перилами. Сигарета полетела на асфальт. Он ненавидел вмешиваться в чужие дела. Просто потому, что он был не обязан разгребать проблемы бестолковых людей, которым в голову взбредала какая-то чушь. Кей бы мог закрыть глаза, развернуться и сделать вид, что ничего не видел. Дальше думать о собственных проблемах, чем большинство людей и занимается в таких ситуациях, предпочитая избегать ненужных рисков и просто оставаясь равнодушными к другим. Но парень все равно помчался к тому дебилу, что перелез через ограждение, потому что знал: потом он будет винить себя в том, что хотя бы не попытался что-либо сделать. Удивительно, но он успевает: Кей хватает человека поперек туловища прежде, чем парень успевает обернуться на топот его шагов, а затем одним движением перекидывает через ограду так, что оба валятся на холодный камень. Кей чувствует, как неприятно заныло плечо в результате падения, но не может потереть или сжать его, ведь иначе это бы означало выпустить футболку суицидника из рук. Он преодолевает собственную боль и приподнимается, чтобы взглянуть в лицо этого несчастного, а может даже заставить того поговорить с ним о том, что сподвигло его на такое радикальное решение. Однако, стоит ему понять, кто распластался на земле, словно тряпичная, безвольная кукла, всякое желание помочь тут же испаряется. –Что, уже жалеешь, что спас? –верно истолковав переменившееся лицо блондина, гаденько усмехается Терушима, все также лежа. Юджи смотрит так опустошенно, будто ему уже нечего терять, и это не вяжется с интонацией, как бы сильно парень не старался изобразить свойственное ему высокомерие. Возможно, именно это остановило парня от того, чтобы бросить этого подонка на произвол судьбы, ведь как бы противен он не был Кею, факт оставался фактом: этот человек только что собирался сброситься с моста. –Еще не определился. –на его слова Юджи просто усмехается и переводит взгляд на темный небосвод. В Мияги, в отличие от Токио, звезды видны хорошо, и тут было, на что посмотреть. –Тогда я решу за тебя: обойдемся без банальных лекций о важности жизни и пойдем каждый своей дорогой. Как, звучит заманчиво? –Кей тяжело вздохнул на это, медленно закипая. –И что, твоя дорога приведет тебя к смерти на дне реки?! –шипит он. –Знаешь, что? Я не просил меня спасать! –орет Юджи, выглядя взбешенным. –Я делаю это потому, что хочу, так что вы, ебаные альтруисты, заберите обратно свое никому ненужное желание сделать доброе дело и катитесь к чертям! –Какой бы сволочью ты ни был, я не собираюсь потом гадать: спрыгнул ли ты сразу после моего ухода или чуть погодя, где-то на рассвете! –все пытается убедить себя поступить правильно Кей, несмотря на страстное желание послать Терушиму с его дурной головой куда подальше. –Могу спрыгнуть сейчас, не придется гадать. –выплевывает Юджи, а затем гаденько ухмыляется. –Знаешь, я бы уже танцевал от радости, если бы на моем месте был ты. Я бы думал: наконец-то этот высокомерный подонок сдохнет! Наконец-то у меня снова появится шанс вернуть Тадаши и он не сможет меня остановить! Будь на моем месте ты, я бы точно не спас тебя! Кей решает, что после подобных слов он не обязан и дальше пытаться помочь тому, кто этого не хочет. Кто желает тебе смерти и причиняет вред тем, кого ты любишь. Собственное плохое настроение из-за пережитого сегодня вкупе с раздражающей неблагодарностью Терушимы заставляют его пожелать придурку всего самого наихудшего, развернуться на 180 градусов и широким шагом почти прочь. Он, по крайней мере, пытался, верно? –Ведь придурок делает что-то действительно полезное: избавляет мир от своего существования! Парень истерично хохочет, и Кея прошибает осознание, которое вынуждает его застыть, как вкопанный. Последняя фраза не была адресована Цукишиме. Он впервые сталкиваться с кем-то, кто находится почти на грани безумия в своей ненависти к собственной жизни. Да, этот человек знатно так надоел ему, и Кея был бы рад еще век не видеть его в глаза и ничего про него не слышать. Однако, Терушима все ещё был человеком. С дряным характером, навязчивыми идеями и не самым лучшим отношением к людям, он все ещё был 20-летним парнем, всего на год старше самого Цукишимы. После этого он понимает: если он сейчас оставит его, а в один из дней во всех новостях будет его посиневшее тело, он не сможет до конца жизни избавиться от чувства, будто в случившемся была и его вина. А Тадаши это просто раздавит. Он знает, что теперь художник испытывает к Терушиме лишь неприязнь, но когда-то давно этих двоих связывало нечто большее. И зная характер соулмейта, он может точно сказать: потом Тадаши будет вспоминать обо всем с сожалением и даже долей вины. Он будет думать о том, что мог бы сделать, что не привело бы к подобному плачевному исходу и вспоминать свою последнюю встречу с Юджи. То, что он мог бы внять его словам и понять, что именно сподвигло парня на этот отчаянный шаг. И Цукишима бы тоже не смог спокойно спать, зная, что мог предотвратить эту трагедию перед самым ее свершением. Блондин выругался и вынудил себя отбросить личную неприязнь. Истерика после неудачной попытки покончить с собой все никак не прекращалась, и длилась бы еще долго, не будь Кей таким решительным в своем стремлении предотвратить неотвратимое. Он хватает парня за плечи, приподнимает с камня и слегка встряхивает, чтобы привести в чувство. Когда взгляд становится более осмысленным, он еще пару секунд тратит на то, чтобы подобрать нужные слова и успокоиться самому, потому что его привычная честность точно не поможет убедить суицидника снова захотеть жить. –Что заставило тебя сделать это? –прямо спрашивает тот, не придумав ничего получше за неимением какого-либо контекста. Парень больше не смеется и даже не начинает держать, или, того хуже, плакать. Он смотрит на Кея в непонятках, очевидно, задаваясь вопросом, какого черта Цукишиму вообще заботит его судьба. Но когда Юджи вдруг обмякает в его руках и всем телом скукоживается в попытке то ли спрятаться, то ли просто потеряв силы на споры, Кей понимает, что перед ним не только человек, от которого он должен защищать Тадаши. Перед ним был сломленный парень, который искал выход, но не нашел его и не смог придумать ничего лучше, чем спрыгнуть с моста. –Много чего. –бесцветным голосом признается Терушима. – Замучила совесть после того, как я предал доверие Тадаши. Несправедливо выперли из универа, хотя я пытался поступить по совести и защитить слабого, после чего все стало только хуже. Не заладилось с работой мечты. Потом родители просто выперли меня, когда я окончательно их разочаровал. –Кей вздрогнул. Его тоже выгнали из дома? –Я сам виноват во всем, что со мной случилось. Я только и делал, что вредил всем вокруг. Я столько всего натворил, что теперь вспоминать об этих поступках отвратно даже мне самому, и знать, насколько меня ненавидят те, кого я люблю-так больно, что невольно пропало желание жить. Ведь я сам виноват в том, что меня ненавидят. Мне тошно от самого себя, и в какой-то момент мне захотелось себя как-то наказать. Я подумал, что заслуживаю подобного жалкого конца, учитывая, сколько всего успел натворить. Парень вытянул перед собой одну руку на манер задержанного преступника, и Кей не сразу понял, что он хочет этим показать, пока не смог различить в темноте парочку маленьких шрамов от уколов. Кошмарное чувство поднялось по пищеводу вместе с пониманием. –Я так хотел, чтобы Тадаши спас меня, как делал всегда... –Терушима вскинул капризный взгляд на Кея. –Ну вот зачем ты вернулся? Я бы спокойно собрался с мыслями...сделал все так, как задумывал: тихо и никого не потревожил бы. –Ты же знаешь, что неудачи-это не повод кончать с жизнью. –убежденно произнес Кей, медленно осознавая причину, по которой Терушима на самом деле пытался вернуть Тадаши в его жизнь. –Я очень устал, очкарик. И теперь у меня нет пути назад. Цукишима никогда не сталкивался с подобным. У него в окружении даже истории подобные ни разу не ходили, и как вытащить человека с такого дна он просто-напросто не представлял. –Я в курсе, что выбраться для тебя теперь будет проблематично. –все-таки признался в своих мыслях Кей. –Тем не менее, ты все еще можешь попытаться. Ты точно не убийца и не насильник, чтобы заслужить такой собачьей участи, и я уверен, что если ты попытаешься, то когда-нибудь у тебя наступит и белая полоса в жизни. Оба блондина на долгую минуту замолчали, больше не зная, что следует сказать. –У тебя есть кто-то, к кому бы ты хотел обратиться? Терушима посмотрел на него взглядом, полным растерянности и неприкрытой надежды. –Почему ты, черт возьми, делаешь это ради меня? После всего, что я сделал Тадаши, как ты можешь не желать мне сдохнуть? Кей не умел врать, и даже не пытался сделать это сейчас. –Потому что ты еще не настолько плох, чтобы так закончить. И я могу тебя понять в некотором роде. –Кей вспомнил тепло чужого плеча в момент, когда он сломался. –Единственное отличие лишь в том, что рядом с тобой не оказалось никого, чтобы помочь. Но когда-нибудь ты обязательно найдешь такого человека. Цукишима кивнул в сторону чужой руки, на которой красовался рисунок в виде азалии. –У меня остался только один человек. –тихо признался Юджи. –Этого будет достаточно. Звони ему прямо сейчас. Я хочу уйти отсюда с чистой совестью, а не трупом за спиной.