Рядом с тобой

      Прошло четыре дня. Себастьян, как и планировал, вернулся в Хогвартс ближе к вечеру, хотя за день до этого едва не передумал. Выбор слизеринца изменило вовремя пришедшее письмо от Оминиса, в котором друг настаивал на его срочном возвращении в школу. Причину этой срочности он так и не назвал, из-за чего Сэллоу всё утро терялся в догадках, метался между дружеским долгом и желанием ещё немного побыть с сестрой, пока наконец не принял решение ехать.       Многие в больнице были расстроены его отъездом. Особенно сильно к нему прикипели дети, которые часто сбегали от приёма снадобий в палату Анны. Так уж вышло, что близнецы Сэллоу были единственными подростками в отделении лечения проклятий, поэтому мелюзга активно цеплялась к ним при каждой удобной возможности, прося, если не научить колдовать, то хотя бы просто поиграть с ними или рассказать какую-нибудь страшилку.       Себастьян не мог сказать, что ему это не нравилось, ведь они развлекали Анну, да и ему теперь было не так страшно оставлять её одну. Наверное, поэтому, трансгрессировав через камин Мунго в вестибюль Хогвартса, слизеринец был более-менее спокоен. Единственное, что вызывало беспокойство — отсутствие друзей. Он рассчитывал, что кто-нибудь из них обязательно придёт его встретить, но вокруг сновали лишь ученики из других факультетов. Все как один обсуждали предстоящий бал, танцы и наряды, пока вовсе не скрылись из виду, оставив его в полном одиночестве.       «Ладно. Они же не забыли про мой приезд, да?» — с этими мыслями слизеринец опустил чемодан с вещами на пол и, серьёзно нахмурившись, упёр руки в боки, решив подождать ещё немного.       Снедаемый разочарованием, он уже спустя пару минут направился к ближайшему выходу, но вдруг услышал торопливые шаги с одной из лестниц и остановился. Елейная улыбка заиграла на губах, когда знакомая чёрно-зелёная мантия показалась из-за угла и, увидев его, бросилась по ступенькам вниз.       — Не беги, а то упадёшь.       Изабель было всё равно. Она смотрела на него и улыбалась, наслаждаясь моментом встречи после долгой разлуки. Первым же делом, поравнявшись с Сэллоу, кинулась обнимать его, а затем расспрашивать о самочувствии Анны.       Пока он рассказывал о сестре, заметил, что привычный румянец полностью исчез с лица Коулман. Небольшая краснота глаз и тёмные круги под ними тоже стали выделяться чуть сильнее. В остальном девушка держалась бодро, однако это не помешало волнению заклубиться в его груди.       — В общем, целители говорят, что к зимним каникулам Анна уже сможет вернуться домой. Конечно, придётся два-три месяца полечиться без их присмотра, но это мелочи. Теперь ты рассказывай, как у вас тут дела? Оминис писал, чтобы я срочно приехал. Что-то случилось? Выглядишь немного болезненно.       — Давай я сначала провожу тебя до гостиной?       Себастьян заметил странную перемену в её настроении. Изабель будто пыталась что-то скрыть от него, вмиг показалась ему опустошённой. Она медленно выдохнула, затем попыталась поднять его чемодан. Сэллоу остановил её, коснувшись её руки.       — Что случилось, Иззи?       Между ними воцарилась тишина. Она упала на её плечи точно толстая пелена, затрудняя дыхание, а мягкое прикосновение, напротив, напомнило о том, что теперь она была не одна. От этого небольшого обмена на душе стало гораздо теплее.       Мысленно успокоив себя, девушка наконец решилась высказаться, но вовремя заметила у противоположной лестницы Оминиса, который тоже пришёл встретить друга, и резко передумала.       — Поговорим позже, Себастьян.       Услышав её голос, Мракс застыл на месте, точно вкопанный. Каждое её чёткое слово хлестало, словно пощечины. Он мог лишь ощущать её взгляд на себе и гадать, каким он был, но вскоре уловил быстрые отдаляющиеся шаги, что уступали ему своё место. Нахмурился. В душе тут же поселилось горькое и одновременно освобождающее чувство.       «Это к лучшему», — убедил себя Мракс, после чего тоже зашагал назад.       — Погоди, Иззи! Стой, Оминис!       Сэллоу ничего не понял. Ситуация шла в какое-то непонятное для него одного русло. Слизеринец не знал, за кем гнаться, как и не ожидал того, что, вернувшись, друзья первым же делом бросятся от него врассыпную. В итоге быстро подхватил свои вещи и погнался за тем, кого было проще разговорить, пока не поймал Изабель в коридоре.       — Иззи, стой! Расскажи, что стряслось?       — Тебе не понравится, что я скажу, поэтому спроси у него сам, ладно? Я даже говорить о нём не хочу.       После небольшой остановки она пошла дальше. Себастьян не отстал и упрямо направился следом, затем обогнал девушку и продолжил шагать в ту же сторону, что и она, но уже лицом к ней, одновременно держа свой багаж так, чтобы тот не упал.       — Он обидел тебя, да? Не молчи, пожалуйста. Или ты хочешь, чтобы я распластался тут, догоняя тебя? Я, между прочим, волнуюсь.       Его уговоры сработали. Коулман бросила на него мимолётный взгляд и, поджав губы, остановилась. На смену её захлёстывающим эмоциям вмиг пришли стыд и истощение. Она вспомнила, что Себастьян ни в чём не виноват, и с растерянным видом сжала края юбки, замечая подозрительные взгляды, которыми их буравили другие парни и девушки в коридоре.       — Хорошо. Давай поговорим, но в другом месте. И прежде всего отнесём твой багаж в гостиную.       — Идёт.       Сэллоу довольно улыбнулся. С облегчением переложил свой чемодан в одну руку, а другой по-дружески приобнял девушку за плечи, после чего они вместе отправились в подземелья.       Всю дорогу Изабель чувствовала, как клокочущие внутри неё чувства странным образом успокаиваются. Ещё недавно она сильно волновалась за то, что Себастьян решит остаться в больнице. Требовать от него того, чтобы он покинул сестру, она не смела, поэтому сейчас, ощущая его рядом, дала волю эмоциям и прижала голову к его плечу, убеждая разум и сердце, что теперь всё точно будет в порядке.       Два дня назад…       Пока она была здесь, музыка в крипте, казалось, не замолкала ни на секунду. Приезд Себастьяна был очень близок, но Изабель никак не могла избавиться от чувства, что в последний момент он передумает и не вернется. Возможно, в ней говорило волнение, вызванное восторженными письмами Сэллоу о медленном, но верном выздоровлении Анны, а может, на неё навалилось слишком многое: усиленная подготовка к балу, посещение последних уроков, поиск второго кандидата для раздела древней магии и, конечно же, склоки с Имельдой, которых, на удивление, стало меньше. Иной раз голова слизеринки просто раскалывалась, а усталость давила на ноги, мешая полноценно репетировать.       — Ауч! Поаккуратней с каблуками, — тихо прошипел Оминис, когда она, приблизившись к нему слишком резко, врезалась носком туфли в его ногу.       — Прости. Кажется, у меня последнее время появилась странная тенденция наступать тебе на ноги.       — Это уж точно, — Мракс недовольно нахмурился, а затем выдохнул и снисходительно улыбнулся. Эта улыбка немного ослабила напряжение между ними. — И всё же тебе нужно усвоить кое-что. Па-де-катр — очень нежный и скользящий танец, в нём некуда торопиться. Все движения должны быть лёгкими и плавными.       Изабель медленно выдохнула. Понимала, что нужно как можно скорее разобраться с танцем, но так хотелось просто запереться в какой-нибудь комнате, лечь в кровать и не вылезать как минимум неделю. Однако некогда было раскисать. Нужно было собраться.       — Хорошо. Тогда давай сначала?       Мракс согласно кивнул, и они снова встали в начальную позу, взявшись за руки. Затем, стараясь попадать в музыку, шагнули вправо, медленным движением подтянули левый носок к правому, после чего повторили тоже самое, уже встав друг к другу спиной. Двигались легко, плавно, чувствуя друг друга через ритм и короткие касания плеч.       Чтобы не запутаться и добиться нужной синхронности, Оминис озвучивал каждый свой шаг. Изабель очень старалась не опаздывать ни за ним, ни за его голосом, который в последнее время стала слышать гораздо чаще музыки.       Отношения их тоже немного поменялись и стали чуть более неловкими. После внезапных объятий в общем зале и лечения в крипте Коулман стала ощущать подозрительные мурашки на коже всякий раз, когда Мракс клал ладонь ей на спину, притягивал ближе и мягко уводил её в поворот, сначала в один, потом в другой и далее по кругу.       Изабель не знала, почему в эти моменты ей так хотелось растереть и спину, и предплечья, отогнать таким образом возникшее ощущение. В конце концов, перед ней был Оминис — смутный приятель Имельды и парень, что совсем недавно отчитал её за то, что она ворвалась на общую репетицию самым неэлегантным способом, почти сразу уперевшись перед ним ладошками в колени, чтобы перевести дыхание.       И всё же несмотря на иногда излишнюю «духоту» в характере, партнёр из Мракса был замечательным. За время их тренировок Изабель смогла разучить пять танцев, при этом никогда не покидала занятий в плохом настроении. Может, это было связано с тем, что во все времена танцы несли в себе особую духовно-оздоровительную функцию? Как бы то ни было, факт того, что совместное время немного сблизило их, оставался неизменным. Хуже всего, что Изабель, размышляя об этом, ощущала странно разгорающийся румянец на щеках и даже подумывала о том, чтобы предложить Оминису станцевать с ней пару танцев на балу. Сугубо из благодарности и потому что не знала, что сама чаще всего выбирала то, что принесёт ей вред, а не пользу.       — Ты снова напрягаешься. Расслабь корпус, иначе будет казаться, что я тащу тебя за собой.       — Проклятье, это тяжелее, чем я думала, — пробурчала девушка. Ноги её уже заплетались от усталости.       — Хочешь передохни.       — Нет, я хочу сделать больше за сегодня.       — Куда так торопиться? Не знаешь, что «поспешишь — людей насмешишь»? — не желая признавать его правоту, она лишь повела плечами, в то время как Оминис медленно закончил их танец. — Перерыв и точка.       — Ла-а-адно.       Она направилась к дивану, скинула по пути туфли и забралась на него с ногами. Холодная обивка приятно остудила гудящие стопы, и протяжённый выдох вырвался из груди сам собой.       — Нервничаешь из-за приезда Себастьяна? — поинтересовался Оминис и двинулся к ней.       Изабель тяжело вздохнула. Её волнение казалось очевидным, а значит скрывать это не имело смысла.       — Скорее, из-за того, что он может вообще не приехать.       — И тогда все старания будут зазря?       Неуместная улыбка скользнула на его лице, в то время как внутри Изабель нарастала нервозность.       — Не знаю, — ответила она. — Просто не хочу идти на бал без него. В конце концов, ради него я приложила столько усилий.       Оминис хмуро промолчал и, спрятав ревность за каменной маской, осторожно присел рядом. Изабель тут же подтянула ноги к себе, но немного промедлила, отчего рука Мракса случайно коснулась её щиколотки. Почувствовав нежное тепло, слизеринец в ту же секунду отдёрнул руку назад, но не отсел дальше, как сделал бы это раньше, а, напротив, остался сидеть на месте и даже позволил себе опустить руку на спинку дивана.       — Напиши ему, — слова подозрительно легко сорвались с его губ, однако после в горло будто вонзилась тысяча иголок.       — Напишу, но чуть позже. Пока не хочу его дёргать. Сначала нужно прояснить одно дело.       — Ну и глупая. Разве не понимаешь, что сама делаешь всё, чтобы он не вернулся?       — Думаешь, я боюсь?       Он криво улыбнулся, а затем сам не зная зачем сказал следующее:       — Волнение — обычное дело перед балом, однако не стоит забывать, что Себастьян не чужой для тебя человек, а близкий. Наверное, нет ничего плохого в том, чтобы иногда доставлять друг другу неудобства.       Изабель опустила подбородок на колени и, глядя куда-то сквозь слизеринца, ненадолго задумалась.       — Может, ты и прав. Я подумаю, как написать ему об этом, — ответила она и мысленно добавила: — но прежде дождусь возвращения профессора Фига.       — Отлично.       Мракс хлопнул ладонью по дивану, убеждая себя, что делает всё правильно. В конце концов, зачем ему встревать между ними, когда Изабель всё равно любит другого? Да и ему не нужны от неё ни дружба, ни отношения. Дружба формирует привязанность, от которой придётся избавиться уже через год. Да и странно это: сидеть рядом с другом и думать о том, чтобы коснуться его ног, представлять, как проводишь ладонью вверх по мягкой тёплой коже, как нежно целуешь колено. Нет. Дружба была глупа, а отношения не стоили того, чтобы терять из-за них голову.       — Оминис?       Похоже, он ушёл в себя и не заметил, как она окликнула его.       — Что такое?       Изабель глубоко вздохнула, будто давала себе время на подготовку. Оминис замер в ожидании.       — Ты говорил, что не собираешься идти на бал, но, если пойдёшь, не хочешь станцевать пару танцев со мной?       Мракс опешил. Её слова вкупе с его недавними мыслями казались дерзким налётом на его сердце, которое он, между прочим, пытался оберегать от неё. Только вот Изабель всегда рубила с плеча, глядела в саму суть, говорила то, что думает, и никогда не юлила, чем прямо сейчас не делала его положение легче.       Он почувствовал, как краска начала заливать лицо. Надо было срочно побороть внутреннее волнение, постараться не выдать себя. К счастью, на выручку пришла классическая идея с нападением:       — Думаешь, я пойду на бал с такой невежей? Забыла, как недавно ворвалась в зал?       — Эй, я ведь уже говорила, что опаздывала.       — И? Ты могла зашибить кого-нибудь дверью.       — Но ведь не зашибла.       — Ладно, давай поступим так, — он снова хлопнул по дивану. — Проведём небольшой тест на знание этикета и проверим, что ты запомнила. Ответишь правильно — я подумаю.       Она иронично усмехнулась:       — Интересно, своей девушке ты тоже тесты проводить будешь?       — Разумеется. Я не могу принять ту, у которой родословная меньше семи листов.       — Что? Ты сейчас шутишь или говоришь правду?       — Это традиции чистокровных, так что не будем об этом. Ты готова?       Ей почему-то стало неловко. До этого Изабель и представить не могла, что у чистокровных такой жёсткий отбор. Оминису наверняка было несладко из-за этого. Впрочем, расспрашивать его она из вежливости не стала.       — Тогда какие будут вопросы? — спросила она.       Мракс ненадолго задумался, после чего сказал:       — Бал — официальное мероприятие. Если тебя решат представить кому-то незнакомому, ты представишься первой или второй?       Изабель покопалась в памяти, вспоминая, что об этом было написано в книге по этикету, которую ей дал Оминис.       — Если меня представляют мужчине, то он представляется первым. С другими всё зависит от статуса. Чей статус выше, тот и представляется первым.       — Хорошо, а когда ты можешь отказать в танце?       — Если танцевала с одним человеком три раза или танец уже обещан другому. А ещё если сильно устала.       — Верно. Главная цель любого бала — танцы. Не танцевать на них увы нельзя. При этом нельзя подходить к столам с едой в самом начале — это является главным признаком невежества. И теперь самый актуальный вопрос. Что делать, если кто-то пытается втянуть тебя в ссору?       — Хорошо ты завуалировал фамилию Рейес, — усмехнулась слизеринка, но Оминис, точно строгий экзаменатор, предпочёл пропустить её слова мимо ушей, и ей пришлось ответить с умом: — Правильно будет увести разговор в сторону.       — И при этом вести себя вежливо и мило, — подчеркнуто добавил он, но Изабель с трудом представляла, что могла разговаривать так с Имельдой.       — Значит, в нос совсем дать нельзя? Даже на балконе? — пошутила она, и реакция Мракса не заставила себя ждать.       — Изабель.       Он произнёс её имя очень недовольно, что ещё больше развеселило её.       — Что?       — Ты ведь девушка.       — По-твоему, пол помешает мне дать кому-нибудь в нос или глаз, если человек это заслужил?       — Нет, но… — слизеринец на миг замялся, подбирая подходящий ответ и не решаясь озвучить его.       — Что ты хочешь сказать? — тут же надавила она.       — Что ты слишком любопытная и… нежная для такого.       — Что ж, первого у меня никому не отнять, а вот второе… ты зря так думаешь.       Оминис закусил нижнюю губу и улыбнулся. Реакция, в виде её тихого и смущённого голоса, ещё более укрепила его в своих доводах.       — Тогда я постараюсь не переходить тебе дорогу.       — Значит, ты согласен танцевать со мной?       Он нарочно долго тянул время, а затем чётко ответил:       — Нет.       Коулман едва не вскинула руки от возмущения, а потом поняла, что Оминис намеренно кичился, и подыграла:       — Значит, в нос захотел получить?       Лицо его вытянулось и побелело. При чём было не ясно, чему он удивился больше: тому, что предложение поступило от девушки, или что кто-то посмел пригрозить аристократу. Как бы то ни было, Оминис не ожидал от неё такой дикости и напрягся, когда она подобралась ближе.       Изабель всего лишь хотела щёлкнуть противного слизеринца по носу, но тот перехватил её руку прежде, чем она коснулась его лица. Сжал запястье жёстко, хотел показать, что она не сможет тронуть его без его ведома, но, ощутив тёплое и прерывистое дыхание на щеке, самым дурацким образом замешкался и ослабил хватку до мягкой.       Всё стало странным. Жар распространился по телу, и Изабель отчётливо ощутила, как атмосфера между ними поменялась. Может быть, дело было в том, что Мракс случайно притянул её ближе, или в её эмоциональном стрессе, требующем разрядки, но Изабель ощутила странный порыв поцеловать Оминиса.       Он же будто уловил это и намеренно замер, отдав ей всю инициативу, чтобы она сама решала, чего хочет. Когда же слизеринка неуверенно склонилась ближе, на обычно невозмутимом лице Мракса мелькнуло удивление с примесью страха. Он в мгновение уклонился, а затем отвесил себе слабую пощёчину рукой Изабель.       — Если собираешься вершить возмездие, то хотя бы не останавливайся, иначе твои угрозы будут выглядеть глупо. Прийдя в себя, Коулман убрала руку и быстро отодвинулась. Стыд прожигал изнутри, но она была благодарна Оминису за то, что тот не дал ей совершить ошибку. В конце концов, как бы она объяснялась перед ним? Да и о чём мог подумать он?       «Идиотка». Теперь ей нужно было придумать ответ, чтобы не оставить за ним последнего слова.       — Так ты призываешь меня нарушать этикет?       Она старалась говорить в обычной шутливой манере, но Оминису, кажется, всё ещё было не по себе. Он встал на ноги и направился к пианино, по пути до неё долетели его последние слова:       — Только если кто-то первый захочет сделать тебе больно.       Она не верила, что он сказал это, и медленно улыбнулась. Затем вспомнила, что он так и не дал ей ответ, хочет ли танцевать с ней. Возможная догадка пришла сама собой.       «Я не могу принять ту, у которой родословная меньше семи листов».       Изабель была почти уверена, что дело было именно в этом, однако то, что случилось на следующий день, заставило её пересмотреть свои доводы.       — Вы опять опоздали, Изабель, — произнесла мадам Чесноук, заметив её в дверях репетиционного зала. — У нас произошла небольшая перестановка пар.       — Перестановка?       Она мазнула взглядом по своему факультету и отыскала среди толпы Оминиса. Тот стоял рядом с Имельдой, приняв одну из танцевальных позиций. От их вида куча вопросов тут же посыпалась на голову Коулман. Она не знала, что говорить и что чувствовать, с трудом перевела глаза на профессоршу и заговорила:       — Но ведь это я была закреплена за Мраксом.       — Прости, но он сам изъявил желание поменять партнёра.       — Правда? — она обратилась к профессорше, но вонзила взгляд в Рейес. Та довольно улыбнулась и, будто помечая свою территорию, ещё теснее приблизилась к слизеринцу, опустив руки тому на плечи. Сам Оминис молчал и старательно отводил лицо, в ситуацию тоже не встревал, чем только усиливал волнение и злость Изабель.       К сожалению или к счастью, но её внимание вскоре снова привлёк голос Чесноук:       — Так или иначе, Изабель, свободных юношей на Слизерине больше нет, но! У Когтеврана остался один. Думаю, Данкан Хобхаус будет очень рад танцевать с тобой.       — Это шутка, профессор? — смерив её взглядом, в котором смешались мириады эмоций, Изабель поджала губы и решила, что пусть её лучше заберёт сама смерть, чем она будет танцевать с этим трусливым когтевранцем.       В это же время ропот учеников усилился, спереди раздался колючий смешок Имельды. Коулман стало слишком неуютно под прицелом чужих и липких взглядов. В итоге выбор неизбежно свёлся к двум действиям: гордо уйти или поджать хвост и остаться. К счастью, разум быстро согласовался с сердцем, и она была крайне довольна тем, насколько громко хлопнула дверью перед уходом, заставив содрогнуться даже стены.       Она не знала, зачем Оминису потребовалось так подло подставлять её и был ли в этом замешан их несостоявшийся поцелуй, злилась и раздумывала над тем, как призвать его к ответу, но спустя минуту он сам вышел за ней в коридор.       — Изабель, подожди!       Она прекратила движение и развернулась, не зная, как себя вести и какой вопрос задать в первую очередь. Ещё день назад она была готова полностью положиться на Мракса, а сейчас с раздражением смотрела на то, с каким спокойным видом он шёл к ней, и с трудом узнавала в нём вчерашнего человека.       — Что всё это значит, Оминис? — спросила она. — Мадам Чесноук говорила правду, когда сказала, что ты сам захотел заменить меня?       Он встал напротив, держа палочку перед собой:       — Прости, но если бы ты не опоздала, то я бы предупредил тебя заранее.       — О, правда?! И как бы ты всё это объяснил?       — Во-первых, я не обещал, что буду постоянно рядом. Во-вторых, я ничего тебе не должен, в том числе и объяснения.       Его фраза задела её за живое. Казалось, пока они молча стояли друг на против друга, между ними разверзалась пропасть, а из трещин сочилась кровь.       — Ты несправедлив. Сначала соглашаешься помочь, как добрый самаритянин, потом бросаешь. Как вообще это называется?       Выражение его лица стало более отчуждённым, кулаки едва заметно сжались. Когда он заговорил, его тон звучал точно так же, как в их первую ссору у крипты, когда они ещё толком не познакомились:       — Мой выбор — не твоя ответственность. Себастьян всего лишь повесил тебя мне на шею, хотя я его об этом даже не просил. И помогал тебе лишь из жалости, но сейчас устал тратить на тебя своё время. В конце концов, почему я, когда у тебя есть Сэллоу, верно? Вот пусть он и заботится о тебе.       Выслушав его тираду, Изабель полминуты молчала, злилась на Оминиса и не верила, что он обвинял её в том, что изначально сам был добр к ней. Хотелось считать, что его что-то заставило сказать всё это. Однако даже если это так, он вряд ли поделится этим с ней. Да и нужно ли это ей самой? Особенно сейчас, когда она услышала жестокую правду, которая не походила на ложь.       «Ты всего лишь обуза для него. Смирись. Он был вежлив только из-за Себастьяна, но… что-то изменилось».       Она запретила разуму искать попытки оправдать его. Из её груди вырвался всхлип, в уголках глаз собрались слёзы, которые она так старательно сдерживала.       — Я хотела доверять тебе, Оминис.       — А я не просил.       — Потому что о таком не просят. Ты либо доверяешь, либо нет.       Он отвернул лицо, будто мог видеть её злобу и боль сквозь чернильный мрак перед глазами. Её подрагивающий голос мешал абстрагироваться, терзал сердце и выворачивал внутренности. Тёмная пелена становилась плотной стеной чёрного ливня, он размывал его броню. Пытаясь защитить её и облегчить состояние Изабель, он сказал:       — Я написал Себастьяну, он должен прибыть завтра. Ты не будешь одна.       — Знаешь, мне сейчас совсем не хочется благодарить тебя, скорее, отослать к чёрту.       — Всего лишь?       Она не успела ответить. Сзади послышался звук открываемой двери.       — Оминис, репетиция, — напомнила Имельда, и он, кажется на миг растерялся.       — Прости, но мне надо идти.       Изабель не стала отвечать и останавливать, развернулась и направилась своим путём. Мракс с мрачным видом остановился перед Имельдой, которая вышла в коридор, чтобы встретить его.       — Я выполнил твоё условие, теперь и ты выполни моё, — процедил он.       — Обязательно, но только после бала, — он нахмурился, а затем резко напрягся, когда она успокаивающе коснулась рукой его щеки. — Поверь, я смогу убедить твоего отца не отправлять тебя на каникулы в поместье и прикрою твою оплошность с маглами.       — Ты забыла про званный ужин с моей кузиной, — с неохотой подметил он, осторожно убирая её руку. Она усмехнулась.       — Тогда добавлю, что у нас завязалось тесное общение с возможным заключением брака в будущем, поэтому моя семья приглашает тебя на все каникулы к себе. Думаю, твой отец легко клюнет на это и успокоится, а мы тем временем будем исследовать улочки маглов и развлекаться.       — Ты хочешь отправиться вместе со мной? — он удивился, ведь до этого она ни разу не обмолвилась об этом.       — Да, устроим совместную поездку. Тайно. Лишь ты и я. Я поговорю со своим старшим братом, он всё устроит. Знаешь, он у меня не самых жёстких нравов, знает, как и кого подговорить, чтобы не вызвать лишнее обсуждение в обществе.       — Прости, Имельда, но я люблю путешествовать один.       — А я люблю неприступных парней.       От её голоса липкие мурашки прошлись по его коже. Он понял, что спорить с ней прямо сейчас бесполезно. В конце концов, он сам втянул себя в эту ловушку.

***

      — Идиот! — воскликнул Себастьян, услышав всю историю про своего друга.       Сейчас слизеринец вместе с Изабель сидел в выручай-комнате за большим деревянным столом в просторной гостиной и с трудом верил в произошедшее. До этого долго ворчал на подругу за то, что та скрывала от него это место. Она же аргументировала это тем, что «должно же в Хогвартсе остаться хотя бы одно место, куда ты ещё не залез», и была права, мало что могло остаться тайной для слизеринца. К этому относилось и странное поведение Оминиса, в котором он тоже захотел разобраться.       — Не верю, — произнёс он, встав и уперев ладони в стол. — Не верю, чтобы Оминис мог подставить тебя. Конечно, временами он та ещё язва, но на гнусности не способен. Я давно его знаю.       Изабель, что всё это время сидела рядом, лишь с разочарованием отвела взгляд в сторону и, сложив руки на груди, подчёркнуто сказала:       — И тем не менее он теперь в команде Рейес.       — И этому наверняка есть причина. Ты сказала, что она пообещала помочь ему с чем-то, так?       — Да.       — Видишь, теперь нам осталось только понять, что нужно Оминису, — слизеринец улыбнулся, веря в то, что найдёт способ реабилитировать друга, после чего принял позу какого-то детектива и задумался.       Изабель тоже пустилась в размышления, но её целью было не оправдание Мракса, а успокоение души Сэллоу, который отчаянно верил в святость своего друга, что начал активнее якшаться с Рейес. При этом, по её мнению, Имельда вряд ли была связана с его решением перебраться в магловский мир в будущем, а значит причина была в другом. Но в чём?       Коулман нахмурилась не только потому, что не знала ответа, а потому, что сколько бы не порывалась, не могла рассказать секрет Оминиса Себастьяну. Поднимать тему древней магии тоже не стала. Сэллоу и без того хватило впечатлений, лучше отложить её на завтра.       — Итак, есть теории? — спросил слизеринец, и Изабель, не зная, стоит говорить или нет, неуверенно поводила плечами. — О, не пытайся беречь мои чувства, ладно? Говори.       — Ладно. Мне кажется, он и Рейес встречаются.       Себастьян потратил с десяток секунд на осмысление, а затем разразился таким смехом, будто она выдала какую-то глупость. Когда успокоился, ответил:       — Ага, только если до этого выпил убойную дозу Амортенции.       — Хочешь это проверить?       — Да, припрём его к стенке, устроив скандал. Это выведет его их равновесия, и он всё нам выложит.       — Но я девушка, мне нельзя, — съязвила она и тут же усмехнулась.       Себастьян наклонил голову и теперь смотрел на неё сверху-вниз. Изабель почувствовала его дыхание на своём лице и замерла. Сердце заколотилось как бешенное, а румянец обжёг щёки.       — К счастью, я не девушка и дерзости во мне достаточно.       Он вывел её из состояния транса, отвесив дружеский щелчок по носу, после чего отстранился. Лёгкая уютная улыбка коснулась уголков его губ, заставляя Изабель позабыть часть тревог, что окружали её. Взгляд её смягчился, а в душе наравне с неловкостью поселилолсь долгожданное тепло. Теперь он рядом, а значит всё наладится.       — Знаешь, а ведь мы ещё успеваем на сегодняшнюю репетицию, — сказала она, улыбнувшись.