Игра

Послеполуденное солнце пробивалось сквозь листву росших возле дома деревьев, отбрасывая причудливые тени на аккуратную лужайку и вымощенную серым камнем дорожку. Размахивая портфелем, Тобиас Бичер быстро прошагал по изрисованной тенями плитке к центральному входу, отпер дверь и зашел внутрь. Открывать двери дома собственным ключом с недавних пор стало еще одним удовольствием для Бичера. Теперь он был хозяином самому себе, мог входить и выходить в любое время по своему желанию. Ключ стал для него одним из лучших символов личной свободы. И пусть дом этот принадлежал его матери, а не ему, Тобиас чувствовал, что постепенно обретает почву под ногами. После яркого солнечного света гостиная показалась ему очень темной, и Бичер, не заходя туда, взбежал прямо на второй этаж в свою комнату. До встречи с Мартой оставалось всего полчаса, а ему еще нужно было принять душ, переодеться и добраться до ее дома. Они собирались прокатиться до ручья Уиллоу-крик, любимого места отдыха горожан, поджарить там пару сосисок, поваляться в траве и поболтать. А еще Марта мечтала закончить, наконец, его портрет, который начала с месяц назад, за пару дней до их встречи в парке, и который с тех пор так и лежал нетронутым. Не до того им обоим было. Собственно, именно этот портрет, на самом деле, и послужил основой их знакомства. Портрет и дипломная работа девушки. Марта любила говорить, что если бы она не рискнула принять участие в городском конкурсе, то не пришла бы в парк на то самое место, где, по прихоти судьбы предавался своим невеселым размышлениям Тобиас. Бичер не мог понять, что привлекло ее в нем – он не был красавцем в общепринятом смысле этого слова, хотя, в свое время многие дамочки заглядывались на молодого преуспевающего адвоката. Но то было давно. И уж, во всяком случае, сейчас он не мог ожидать, что на него, бывшего зека, потрепанного жизнью, клюнет настолько молодая, талантливая и симпатичная девушка, перед которой открыты практически все возможности мира. Они встречались почти месяц. Несколько раз в неделю выбирались куда-нибудь посидеть, потом гуляли и шли к Марте в хостел; ее комната всякий раз каким-то магическим образом оказывалась свободна. Только однажды соседка Марты, смешливая пуэрториканка, оказалась на месте. С любопытством оглядев Бичера с головы до ног, она удовлетворенно кивнула подруге, сгребла книги и отправилась к соседям заниматься. Тобиас почувствовал себя древним старцем, глядя, как скрывается молодая девица в дверном проеме. Ему не нравилось, что она видела его и все поняла. Тюрьма отучила Бичера выставлять напоказ свои чувства, тюрьма и Крис. Не то, чтобы Тобиаса смущало то, как его воспримут окружающие, просто он понимал, чем больше люди знают о тебе, тем уязвимее ты становишься. Это Келлер вколотил в него накрепко. Снова Крис… Всегда и всюду Крис… Стоя под теплой струей воды Бичер гадал, сможет ли он когда-нибудь просто наслаждаться выпавшим на его долю счастьем, или пережитая боль настолько впечаталась в его сознание, что ее уже не смыть ничем, как и его выжженную татуировку на заднице. Неужели отныне он всегда будет осторожничать, искать во всем второй, третий, десятый смысл? Вода в кране вдруг резко стала горячей, затем снова вернулась к комфортной температуре. Вероятно, кто-то включил и выключил кран на кухне, автоматически отметил он про себя и вернулся к реальности. Пришла пора выбираться из душа и ехать к Марте. – Тоби, – голос матери настиг его почти у выхода. – Тебе звонила сестра Питер Мари. – Что хотела? – на секунду притормозил в дверях Бичер, оглядываясь на мать, выходившую из кухни. – Сказала, что это срочно, и чтобы ты перезвонил, как только сможешь. – Хорошо, мама, – Тобиас метнулся к матери и быстро чмокнул ее в щеку. – Я уже опаздываю, но как только вернусь, сразу же перезвоню ей. – Ты к Марте? – Бичеру показалось, что в голосе матери зазвучала легкая холодная нотка. – Да, она ждет. Хотим проехаться к ручью. – Снова без детей? – на сей раз, нотка была слышна довольно явственно. – Ну, мама, – протянул Тобиас полушутливо, полураздраженно, – мы это сто раз уже обсуждали. Она пока не готова встречаться с моими детьми. И я пока не готов их ей демонстрировать. Позже, хорошо? – Нет, не хорошо. Дети обижаются. Особенно расстраивается Холли. Ей кажется, что ты стал любить ее меньше, чем раньше. – Глупости! – вспыхнул Бичер. – Приеду, поговорю с ней. – Уж, пожалуйста, сделай милость. А то моих уверений ей уже маловато. Тобиас кивнул и быстро выскочил из дома. Слова матери, не были для него открытием. И Генри, и особенно Холли очень болезненно воспринимали то, что их не берут на прогулки с «папиной подружкой». Наверное, они ревновали, а может даже боялись, что их отец, который так долго жил вдали от дома, снова уедет и бросит их на бабушку. Он понимал детей и даже говорил пару раз об этом c Мартой, но она почему-то только отшучивалась и отнекивалась, и, в конце концов, Бичер перестал торопить события. Уж сегодня он точно не станет обсуждать с ней этот вопрос. Пусть все будет, как будет, решил он, заводя мотор. Звонок от сестры Питер Мари совершенно вылетел у него из головы. ~ – Сиди смирно, Тоби. Мне нужно еще всего минут пятнадцать, и ты будешь полностью свободен. Солнце уже прокладывало путь к горизонту. Бичер, у которого от неподвижного сидения в одной и той же позе затекли и ноги, и задница, и шея, обреченно вздохнул и повернул голову в нужное положение. Приятно, конечно, когда с тебя рисуют портрет, но изображать из себя соляной столб в течение часа без возможности пошевелиться, по его мнению, было не лучшим вариантом прогулки. Уголком глаза он видел лежавшие рядом на покрывале остатки сосисок, бутылку кетчупа, разбросанный по тарелкам хлеб и метелку зелени. Понимая, что сейчас к закуске ему не подобраться, Тобиас покорно вернулся к пейзажу прямо перед собой. Неподалеку от того места, где они с Мартой расположились, протекал довольно широкий ручей с берегами, обсаженными низкорослыми ивами. Чуть дальше виднелись заросли кустарника и тенистая дубовая роща, на опушке которой несколько молодых людей играли в футбол. Четыре подтянутые полуголые фигуры носились по лужайке, орали, спорили, хохотали, и Бичеру вдруг до невозможности захотелось к ним присоединиться. Размяться, пробежаться по траве за мячом, сделать пару подкатов, обводок, забить гол, наконец, если повезет. Все лучше, чем сидеть вот так, без движения, когда онемевшая пятая точка уже даже не просит ничего, потому что ее все равно никто не слушает. – Я сейчас просто свалюсь замертво, – пробормотал Тобиас себе под нос. – И вот тогда буду совершенно свободен. – Зря бурчишь, старик, – услышал он вдруг знакомый до боли, тихий, слегка шелестящий голос,– здорово выходит. Бичер резко повернулся на звук. За спиной удивленно застывшей и слегка испуганной Марты стоял Крис Келлер в серых потертых джинсах и темной футболке, смотрел на него в упор своими синими глазами и улыбался самой очаровательной улыбкой из любимого арсенала. – Ты, – только и смог выдавить из себя Тобиас, наблюдая, как мир вокруг него начинает вращаться все быстрее…