***
Девушка со взъерошенными каштановыми волосами, часто дыша, резко вскочила от громкого протяжного звона будильника, едва не свалившись с кровати. Сердце неистово билось в груди. Жуткое сновидение моментально сбросило невидимые оковы — Ирма обнаружила себя лежащей в развороченной постели, одеяло, словно удав, обвило её ноги, тело покрыл липкий пот, отчего намокшая ночнушка прилипла к коже, по спине пробежал озноб, а воздух в комнате ощущался холоднее, чем на самом деле. Спальня выглядела подстать самой хозяйке. Беспорядок на бежевом журнальном столике — хаотично расставленные, раскрытые на первой странице учебники и полупустые тетради. Часть школьных принадлежностей нашла место под столом. Верхняя одежда небрежно висела на стуле. Постель наполовину съехала с кровати, обнажив белый матрас. Обстановка вокруг весьма точно отражала не только внешнее, но и душевное состояние рыжеволосой девушки. Распутав одеяло, Ирма, прогоняя навеянные сном эмоции и образы, тяжело встала с кровати и выключила трель будильника. Прищурившись, она посмотрела в закрытое окно — солнечные лучи, уже не согревающие не проснувшееся до конца тело, проникали внутрь, позволяя отчётливее разглядеть царивший в спальне бардак. Назойливый шум моторов машин, сопровождаемый сухим шелестом листвы, свидетельствовал о давно проснувшимся городе, над которым бледно-голубой бездной нависло свободное от облаков небо. Часы показывали без пяти минут десять — снова пропущены первые уроки. Выругавшись про себя, девушка принялась лениво складывать учебники и тетради в сумку, судорожно вспоминая расписание занятий на сегодня. Следующий урок — алгебра. Как назло, миссис Рудольф заменяет строгий и принципиальный мистер Хорсберг, не дававший спуску даже самым прилежным ученикам. Значит, опять придётся пробираться сквозь терновник, выслушивая выговор в свой адрес, а затем остаться надолго после уроков, надеясь не заснуть от монотонного голоса учителя. «Сейчас только первая четверть. Ещё успею нагнать.» — раз за разом убеждала себя Лэр. С другой стороны, отвлечься горой конспектов или школьным радио было бы неплохой идеей, особенно сегодня... В который уже раз будильник выдернул Ирму из лап ставших обыденностью кошмаров в один и тот же момент беспросветного отчаяния, на миг избавляя от разъедающего изнутри чувства вины. Если раньше, каждую ночь, Ирма засыпала в скребущим нутро ожидании, то теперь мрачные грёзы воспринимались буднично, словно утренний душ или принятие пищи. О здоровом сне можно забыть как о явлении. Вилл, Корнелия, Тарани и, в особенности, подруга детства Хай Лин, не уставали расспрашивать Ирму о её повторяющихся кошмарах, пугавших неизменным сюжетом, но девушка, умалчивающая об испытываемых во сне чувствах, уверяла всех, что она в порядке, что эти чёртовы сновидения не страшнее банального насморка... И, что самое важное — она не терпит допросов с пристрастием. Верила ли Ирма собственным словам? Тогда для неё это не имело значения. Подруги, конечно, волноваться не перестали, но, по крайней мере, понимая, что излишние расспросы больше раздражают рыжеволосую, а не успокаивают, оставили её в покое. Тарани пообещала, что не будет лишний раз задействовать телепатию, но если вдруг настроение близкого друга ухудшится, то у Стражницы Огня не будет иного выбора, кроме как нарушить обещание и вероломно вмешаться. Ирма хоть и скрывала это, чтобы казаться непоколебимой, была им искренне благодарна за заботу. «Что бы я делала без вас, девочки?» Однако кошмары — далеко не единственное, что беспокоило девушку с каштановыми волосами... Принятие душа — жизненно необходимый элемент, без которого девушка не могла себе представить подготовку к школе или ко сну. Вода смывала накопившиеся за день пот, грязь и тревожность. Шатенка с радостью бы задержалась на целый час, позволяя любимой стихии успокоить и приободрить свою хозяйку, но, к сожалению, время было непреклонно. Дома стояла тишина, прерываемая мелодичным журчанием воды. Чистка зубов, душ, расчёсывание — все действия Ирма выполняла механически, пытаясь не погрузиться целиком в собственные мысли, наслаждаясь красотой текущей кристально чистой воды, затмевавшей блеск отборных жемчужин с дальних краёв. Поборов жгучее желание наполнить ванну доверху и расслабиться каждой клеточкой своего организма, девушка торопливо намыливала тело, коря себя за слабость перед меланхолией, терзающей её на протяжении семи лет с рассветом октября. Каждая капля тёплой воды медленно, но верно притупляла волнение, разожжённое событиями последних недель. В противостоянии Стражниц Завесы с Нериссой и её приспешниками не происходило абсолютно ничего. С одной стороны, Ирма радовалась затишью: её подруги уже давно отвагой и упорством заслужили долгожданную передышку. Но с другой — такая внезапная тишина, скорее пугающая, нежели расслабляющая, без сомнений, когда-нибудь прервётся так же неожиданно, сменившись неконтролируемой бурей. Ирма поддерживала приподнятый настрой команды, хотя её саму пробирала дрожь от страха неизвестности, что подобно хладной змее, неумолимо сковывал разум мёртвой хваткой, перекрывая возможность облегчённо выдохнуть и задышать свободно. Она повторяла себе, что нужна подругам как надёжная опора, а не шаткая балка, норовящая треснуть в любую минуту. От неё обычно ожидают неугасаемый заряд позитива, меткое саркастичное замечание или просто приободряющую улыбку. И она всё ещё оставалась собой — бойкой, непоседливой, самой весёлой из Чародеек. Такому постоянству характера позавидовали бы монументальные памятники культуры. Невзирая на тревожные мысли, уже пару недель не выходившие из головы, мелкими порциями пожиравшие положительные эмоции, старательно накопленные при общении с друзьями, и набиравшие силу всякий раз, когда она оставалась наедине с собой, — невзирая ни на что, это была всё та же прежняя Ирма Лэр, даже в трудные времена умудрявшаяся находить крошечные поводы не отступать и двигаться дальше, стараясь не оглядываться назад. Правда, в последнее время, с этим возникли проблемы...***
Безоблачная осенняя погода за окном, пронизанные призрачными отголосками прошлого стены дома, обратились в гнетущее напоминание. Стрелки часов, будто бы насмехаясь над Ирмой, замедлили свой бег, затягивая её глубже в трясину противоречивых мыслей. Приняв душ, быстро приведя себя в порядок и кое-как прибрав постель, девушка некоторое время мерила шагами комнату, в попытке унять тревожность от нахлынувших воспоминаний. Сейчас не лучшее время погружаться в них с головой. Взгляд бирюзовых глаз зацепился за журнальный столик, все ящики которого, кроме одного, забиты учебниками, журналами, плакатами и музыкальными дисками. Неведомая сила подтолкнула девушку осторожно, словно приоткрывая древнюю сокровищницу, выдвинуть нижний ящик, где в гордом одиночестве хранился изящно оформленный семейный альбом. Сердце застучало быстрее, кончики пальцев рук похолодели, когда Ирма, затаив дыхание, раскрыла альбом, будто книгу, содержащую тайны Вселенной. Перед взором предстала совсем юная шатенка девочка, мирно спящая на руках родной матери, которую обнимал отец. Каждая бережно расставленная фотография в альбоме искрилась беззаботностью и детской непосредственностью. Запечатлённая на плёнку реальность выглядела красочнее настоящей. Наполненные вкусом карамели и мёда воспоминания о раннем детстве отзывались в груди шестнадцатилетней девушки чувством щемящей ностальгии. Каждая неприметная деталь, незначительный эпизод или образ из прошлого — яркий и незабываемый, будто юный художник, не жалевший акварельных красок, с пламенным усердием расписывал фрагменты давно минувших дней. Но, похоже, с возрастом у художника выцвели все краски... Внимание Ирмы приковала фотография матери — лицо, полное жизненной энергии, огонёк в бирюзовых глазах, так же унаследованная дочерью улыбка. Раньше отец любил повторять: «Ирма, ты — миниатюрная копия матери.» Девочка в прошлом радостно кивнула, довольная таким сравнением; девушка в настоящем — грустно улыбнулась. Её мама старалась подчерпнуть и испить сполна каждый счастливый момент, подаренный бурной рекой жизни. И даже в смутные дни миссис Лэр не позволяла близким впадать в уныние. Когда маленькая дочь начинала плакать, мама раз за разом напевала стишок собственного сочинения. Строки из него заняли особое место в сознании Ирмы, согревая душу и вселяя надежду на лучшее будущее.«Если беды с тобой приключились, И проблем навалилась гора, Не теряй радости в жизни! Не опускай руки — бейся до конца! Рядом с тобою, и в счастье, и в горе, Свет верных друзей будет сиять, Что обратит бурное море В безмятежную водную гладь. Если радости не сулит дальняя дорога, А от грядущего бросает в дрожь, Прошу, дорогая, не будь одинока В беспокойную тёмную ночь!»
От ничем не примечательной, на первый взгляд, фотографии из последней страницы альбома по коже пробежали мурашки. Мать, обнимающая сидящую на качелях дочку в небольшом парке на фоне заката — счастливая семья, в блаженном неведении того, что ожидает их в течение получаса. Идиллия, оказавшаяся, в действительности, хрупче фарфоровой вазы. Можно ли было её спасти? Поиск ответа бессмысленен — история не терпит сослагательного наклонения. Из витиеватых дебрей прошлого Ирму вернул в настоящее громкий звук уведомлений на телефоне. Обнаружив, что сжимает альбом в дрожащих руках, она, тяжело вздохнув, вернула его на место. Разум полнился мыслями, которые надо срочно заглушить. Чтобы отвлечься, она поспешила заглянуть в телефон — на главном экране красовались непрочитанные сообщения от подруг, каждая по-своему беспокоилась из-за её отсутствия. Реальность постепенно приобретала знакомые очертания, тяжёлый шлейф сомнений рассеялся благодаря друзьям, даже не подозревавшим, что своими SMS вывели подругу из лабиринта вопросов и сожалений. Она не смогла сдержать лёгкую улыбку и поспешила успокоить друзей: «Не раздувайте слона из мухи. Скоро приду, а вы пока держитесь там, без меня.» Отложив телефон, Ирма начала собираться к очередному выходу в мир.***
В последнее время Ирма снова и снова задавала один и тот же вопрос самой себе, не находя храбрости обратиться к Стражницам — ответ мог бесповоротно надломить её волю и дух. Казалось, будто вся дальнейшая судьба целиком и полностью зависела от двух банальных вариантов ответа: «да» или «нет». Сегодняшнее пятничное утро не стало исключением. Надев джинсы, багрового цвета свитер и любимую куртку, девушка задержалась на миг у зеркала, бегло оценивая свой вид. В голове эхом раздавался злосчастный вопрос: — «Достойна ли я быть Стражницей?» Когда бабушка Лин, наконец, раскрыла пятерым школьницам правду об их предназначении, приоткрыв врата в совершенно иной, доселе невиданный фантастический мир, Ирма была вне себя от счастья. Столько возможностей, незабываемых приключений, эпичных схваток с гигантскими оборотнями, самозванцами, прочими тварями из других измерений! Мечта наяву для жаждущего новых открытий подростка. К тому же, Ирма твёрдо убедила себя в одном — она непременно станет примером для подражания, кумиром мальчиков и девочек Меридиана, грезивших о пришествии легендарных Стражниц Завесы с пелёнок. Ведь она достойна этого. Однако, время шло, и весь романтический флёр знакомств с новой реальностью постепенно улетучился, уступив осторожности, сдержанности, терпению. Захватывающие приключения обернулись обыденностью, рутиной. Слишком велика цена ошибки. Малейшая оплошность могла запустить цепочку непредвиденных последствий, что неизбежно приводили бы к трагичному финалу. Пару месяцев назад, переводя дух после изнурительной схватки с Нериссой и Рыцарями Возмездия на Меридиане, Ирма прокручивала в голове события битвы как кадры из кинохроники. Вот она пролетает в считанных дюймах от смертоносного электрического заряда, вот Хай Лин попадает в ловушку гигантской паучихи Миранды, тут же Вилл безрассудно мчится на помощь к китаянке, но путь ей преграждает могучая цепь Охотника. А в это время Ирма, чувствуя запах скорой победы и лучи славы, настолько увлеклась сражением один на один с Песочником, которого почти удалось одолеть, что не заметила ухмыляющегося в предвкушении расправы Рейтора, нацелившегося на неё луком. Страж отпустил тетиву — стрела взмыла вверх, готовая оборвать жизнь молодой девушки раз и навсегда. Кто-то прокричал её имя. И следующий кадр — Ирма замерла в полёте — стрела, подхваченная потоком воздуха, остановилась в мгновениях перед тем, как пронзить её грудь. Секунду спустя снаряд был отброшен далеко в сторону, сопровождаемый громкими проклятиями Рейтора. Тот эпизод Ирма не забудет никогда. Хай Лин, несмотря на угрожавшую ей опасность, спасла лучшую подругу от верной гибели. Ирма же, не обращая ни на кого внимания, думала, как бы эффектнее расправиться с врагом. После сражения Лэр ещё долго не выпускала из объятий самую младшую чародейку, расходуя весь свой словарный запас из благодарностей и извинений. Именно в тот краткий миг, находясь на волоске от смерти, пришло осознание простой истины — приключения великолепной пятёрки юных спасительниц Вселенной могут неожиданно окончиться самым печальным образом, по её вине. С тех пор, мысли о неминуемой роковой ошибке всё сильнее и сильнее выжигались в чертогах разума, оставляя незаживающую рану в виде страха подвести друзей в самый ответственный момент.***
Уютная гостиная на первом этаже была прибрана до блеска — образец порядка, полная противоположность спальне Ирмы. Непоседливый младший брат Кристофер, к счастью для неё, остался у родственников до вечера, а отец — Томас Лэр, с раннего утра на работе в полицейском участке, куда он никогда не опаздывал. В насыщенной терпким запахом готовящегося обеда кухне, за столом, с чашкой крепко заваренного чая сидела Анна — женщина средних лет, супруга Томаса Лэр, с которой он познакомился спустя около трёх лет после трагического конца первого брака. Ирма радовалась за отца — несмотря на тяжёлое потрясение и проведённые в апатии месяцы, мужчина нашёл в себе силы жить дальше, ради дочери и сына, и искренне полюбить другого человека. Отец называл себя везунчиком — мало кому может повезти в любви дважды. И пусть скрепляющие узы первого брака оказались столь зыбки и недолговечны, он благодарил судьбу за каждую секунду, проведённую с ней. Однако, с другой стороны, несмотря на старания Анны влиться в новую семью, Ирма, как бы ей этого не хотелось, никак не могла признать в ней родного человека. Из мыслей девушку выдернул звук сирены проезжавшего мимо дома автомобиля. Она мотнула головой: «Хватит, тряпка, соберись! Сейчас не время на все эти размышления. Папа узнает — не отлипнет.» Несколько раз сделав вдох-выдох, Ирма заглянула на кухню, поздороваться. — Доброе утро, соня. Завтрак уже остыл, но могу подогреть. Подождёшь чуточку? — поприветствовала дочь Анна, одарив её тёплой улыбкой. — Доброе. Я бы с радостью, конечно, но мне нужно торопиться. Сегодня подают сладкие десерты — в кои то веки что-то съедобное прямиком из школьной столовой. Там и позав..., то есть пообедаю. — тихо и спешно проговорила Ирма, бросив короткий взгляд на мачеху и слегка улыбнувшись в ответ. Наглая ложь — в Шеффилде о таких блюдах приходилось только мечтать. Да и аппетита у рыжеволосой сегодня не было — желудок даже не отреагировал на раздававшийся по кухне аромат. — Уплетать сладости, не отведав нормальной еды — не очень-то полезно. Ты же не хочешь располнеть к восемнадцати? — Анна разочарованно вздохнула, но не стала настаивать на домашнем завтраке. Ирма хмыкнула про себя: — Об этом можно не волноваться. Превращение в ходячую бочку мне не грозит. Во-первых, я ещё ни разу не пропускала физкультуру. — девушка подбоченилась. — А во-вторых, мне хватает физической активности и вне школы. — последняя фраза произнесена загадочным тоном. — И чем же ты занята вне школы? Ты же не записана ни в одну секцию. — во взгляде миссис Лэр промелькнуло смешанное с подозрением любопытство. — Или я чего-то не знаю? — Просто с подругами тренируюсь под открытым небом, у стадиона. Помогаю им не растерять форму, иначе били бы баклуши в четырёх стенах, если б не я. — невозмутимо ответила Ирма, переступая с ноги на ногу. Она собиралась уже выйти из дома, как Анна, опустошив чашку до дна, спросила, смотря прямо в бирюзовые глаза: — Ты снова пропустила первые уроки. Тебя беспокоит что-то? Может, я могу тебе помочь? — услышав вопрос, девушка нахмурилась: «Только не надо заводить эту шарманку снова.» — Я... в порядке. Просто утомилась слегка. Сейчас выйду на свежий воздух, развеюсь и воспряну снова. — Ирма подмигнула, показав большой палец вверх. — Мне правда пора в школу, там куча дел ждут не дождутся меня. До вечера. В обед не ждите, буду занята сдачей хвостов. — проговорила она, поправив надетую через плечо сумку. Она уже направлялась к выходу, как на полпути вдруг резко замерла на месте, всматриваясь в окно — её отец в полицейской форме возвращался домой. Сердце усилило ритм, а внутри всё потяжелело, словно на хрупкие плечи девушки повесили увесистый груз, существенно замедлив шаг. «Ты должен был вернуться к обеду... Так, ничего страшного, Ирма. Просто пожелай хорошего дня и выйди. Никаких замешек!» Входная дверь отворилась с глухим скрипом, когда мужчина средних лет, плотного телосложения, с ровной как струна осанкой, зашёл за порог дома. — Дорогая, мне всего лишь нужно захватить пару документов. Чай не нужен, спасибо. — раздался размеренный мужской бас. Разувшись, Том хотел было зашагать в кабинет, но тут его пристальный взгляд пал на дочь, так и замершую посреди гостиной на полпути к выходу. Та выпрямилась, ещё раз поправив сумку, стараясь не отводить глаза. — Ирма... ты же давно должна быть в школе? — Прости, пап, немного проспала, но за мои оценки не переживай, правда. Всё будет в порядке. А сейчас мне нужно идти, не то опоздаю на автобус. — как можно убедительнее произнесла Ирма, но нотки волнения прорвались сквозь фасад невозмутимости. Она поспешила к выходу, но отец перегородил путь. — Ты много проспала, Ирма. Учителя от этого явно не будут в восторге. — с беспокойством в голосе произнёс отец, подходя ближе. — Ещё ты до сих пор не убрала гараж от мусора, хотя я просил об этом недели две назад. Скоро же холода наступят. Ирма опустила голову, разглядывая незамысловатые узоры на сером коврике в попытке скрыть нарастающее раздражение. Заваленный хламом гараж напрочь вылетел из головы, наполненной разными, далеко не самыми приятными мыслями. — В гараже приберусь завтра, обещаю... Руки никак не доходили: то игра в спектакле, то школьное радио, то организация концерта — всё разом навалилось и не отпускает. — говорила Ирма непринуждённо, стремясь унять напряжение. — А насчёт школы не беспокойся, пап. Я никогда не подводила тебя с учёбой. Не подведу и в этот раз. К концу года учителя не устанут меня нахваливать. Ирма не могла понять, подействовали ли её ободряющие слова на родителей. Том похоже, не был впечатлён. — Ты ничего не скрываешь от нас? — он засунул руки в карманы. Выражение лица ещё сильнее насторожило девушку. — Если тебя что-то волнует, говори прямо, мы выслушаем. Анна подошла к дочери, положив руку ей на плечо. Ирма не почувствовала прикосновения. Обычно невозмутимый глава семейства Лэр выглядел будто в воду опущенный. — Я понимаю, сегодня непростой день для нас. Но я, как отец, не могу сидеть сложа руки, видя свою дочь такой. — Ирма вопросительно посмотрела на него, затем на Анну, которая согласно кивнула супругу. «Она всегда встаёт на его сторону.» — Какой? — недоумённо спросила девушка. — Рассеянной и задумчивой. На тебя не похоже. — сказал Том с интонацией, словно ответ был предельно очевиден. — Последнее время ты часами засиживаешься в ванной, не высыпаешься, не прибираешься в спальне. — добавила мачеха. — Поэтому мы и волнуемся. Ирме понадобилась пара секунд, чтобы обдумать заранее заготовленную на этот случай отмазку. Реальность вокруг неё стала тусклее, подобно выцветшей картине. — Вы преувеличиваете. Это просто усталость, не более. Скоро всё пойдёт в гору, уверяю. — приободряюще проговорила она, убеждая, в первую очередь, себя в правдивости своих же слов. Родителей, с чьих лиц постепенно спадал налёт тревоги, это едва ли убедило, но, по крайней мере, дальнейших расспросов не последовало. Воспользовавшись секундной тишиной, Ирма вприпрыжку дошла до входной двери, больше не загораживаемой плотной фигурой. — Не забывай, папа, — подмигнула она. — Я из семьи Лэр, мы не опускаем головы! — по губам Тома скользнула тёплая, ностальгическая улыбка. — Береги себя. — предупредила дочь Анна. Ирма кивнула, выдохнув с облегчением — наконец, заветный путь наружу свободен. Открыв дверь, она напоследок хотела пожелать хорошего дня, как услышала мягкий мужской голос: — Завтра встанешь пораньше, хорошо? Предстоит долгая поездка. Возьмём с собой букет гвоздик. — Ирма нервно сглотнула. Стены, пол и потолок гостиной угрожающе сузились, готовые заживо раздавить хрупкую девушку. Из реальности как будто выкачали все цвета, заменив однотонной серой палитрой. В голове молнией пронеслись фрагменты тех дней, навечно впечатавшиеся в память. Она увидела себя со стороны — шокированную девочку в ярко-жёлтой курточке, застывшую у порога дома, а после — у надгробной плиты, с тоскливой пустотой в глазах. Ирма помотала головой, прогоняя видение, и развернулась, чуть было не споткнувшись на ровном месте, — лица родителей казались непроницаемыми. Тут к горлу подступил кашель — оказывается, всё это время она не сделала ни единого вдоха. — Тебе плохо? — Анна собиралась подбежать к выходу, но Ирма успокаивающим жестом остановила её, вернув дыханию привычную амплитуду и вытерев рукавом губы. — Нет... со мной всё хорошо. — собравшись с силами, до боли сжав кулаки, она пронзительно уставилась на отца и мачеху. — «Я в порядке. Оставьте меня в покое. Мы не поедем завтра никуда! Мы будем дома и точка! А прямо сейчас я тороплюсь. И вы не будете задерживать меня и займётесь своими делами.» Том и Анна пару раз моргнули, переглядываясь друг с другом. Мужчина виновато прокашлялся и поспешил к себе в кабинет. — Не смею тебя больше задерживать, Ирма. — как ни в чём не бывало сказал он, поднимаясь наверх. Анна лишь отстранённым голосом пожелала ей хорошего дня, быстро переключая своё внимание на кипящую кастрюлю. Пробуждающийся в затворках сознания холод вновь отступил, стена лишь слегка пошатнулась. Хоть Ирма и ощущала вину за манипуляции над родителями, другой вариант развития событий казался неимоверно хуже. — До вечера. — пробормотала Ирма, захлопнув за собой дверь. Наконец-то она выбралась из дома, почти затянувшего её цепкими лапами в ледяную тьму. В конце концов, Ирма осталась одна, наедине со своими мыслями. В очередной раз стена, трепетно сооружённая напуганной девятилетней девочкой, выстояла.***
Наступил месяц октябрь. Для одних людей — повод начать одеваться потеплее и не забывать брать с собой зонтик, с грустью провожая последние тёплые дни в году, ворча от дождливой погоды, порывистого стылого ветра, возникающих там, где не ожидаешь, грязных луж. Для других же — больше времени прогуливаться под дождём, желательно, в хорошей компании, любуясь красотами поздней осени — тёмно-серыми тучами, грозно нависающими над городом, пожелтевшими листьями, совершающими причудливые манёвры на ветру перед тем, как найти последнее пристанище на земле. Ирма относила себя ко второму типу. Ей с самого детства безумно нравились дожди, особенно освежающий запах, стоявший после каждого ливня — приятный подарок от завораживающего явления природы. Но сейчас, семь лет спустя, девушка лицезрела совершенно иную картину — бледно-голубоватого оттенка ясное небо, оттого выглядящее пустым, не дарящее прежнего тепла солнце, неутихающая какофония из шумов города и порывов ветра, разбрасывающего повсюду гниющие листья. Проще говоря, обычный, непримечательный осенний день... Вокруг, от горизонта до горизонта, простирались внушительные бетонные джунгли. Ирма уселась на скамейку опустевшей автобусной остановки. То тут, то там проходили толпы прохожих, торопившихся по своим делам. Сегодня автобус в сторону Шеффилда школьница ожидала в гордом одиночестве, что весьма нетипичная ситуация, однако она не придала этому никакого значения. На трон полноправно вступила осень, правда сезон так любимых Ирмой проливных дождей всё ещё был впереди. Для девушки эта короткая пора ясных красно-жёлтых дней — однозначно худшее время в году. Вздохнув, она достала из сумки наушники и подключила их к телефону. Музыка — лучшее средство, чтобы расслабиться и ненадолго уйти от действительности, плывя по волнам задорного инструментала и мощного вокала. Девушка обожала рок с детства — этот жанр во многом напоминал её саму — такой же порой непредсказуемый, бунтарский, злой, а иногда наоборот — трогательный, душевный. И всё это могло уместиться в одно произведение. Ирма притоптывала в такт ногой и напевала про себя песни из нового альбома главного кумира — обворожительной Кармиллы. Невзрачный путь до школы был устлан яркими композициями рок-певицы, которые дополняли серую реальность хлёсткими, выразительными образами и метафорами. Шеффилд встретил припозднившуюся школьницу безмолвием и безлюдными коридорами — занятия шли в самом разгаре. Местами потрескавшиеся стены и потерявшая былой блеск краска выдавали почтенный возраст всего здания. Многочисленные листовки и плакаты — отражение бьющей ключом школьной жизни — скрывали эти изъяны за пёстрой рекламой кружков, объявлениями о грядущих постановках, конкурсах, соревнованиях... В общем, возможностей проявить себя хоть отбавляй. Ирме нравилось активно участвовать в мероприятиях, где она могла найти отдушину от долгих и скучных уроков. Проходя мимо бесчисленных кабинетов и классных комнат, девушка физически ощущала монументальность здания, через которое прошли тысячи судеб. То же самое она чувствовала будучи маленькой девочкой, первый раз ступившей за порог храма знаний. Со слов педагогов, посвятивших Шеффилду большую часть своей жизни, он никогда не менялся, что бы ни происходило внутри его стен и за его пределами. Лэр и не догадывалась ранее, что между ней и школой есть что-то общее. Ирма осторожно зашла в класс, виновато поздоровавшись. Стоически выслушав тираду из строгих замечаний мистера Хорсберга, нехотя соглашаясь с каждым его словом — иначе кабинета директора было бы не избежать, девушка уселась на ставшее давно родным место рядом с Хай Лин. Та протянула ей записанные конспекты, одарив лёгкой улыбкой. Остальные подруги бросили на опоздавшую мимолётные взгляды, пронизанные смесью приветливости и беспокойства, отчего Ирма едва не закатила глаза — похоже, на большой перемене покой ей точно не светит. До конца урока оставалось всего минут пять, так что шатенка не успела заскучать и предаться привычному рисованию сердечек в тетради. Прозвенел звонок. Весь Шеффилд во мгновенье наполнился топотом и галдежом сотен учеников и учениц, вырвавшихся из лабиринтов математических формул, исторических дат и толстенных сводов правил. Зайдя в школьную столовую, пестрившую запахами казавшимися несравнимо беднее, чем у неё дома, блюд, Ирма очутилась будто в водовороте суматохи — всюду носились младшеклассники, каким-то чудом ловко удерживавшие в руках подносы с едой и напитками. Пришлось пару раз прикрикнуть на детвору, едва не сбившую её с ног. Во всём помещении царил гам множества голосов, что помогал девушке ненадолго отвлечься от преследовавших с самого утра неприятных мыслей. К подругам она присоединилась последней — нужно было уладить вопросы с учёбой. — Ну и взбучку тебе устроили... — сделав аккуратный глоток горячего кофе сочувственно проговорила Тарани, как всегда раньше всех справившаяся с едой. — Я бы прорубила собой проход к центру Земли, отчитай мистер Хорсберг меня вот так. — Просто он не в настроении, впрочем, как и всегда. Ему явно не помешал бы контрастный душ. — пробубнила Ирма, лениво пожёвывая капусту. — Мне бы то же... — потянулась Вилл, разминая плечи. — А то всё расслабиться не получается. Дел навалилась куча. — Могу устроить сеанс взбадривающих водных процедур любому желающему, не пожалеете! — рекламным тоном предложила шатенка, подмигнув подруге. — Спасибо за предложение, — сказала Вандом, попивая яблочный сок. — но я, пожалуй, пас. Ограничусь обычным душем. — она вопросительно посмотрела на остальных. Те одновременно покачали головой. Ирма откинулась на спинку стула, всем своим видом пытаясь изобразить вселенскую скуку. — Ну, не хотите, как хотите. — проворчала она, помешивая овощное рагу, каждая порция которой давалась всё с большим трудом. Аппетит так и не пробудился с утра. — Ты не хочешь есть? — спросила Хай Лин, аккуратно разложив столовые приборы по бокам опустевшей тарелки. Ирма решила соврать, дабы уклониться от излишних вопросов и не волновать самую младшую из Чародеек. — Позавтракала дома. — непринуждённо ответила она, отодвигая наполовину пустую миску в сторону. Хай Лин с неким сочуствием посмотрела на подругу, но решила промолчать. «Ирми, тебе плохо? О чём ты так задумалась? Доешь, пожалуйста, это же твоё любимое блюдо.» — в голове промелькнули обрывки робких фраз, произнесённых взволнованной китаянкой, впервые увидевшей во взгляде лучшей подруги отрешённость и... страх. — Девочки, у меня для вас небольшое объявление. — подала голос Корнелия Хейл. Статная голубоглазая блондинка грациозно восседала за столом, то и дело поправляя свои роскошные локоны. До безупречности ровная осанка, выразительный взгляд, гармонично наложенная косметика — мало кто в Шеффилде мог устоять перед её красотой. И если бы не Ирма, то эго Корнелии давно пробило бы стратосферу и устремилось в открытый космос. — Так как меня в понедельник вызывают на пробные съёмки для самого престижного модного журнала города, я просто обязана предстать в самом сногсшибательном наряде. Желаете сходить на шоппинг вместе со мной? — Стражница Земли опёрлась локтями на стол, в глазах блеснул огонёк азарта. Подруги дружно вздохнули. — А когда намечается поход? — спросила Тарани, у которой от одной мысли о многочасовой прогулке по бутикам заныло в голове. — Завтра, примерно к пяти вечера, должны успеть до закрытия. Возможно, придётся объездить не один ТЦ. Так что, собираемся в «Серебряном драконе» к четырём? Не забудьте прихватить с собой чего-нибудь перекусить. — элегантно смахнув прядь волос с белоснежного лица, Корнелия вопросительно вскинула бровь. — Я бы пошла с превеликим удовольствием, Корни. — с оттенком наигранного сожаления проговорила Ирма, на что Хейл лишь махнула рукой, не выдав ни капли негодования. Едва не потеряв дар речи от реакции блондинки на своё прозвище, Ирма прочистила горло и продолжила: — Меня запрягли в срочную уборку гаража. Работы там столько, что, боюсь, до позднего вечера не управлюсь. — и тут же поспешила добавить, прежде чем Хай Лин успела открыть рот. — Помощь не понадобится, не утруждайте себя. Отец всё равно будет против. — перспектива долго и нудно разгребать хлам никогда её раньше не радовала, как и изнурительный шоппинг. Но, быть может, это позволит немного отвлечься? — Эм, завтра я буду очень занята... Давайте в этот раз без меня, хорошо? — выдавила порозовевшая в щеках Вандом, получив в ответ дружеский тычок в бок от Стражницы Воздуха. Ирма тихонько хмыкнула — всё та же застенчивая, немногословная Вилл, с которой она знакома уже больше года, но в нужные моменты способная быть твёрдой и решительной. Вилл прожужжала уши всем друзьям, рассказывая о Мэтте, фронтмене рок-группы Wreck 55, выискивая самые лестные эпитеты, прославлявшие каждую, даже самую заурядную, черту молодого парня. — Ну... я тоже, как бы сказать, немного занята. Эрик на свидание пригласил, как такому юноше откажешь? — говорила Хай Лин слегка взбудоражено, еле сдерживаясь, чтобы в радостях не подскочить на стуле, не веря до конца в заветные слова, произнесённые одним октябрьским вечером. Следующие пару минут подруги провели в горячем обсуждении грядущей встречи возлюбленных. Зреющее внутри Корнелии недовольство ненадолго испарилось. — Вы представляете? Он сам подошёл и на полном серьёзе предложил мне встречаться! Не одной из своих многочисленных поклонниц, а именно мне! Это так... волнительно — осознать, что ты кем-то любима, желанна. Никогда не чувствовала себя такой... значимой. — китаянка выпрямилась, засияв торжествующей улыбкой. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Удивление не спадало с лица Ирмы, неотрывно глазевшей на подругу детства, преисполненную невиданным ею доселе счастьем, воодушевлением. Она не замечала этого раньше, но, как же, оказывается, преобразилась Хай Лин. Во взгляде, излучавшем уверенность, в мелодичном и, одновременно, твёрдом голосе, гордой осанке, обаятельных женственных чертах, напоминавших скорее Корнелию, угадывалась не хрупкая, стеснительная, неприметная серая мышка, а взрослая леди прямиком из института благородных девиц, способная, вне всяких сомнений, и влюбить в себя видного молодого мужчину, и рискнуть жизнью ради спасения близких. — Мы очень рады за тебя, — подытожила затянувшийся разговор Тарани. — Всё у вас получится, вот увидишь! — Парень сорвал джекпот. — констатировала блондинка. — Эх, а качественный шоппинг тебе бы не помешал. Если мы завтра выйдем на час раньше, успеем ли до начала свидания? У меня на примете есть парочка платьев, которые бы идеально подчеркнули твои достоинства. — Спасибо, правда, но в этом нет необходимости. — покачала головой китаянка, польщённая таким предложением. — Приглашаю тебя с Эриком на воскресный концерт, не пожалеете. Заодно узрите меня на сцене. — Вилл хитро подмигнула Хай Лин. — В прошлый раз концерт чуть было не сорвался. Надеюсь, в этот раз обойдётся без сидра? — спросила Хейл, припоминая последнюю, не очень уклюжую, попытку Вандом блеснуть перед гудящей толпой. — Видимо, так впечатлился твоим выступлением, что ему не терпится повторить. — аловолосая нахмурилась от предположения Стражницы Огня. — В этот раз Мэтт сам настоял. Будут танцы и пение, без всяких крепких напитков. После небольшой паузы Корнелия снова обратилась к подругам, искусно скрывая недовольство, как и положено будущей актрисе. — Тарани, ты то меня не подведёшь? Только не говори, что тебя пригласили в какой-то научный центр на стажировку. — На самом деле, ты близка к истине. — темнокожая словила тяжёлый взгляд Хейл, мигом сменившийся на привычный непроницаемый. — Говоря кратко, я буду стажёром в одной научной лаборатории по микробиологическим исследованиям. Но она начнётся в следующем году. Завтра пройдёт вводная экскурсия. Если повезёт, посвящу себя карьере учёного. — О везении речи быть не может. Кто из нас самый мозговитый? — Тарани засмущалась от слов Вилл, потупив взор. — Надеюсь, Найджел разделяет твой энтузиазм. — Определённо, да. Наши отношения продвигаются семимильными шагами. — Я, конечно, рада за Вас, девочки, но что, по-вашему, мне остаётся делать? Одна с выбором нарядов не справлюсь. Возможно, это самый важный шоппинг в моей жизни! — и тут девушек, в особенности, Ирму, удивила редчайшая картина — Корнелию, ладони которой сложились в умоляющем жесте, а лицо охватила смесь мольбы и раздражения. — От этого зависит моё будущее, поймите?! Девушки переглянулись, будто бы в глазах напротив скрывался лучший способ помочь подруге. — Думаю, если мы объясним мальчикам, что немного задержимся, они не возразят, верно? — спросила Вилл. Китаянка, что-то обдумав пару секунд, согласилась с главной Стражницей. — Ни слова против не скажут — дело то важное. — Тарани подбадривающе улыбнулась блондинке. — Увы, профессора объяснения не примут, ещё и откажутся переносить встречу. Может, если попробовать... — Корнелия благодарно посмотрев на неё, прекрасно осознавая, как нелегко даётся ей выбор, перебила: — Для тебя это не менее важно, чем для меня попасть на обложку журнала. Так что, ступай в лабораторию, мы с Вилл и Хай Лин разберёмся и пристрелим двух зайцев: и наряды выберем, и на свиданки пойдём. А что насчёт... Всё это время Ирма молчаливо глядела на успевших стать такими родными подруг, словно видела их в первый раз. Хрупкая Хай Лин, застенчивая Вилл, горделивая Корнелия, замкнутая Тарани... когда-то казавшиеся незыблемыми образы канули в лету, обращаясь в горящее воспоминание. Девочки, ещё недавно начавшие робко интересоваться парнями, ожидавшие скорое наступление каникул как манну небесную, мечтавшие заполучить автограф любимого исполнителя, воспринимавшие малюсенький прыщик как проблему вселенского масштаба — теперь изменились, повзрослели внешне, и внутренне. Уверены ли они, что преодолеют любые преграды? Не бояться ли в безумном круговороте событий слиться с фоном, превратившись в бледные копии себя, точно безжизненный астральный дубль? Задавались ли вообще этими вопросами, или спокойно плывут по течению? Одно Лэр знала наверняка — её друзья идут дальше, выстраивая собственный путь навстречу неизведанному, сквозь череду высоких скал и глубоких обрывов, обжигающих дней и промозглых ночей, кошмаров наяву и пленительных снов. Только Ирма осталась прежней, какой она сама хотела быть с самого детства. Девушка — не иначе, как бурлящее море чувств и эмоций, страшащаяся того, что кроется за его пределами, слушала обыденный разговор близких ей людей, всё яснее и яснее ощущая ледяную отчуждённость, словно подруги убежали далеко за горизонт, пока она плелась следом, скованная тяжким грузом из прошлого. А расстояние между ними становилось необъятнее и необъятнее. Она хотела, искренне хотела, чтобы всё продолжалось как прежде: когда маленькая Хай Лин, смущённо отворачиваясь от парней, нашёптывала Ирме свои секреты; когда во время грозовых ночей юркой мышкой прошмыгивала в объятия лучшей подруги, находя в ней опору, защиту; когда жизнь пахла карамелью и мёдом... Вокруг всё менялось, преображалось, быстро и бесповоротно... кроме неё. — ...Ирма?! — из обволакивающей пелены безрадостных мыслей девушку выдернула озадаченно таращившаяся на неё Корнелия. — Ты в порядке, а то показалось, будто ты выпала из реальности? — Эм, всё в порядке, всё замечательно. Просто призадумалась чуток насчёт сдачи хвостов. — пробормотала как можно увереннее Ирма, всматриваясь в настенные часы. — О, до уроков всего пять минут. Извиняюсь, но мне пора, не то снова выговор втюхают. Девушка резко встала, не обращая внимания на затёкшие мышцы и недоумённые лица подруг. — Корни. К сожалению, не смогу составить тебе компанию в твоём Великом походе, но вместе с Вилл и Хай Лин ты справишься, не сомневаюсь. — Лэр поспешила к выходу и не заметила, как китаянка что-то прошептала на ухо подругам.***
Холодное осеннее солнце медленно заходило за горизонт, предвещая пришествие сумрака. На тёмно-оранжевом небосклоне пробивался свет далёких звёзд. Едва ощущалось движение сырого октябрьского воздуха. Фоновый шум города, словно заезженная пластинка, не утихал ни на миг в течение дня. Иногда ему аккомпанировали стаи птиц, перелетающих в тёплые края. Для рыжеволосой девушки, сидящей на качелях в небольшом парке, время шло со скоростью штиля над морем. Пробегая взглядом по оазису среди затянутых смогом бетонных джунглей, Ирма не могла ни подметить пугающую, почти парадоксальную схожесть настоящего и прошлого. Многое в окружающей обстановке буквально кричало о событии семилетней давности — редкие прохожие, проржавевшие качели и перекладины, проросшая сквозь асфальт трава — этакая огромная капсула времени, где всё осталось на своих местах. Ковёр из пожелтевших листьев устилал путь к выходу из парка, словно дорога из жёлтого кирпича. Только вела она отнюдь не в Изумрудный город, а в суровое, затягивающее как зыбучие пески измерение страхов и сожалений. Каждый год, в один и тот же день, на закате солнца, девушка приходила сюда, садилась на качели и прикрывала глаза, окунаясь в воспоминания, желая, чтобы это длилось как можно дольше, смакуя счастливые моменты из детства, уносившие её подальше от царства холода, дарившие необходимое тепло, которое девушка надеялась пронести с собой до скончания веков. Но сегодня всё пошло иначе. Утренний диалог с отцом, последняя фотография в семейном альбоме, разговор с друзьями в школьной столовой не выходили из головы, красноречиво напоминая Ирме о её слабостях, упрятанных подальше от посторонних глаз. Чувство вины одолевало с новой силой после очередного отказа посещать кладбище за городом, лишь бы вновь не увидеть надгробную плиту с выгравированным именем миссис Лэр. И причина скручивавшего изнутри страха — вовсе не холодный камень, свидетельствовавший о невосполнимой потере, а реакция девочки тогда, девять лет назад. Ирма поёжилась — тело до костей пробрал погребальный холод, реальность теряла свой абрис, когда в голове отчётливо, один за другим, как яркие вспышки света, всплывали обрывки сцен из тех злополучных дней, что хотелось бы забыть навеки. Вот отец и дочь, крепко взявшись за руки, стоят посреди окутанного тишиной кладбища, напротив обставленной букетами гвоздик могилы. Глаза мужчины — красные, после долгих часов оплакивания супруги, щёки — мокрые от набегающих слёз. Глаза дочери — красные, после долгих часов без сна, на щеках — ни единой слезинки. На одном лице — скорбь, на другом — отрешённость. Девочка, не ощущавшая ничего, кроме необъятной пустоты внутри, словно из неё выбили весь дух, уставилась отсутствующим взором на мраморную плиту, изо всех сил отказываясь признавать очевидный факт. Реальность, к которой она привыкла, всё, что делало её собой, в миг разбилось на мириады осколков. Было страшно и больно, очень больно... Следующая сцена — грозно нависшие над городом грозовые тучи, дом, выглядевший опустевшим, лишённым былого уюта. День и ночь сменяли друг друга, складываясь в недели, что проносились в густом тумане со скоростью бриза. Большую часть времени девочка, обхватив согнутые ноги, безмолвно сидела на кровати и неотрывно глядела на бьющие по стеклу капли дождя, вслушиваясь в завывания ветра за окном и частые всхлипы, доносившиеся из соседней комнаты. Привычный мир перевернулся — любимые сладости утратили свой вкус, музыка лишилась ритма и мелодичной красоты, поучительные слова из детских книжек потеряли значение и теперь напоминали случайный набор букв. Да и сама жизнь вдруг обратилась в импровизированный спектакль, без сценария с заготовленными репликами, заранее розданных ролей, следящих за постановкой режиссёров. Девочка представляла себя одиноко стоящей посреди бескрайней сцены, со всех сторон обдуваемая вихрем мучительной неизвестности грядущего, от которого кровь стыла в жилах. Никогда ещё бессилие не ощущалось так живо и ярко, а стены родного дома — столь валкими. Но один, на первый взгляд, непримечательный фактор вносил толику умиротворения — надолго воцарившиеся в городе проливные дожди. Детское воображение составляло из шума ливня и раскатов грома симфонию, которую сочинила и любезно играла водная стихия, прогоняя гнетущие мысли, охватившие девятилетнюю девочку. Симфония скорее не величественная, а наоборот, успокаивающая, подобно колыбели, под которую засыпаешь крепким безмятежным сном, благодаря дождь за заботу. Находясь в объятиях Морфея, Ирма не плыла, а парила над уходящими за горизонт бархатистыми водными просторами, свободная от страхов и тревог. Если бы только эти сны длились хоть чуточку дольше... Последний отрывок из прошлого засел в памяти так, будто бы и не прошло семи лет. Поздний промозглый вечер, считанные часы остаются перед первым за месяцы возвращением в школу. Под тусклым светом ночника Лэр, раздражённо выдохнув, перестала ворочаться в постели в безуспешных попытках заснуть, и уставилась в потолок, позволяя терзавшим её мыслям взять верх. Бессонница становилась всё безжалостнее с каждым заходом солнца. Встреча с учителями и одноклассниками — то, чего Ирме хотелось меньше всего, выходя за порог своего дома навстречу миру. Верная подруга Хай Лин, щупленький паренёк Мартин Таббс, вездесущие сёстры Грампер или Урия с его дружками — всем предстоит познакомиться с совсем другой Ирмой — без ясного, чистого блеска в глазах, со скованной, неуверенной походкой и дрожащим приглушённым голосом, чьё звучание позабылось, ведь девочка уже и не помнила, когда произносила что-то весомее пары дежурных коротких фраз. Представив себя со стороны, Ирма содрогнулась от образа понурой, сломленной фигуры с неряшливой причёской и бледным выражением лица, передвигающейся словно лунатик в окружении друзей и незнакомцев. Неужели её будущее обернётся блеклой тенью прошлого? Сама мысль о том, что прежняя весёлая и задиристая девочка канула в небытие заставляло быстро колотящееся сердце сжиматься в груди. Усталость навалилась весом множества бессонных ночей, неотличимые друг от друга дни, подобно жуткой временной петле, грозились медленно свести с ума. Слабый ночник, выхвативший из поглотившей комнату тьмы грозные, размытые очертания мебели, с трудом сохранял крошечный островок света, на котором Ирма отчаянно пыталась ухватиться за драгоценные мгновения тепла и уюта, что дарила ей мама, лишь бы унять всё усиливающуюся и усиливающуюся боль. «Прошу, не плачь, дорогая. Запомни, что бы ни случилось, будь сильной! Ты ведь не хочешь, чтобы над тобой посмеивались и называли плаксой?» — эхом отзывался в голове мягкий голос матери, ласково перебиравшей кудрявые волосы уткнувшейся ей в грудь дочери. «Не позволяй никому обижать тебя! Мы, Лэр, никогда не опускаем головы.» — добавил отец, опустив крепкую ладонь на её подрагивающие плечи. Слова, что большими буквами отложились в памяти, важность которых Ирма в полной мере осознала только сейчас. С тех пор, она всё реже и реже бежала домой в слезах после очередной ссоры в школе, всё меньше и меньше оставалось равнодушных после знакомства с ней. Юную Ирму заботили не восторженные комплименты, не язвительные шёпоты, а само внимание к её персоне. «Вся в меня.» — с нотками гордости твердила мама, сидя за обеденным столом и выслушивая всё новые сбивчивые, но красочные рассказы дочери о проведённом в школе дне. И вот, лёжа в кровати, в поглощённой полутьмой комнате, переносясь мысленно в недалёкое прошлое, казавшееся, в сравнении с настоящим, параллельной вселенной, Ирма, наконец, призналась самой себе, что не готова, совсем не готова переступить через порог, разделить свою жизнь на до и после, распрощавшись не только с самым близким человеком, но и с прежней собой — для неё это было бы сродни бесконечному кошмару наяву. — Друзья, одноклассники, кто бы ни был — никто и никогда не увидит меня напуганной и грустной! Я справлюсь и без их помощи! — эти слова безмолвным криком отозвались в голове, заставляя девочку сжать кулачки и прикусить губу. Она не сдастся, нет. Она воспрянет, лучше, чем когда-либо. Скоро Хитерфилд озарит её прежняя улыбка и живой блеск бирюзовых глаз. Скоро всё станет как раньше. — Больше не будет больно. За окном раздались раскаты грома, массивные тучи застелили собой небосвод. Начал моросить дождь — это водная стихия вновь пришла исполнять симфонию своей маленькой слушательнице. Клокочущее сердце понемногу сбавляло свой ритм, принося желанное облегчение. Впервые за, казалось бы, целую вечность, Ирма засыпала с утихающей болью в душе. У неё, наконец, появилась шаткая, но опора, ориентир, по которому она продолжит свой путь. Ей было холодно и одиноко на опустевшей сцене, пронизанной неистовыми ветрами перемен. Будет лучше, намного лучше, если огородить, защитить себя чем-то более привычным, знакомым, неизменным. Кирпичик за кирпичиком возводилась стена...***
Углубившись в прошлое, едва не заметив, как слева от неё кто-то сел на качели, отчего вся конструкция жалобно заскрипела, Лэр от неожиданности распахнула глаза и дёрнулась будто от удара током. Нарушителем покоя была Вилл, в своей бледно-розовой курточке эффектно выглядящая на фоне вечерней зари. Хранительница Сердца Кондракара приветливо улыбнулась, но то была улыбка с минорными нотками. Слова комом застряли в горле, Ирма сглотнула, так и не решившись начать разговор. Сейчас ей меньше всего хотелось разговаривать кем-либо, даже с близкими друзьями. — Отличное место, чтобы отдохнуть от суеты. Здесь... тишина и покой. — аловолосая слегка раскачалась на качелях. — Но не советую подолгу задерживаться. Погода обещает ухудшиться. Ирма сидела в недоумении, крепче обхватив цепи. Настоящее внезапно перестало быть зеркальным отражением прошлого. — Как ты узнала, где я? — приглушённо спросила она, впервые почувствовав себя неуютно рядом с другой Стражницей. — Хай Лин подсказала. — Вандом качнулась ещё раз. — Она попросила меня составить компанию, а то негоже оставлять тебя сегодня одну. А ты знаешь, я только рада помочь. Ирма была далеко не в восторге от незваной гостьи. Никто до этого не вмешивался в её своеобразный ритуал, кроме, конечно же, юной китаянки, чьё любопытство и эмпатия порой не знали границ. Но Лэр всячески огораживала подругу детства от собственных проблем неприступной стеной, которую та безуспешно пыталась сокрушить своими тонкими ручками. И, похоже, Хай Лин их не опустила и вызвала подмогу. — Сегодня одну? То есть, она поведала тебе, почему я здесь? — девушка старалась сохранять невозмутимость. Вилл утвердительно кивнула. «Мда уж, ожидаемо, что Хай Лин просто так не сдастся. Упорная, а ведь раньше не находила слов что-либо возразить.» — Спасибо, Вилл, но помощь правда не нужна, я в полном порядке. — голос звучал не так убедительно, как задумывала Ирма. — Просто иногда полезно побыть в одиночестве, разгрузиться. — Будь это правдой, ты бы не сидела здесь, с таким выражением лица. Я это заметила ещё в столовой. «И ты туда же.» — с досадой подумала Лэр, вспоминая утренний диалог с отцом. — «Вы сегодня сговорились что-ли?» — Каким это выражением? — ответ для шатенки был известен заранее. — Ну, как бы объяснить поточнее... — задумчиво протянула Вилл. — Ты выглядишь... озадаченной и встревоженной, вот. — это было прямое попадание. — У меня что, на лбу всё написано? — в бирюзовых глазах блеснуло негодование. Вилл посмотрела наверх. Звёзды заполоняли чернеющее небо, выстраивая замысловатые узоры созвездий. — У тебя плохо получается скрывать истинные эмоции. Корнелия, как актриса, поубедительнее будет, не зря метит в шоу-бизнес. Ирма бросила полный возмущения взгляд на Вилл, на что та лишь тихонько хихикнула. — Не смей произносить это при ней! А то наша звёздочка распухнет до красного гиганта и пиши пропало. — Не буду, даю слово. — аловолосая жестом изобразила закрытие рта на замок. Повисло недолгое молчание. В освещённый фонарями парк пришла вечерняя прохлада. Ирма повернула голову направо — над силуэтами высоких зданий начал своё восхождение полумесяц, бледный свет которого в неравной схватке уступал огням большого города. Её подруга оглянулась налево — солнечные лучи хоть и не ослепляли как днём, однако, давали бой уличным прожекторам и разноцветным вывескам, которые блекли на его фоне. Первой неловкое молчание прервала Вилл. — Знаешь, терзать себя страхами столько времени — не самое лучшее решение. Ирма хмыкнула про себя: «Ну прям точь-в-точь как мой папа.» — Какие ещё страхи? Я, в конце концов, Стражница Завесы, и моя обязанность — спасать Вселенную от злобных принцев, пожилых ведьм и прочих упырей. У меня нет времени забиваться в уголок, дрожа как восьмиклассница перед первым красавцем школы. — Трусость тут ни при чём. — Вилл провожала взглядом медленно заходящее за горизонт светило. — Уверена, ты не колеблясь, поставишь на кон свою жизнь, спасая тех, кто в беде. Сердце Ирмы забилось сильнее после слов подруги. Она будто вновь увидела зависшую в дюймах от её груди стрелу и услышала отчаянный крик Стражницы Воздуха. Лэр пару раз зажмурилась, прогоняя видение из недалёкого прошлого. Вилл посмотрела прямо на подругу, в карих глазах — лишь серьёзность. — Но дело не в злобных принцах, ведьмах и упырях, ведь правда? — голос мягкий, словно бархат, оставлял трещины в стене, отзываясь щемящим чувством внутри. — Тебя гложет что-то другое? Ирма покачала головой. — Извини, но я не записывалась на приём к психологу. — буркнула она, раздражаясь от настойчивых вопросов. Но что-то удерживало её, нечто едва осязаемое подсказало прислушаться к Вилл. Вечерний воздух стал ещё холоднее. — Сочту себе за комплимент. — Вилл поправила куртку, слегка съёжившись от дуновения осеннего ветра. Лэр, насупившись, положила руки в карманы. — Ирма, — впервые за этот разговор главная Стражница обратилась к подруге по имени. — прошу, выслушай меня. Я, как Хранительница Сердца, должна быть в курсе того, что тревожит моих друзей. Вместе мы справимся с любыми трудностями. Иначе... — Вилл перешла на мрачный тон. — Иначе враги используют наши страхи против нас. И тогда им светит лёгкая победа, а всем нам — погибель. Трещин в стене становилось больше. Желание Лэр, крепко обняв, прижаться к подруге нарастало с каждой следующей репликой Вандом. Холод ли был тому причиной, или нечто другое, Ирму не заботило. «Ты не промах, подруга. Знаешь, куда надавить. Знаешь, как я болею душой за вас.» — Ко встрече с Нериссой и её шайкой нужно подойти со свежей головой. — подметила Вилл. — В прямом и переносном смысле. — уточнила Ирма. — Да, сразим их наповал своими шелковистыми шевелюрами. — Обе девушки слабо улыбнулись, напряжённая атмосфера немного разрядилась. Присутствие рядом подруги, в такой особенный для Ирмы день, уже не вызывало дискомфорт. — Пойми, Ирма, рядом с тобой не очкастый дедушка в костюме, а друг, который тебя не бросит, не осудит. — слова, словно осадные орудия, нещадно пробивали дыры в стене. — Ну так что, поделишься своими страхами со мной? — горячо спросила кареглазая. Ирма больше не смела испытывать её терпение, потому, сделав глубокий вдох, сказала: — Твоя взяла, босс. Перестань называть меня так! — преувеличенно надулась Вандом, хотя внутренне торжествовала, одержав вверх над неуступчивым соперником. Как главная Стражница, она ощущала тяжкий груз ответственности, взваленный на её девичьи плечи. А надежда лицезреть искренние улыбки без намёков на упрятанную глубоко в душе тревогу, на мордашках тех, кто ей дорог, облегчало ношение этого груза. — Вилл, я задам вопрос, только пообещай ответить на него честно, пожалуйста, без всякой предвзятости. — Лэр умоляюще посмотрела на неё, та подбадривающе улыбнулась. — Обещаю. Ирма нервно вздохнула. Холод стальных цепей обжигал её ладони. Этот вопрос крутился в её голове длительное время, но именно сейчас она впервые озвучит его вслух другому человеку. — Достойна ли я быть Стражницей? Вилл недоумевающе уставилась на подругу, не веря, что эти слова принадлежат Лэр. — Что за вопрос? Конечно же достойна! Иного мнения быть не может. — Я просила отвечать честно. — нарастающий страх захлестнул девушку, ожидавшую ответа как вынесение приговора. — Я говорю абсолютно искренне. — недоверие Ирмы возмутило Вандом. — Ты своим упорством, благими делами заслужила титул Стражницы. Я с самой первой встречи не сомневалась в... — Вилл, помнишь сражение с Рыцарями Возмездия, где Хай Лин спасла мне жизнь, остановив стрелу Рейтора? — перебила аловолосую Ирма, на что та кивнула — такое просто так не выкинуть из головы. Этот эпизод прочно засел в воспоминаниях юных Стражниц. — Тогда я действовала как беспечная дура, которую заботила лишь собственная слава и признание. Хай Лин могла пострадать, могли пострадать другие, а я даже не оглянулась, чтобы помочь вам! — проговорила девушка, гневно подчёркивая каждую фразу. — Ирма, прошу, не вини себя. Все мы иногда поступаем не так, как... — Ты понимаешь, Вилл?! Из-за этой ошибки всё могло полететь к чертям, Вселенная могла остаться без защиты перед кучкой негодяев. Смогли бы вы справиться вчетвером? Мой друг детства, невзирая на смертельную опасность, спасла меня, а я... — голос, переполненный болью, задрожал. — ...А я — грёбанная и никчёмная эгоистка! Наконец, Лэр сумела успокоиться и перевести дыхание. Её взор устремился в никуда, шум города отзывался сплошным далёким звоном в ушах. Ещё ни разу она не испытывала столько неприязни к самой себе. Вилл с грустью выслушала самобичевание подруги. — Твои кошмары... — тихо произнесла она. — Так вот что они означают. Ирма промолчала. Для Вилл картина происходящего выстроилась в цельную композицию. — Нет, ты никакая не эгоистка. Вспомни, как ты извинялась перед Мартиным, перед девочками. — спокойно возразила аловолосая. — Эгоистично ли признавать свою вину и пытаться исправить собственные ошибки? Ирма перебирала в памяти то, как накричала на влюблённого в неё щуплого подростка в прямом эфире школьного радио, как забрала все лавры себе во время организации концерта, не упомянув подруг. — Вспомни, как в шахтах Меридиана спасла, по сути, наших врагов, поставив под угрозу свою жизнь. — продолжила повышенным тоном главная Стражница. — Это тоже эгоистичный поступок? От рыжеволосой не требовалось ответа на столь риторические вопросы. Вилл слезла с качелей и, подойдя к подруге вплотную, легонько сжала её холодные ладони своими руками. Ирма почувствовала приятное покалывание, по телу прошёлся слабый электрический разряд. — Ты поведала о своих страхах. Так вот, теперь моя очередь поделиться своими. — Вилл смотрела прямо в завораживающие глаза — гладь цвета бирюзы. — Когда Сердце Кондракара избрало меня его Хранительницей, я задавала себе те же вопросы, Ирма. Справлюсь ли я с непростой ношей главной Стражницы? И задаю до сих пор. Но мне... всем нам, повезло повстречать тебя. И не просто подружиться, а связать наши судьбы вместе. — слова изливались из уст, воздействуя на Ирму, словно поток чистейшей воды, орошавший иссушённую землю. Аловолосая сильнее сжала ладони, дабы передать частичку тепла, в которой так нуждалась Ирма. — Я боюсь потерять близких, боюсь подвести тех, кто видит в нас бравых, отважных защитниц, что одолеют любое зло... — голос Вандом становился всё решительнее. — ...Но рядом с вами я чувствую себя, как никогда, счастливой. Благодаря вам, я нахожу в себе силы идти дальше. Главная Стражница сделала короткую паузу, а затем произнесла, утвердительно и чётко: — Если бы ты не была Стражницей, я бы всё равно была рада стать твоим другом! И тут Вилл резким, но мягким движением, заключила Ирму в объятия, отчего шатенка встала с качелей, пискнув от неожиданности. Холод подступающей тёмной ночи, пронизывавший её плоть, уступил перед внезапным порывом Вилл. Пару мгновений спустя, девушка обняла подругу в ответ, опустив голову ей на плечо, словно пытаясь согреться после долгого странствия по ледяным лабиринтам разума. Мир вокруг сузился до размера одного человека, нарушившего привычный для Ирмы ход вещей. — Кхм, мы вам не помешаем? — раздался звонкий голос, принадлежащий Корнелии. Ирма слегка опешила от второго за вечер внезапного вторжения, рефлекторно выпустив Вилл из крепких объятий. Перед ними, в свете уличных фонарей, предстала китаянка, по бокам которой чуть поодаль шли Корнелия и Тарани, укутанные в куртки и нахлобучившие шапки. И вправду, погода стояла не из приятных, зябкий ветер гонял по земле опавшие листья. Шатенке захотелось снова окунуться в тепло, любезно подаренное Хранительницей Сердца, но вместо этого лишь со смущением посмотрела на подруг. — Сейчас явно не подходящее время оставаться под луной. Холод скоро до костей пробирать будет. — блондинка спрятала руки в карманы. В её голосе Ирма заметила едва уловимые заботливые нотки. — Мы уже выдвигаемся домой. — улыбнулась Вилл, получив одобрительный кивок от Стражницы Воздуха. — Почему вы здесь собрались сегодня? — растерявшаяся Ирма выжидающе посмотрела на самую юную Стражницу, в поисках ответа. — В общем, мы забеспокоились о тебе из-за разговора в столовой, точнее, от того, что последовало за ним. — осторожно начала Тарани. — Весь день ты ходила молчаливой, отрешённой. А после школы, в одиночку, побежала сюда. — подхватила Корнелия, оглядев парк, погружённый во тьму, перебивавшуюся искусственным светом. — Ну, мы решили поддержать тебя. Видя вопросительный взгляд шатенки, китаянка ласково промолвила: — Ирма, мы знаем, что сегодняшний день — непростой для тебя, для твоей семьи. Мне жаль, что твоя мама ушла так рано. — тонкий голосок нещадно колотил по стене, пытаясь достучаться до девочки, боявшейся вновь испытать боль утраты. — Но, прошу, позволь нам помочь тебе! Подойдя ближе, Хай Лин нежно, словно маленькую сестрёнку, взяла шатенку за ладони, вспоминая, как Ирма так же протягивала ей руки в детстве. — Мы же Чародейки, одна команда! И мы не бросаем друг друга в беде. — Хай Лин бережно достала из кармана куртки фотографию — пять девушек, обнявшись, сидели в ресторане «Серебряный дракон». Корнелия, нахмурившаяся от очередной колкости Ирмы, стеснённые Вилл с Тарани и светящаяся в улыбке китаянка — кадр получился явно не идеальным. — Это тебе, Ирми — первая наша совместная фотография в роли Чародеек. — Хай Лин вручила её подруге, у которой заблестели глаза. — Я решила, что у каждого из нас должна храниться эта фотография. Вот и сделала всем копии. — С-спасибо. — даже простые слова давались Ирме с трудом. Казалось, что поток эмоций вот-вот прорвёт стену, и тогда девушка расплачется перед друзьями. — Н-но почему именно эта фотка? Именно сейчас? — Мы хотим, чтобы этот день запомнился тем, что согреет тебя в трудную минуту. Это напоминание, что мы всегда будем рядом с тобой, готовые помочь. Мы не оставим тебя одну. — бирюзовые глаза стали наполняться слезами, которые Ирма поспешила смахнуть рукавом. Вилл легонько опустила руку на левое плечо шатенки. — Прошу тебя, прими прошлое таким, какое оно есть, и отпусти его. А мы сделаем всё, что в наших силах и даже больше, чтобы двинуться дальше вместе с тобой. Ты не одинока, Ирма. — Хай Лин посмотрела на подруг, стоявших в дюймах друг от друга. — Только прошу, не отдаляйся от нас! Тут Ирма не выдержала и крепко обняла китаянку, слёзы ручьём полились из глаз, высвобождая накопившиеся эмоции, старательно упрятанные ото всех. Страх, тревога, боль — всё смешалось в одну неистовую бурю, наконец, прорвавшуюся сквозь стену. Ирма снова почувствовала себя девочкой, спешившей после школы домой, чтобы найти утешение в руках матери и отца. — С-спасибо вам. — сквозь всхлипы прошептала Ирма. Пятеро девушек обнялись за плечи, образовав круг. — Вы самые-самые лучшие! Н-не знаю, как вас отблагодарить. — Никаких благодарностей. — мягко сказала Корнелия. — Мы будем рады тому, что ты с нами, а то без твоих подколов скучно стало. — Больше не упущу возможности подколоть тебя, Корни. — сквозь пелену слёз, она заметила, как блондинка облегчённо улыбнулась. — Не знаю, как вы, но я безмерно рада, что подружилась со всеми вами, — китаянка понизила голос, переходя почти на шёпот. — с тобой, Ирма. — И я, Хайлиночка, и я... — Обещай, что ты никогда не будешь одинока. — дрожащим голосом произнесла Хай Лин. — Что больше не будешь скрывать того, что тревожит, мучает тебя. Обещаешь? Повисло молчание. В голове Ирмы проносились события далёкого прошлого. Перед взором возник образ матери, улыбающейся вслед уходящей в школу дочери, в нос ударил аромат любимого Ирмой медового пирога, глаза ослепляли насыщенные яркими красками воспоминания. Девушка крепко зажмурилась, чтобы отогнать видение. Осенний вечер вновь напомнил о себе промозглым воздухом, наступающей со всех сторон тьмой, сдерживаемой бледным светом фонарей. Вдали сверкали огоньки небоскрёбов, заглушающие свет далёких звёзд. Перед Ирмой стояли четыре слабо освещённых силуэта столь дорогих ей людей. Она не верила своему счастью — как же ей повезло встретиться с ними. Мир вокруг лишился ярких красок, неповторимых эмоций из детства. Но ради друзей Ирма готова принять настоящее таким, какое оно есть и надеяться, что впереди будет только лучше. Порыв ветра заставил шатенку съёжиться. Пора возвращаться домой. Первым делом нужно извиниться перед семьёй за произошедшее утром. И не забыть завтра заехать за гвоздиками. Она посмотрела прямо в глаза Хай Лин и твёрдо ответила: — Обещаю.***
Затянутое тучами небо серой простыней накрыло шумный город. Дуновение прохладного воздуха отправляло в недолгий полёт опавшие красно-жёлтые листья. Ведущие прогноза погоды без устали твердили о приближающемся ливне, знаменующем окончательный исход тёплых солнечных дней. Расположенное на некотором отдалении от суеты многолюдных городских улиц кладбище представляло собой островок безмолвия, где, в страхе побеспокоить вечный покой усопших, замирала даже природа. Ирма, не шелохнувшись, прижав руки к бокам, держа в левой руке букет гвоздик, стояла у каменного надгробия. Здесь покоились тёплые, яркие воспоминания и чувства о беззаботном детстве, за которые отчаянно ухватилась девятилетняя девочка и никак не решалась отпускать. Слабые порывы ветра слегка тревожили взлохмаченную причёску, на щеках застыли дорожки слёз. Рядом с могилой самого близкого человека на юный разум всегда давила тяжесть мучительной, карабкающейся по струнам души острыми когтями, тревоги, что к великому облегчению Ирмы, отступила. Неприступная стена пала, оставив вместо руин лишь белый холст, который девушка с выразительными бирюзовыми глазами собиралась раскрасить новыми ощущениями и свершениями. Возможно, всего лишь возможно, на этот раз у художника найдутся краски ярче, чем прежде? Конечно, впереди, за поворотами судьбы могут поджидать горечь утрат, потрясения, сожаления, к которым невозможно подготовиться заранее. Конечно, они причинят немало боли. Но, по крайней мере, Ирма больше не пряталась за занавесом из таких уютных, дорогих её сердцу образов карамельно-медового прошлого, опасаясь того, что скрывал туман грядущих дней, ведь за её спиной теперь есть те, кто полон решимости подставить плечо, прикрыть собой от невзгод... или вразумить тонущую в собственных мыслях девушку — её верные подруги. Она была готова отплатить им тем же. Первые капельки дождя упали на сырую землю. Настало время, наконец, отпустить прошлое и нырнуть в пучину настоящего. Ирма бережно положила цветы на могилу и мягко, еле слышно, прошептала, смахивая подступающие слёзы: Спокойной ночи, мамочка...