Pov Vegas
Я тихонько зашел в спальню, прикрывая за собой дверь, чтобы ненароком не разбудить крепко спящего в моей комнате парня. – Наконец-то пришел! – раздался звонкий голос Порша. В нескольких шагах от меня, на большой и просторной кровати, смирно сидел парень в позе лотоса, скрестив руки на груди, а его темные глаза неотрывно смотрели на меня, словно пронзая насквозь. В его взгляде не было ни тепла, ни доброты. Лишь холодное недовольство, которое пробирало до самых костей. Он буравил меня своим прожигающим взглядом, и от этого по моей коже пробежали мелкие мурашки. Я чувствовал, как кровь отливает от лица, оставляя меня бледным и беззащитным. "Чертов Порш, испугал", – промелькнула мысль в моей голове. Я не помню, что я сказал в ответ, но мое сердце застучало быстрее, а дыхание сбилось от страха. – В чем дело? – озадаченно спросил, проходя вглубь комнаты. Я сглотнул, будто страшась быть наказанным. – Я тебя ждал, – прочеканил своим недовольным голосом парень. Медленно вдохнув, я попытался собраться с мыслями, не зная, как объяснить ситуацию. Взгляд Порша был настороженный, его голос звучал как предупреждение. Мгновение казалось вечностью, когда я пытался понять, как избежать наказания. Каждое его слово пронзало меня, заставляя понимать, что я допустил ошибку. Мне казалось, что комната становится все более узкой, и мои мысли запутывались в паутине страха и тревоги. Стойкое недосягаемое спокойствие парня противостояло моему беспокойству, создавая атмосферу напряжения, которую невозможно было не заметить. Все это заставляло меня задуматься, как выйти из этой неприятной ситуации и что делать дальше. Но Порш не из медлительных. Он тут же поднялся на ноги, подскочив с постели, и подлетел ко мне со всех ног, обвивая меня своими грациозными, словно лианы, руками и повисая всем своим весом на моей шее. Порш соблазнительно закусил нижнюю губу. Оценивающий взгляд парня хищно прошелся по всему моему телу, пожирая меня, и после долгой оценки, наконец-то остановился на уровне моих глаз. Он смотрел на меня своими карими глазами, гипнотизируя и врываясь без сожалений в мое сознание, вынуждая ему подчиниться. Все тело онемело, застыв в ступоре. – Я не… — возразил, пытаясь выпутаться из цепких рук Порша. Ему нужен был я, и казалось, что близости этого момента и наших тел ему было недостаточно. Он хотел, чтобы наследник побочной семьи оставил на его смугловатой коже свежие отметины. Порш хотел, чтобы каждая часть его тела была окутана чужим теплом и дыханием. — Прикоснись ко мне, Вегас, – простонал Порш. Взгляд парня стал еще темнее, голоднее. Стал таким опьяняющим. Я затаил дыхание, когда стал свидетелем еще одной сумасшедшей черты этого парня. Его язык сначала ловко прошелся по моей выступающей заостренной скуле, переходя к угловатой челюсти, а затем неторопливо перетекая в область кадыка. Он извращенно облизнул его, причмокивая при этом, полностью захватывая малиновыми губами в свой плен, посасывая и подавляя мой мученический стон. Я сжал губы, заставил себя терпеть, ведь Порш сейчас пребывает явно не в своем уме, не осознавая правильность своих действий. Нужно действовать осторожно. Умелый язык Порша лизал, неторопливо прикасался к доступным участкам кожи и нежными движениями посасывал их. Он уже был так возбужден и нетерпелив, готовый в полной мере доставлять удовольствие брату своего возлюбленного. Порш наклонился, медленно провел языком по нижней губе, наслаждаясь вкусом. Это стало последней каплей. Это должно прекратиться сейчас же! — Порш, остановись… – промычал я, в попытках оторвать парня от себя, что давалось с трудом. Возлюбленный главной семьи вцепился в меня мертвой хваткой, не желая отпускать из своих теплых объятий. Он держался за меня, как за последнюю возможность, как за надежду, которая может покинуть его в любое мгновение, сделав его более несчастным человеком. Порш в миллиметре от меня, что позволяет почувствовать запах алкоголя и его любимого парфюма вперемешку, доносящиеся от него и слышать его сбившиеся хриплое дыхание. Ноги подкашивались, а голова ныла так сильно, что боль отдавалась противным звоном в ушах. Он настойчиво сделал невесомый шаг, вынуждая мое тело упасть на мягкую поверхность, тем самым умело усаживая меня на диван, нависая надо мной. Он смотрел на меня так, будто не желает никогда больше отпускать. Его глаза горели огнем, обжигая все мои оголенные участки тела. Порш сразу же сократил между нами это ничтожно малое расстояние, прильнув к моим губам, его язык ловко проскользнул мне в рот, позволяя ощутить вкус алкоголя, отчего я отчаянно застонал. Мои глаза увеличились в размерах от неожиданной выходки парня. Когда его язык погрузился еще глубже, мне казалось, что это конец. Порш явно стремился к моей гибели. Я чувствовал себя совсем беспомощным, цепляясь за все, до чего мог дотянуться. Каждое движение его языка приближало, то к раю, то к аду. Конечности отяжелели, когда теплое сияние распространилось по всему телу. Я моментально вздрогнул, когда руки Порша скользнули по моим бедрам, так близко к тому самому месту… Это сводило с ума. Я воспользовался шансом втянуть огромное количество воздуха, в попытках вернуть себе сознание, но это было бессмысленно. Ты идиот, Порш. Что ты творишь? Так трудно понять мои вежливые отказы?***
Pov Pete
Настроение было сегодня, как не странно, хорошим. Вечерний коридор, обычно погруженный в полумрак, сегодня казался мне наполненным мягким, рассеянным светом. Стены, украшенные причудливыми тенями от настенных светильников, словно шептались о чем-то приятном и сокровенном. Я шел, невольно улыбаясь, и каждый шаг отдавался тихим, уютным звуком в этой почти осязаемой тишине. На душе было легко и радостно, словно только что прозвучала последняя нота прекрасной мелодии, оставив после себя приятное послевкусие. Конечно, ведь сегодня наступил особенный день, который я так упорно отмечал в этом чертовом календаре. День, когда меня выписывают. И в этом вечернем полумраке, наполненном таинственным шорохом теней, я чувствовал себя так, будто весь мир вокруг настроен на волну моей души, разделяя со мной это тихое, безмятежное счастье. Я наконец-то окажусь в своей комнате, кровати и даже в своем душе. Что еще может быть лучше? Я неторопливо шел по коридору, но мое внимание внезапно привлекли странные звуки, исходящие из ближайшей комнаты. Я прижался к стене, осторожно заглядывая сквозь щель. На кресле восседал Вегас, а на бедрах главы побочной семьи расположился Порш. Их языки соединены, исследуя рты друг друга. Губы наследника побочной ветви с причмокиванием раскрылись, и вязкая слюна тянулась серебрящейся ниточкой. Возлюбленный главы первой семьи наклонился и поцеловал верхнюю губу, мягко проводя по ней языком. Поцелуи для Порша — самая эффективная и сводящая с ума прелюдия. Я прислонился к стене, чувствуя, как мои колени предательски подкашиваются. Мое сознание до последнего не хотело верить в то, что сейчас увидели мои глаза. Вегас, выбрал… Порша? Я не понимал. В голове не укладывалось ровным счетом ничего. Хотелось кричать от отчаяния и бессилия. Меня только что предали два самых близких человека. Порш был для меня той самой дружбой, а Вегас любовью. Нет, нет. Нужно сначала поговорить, разобраться в ситуации, а уже потом делать выводы. Я сам должен взглянуть в глаза Вегасу. Пусть скажет правду мне в лицо. Довольные глаза Порша вдруг переметнулись на меня без какого-либо колебания и испуга, и продолжали смотреть в мои с особым наслаждением, углубляя вязкий поцелуй с человеком, в которого я так влюблен. В горле будто ком застрял. Сердце остановилось. Время замерло, а дыхание и вовсе сбилось с прежнего нормализованного ритма. Эта маленькая щелочка позволяла рассмотреть данную картину со всех сторон и в самых ярких красках из всех возможных. Взгляд Порша незамедлительно обратился в сторону Вегаса, и он прекратил касаться алых губ наследника. Возлюбленный главной семьи обхватил лицо Вегаса в свои ладошки и какое-то время всматривался в него, а затем перевел свой ехидный взгляд на меня, все еще стоящего в проеме двери. – И какого теперь тебе видеть своего мужчину с другим? ‒ с особой интонацией произнес каждое слово Порш. – Пит … – по помещению раздался тихий баритонный до боли знакомый голос. Мужчина вздернул голову и смотрел на меня в упор своими карими сожалеющими глазами, пытающимися сказать что-то. Это можно было понять по его взгляду. Я думал, что с легкостью смогу с ним поговорить, но мне было трудно даже смотреть на него. Я не выдержал. Мои глаза не в силах наблюдать продолжение этого прекрасного сюжета, а язык предательски подвел меня, не способный сейчас умело строить красивые фразы. Я был в буквальном смысле беспомощен в данной ситуации. Я не мог смотреть на них и дальше, поэтому, плотно прикрыв дверь, отстранился от нее и направился, куда глаза глядят, лишь бы подальше от этого места, волоча за собой неприятные ощущения в груди.***
Мелодичный, тихий, хрустальный звон стоял в воздухе, независимый от медного рева моря. Из под капюшона выглядывало бледное худое лицо парня, обрамленное немного неровной челкой. Ветер теребил одежду. Он то ласково обнимал легкими порывами, заставляя ткань приятно виться, то резво набрасывался, трепал полы брюк. Решающие громкие шаги, которые Пит в силах распознать, окунули его в реальность. Каждый сокращающийся между ними сантиметр посылает по телу табун мурашек. Горло мгновенно сдавило – словно кто-то положил на него руку и перекрыл доступ к кислороду. Ветер подхватил волосы бывшего телохранителя и бросил их с равномерной периодичностью в разные стороны. Время от времени пряди волос попадали ему в глаза, мешая нормально видеть, вынуждая парня морщиться от щекотки и убирать их с лица. Наследник второй семьи в нескольких сантиметрах от телохранителя. Это позволяло ему рассмотреть его белоснежное грустное лицо, которое не сулит сейчас ничего хорошего. Вегас прикусил потрескавшиеся припухлые губы, нахмурил брови и продолжил смотреть на парня, морщась, из-за чего на лбу появились еле заметные складочки. Он словно пытался разгадать сложную головоломку, понять, что же творится в душе Пита. В его взгляде – смесь беспокойства и нежности. Пит ощутил на себе этот взгляд и невольно отвел глаза, не решаясь встретиться с ним. Почему-то сейчас он чувствовал именно себя виноватым, словно совершил непростительный грех и теперь боится суда. Больших размеров капюшон, который был накинут на голову парня, прикрывал заплаканное лицо телохранителя. Пит вытер очередную мокрую дорожку, которая катилась от глаз к самому подбородку. Вокруг тишина, ни единой человеческой души. Только прохладный ветер обволакивал его, играя с непослушными прядями волос, словно ища в них закоулки скрытых тайн. И каждый шепот ветра вызывал на коже море мелких мурашек, словно предвестие надвигающегося чуда или зловещего предупреждения. Вегас поджал губу, очередная доля влаги вновь прильнула к его глазам. Наследник побочной ветви не знал, как остановить это. Все что он мог – так это рукавом периодически стирать следы своей слабости и никчемности. Как же херово. Он хочет вернуться назад, когда всего этого не было. Мужчина закрыл слезящиеся глаза, глубоко вдыхая морской воздух. Волны с каждым разом разгонялись все быстрее и быстрее, со всей силы бились об острые скалы. Он упустил это довольно давно. Единственное что хотел Вегас сейчас, так это просто забыться. Иногда кажется, что каждая боль, каждое испытание – урок, через который нам нужно пройти. Мы изучаем его, понимаем и, возможно, вырастаем из него более мудрыми и сильными. Но почему это должно быть так тяжело? Почему страдание иногда кажется несправедливым и бесполезным? Почему нам приходится переживать боли и терзания, когда все, чего мы хотим – просто быть счастливыми и спокойными? Боль утомляет душу, разрушает сердце и кажется бесконечной. И не всегда знаешь, как справиться с этим. Но, возможно, в этом и состоит ответ на вопросы о смысле наших страданий – чтобы мы нашли в себе силы пройти сквозь них, чтобы мы научились ценить свою силу и наработанную мудрость. Чтобы мы, наконец, обрели понимание того, что именно через испытания мы становимся более ценными и цельными личностями. – Почему ты так поступил? – с нотками презрения задал свой вопрос наследник побочной семьи. Глаза Пита были красными, а лицо опухшим от слез. Холод струился где-то под кожей, развевая одежду и волосы на ветру, не переставая играть с ними. Он не мог заставить себя посмотреть на Вегаса, хотя его сердце болело от осознания того, как сильно он хотел обнять его, поцеловать… – А что? Что мне еще оставалось … – Пит повысил свой голос сильнее, чем обычно, смешивая свой гнев с соленой жидкостью, которая как будто и без особой причины текла ручьем по пунцовым щекам бывшего телохранителя. Пит так никогда не разговаривал с Вегасом, но сегодня ему будто можно было все. Эмоции переполняли телохранителя, поэтому он был не в силах остановиться. Вегас не отрывал взгляда от парня, пытаясь побороть ощущение, что его сердце способно колотиться так сильно, что он мог слышать, как оно бьется в груди. – Я не мог больше оставаться там, – с горечью произносил каждое слово Пит. Ком обиды болезненно давил на горло. Все, что хотелось сказать, с трудом удавалось сдерживать внутри. Что-то горькое оседало на языке, вынуждая противиться этому. Срочно требуется прополоскать рот, чтобы убрать этот привкус. – Но я же сказал, что вытащу тебя оттуда! – прикрикнул Вегас, напугав тем самым парня. Пит мгновенно вздрогнул от резкости движений и слов наследника второй семьи, тут же притихнув. Слезы сами скатывались по его щекам, а тихие всхлипы он глушил рукой. Пит слышал шум ветра, проникавшего в его слабые легкие, и чувствовал его нежное дыхание на своей коже. Он хотел, чтобы ветер унес с собой все его страхи, все его мучения. Но ветер был слишком слаб, чтобы сделать это. Он мог только принести с собой новый аромат, новую тайну, но он не мог избавить Пита от его кошмаров. – Я не хотел ставить тебя перед выбором, – причитал бывший телохранитель, – Я не хотел, чтобы ты выбирал между мной и семьей. Неприятно саднило в груди. Но мог ли он в этом признаться? Он не уверен. Эти слова пронзали сердце наследника, заставляя задуматься о том, что происходит. Вегас не знал, как реагировать на такие откровения. Он чувствовал себя глупым, неспособным выразить свои мысли и эмоции. – Глупый, – это все, что вырвалось из его уст. Кожей он ощущал на себе обеспокоенный взгляд, но предпочитал его игнорировать. Он скучал по тому времени, когда принадлежал Вегасу, а Вегас – ему. Он действительно скучал по тому, что они должны были принадлежать друг другу. – Мудак – неожиданно вырвалось у телохранителя. – Пит, я могу все объяснить, – убедительно сказал мужчина, в попытках достучаться до сознания парня. – Не надо! – прикрикнул Пит, смотря в упор на парня своим печально-разгневанным взглядом. – Я все видел своими собственными глазами. Что ты еще хочешь сказать? – грубо продолжал телохранитель. – Да, то что ты видел … – начал наследник, но не успел закончить, как его перебили. – Да, я видел, и нам больше не о чем говорить, – бросил напоследок Пит, развернувшись спиной к мужчине, медленно отдаляясь от него. – "Нет, я не допущу", – явно пронеслось в этот момент в голове наследника побочной семьи. – Стой! – отчаянно прокричал Вегас, вмиг оказываясь вблизи Пита и прижимаясь со спины и хватая того за талию. Пит издал писк, когда его бедра оказались в плену мужского таза. Тепло окутало его спину, смягчая его внутреннюю злобу. – Не волнуйся, я тебя не отпущу – шепчет наследник побочной семьи, держа парня в своих объятиях. По телу бывшего телохранителя разлилось до боли приятное тепло. Пит замер, ощущая силу Вегаса, его защиту. Он почувствовал себя в безопасности, словно маленький ребенок. Это позволило Вегасу усыпить бдительность телохранителя на мгновение. Тепло Вегаса проникало сквозь тонкую ткань толстовки, растекаясь по спине и заполняя все его существо. Внутренняя злость, кипевшая в Пите до этого момента, утихла, уступив место неизвестному чувству, которое тяжелым грузом осело в его груди. Прерывистые прикосновения Вегаса по руке Пит сравнивал с огнем. Каждое касание вызывало жжение, но в то же время окутывало нежным удовольствием. Большой палец наследника медленно скользил по коже, рисовал невидимые узоры, словно чертил карту по его телу. От этого легкое покалывание пробежало по позвоночнику Пита, заставив его грудь затрепетать в нервном ожидании. Он словно впадал в полудрему, ощущая нежную теплоту в своих руках, забывая о своей задаче. Но через какое-то время Пит наконец пришел в себя. – Что ты делаешь? Дебил, – активно начал вырываться телохранитель, называя мужчину всеми возможными задевающими гнусными словами. Наследник побочной семьи продолжал держать Пита крепко в своих объятиях, не желая отпускать того от себя. – Я сказал отпусти! – кричал парень и с особой настойчивостью наступил на ногу наследника, больно вдавливая ее в песок. – Ай! – вынуждено отступил Вегас, придерживая пульсирующую от нестерпимой боли ногу. Наследник побочной семьи, словно разъяренный зверь, издал громогласный рык. Звук был таким неожиданным, что Пит невольно отшатнулся, словно его ударили током, застыв в немом ужасе. Когда Вегас медленно подошел к Питу, его движения были плавными, почти кошачьими, словно он был хищником, приближающимся к своей добыче. Он задрал голову, и его глаза, сверкающие в лунном свете, фиксировались на лице Пита с необыкновенной интенсивностью. Взгляд Вегаса был глубоким, непостижимым, словно обращенный внутрь его самого, и в нем замерло что-то загадочное, что не поддавалось описанию. Этот взгляд был ошеломляющим, он пронизывал все пустоты и тайные уголки души Пита, заставляя его сердце биться быстрее. От этого взгляда дрожь проникла в каждую клетку его тела, словно волна холода и страха, окутывающая его целиком. Пит ощутил, что стал пленником этого взгляда, что он не в силах оторваться от обращенных на него глаз Вегаса, словно магнит притягивающих жертву к своему источнику силы. – Я... я не хотел тебя обидеть, – пробормотал Пит, его голос дрожал от страха. Пит почувствовал, как его тело охватывает паника. Он не знал, как себя вести, что сказать. Парень оказался в ловушке между двумя огнями: гнев наследника и забота Вегаса. – Ты думаешь, что можешь обидеть меня, – мужчина холодно усмехнулся. – Я наследник побочной семьи, и я не терплю оскорблений. Ты должен помнить свое место. Слова Вегаса, подобно острым осколкам стекла, вонзились в и без того раздробленное сердце Пита. Боль пронзила его насквозь, заставляя взгляд помутнеть от слез. Они накатывали волнами, застилая взгляд и затрудняя дыхание. Каждая фраза, произнесенная Вегасом, усиливала мучительную боль, словно ввинчивая новый гвоздь в гроб его надежд. – Вегас… – прошептал Пит. – Если ты и правда так считаешь, то не останавливай меня больше.