Между страстью и нежностью

Горячие ладони мужчины уверенно скользнули по его плечам, спине, опустились к пояснице, а оттуда — еще ниже, к бедрам. Марк прикрыл глаза, тихо вздохнул. Напряжение в теле постепенно сходило на нет, сменяясь приятной расслабленностью и легким возбуждением. Думать ни о чем не хотелось. Может быть, только об этих сильных руках, которые так уверенно ласкали его тело, задевая самые чувствительные точки внутри, или о теплых мягких губах, которые покрывали его шею нежными поцелуями, или… Последняя мысль моментально растворилась в сладком удовольствии, которое волной пробежало по всему телу, когда широкая ладонь осторожно сжалась вокруг его члена. А с губ невольно сорвался легкий стон. Еще одно движение — медленное, почти ленивое, по всей длине, — отзывается внутри горячим жаром, который плавно растекается по телу, подобно вязкой, густой патоке, заполняя собой каждый сантиметр. Во рту резко пересохло. Нервно сглотнув, Марк попытался перевернуться на спину, но чужие руки с легкостью удержали его. И тут же, словно извиняясь, успокаивающе погладили по бедру. А спустя пару секунд длинные пальцы вновь коснулись его члена: слегка поигрались с головкой, потирая чувствительную тонкую кожу, умело приласкали напряженный ствол, неторопливо опустились ниже и… осторожно погладили вход, пока не пытаясь проникнуть внутрь — лишь помогая ему немного расслабиться. Не имея возможности увидеть, Марк полностью сосредоточился на собственных ощущениях, которых было так много, что их с трудом можно было отличить друг от друга. Возбуждение, похоть, натянувшее нервы напряжение… желание, волнующее предвкушение… Это был какой-то совершенно потрясающий коктейль из эмоций и чувств, который кружил голову и пьянил сильнее любого самого крепкого алкоголя, заставляя забыть обо всем. Однако помимо фантомных, размытых ощущений, были еще совершенно другие, физические ощущения. Случайные прикосновения, неловкие касания, неторопливые движения… Сейчас он чувствовал это в сотни, а, может быть, и в тысячи раз сильнее, чем прежде, будто все его тело превратилось в оголенный провод. Он чувствовал, как влажные от смазки пальцы неторопливо гладили кольцо мышц, как постепенно, все также медленно и неспешно, проникали внутрь — не сразу, один за другим, давая ему немного времени, чтобы привыкнуть — как осторожно они двигались внутри, тщательно растягивая и толкаясь все глубже. О нем так бережно заботились, что даже боль, на мгновение вспыхнувшая, практически тут же погасла, сменившись другим, намного более приятным ощущением. Медленно выдохнув, Марк осторожно двинул бедрами навстречу. За его спиной послышался тихий вздох, а затем… Че-е-е-рт. Он практически забыл, как дышать, когда, резко толкнувшись в глубину, чужие пальцы случайно задели ту самую точку внутри, пустив по телу легкий импульс удовольствия. А оставленный между лопаток легкий поцелуй отозвался приятной дрожью. Задохнувшись собственным стоном, мужчина прогнулся в спине и еще шире раздвинул ноги. И снова… и снова чужая рука обхватила его твердый член, сразу же начиная двигаться в правильном, идеальном темпе. Он, определенно, знает, как доставить удовольствие своему партнеру и умело пользуется этим: гладит, пальцами крепко сжимает у самого основания, проводит вверх, большим пальцем поддразнивая покрасневшую головку, затем — снова вниз, ни на секунду не прекращая ласкать. Плотно сжимает в кулак, затем, расслабив руку, отпускает и так еще пару раз, практически толкая его к грани. Но прежде чем мужчина успевает кончить, тот уже убирает руку, напоследок собрав немного предэякулята, подносит к лицу и медленно проводит по его губам. Марк тут же послушно облизывает их, а затем — тщательно по очереди каждый палец, собирая языком солоноватую жидкость. Его собственный вкус оседает на языке, и это возбуждает еще сильнее, отдавая тянущей болью внизу живота. Невыносимо хочется кончить, излившись потоком семени на смятые простыни, но одних пальцев, неторопливо скользящих внутри, — мало; ему нужен большой твердый член, который заполнит его до конца, а затем подтолкнет в пропасть бесконечного удовольствия, заставляя пережить один из самых ярких оргазмов в его жизни. Он просто не в силах больше ждать. С трудом приподнявшись, Марк поворачивает голову, встречается с ним взглядом и тихо, едва пошевелив губами, шепчет: — Трахни меня. Вместо ответа Мануэль молча поцеловал его в шею, затем — в плечо, слегка прикусив зубами нежную кожу, а потом резким движением перевернул его на спину, коленом раздвинул ноги и медленно наклонился к его лицу. Помедлил всего пару секунд, обдавая теплым, с легкими нотками алкоголя, дыханием губы, а после решительно поддался вперед, сокращая разделявшие их лица миллиметры, и накрыл его губы своими. Марк в ответ довольно выдохнул и послушно приоткрыл рот, позволяя горячему языку скользнуть внутрь. Поцелуй получился мягким и изучающим, почти невинным по сравнению с тем, чем они только что занимались. Но этот неожиданный контраст между горячей, сумасшедшей страстью и волнующей, трогательной нежностью лишь сильнее распаляет внутри желание, которое, практически достигнув своего пика, становится совершенно невыносимо. Их бедра неловко-случайно соприкасаются, и образовавшее между их телами трение пускает по венам очередную дозу острого, сумасшедшего удовольствия. Потянув его за плечи, Марк прижимает мужчину еще ближе к себе, несколько секунд молча смотрит ему в глаза, словно желая раствориться в глубине этого бушующего океана, что отражается в окружившей зрачок темной радужке, а затем оставляет на его губах еще один чувственный поцелуй и хрипло выдыхает: — Давай… Ману, кажется, и самому сдерживать себя больше не хочется, поэтому он быстро закидывает его ноги себе на плечи, прижимается ближе, осторожно устраиваясь между разведенных бедер, и… одним резким толчком входит внутрь. Под давлением мышцы постепенно растягиваются, и спустя несколько секунд он, наконец-то, погружается в горячую глубину его тела, каждой клеткой ощущая, как инстинктивно сжимается вокруг него Марк… Всего на мгновение останавливается, а затем с тихим рыком толкается еще сильнее и глубже, практически полностью заполняя его собой. Они стонут практически одновременно, окончательно теряя голову от ощущения близости, которое ярким фейерверком взрывается в сознании, вытесняя из головы любые другие мысли. Остаются только инстинкты, приправленные жгучей смесью желания и похоти. Выждав несколько секунд, Мануэль осторожно выходит, но тут же резко толкается вновь. Проникает под другим углом, меняет давление и начинает постепенно двигаться внутри, чередуя короткие быстрые точки и длинные неторопливые движения… Он входит до конца, заполняя его без остатка, попадает точно в чувствительную точку внутри, на секунду немного отстраняется и прижимается снова, давит, нажимает сильнее и… снова, снова, снова. И каждое его движение, словно отточенное в совершенстве — смесь наработанного с годами мастерства и разожженной в буре эмоций страсти. Ману точно знает, что нужно сделать, чтобы доставить ему удовольствие, и умело пользуется этим, играя с его телом. Придерживает за бедра, гладит, ласкает, трогает… продолжая медленно подводить к самой грани. Марк жмурится, покусывает губы, что-то неразборчиво шепчет, дрожит всем телом, выгибается и резко двигается навстречу, открываясь перед ним, принимая до последнего сантиметра… на выдохе, чувствуя, как подступающий оргазм постепенно накрывает его. Выкручивает мышцы, заполняет приятным теплом все тело и мягкими волнами уносит сознание прочь, оставляя лишь бесконечные ощущения… Он стремительно кончает, выплескиваясь себе на живот, и, расслабленно откинувшись назад, отчаянно пытается отдышаться. На секунду приоткрывает глаза, смотрит из-под полуопущенных ресниц, кончиком языка торопливо облизывая губы, и, слегка покачнув бедрами навстречу, едва слышно шепчет: — Иди ко мне. Мануэль медленно выходит, оставляя после себя неприятную пустоту, осторожно укладывает его ноги на постель, а затем падает, наваливаясь на него, сверху и прижимается губами к теплой шее, оставляя пару легких укусов. Марк в ответ просовывает руку между их телами и, обхватив ладонью его твердый член, тут же начинает двигаться в резком, быстром темпе, доставляя ему удовольствие лишь умелыми движениями пальцев. Ему нравится, как Ману дрожит, но совсем не от холода — температура в воздухе, кажется, достигает точки плавления двух тел, — как слегка откидывает голову назад, подставляя беззащитную шею под дождь горячих поцелуев, которые ложатся на светлую кожу бледными, едва заметными отметками, как красиво он стонет — мягко, чувственно, нежно, — а затем грязно ругается, окончательно потеряв голову и контроль над собственным телом. Марк любит видеть его таким — разгоряченным, страстным, сумасшедшим, — но еще больше он любит, когда Ману, задыхаясь, прижимается горячим мокрым лбом к его плечу, прикрывает глаза и, наконец, следует за ним в эту бурлящую пропасть, падая на самое дно чистого удовольствия, которое наполняет каждый миллиметр его тела… И пока мужчина медленно приходит в себя, он просто лежит рядом и, прижав его к себе, успокаивающе гладит по спине, чувствуя, как мышцы под его пальцами постепенно начинают расслабляться. Дрожь проходит, дыхание медленно выравнивается, и вскоре Ману устало замирает в его объятиях. Удовольствие сходит на нет, сменяясь удовлетворенностью и легкой приятной усталостью. И даже мысли возвращаются как-то лениво и неохотно, заполняя сознание привычной тяжестью. И только спустя несколько долгих минут Мануэль, наконец, окончательно возвращается обратно в реальность. Несколько раз быстро моргнув, тихо вздыхает, приподнимает голову и находит губы Марка своими, вовлекая его в мягкий, неторопливый поцелуй. И больше нет сжигающей до тла страсти, остается лишь чувство глубокой привязанности и… Ману находит его ладонь и мягко сжимает в своей, переплетая их пальцы в безмолвном жесте. Некоторое время они так и лежат: просто смотрят друг другу в глаза и молчат, лишь время от времени обмениваясь легкими, словно взмах крыльями бабочки, поцелуями. Воцарившаяся между ними тишина — удивительно приятная, спокойная, уютная, — такая хрупкая, что, кажется, одно случайное слово способно ее разрушить. К счастью, чтобы общаться между собой, им не нужно никаких слов. В их немом диалоге вместо слов — прикосновения, а вместо предложений — поцелуи. И в этом был какой-то совершенно особенный кайф — понимать друг без слов. Когда один лишь такой взгляд Марка — теплый, нежный, наполненный любовью, — стоит дороже любых признаний. Мануэль в ответ бережно касается губами его виска, срывая с приоткрытых губ судорожный полувздох-полустон, а затем — снова губ. Правда, на этот раз едва ощутимо, практически невесомо… …и тихое «люблю» на мгновение повисает в воздухе, до предела натягивая тонкую нить между ними. А затем. — Я тоже тебя люблю.