Воздушный замок

      Феликс на ватных ногах дошел до уборной и ворвался туда, игнорируя свое бешено бьющееся сердце. В небольшом помещении было как-то сыро и ощущалась легкая прохлада, сбоку горел тусклый свет, а музыка из ресторана слышалась заглушенно. Всю тишину прерывал шум воды из крана. Хенджин стоял у раковины, оперевшись на нее одной рукой, и ополаскивал рот. Парень выглядел вымотанным, на нем совсем не было лица, а от нависшего напряжения лоб его покрылся холодным потом. Хван поднял голову, желая посмотреть на себя в отражении зеркала, и слегка вздрогнул, когда заметил мрачного Феликса позади себя. - Феликс… - Хенджин повернулся к нему - Ты меня напугал - произнес он и закрыл кран, шум которого уже раздражал Феликса. Светловолосый продолжал молча стоять на месте и наблюдать. Он не знал, с чего начать ему разговор, которого он так долго ждал, но в то же время боялся. Омега понимал, что его, возможно, ждет еще одна горькая правда, но отступать уже было некуда. Феликса тревожило теперь ещё и то, что его хен был в неведении, хотя у Хенджина были явные признаки токсикоза из-за беременности. Даже Минхо это отметил и хотел порадоваться за лидера.       Хван молча начал вытирать слегка трясущиеся руки салфетками, и даже в этот момент движения его были изящными. Он держался уверенно в отличие от Феликса, которого трясло то ли от страха, то ли от волнения. Он снова заметил небольшие шрамы на руках Хвана и вспомнил, как омега трепетно смотрел на его мужа, будто тот был для него единственным смыслом его существования. От этих неприятных воспоминаний Феликсу стало дурно, и парень почувствовал себя брошенным и никому ненужным. Он боялся этих чувств и начал злиться на Хенджина еще сильнее.       Тот заметил сверлящий взгляд Феликса на своих запястьях и спрятал шрамы рукавами рубашки, ощущая всем телом враждебность знакомого. Чан говорил ему, что из-за беременности Феликс может показаться ему нервным или недружелюбным, но Хван за весь вечер понял, что дело тут не только в гормонах беременной омеги. Светловолосый ненавидел Хенджина, кажется, уже с первой их встречи и не пытался это скрывать. - Всё хорошо? - наконец спросил Хван, чтобы как-то разрядить обстановку. - Почему Чан ничего не знает? - резко спросил Феликс, решив, что он больше не сможет сдерживаться, и времени набираться смелости у него уже нет. Голос его немного дрожал, но вместо страха, омегой двигал ненависть на Хенджина, который в недоумении посмотрел на него в упор. - Не понимаю, о чем ты… - произнес он невозмутимо. - Он говорит, что у тебя рпп… - Аа, это всё из-за нервов - отрезал Хенджин, отводя взгляд, и выкинул в урну салфетку, которую всё это время нервно сжимал в руках - Скоро уже должно пройти - добавил он, и Феликс, наконец, заметил какое-то волнение в его голосе. - Я про твою беременность - произнес холодно Феликс и подошел ближе к парню, чувствуя его легкую панику.       Сердце у обоих забилось быстрее. Последние слова светловолосого эхом прозвучали в голове у Хенджина, который на секунду растерялся и замер, но тут же взял себя в руки и слабо улыбнулся. - Феликс… - начал было он. - Почему ты скрываешь это от своего альфы? - тут же прервал его омега, понимая, что Хван сейчас, скорее всего, будет отрицать свою беременность и не выдаст правду просто так. Страх и отчаяние в глазах напротив говорили о многом. Феликс разглядел взволнованность Хенджина, хоть тот и пытался спрятаться под маской равнодушия. - Я ничего не скрываю - ответил омега тем временем, покачав головой. Ликс сжал трясущиеся ладони в кулак, будто это поможет ему скрыть свою тревогу и злость. Где-то на подсознательном уровне он уже, кажется, сам знал ответы на свои вопросы, но омега всё ещё хотел верить, что его догадки окажутся ошибочными, и будут веские причины, почему Хенджин еще не рассказал хену о своем положении. - Феликс, честно, не понимаю, с чего ты… - Твое состояние само говорит за себя - снова прервал его омега, не желая слышать какие-либо оправдания, - И я видел тебя у господина Юна, не нужно это отрицать. Вы говорили про ребенка и …- он вдруг остановился. Казалось, огонь ярости прожигал его душу, и, еще немного, парень начнет задыхаться от этих чувств. Ему в какой-то момент просто захотелось услышать от Хенджина слова, которые утешили бы Феликса и позволили бы выдохнуть с облегчением. Слова, которые потушили бы его внутренний пожар. Но Хенджин растерянно молчал и это только сильнее расстраивало Феликса. - Просто ответь, почему Чан не знает про ребенка? - спросил вновь Феликс, уже чуть ли не умоляя и желая услышать, хоть что-то.       Хенджин, тем временем тяжело вздохнул, опустив взгляд на пол, будто пытаясь найти там ответы. Кажется, он тоже сильно утомился за этот вечер и был уже на грани. - Потому что - он поднял голову - Нет никакого ребенка, Феликс. Слышишь? - произнес он, взглянув омеге прямо в глаза, желая убедить его в своих словах.        Голос Хвана звучал уверенно, и светловолосый с охотой поверил бы ему, но глаза Хенджина были полны сожаления и какой-то вселенской печали. Феликс не знал, что ему еще сказать. Он понимал, что омега врет и не отступит от своих слов.       Феликсу слишком тяжело давался этот разговор, и он уже немало сил и нервов потратил за этот вечер, только наблюдая за Хваном. Парень не верил ни единому слову омеги. Его злило то, с какой уверенностью тот всё отрицал, будто сам верил в свои же слова, а Феликса выставлял идиотом. Светловолосый не понимал, как можно так нагло врать, не смотря на то, что у него было очевидное для них обоих доказательство - неожиданная встреча у врача. Хван, между тем, выдержал испепеляющий взор карамельных глаз и, наконец, прервав зрительный контакт, направился прочь, не желая больше оправдываться перед омегой и продолжать этот бессмысленный диалог.       А Феликс вдруг вспомнил слова врача про аборт и болезненный вид омеги после. Жуткий холодок снова прошелся по спине, вызывая миллион мурашек по всему телу. Сердце снова задрожало в тревоге. - Ты сделал аборт…?- произнес омега почти шепотом, скорее утверждая это, как факт. Его голос эхом наполнил всю комнату и разбил тишину, осколки которой словно вонзились в спину Хвана, и тот вдруг остановился у выхода. - Точно… Вы ведь говорили про это - добавил Феликс, которого вдруг охватило какое-то непонятное чувство страха за своего ребенка. Омегу поражало, то как Хенджин безответственно относился к жизни. Он не побоялся наложить на себя руки и так легко смог избавиться от своего ребенка. Всего этого Феликсу было не понять, и он полностью дал волю своим чувствам, осознавая единственную причину этих безрассудных действий омеги с ароматом роз - Чанбин. - Ребенок был не от Чана, верно? - спросил Феликс слабым голосом, сам ужасаясь от своих слов. Хенджин медленно повернулся к нему, и в лице его читался страх. - Ты убил его, потому что он… - нервно улыбнулся Феликс и почувствовал ужасную слабость и безысходность. По лицу побежали первые горькие слезинки, которых парень сдерживал весь вечер. - Феликс… - Хван не дал ему закончить предложение, с ужасом понимая, что светловолосый, возможно, уже всё знает про измену. Он заметил начавшуюся истерику омеги и беспокойно подошел к нему, игнорируя слова, которые больно вонзились в его беспокойное сердце. - Это ведь был не ребенок Чана - шепотом повторил светловолосый и посмотрел на Хвана, оперевшись одной рукой к раковине. От произнесенных слов становилось не по себе. И Феликс, не мог, не то чтобы нормально стоять на ногах, он не понимал, как ему теперь, вообще существовать. Земля начала уходить из под ног от одного осознания, что Хенджин забеременел от Чанбина. Это уже было очевидно. Губы Феликса задрожали, а глаза начали наполняться слезами еще больше. Его мир перевернулся вверх дном и начал трескаться по швам. Казалось, что-то тяжелое давило в груди и стало трудно дышать. Феликс чувствовал жгучую боль внутри вперемешку с тревогой и начал плакать с каждым вдохом все сильнее. Слезы больно царапали лицо, парню захотелось завыть, закричать, чтобы хоть как-то избавиться от душевной боли. В пелену своей истерики, он почувствовал холодные тонкие руки Хвана, который пытался его успокоить и вывести наружу, что-то проговаривая хриплым голосом, но Феликс его не слышал. Его только сильнее раздражало присутствие омеги и этот чёртов аромат роз. - Не трогай меня! - сквозь слезы прокричал он и оттолкнул от себя Хенджина. Светловолосый начал громко и отчаянно плакать, когда на пороге послышался голос Чана: - Что случилось ? - в панике спросил альфа, и обе омеги вздрогнули. Хенджин замер на месте, а Феликс попытался скорее взять себя в руки, вытирая свои слезы рукавами свитера, отвернувшись от альфы. Он не хотел сейчас что-то объяснять Чану. Омега просто не смог бы найти в себе силы рассказать про измену своему хену. - Феликс? - Чан подбежал к нему и медленно развернул того к себе, а тот не удержался, начал захлебываться в своих слезах еще сильнее, закрывая лицо руками. Омега устал от всего. Ему было до ужаса больно теперь и за Чана, который, кажется, искренне любил своего омегу.       Играть роль счастливого мужа давалось очень тяжело, когда душу каждый раз скребли кошки при одном взгляде на Чанбина. Феликс хотел узнать сегодня правду, но новость о беременности Хвана, как сильная пощечина, буквально отбросила розовые очки Ликса в сторону. И позволила увидеть, как рушатся его глупые мечты, которые он отчаянно пытался собрать по осколкам обратно последние несколько месяцев. Парень чувствовал себя брошенным и потерянным, ненужным и слабым. Он дал волю своим эмоциям, не в силах больше сдерживать в себе всю боль, и ревел, как маленький ребенок. Теплые руки хена протянули младшего к себе, и омега услышал тихий шепот: - Тихо, тихо, ну всё, Ликси, всё - произнес Чан успокаивающим голосом, поглаживая по спине - Что случилось? - беспокойно спросил он, обращаясь к Хенджину, который сейчас был бледнее снега. - Чан-хен, - прервал его Феликс, утыкаясь носом в его плечо и продолжая плакать. - Скорее позови Чанбина - произнес альфа Хенджину, - Давай, Ликси, выйдем отсюда - он осторожно повел омегу в сторону выхода. Чана пугало такое состояние младшего, и он сам начал немного паниковать, не понимая, что делать. - Нет, нет - сквозь слезы произнес Феликс и остановил хена - Выведи меня на свежий воздух - глухим голосом произнес он, - Я сейчас успокоюсь…. - Но Феликс… - Не зовите Чанбина! - голос Ликса ломался - Мне просто нужно на свежий воздух - омега весь дрожал, а слезы продолжали бежать по лицу, больно царапая кожу, но теплые руки Чана, как спасательный круг, помогали ему потихоньку всплывать со дна своего отчаяния на поверхность. Он не хотел видеть своего мужа сейчас, потому что это только сильнее усугубило бы ситуацию, а омеге надо было как можно быстрее взять себя в руки, потому что малышу явно не нравилось такое нестабильное состояние папы, а тянущая боль в животе нарастала с каждой новой слезой омеги. - Чан, давай на балкон - произнес Хенджин, открывая двери и помогая вывести слабого Феликса. - Ты мне объяснишь, что случилось? - спросил тем временем Чан, а Феликс сильнее вцепился в него и всхлипнул. Хенджин нервно опустил взгляд на светловолосого и замолчал. Ему тоже нужно было время, прежде чем, объясниться перед альфой.       Столик друзей находился на другой стороне, поэтому Феликс надеялся, что никто их не заметит, и он сможет успокоиться на свежем воздухе один. Но по дороге их поджидал Чанбин, и он беспокойно подбежал к ним, заметив состояние своего мужа. - Ликси, что такое? - спросил он тревожно, буквально вырывая его из рук Чана. - Нет. Нет. Оставь меня! - Феликс продолжал плакать и не дал мужу прикоснуться к себе. В пелену своей истерики и слез, он заметил беспокойных Минхо и Джисона, которые стояли за Чанбином и смотрели на них растерянно. Омега на дрожащих ногах направился к балкону, он не хотел никого видеть сейчас. Ему не хватало воздуха в груди, и, казалось, стены помещения давили на него. Он продолжил идти медленно, когда почувствовал крепкие руки своего мужа, который пытался помочь ему идти. - Я сказал, оставь меня! - прорычал он снова, вырываясь из его рук. Чанбин растерянно остановился, ловя на себе взгляды официантов и некоторых посетителей, а шаги Феликса замедлились, ноги тряслись, сердце больно кровоточило внутри. Чан осторожно подошел к омеге и схватил за руки, помогая выйти к балкону. - Мне просто нужен свежий воздух - шептал сквозь слезы омега и крепко схватил руку хена - Чан хен, мне просто…- продолжал он повторять. - Идем, Ликси, идем - успокаивающе произнес Чан, выводя младшего наружу. Друзья растерялись при виде такого Феликса и не сразу сообразили, что им делать. - Хани, принеси ему воду - Минхо, наконец, пришел в себя и пошел за альфой и омегой на балкон, желая помочь успокоить младшего. Чанбин так и остался в ступоре, не понимая, что произошло. Он взглянул на Хвана, который тоже не мог сдержать дрожи по всему телу. Вид его истинного был не лучше Феликса, и Чанбин забеспокоился еще сильнее. Хенджин, наконец, заметил его взгляд и тут же отвернулся. Он поторопился уйти прочь, не желая больше находиться здесь и видеть эти лица, которые, казалось, смотрели на него с каким-то осуждением. - Хенджин, - позвал его Чанбин, но тот его проигнорировал - Подожди же, - добавил альфа и последовал за ним.       Хван остановился лишь на секунду, словно какая-то невидимая сила заставила его замереть. И когда он почти почувствовал легкое касание альфы, отдернул свою руку, как от огня, и продолжил спускаться по лестнице на первый этаж, ускоряя шаг. - Подожди, Хенджин, что случилось? - Чанбин не отставал от него, и, когда они уже вышли на улицу, альфа, наконец, его догнал и встал напротив. - Джинни - произнес он его имя так, как умел только он - нежно и мягко. Хван остановился, стараясь успокоиться и не разреветься сейчас, как Феликс. Он тоже был вымотан. Чувство брошенности и отчаяния больно отдавались в груди. Он ненавидел всё то, что с ним происходило. Омега начал дрожать от прохлады улицы, которая укутала их в холодное вечернее объятие. - Ты можешь объяснить, что случилось? - беспокойно спросил Чанбин снова, вглядываясь в лицо Хвана. Тот продолжал молчать, опустив голову. Сердце его билось со скоростью света, будто желая выскочить из груди, у омеги сильно началась кружиться голова от всего происходящего, и он невольно положил руку ко лбу. - Ты в порядке? - Чанбин подошел еще ближе, а Хенджин почувствовал его запах, который начал его успокаивать. И ему хотелось прильнуть к альфе и забыть все проблемы этой жизни, раствориться в нем и просто действовать по велению сердца. Хвана злило, что его тело всё еще так реагировало на Чанбина, и он тяжело вздохнул, стараясь не вдыхать запах своего истинного. Сердце от этого, больно заныло в груди, но Хенджин старался быть сильнее своих чувств. - Не подходи ко мне…- произнес он тихо, борясь сам собой. - Что? Хенджин, посмотри на меня, - Альфа поднял голову омеги за подбородок. Их взгляды встретились и оба почувствовали какое-то волнение, будто смотрели в первый раз друг на друга. Хван видел во взгляде напротив нежность и беспокойство. Ещё секунда и Хенджин уже хотел дать волю своим чувствам, утонуть в глазах альфы и позволить ему себя обнять, и просто дать сердцу успокоиться, но тут голос Чанбина его отрезвил: - Что ты сказал Феликсу? - спросил он в упор, глядя ему прямо в глаза. И вдруг Хенджин вернулся в реальность. В мир, где все попытки сдерживать свои чувства к Чанбину были тщетны, и он продолжал его любить, не смотря ни на что, в то время как альфе было на него всегда плевать. Он для него был всего лишь красивой игрушкой, чувства которой не значили ничего. Конечно, Хван понимал, что после всего произошедшего он не должен был что-то значить для альфы. Но парень в очередной раз убедился, что ему нет места в жизни Чанбина. И никогда не было. И сердце его больно сжалось внутри от мысли, что Феликс всегда был важнее для альфы, чем он. Даже силы истинности не могли на это как-то повлиять. И если бы Чанбин не встретил когда-то Хенджина, никто бы сейчас не страдал от боли. Если бы только Минхо не спас его в ту ночь, сейчас всем было бы намного легче. И не были бы этих ошибок, за которые придется расплачиваться всю жизнь.       Беспокойными мысли начали кружить голову омеге сильнее. - Хенджин, - Чанбин снова обратил на себя внимание, замечая, как омега замер на месте. - Боишься что я рассказал ему правду, Чанбин? - произнёс Хван с какой-то злостью и оттолкнул от себя руки альфы. Он не хотел больше видеть эти теплые глаза, не хотел ощущать запах сандала, который так его успокаивал и пленил. - Дело ведь не в том, что я… - нервно произнес Чанбин- Он ещё не готов к этому, у него итак сейчас нестабильное состояние, ты же знаешь… - Так иди и успокой его - ответил Хенджин - Его альфа должен быть рядом с ним сейчас,а не Чан- прорычал Хенджин и направился прочь, грубо задевая плечом Чанбина. На душе было горько и обидно. Зачем он только согласился прийти сюда, ведь омега прекрасно понимал, чем закончится это всё. - Ты что, Чана ревнуешь? - раздраженно произнес ему в спину Чанбин, а Хенджин вдруг остановился. Было больно слышать это от человека, которого омега любил всем сердцем и был готов отказаться от всего ради него. Разве мог он ревновать кого-то, кроме своего истинного? Ему никто, кроме Чанбина, не нужен был. Хенджин повернулся к альфе и увидел ярость в его глазах: - Имею на это право, - произнес омега спокойно, хоть и в душе был настоящий пожар - Я принадлежу ему, он мой альфа - добавил Хван и быстро отвернулся, желая как можно быстрее уйти прочь, когда слезы предательски начали скатываться по лицу.        Чанбин, с замиранием сердца, проводил Хвана взглядом. Он понимал, что не должен был идти за омегой, понимал, что своим поведением только сильнее причиняет ему боль, но его тянуло к Хенджину, как магнитом, и за весь вечер альфа старался не выдавать свою ревность и нервозность из-за Чана, который был слишком нежным и мягким с Хваном, будто они уже женатая пара. Чанбин старался отвлекать себя Феликсом и напоминать себе, что у него есть семья и любящий муж, но сердце всё равно разрывалось внутри от одного взгляда на Хенджина, который совсем не выглядел счастливым. И от этого становилось только хуже на душе.       Как бы Чанбину не хотелось стереть их прошлое, исправить ошибки и начать спокойную жизнь с Феликсом, он не мог забыть Хенджина так быстро. Альфа был слабее той связи, которая накрепко связала души истинных, и у него не получалось вырваться из этой сети. Какая-то неведомая сила тянула его к Хенджину, и альфа вдруг понял, что совсем не хочет противиться этому. Потому что сердце его трепетало при одном взгляде на омегу. И хоть здравый рассудок уничтожал душу Чанбина, напоминая ему, что это неправильно, что он просто жалок и ничтожен, и как он несправедливо поступает по отношению к своему мужу, сердцу его было глубоко наплевать на все эти истязания.        И сегодня альфа лишний раз убедился, как он слаб перед Хваном, и как сильно скучал по омеге. Скучал по его аромату, мелодичному голосу, привычке заправлять волосы за ухо, когда волновался. А еще Чанбин скучал по его звонкому смеху и милым глазам, которые превращались в полумесяцы при смехе, которого кстати он давно не слышал.       Альфа понимал, что все это неправильно и ненавидел себя за свои чувства внутри. Ему хотелось завыть и ударить себя изо всех сил. Его до сих пор пьянил аромат роз, который, кажется, стал еще сильнее ощущаться. При этом, на Хване вовсе не чувствовался запах Чана, хоть лидер всем видом пытался показать, что омега принадлежит ему. И разговор про возможную беременность Хенджина сводил альфу с ума, ведь всем телом и душой он принадлежал только ему. От этого чувство собственности Чанбина еще сильнее обострялось. И ему даже на миг показалось, будто омега стал ему еще роднее, не смотря на чужую метку на шее.        Чанбин всё еще не мог отказаться от Хенджина и отпустить… Подул прохладный ветер, разгоняя все мысли альфы прочь. Он почувствовал жгучую боль и вину перед Феликсом, ненавидя себя всё сильнее. ***       На балконе было прохладно, но дышать становилось всё же легче. Прохладный ветер ласкал лицо омеги, будто желая вытереть его горькие слезы. Сердце почти успокоилось, когда Феликс открыл глаза и сделал очередной выдох. Слезы не щипали больше глаза, и он только сейчас понял, как крепко сжимал руки хена, который всё это время был рядом с ним и смотрел на него беспокойно.       Они сидели на скамейке, откуда открывался красивый вид на ночной город, который жил своей жизнью и не волновался о проблемах своих жителей. - Тебе лучше? - спросил у него Чан, дождавшись полного успокоения. Феликс кивнул, отмечая про себя, что голова всё же немного кружилась - Зайдем внутрь? Ты можешь простудиться… - Сейчас, пять минут, - ответил парень дрожащим, хриплым голосом - Я хочу побыть на свежем воздухе ещё немного… - добавил он. Тогда Чан снял с себя свой пиджак и накинул его на хрупкие плечи омеги, беспокоясь, что тот может простудиться. - Хани принес тебе воду - произнес Ли, и омега только сейчас заметил встревоженных Минхо вместе с Джисоном, который протянул ему стакан с водой. - Что случилось, Ликси? Хенджин чем-то обидел тебя? - Чан гладил его по спине и не отводил свой беспокойный взгляд от младшего. - Нет - отрезал Феликс, взял дрожащими руками стакан с водой и отпил пару глотков, шмыгая носом. Он всем нутром ощущал переживание своих друзей. Парень не хотел сейчас обсуждать то, что произошло между ним и Хенджином. Ему хотелось забыть обо всем, и он успокаивающе погладил свой живот, который продолжал болеть. На данный момент это волновало омегу больше всего. - Простите меня - нервно, но тихо произнес он - Это всё из-за беременности - соврал он, стараясь успокоить сердце - Реву из-за мелочей - слабо усмехнулся Феликс и взглянул на Чана, который выглядел встревоженным и смотрел на него с недоверием. - Хен, правда, просто дай мне время успокоиться, всё хорошо - устало добавил омега.       Чан понимал, что младший не хочет об этом говорить, и не стал его мучать вопросами. Он оставил их Хенджину в надежде, что хотя бы он всё ему объяснит потом. Беспокоить ненужными расспросами и так уже измученного Феликса Чану сейчас совсем не хотелось. - Принести еще воды? - мягко спросил Джисон, на что Феликс кивнул и протянул ему свой стакан. Чан продолжал гладить омегу по спине, а Минхо сел рядом и накрыл его руки своими, что-то проговаривая своим успокаивающим голосом (Феликс не вслушивался). Друзья сильно испугались за младшего, и омега немного чувствовал вину, что принес им такие неудобства из-за своего состояния. Он тяжело вздохнул и снова взглянул на город, вдыхая приятный свежий воздух.       Омега вспомнил разговор с доктором Юном, о его рекомендациях и просьбу беречь себя от переживаний. Но Феликс ничего не мог с собой поделать, у него не получалось не обращать внимания на вещи, которые медленно уничтожали его семейную жизнь. Он не знал, что ему делать, и как отвлечь себя от разрушающих мыслей. Омега осторожно встал, убеждая друзей, что все хорошо, и медленно подошел к перилам балкона.        Наблюдая городом, парень пытался привести свои мысли в порядок, стараясь избавиться от дрожи. Вечерний воздух был чистым и свежим, что немного успокаивало омегу. С каждым часом становилось всё прохладнее, а ночной город медленно погружался в туман. Парень уже хотел предложить друзьям зайти внутрь, когда заметил знакомые силуэты внизу, возле ресторана, и снова начал медленно задыхаться.       Он видел, как Чанбин с Хенджином застыли друг напротив друга на мгновение. Но этого было достаточно, чтобы заметить их нежность друг к другу. Феликсу в тот момент показалось, что Чанбин узнал об аборте. А потом Хенджин грубо оттолкнул Чанбина и направился в сторону автомобиля, что-то сказав напоследок. И перед тем как уехать, Хван замер на месте, открыв двери машины. Он повернулся к альфе, выглядел он заплаканным и раздраженным, но смотрел на альфу с нежностью, от этого Феликсу становилось дурно. Хван глубоко вздохнул, закрывая глаза, и сел в машину, когда Чанбин проводил уехавшую машину взглядом, полной отчаяния.       Сердце Феликса больно ныло, а ненависть накрыла с ног до головы, отдаваясь дрожью и нервозностью по всему телу. Ему было досадно, обидно и горько. Новые слезы вновь покатились по щекам. Он почувствовал подошедшего Минхо и повернулся к нему, ухватившись за протянутую руку хена.       Это не просто была интрижка на стороне. Взгляды альфы с омегой говорили сами за себя, что-то большое было между ними. От этого Ликсу снова захотелось завыть и вырвать свое сердце голыми руками и выкинуть его. Он возненавидел Хенджина еще сильнее. Мир Феликса рушился у него на глазах, а он не мог с этим ничего сделать. Парень услышал тревожный голос Минхо, который беспокойно спрашивал что-то. Ком в горле, казалось, начал его душить, и он всхлипнул тихо, но отчаянно, закрывая глаза руками. Живот снова схватили боли, и омега осторожно обнял себя, напоминая, что ему нужно успокоиться. Его малыш уж точно не заслуживал всего этого, и только ради него Феликсу хотелось быть сильнее своих тревог и пережить все удары судьбы. И когда омега почувствовал крепкие объятия Чана, он наконец нашел в себе силы и обратился к Минхо. - Хен, я сегодня не принял свои лекарства, сможешь их принести? - спросил он сквозь слезы Минхо, а тот встревожился и ушёл за таблетками, оставляя их с Чаном наедине. - Чан хен, - произнес Феликс, как только омега скрылся за дверью. Стараясь успокоиться, омега отстранился от теплых объятий хена. - Ликси, что-то болит? Что такое?       Феликс посмотрел на хена заплаканными глазами и, не жалея ни о чем, ненавидя Хвана всем сердцем, он произнес: - Ты знал, что Хенджин сделал аборт? - спросил он прямо, видя недоумение альфы. Чан растерялся на миг и хотел уже что-то сказать, но Феликс его перебил - Я видел его у господина Юна, когда ходил на обследование. Он сделал аборт в тот день - добавил он, прожигая альфу пронзающим взглядом, ища в выражении лица Чана разочарование и ненависть к Хенджину - У него не проблемы с рпп, он был беременен - голос Феликса был холоднее вечернего ветра и вызывал мурашки по всему телу хена. - Извини, что лезу в не в свое дело, но я подумал, ты должен знать об этом,- выдал он, наконец, и заметил, как Чан переменился в лице.       Ликс хотел чтобы Хенджин страдал от боли так же, как и он сам. Хван вообще не был достоин Чана, и было бы лучше, если бы они расстались раньше, чем омега успеет испортить жизнь хена. Но только сейчас, заметив какое-то раздражение и страх в глазах Чана, Феликс понял, что делает больно не только омеге. Видимо, тот и вправду был слишком дорог альфе.       Парень хотел бы добавить ещё что-то, но он уже не мог что-либо из себя выдавить и просто устало уткнулся в плечо Чана. Альфа осторожно погладил его по волосам, прижимая хрупкое тело к себе. Голос его звучал успокаивающе, но омега не мог разобрать слов, утопая в своих чувствах и позволяя слезам падать на крепкое плечо хена.       В этот момент он полностью отдался своей боли. Омеге было обидно и за Чана, который, кажется, только что узнал об измене своего возлюбленного. Горесть на душе Феликса пожирала его до костей, и он не знал, как взять себя в руки, продолжая отчаянно плакать. Всё внутри кровоточило и парень не знал, как вообще теперь заглушить эту боль и залечить раны.       Феликс на миг потерял связь с реальностью, утопая в своем горе и "очнулся" , когда рядом послышался неуверенный голос Джисона. Теплые объятия хена вдруг будто испарились в воздухе, оставляя слабое тело омеги на бездушную прохладу ночи.       Чан быстро ушел куда-то, когда на балкон вышли Хан с Минхо. - Феликс, ты как? - голос Минхо слышался заглушено.       Светловолосый, только сейчас понял, как всё плыло в глазах, а низ живота начал болеть с такой силой, будто его резали острым ножом. Омега схватился за живот и нагнулся, не выдерживая больше этой боли. Минхо с Джисоном тут же оказались рядом и схватили его в ужасе. Они продолжали что-то встревоженная спрашивать у него, но Феликс уже ничего не мог разобрать. Минхо поднял ослабленное тело младшего на руки, и все начало исчезать во мраке. Голоса друзей и шум посетителей ресторана эхом звучали в голове у Феликса. Он чувствовал, как быстро билось сердце хена, который что-то кричал Джисону и продолжал идти, ускоряя шаг. - Чан, оставь ты его! - зарычал вдруг Минхо, и это было единственное, что услышал Феликс отчетливо. Прохладный ветер вновь окутал тело омеги, и он понял, что они на улице, где слышался шум машин и беспокойные, полные паники голоса друзей. - Давай быстрее! - командовал Минхо - Аккуратнее… Феликс, ты как? Потерпи, сейчас, сейчас - приговаривал он, и всё потихоньку начало исчезать в темноте, стирая все границы с реальностью.