Искры

Там, где буквально всё дышит огнём, совсем не удивительны подпалины, но это одна из тех вещей, что входят в длинный список всего нелюбимого у Грегора. Его, если быть честным, уже давно не слишком заботит собственный внешний вид, и сил на поддержание чего-то отдалённо приличного уходит слишком много. Протез вместо правой руки никогда не был особенно практичным, а если взять во внимание его способность к воспламенению всего, с чем он соприкасается, как у самозажигающихся спичек, то… Наводить марафет Грегору определённо не нравилось от укладки волос до сожжённых застёжек ботинок. Возможно, это и сыграло свою роль во внимании слишком уж аккуратного Мерсо по отношению к нему — может, лицо его оставалось по большей части непроницаемым, но ему будто бы физически некомфортно было видеть растрёпанные волосы, неаккуратно заправленную рубашку и подпалину на штанине. Вряд ли у Мерсо был список нелюбимых вещей, но если всё-таки да, то неряшливость была в нём в первых же строчках. Всякий раз, когда Мерсо аккуратно перебирал чужие волосы, перевязывая их красивой красной ленточкой, будто сотканной из огня, Грегор не только наслаждался прикосновениями, но и думал о том, как не вспыхивает до невозможного залакированная причёска Мерсо ни на тренировках, ни в бою. Любопытствовать, впрочем, ему было слишком лениво, будь то вербальное проявление, что непременно оставят без ответа, или прикосновение протеза, влекущее за собой множество искр, многие из которых — из глаз. Мерсо был спокойным и сдержанным человеком, не склонным к конфликтам, но это совершенно не означало, что он не дал бы сдачи за испорченную причёску. Размышляя об этом всём, Грегор почти засыпал, пригретый заботой, вниманием и теплом. Сон, в отличие от многих других вещей, занимал в его личном списке любимого лидирующие позиции. Вряд ли Мерсо нравилась чужая щетина, но устранять её он не спешил. Грегор как-то неловко отшутился, что брить другого человека — слишком странно даже для них, когда дело не касается денег, и этим ясно дал понять, что перегибать палку с заботой о внешнем виде не стоит, а не то эта палка сломается и больно обожжёт лоб. Мерсо не высказывал никаких своих суждений или мнений, смотрел всегда одинаково, но всё-таки было заметно, что щетина не даёт ему покоя. Он касался лица Грегора пальцами. Он касался лица Грегора не только пальцами. Во-первых, щетина колется… На дальнейшие аргументы, впрочем, немногословного и не любящего оценивающие суждения Мерсо не хватало, и вряд ли Грегору было суждено узнать, существуют ли во-вторых, в-третьих и так далее. Есть недостатки, с которыми остаётся только смириться, как, например, недостаток правой руки. Не то чтобы Грегор был против чужого внимания. Это очень удобного, когда с утра, опять же не входящего в список любимых вещей, уже ждут выглаженная до скрипа рубашка и горячий кофе, в который по случаю может попасть что-нибудь горячительное. В ответ на подобные проявления заботы Грегор чуть улыбался и заводил очередной разговор, в котором Мерсо предпочитал быть почти безмолвным участником. По утрам, да и во многие другие моменты, Грегор любил покурить, и зажигать сигарету об протез было удобно, но на этом список преимуществ вне рамках боя заканчивался. Просить огоньку в этой ассоциации было не принято и считалось избитой шуткой, как про нагретую до белого каления спину. Сигареты стрелять было ещё более зазорно, так что Мерсо смотрел молча. Он мог стрелять взглядом, но сигареты — никогда. Грегор хотел как-то поинтересоваться, курить ли тот вообще, но решил, что без этого знания его сон будет более крепким, а пачка сигарет — более полной. Пожалуй, в моменты, когда усталость не размазывала Грегора по горизонтальным поверхностям, а лень не уверяла, что даже ворочать языком слишком сложно, он был действительно рад чужой компании. Они смотрелись рядом почти комически из-за разницы в росте и темпераменте, и оставалось лишь подивиться, как два таких разных человека решили, что могут уживаться рядом, но коллегам оставалось смиренно держаться подальше и делать вид, что в глазах не рябит от искр, окружающих их обоих. Спорить что с одним, что с другим было бесполезно, как и сражаться. Грегор чувствовал себя как за каменной стеной, которую Мерсо напоминал не только поведением, но местами и на ощупь, а Мерсо… Пожалуй, сказать, что именно он чувствует, было бы слишком сложно, но огонь в его глазах продолжал гореть. Даже если бы у Мерсо не оказалось никаких предпочтений, пламя всё равно было бы выше прочих. Возможно, именно это их и объединяло не только в удачный боевой дуэт. Всё начинается с искр, но не из каждой рождается пламя, иногда они — лишь мерцание в бушующем пожаре. Вся ассоциация было объята огнём, но где-то он был жарче и ярче. Всё так же прикрывая глаза утром в нежелании просыпаться и млея от прикосновений к голове, Грегор звучно зевает, нехотя признавая, что работа сама себя почему-то не делает и в огне не горит. Мерсо как и всегда сосредоточен и уже причёсан, одет и пахнет кофе, когда Грегор не задумываясь называет его своим солнышком, выражая не столько нежность, сколько ассоциации с тем, что упорно светит ему в глаз и заставляет просыпаться с утра пораньше. В ответ его больно тянут за волосы, и выражение лица у другого мужчины мрачнее некуда. К удивлению Грегора, именно это пробуждает в нём то любопытство, что сжигает лень дотла. Он сыплет вопросами весь день, получая ответ лишь на некоторые, и наконец-то не чувствует себя таким отчуждённым и уставшим. С Мерсо интересно и подраться, и обменяться бессмысленными комментариями к ситуации, и поцеловаться. Последнее, правда, вызывает ужас вперемешку с отвращением у окружающих, но какая им разница? Грегор к такому привык, Мерсо же не обращает внимание и, кажется, даже не замечает, что люди вокруг не одобряют его действий. Но вечером, когда в качестве закуски к горячительному Мерсо приносит тарелку нарезанных красных яблок, что-то в душе Грегора болезненно разгорается, опаляя нутро так же, как он первое время по неосторожности поступал с собственной одеждой. То, что Мерсо не просто молча находится рядом, но ещё и слушает, наблюдает, запоминает, кажется восхитительным, пускай даже яблоки — та вещь, которую Грегор не выносит так же, как Мерсо, видимо, не любит быть «солнышком». Что же, в личном топе нелюбимых вещей у Грегора есть тараканы, и он готов найти их в комнате, если удастся выяснить, что ещё способно сменить уютный огонь в кирпичном камине на бушующий пожар. Искры продолжают витать вокруг, сыпаться из глаз, срываться с губ.