От наших больных семей

      — Нужно поговорить.       Лин оторвалась от конспекта и подняла глаза на Себастиана. Красные, уставшие глаза. Двадцатое мая — до СОВ, самых важных экзаменов в жизни волшебника, одиннадцать дней. Снаружи, за стенами замка, природа цвела всеми красками под бесстыжим солнцем. Многие студенты предпочитали сейчас заниматься на улице, во дворе Хогвартса или у берега Чёрного Озера. Туда сегодня ушёл и Омнис. Лин осталась в гостиной — легче сосредоточиться, когда меньше народа.       Она подвинула сумку, пуская Себастиана на диван. С той мерзкой ночи в конце апреля они не сидели вместе в когда-то любимом углу. Ещё недавно ей казалось, что их дружба навсегда. Но сейчас Лин совершенно не представляла, как Омнис и Себастиан когда-нибудь помирятся. Омнис даже переселился от бывшего друга в комнату к шестикурсникам, выбив под каким-то предлогом разрешение у директора. А сама Лин, вроде, общалась с обоими понемногу, но…       — Это насчёт Анн. Сегодня у неё день рождения. Скорей всего, её последний, — эту фразу Себастиан выговорил тихо и зло. — Я долго думал над подарком и придумал кое-что, но мне будет нужна твоя помощь.       — Какая именно?       — В одной из книг я откопал ритуал, который позволяет забрать проклятие на себя. Временно, — поспешил добавить Себастиан, увидев, как Лин изменилась в лице. — Эффект всего на несколько часов, но я хочу это сделать. Пусть Анн отпразднует нормально, отдохнёт, сходит в Хогсмид. Она мне писала недавно: «Жаль, что не выпью с вами в «Трёх метлах». Так выпей ты с ней.       — Но что в это время будет с тобой? Ты попадешь под её проклятие?       — Да. Ничего страшного, где-нибудь отлежусь.       — Погоди-ка, но как же твой дядя? Разве он пустит куда-то Анн?       — Об этом не волнуйся. Приходи в «Три метлы» в субботу, часам к двенадцати дня. И ещё… если Омнис будет с тобой — Анн ему обрадуется. Я ей не рассказывал о наших… разногласиях. Не хочу её этим расстраивать.       В ясную погожую субботу Лин и Омнис подошли к назначенному месту в назначенный час. Уже у порога «Трёх мётел» Омнис вдруг помрачнел и замедлил шаг:       — Себастиан там?       — Думаю, да.       — Я подожду тебя и Анн снаружи, ладно?       Лин, подавив тяжёлый вздох, вошла в двери паба одна. Сегодня здесь было до странности тихо — студенты, которые обычно забивали все столы, готовились к экзаменам в замке. Хозяйка — Симона, крепкая дама в бело-коричневом платье — неторопливо протирала стойку. Увидев Лин, она махнула:       — Ты Лин? Сэллоу с сестрой тебя ждёт наверху. Второй этаж, комната номер четыре. Сама найдёшь или мне проводить?       — Найду, — Лин свернула на лестницу, ведущую на второй этаж. Два десятка крутых, скрипучих ступеней, дверь с медной табличкой «4». Она тихонько постучала.       — Лин? — голос Себастиана. — Залетай.       Лин шагнула в комнату. Прежде она никогда не задумывалась, что «Три метлы» — это не только паб, но и гостиная Хогсмида. В просторной комнате со стенами, обитыми деревом, стояли шкафы и мягкие кресла, журнальный столик, комод с зеркалом и большая кровать. Себастиан сидел на краю кровати, а под покрывалом лежала Анн. Бедняжка была похожа на мумию. Кожа очень туго обтягивала кости её лица, под глазами залегали чёрные пятна, с губ ушёл цвет, руки истончились, как спички. При виде Лин эта живая тень приподнялась со слабой улыбкой:       — Привет… А где Омнис? Себастиан говорил, он придёт.       — Он встретит нас внизу. Ему, м-м, очень надо было заглянуть в магазин.       — Странно, — Анн откинулась на подушку. — Он не хочет меня видеть? Хотя… оно и к лучшему. Я выгляжу, как куча мусора.       — Не говори так! — Себастиан сжал её тонкую-тонкую ручку. — Ладно, Лин здесь — пора приступать. У нас не очень много времени, пока дядюшка занят.       Он извлёк из сумки две треугольные колбы, каждая высотой с пол-пальца. Анн, наблюдая за ним, еле слышно хихикнула.       — Да уж, дядюшку ты занял хорошо… Я бы на такой спектакль каждый день смотрела.       — Себастиан, ты что сотворил? — насторожилась Лин.       — Ничего особенного, — вслед за колбами Себастиан достал сложенную бумажку, а из неё — медицинское лезвие. Поморщившись, полоснул себе по безымянному пальцу и приставил кровоточащую ранку к колбе.       — Нет уж, расскажи. Мне любопытно.       — Помнишь дрянь, которую Омнис дарил мне на день рождения? «Весёлая докси-ферма». Я развёл у нас в старом шкафу штук сто и сегодня их выпустил погулять. Они сейчас развлекают дядю. А пока идёт дезинсекция, нас с Анн он отправил к соседям. Только кого соседи удержат? Ха! Щепотка Летучего пороха — и мы здесь.       Он отнял палец от колбы, прикинул количество крови.       — Годится. Анн, дорогая, теперь твоя очередь, — он подсел к ней со второй колбой и лезвием.       — Ты уверен, что этого хочешь? — она наморщила лоб.       — Конечно, хочу. Ты должна хорошо погулять сегодня! Давай мне пальчик, это не больно.       Она протянула руку, и Себастиан проделал с ней всё то же самое. Затем он поставил две красные полные колбы с их кровью на столик, нервно выдохнул и вытащил волшебную палочку.       — Так… Всё получится. Поехали. Circum Verte Fatum!       Кончик палочки выписал жест, похожий на знак бесконечности, из него вырвался ало-лиловый огонь. В этом огне колбы приподнялись над столом и соединились горлышками. Они сплавились в форму, подобную песочным часам, только вместо песка в них плескалась кровь. Кровь забурлила, почернела, и чернота резко ушла в верхнюю половину. В нижней половине осталась прозрачная жидкость. Лиловое сияние угасло, и часы опустились на столик. Первая чёрная капля упала в прозрачную часть.       — О-ох… Ч-чёрт… — простонал Себастиан и осел на кровать. Теперь он выглядел, как не до конца оживший мертвец. Анн же легко подскочила и подлетела к нему:       — Братик! Живой?       — Жи…вой… — Он, прижав кулак ко рту, глухо закашлялся. Кое-как подавив кашель, продолжил: — Видите часы? Когда вся дрянь стечёт вниз, время выйдет. У вас есть часа три, может, четыре. Не тратьте их зря.       — Ты тут не умрёшь, пока мы гуляем? — с подозрением спросила Лин. — Как вообще самочувствие?       — Будто железную бочку поставили вот сюда, — он хлопнул себя по рёбрам. — Шевелитесь уже! И не смотрите на меня так. Анн, твоя мантия в сумке — давай, одевайся, красотка…       Анн, всё время оглядываясь на Себастиана, сменила мантию, поправила волосы. Он, шевелясь еле-еле, свернулся на покрывале. Уже у порога Анн обернулась снова:       — Без тебя мне не так уж и хочется…       — А ну, брысь отсюда, мелочь! — Себастиан очень вяло, но грозно потряс кулаком. — Живо!       — Идём, — шепнула Лин и подхватила Анн под руку. — Омнис ждёт.       И вот Анн выпорхнула на улицу, под майское, почти летнее солнце. Она налетела с объятиями на Омниса, затем оттолкнула его, подпрыгнула, закружилась, раскинув руки. Её волнистые волосы цвета тёмного шоколада, совсем как у Себастиана, но гораздо длинней, роскошно распустились по ветру.       — Ребята… Ребята! Ходить — это классно! Не нойте никогда, что ноги устали! Не надо! И солнце… Ух-х, я его чувствую! Тепло! Жара! Я могу дышать! Салазар Великий, как хорошо…       Лин и Омнис за ней наблюдали, и оба чуть не плакали. Взъерошенная Анн замерла, уставилась на них, уперев руки в бока.       — Эй! Хватит на меня пялиться, как на покойницу! Да, я покойница. Но если вы испортите мне этот день кислыми рожами… Обещаю, я вернусь в виде призрака и буду доставать вас целую вечность! — она отдышалась. — Ну — давайте, показывайте мне Хогсмид.       И они пошли показывать. Они побывали везде — поглазели на красочные витрины «Зонко», Анн перемерила все вычурные мантии у мадам Снеллинг, объелась драже Берти Боттс из «Сладкого Королевства»… И потом в магазине питомцев долго играла с усатыми рыжими книзлами, любовалась яркими вуперами и тискала карликовых пушистиков.       — А хочешь, — проговорил Омнис, — взглянуть на зверей посерьезней?       — Это на каких? — Анн подула на пушистика у себя на плече, отчего тот довольно зажмурился.       — Ты про наших друзей? — уточнила Лин. — А она их видит?       — Как Себастиан, да.       — Покатаешь её?       — Обязательно. Я и приманку взял с собой.       — Да о чем же вы? — Анн подпрыгнула от любопытства. — Лин, скажи! Ты же знаешь! Ну-у, скажи!       Лин лишь хитро улыбнулась.       — Скоро поймёшь сама. Прогуляемся до опушки Запретного Леса? Там сейчас так красиво, цветёт всё…       Сегодня фестралы пришли удивительно быстро, словно ждали их в гости к себе, как старых добрых друзей. Табун в полном составе, пятеро от мала до велика. Анн запищала от восторга и бросилась обнимать вороных красавцев. А Лин тоже гладила их, но никак не могла прогнать мысль, что эти кони — знак смерти.       Неожиданно самый большой, вожак, которого лучше не трогать, приблизился к ним и прилёг на траву, недвусмысленно распластав крылья.       — Ничего себе, — обрадовался Омнис, — ты понравилась Черепу, Анн. Он приглашает нас. Полетели?       — Ха! Спрашиваешь! На метле я летаю получше братца, ты знаешь. А с коня уж точно не свалюсь.       — Всё равно держись за меня покрепче, — Омнис залез на Черепа, Анн устроилась за ним. — Не обижаешься, Лин, что без тебя в этот раз?       — Летите уже. Я тут подожду.       Она, проводив глазами удаляющийся силуэт фестрала, присела на поваленное дерево. Не здесь ли она сидела осенью вместе с Омнисом? Холодно было — жуть, но она помнила тёплое чувство в груди. Сегодня чудесный день поздней весны, а внутри на месте того тепла — звенящая боль.       Кто-то нагло засопел Лин в ухо. Глупый жеребёнок-подросток приблизился, прилёг у её ног и бесцеремонно устроил тяжелую костистую голову на её колени.       — Дурачок ты, — Лин рассеянно почесала чёрную гриву, совсем уже отросшую после атаки живодёров. — Омнис говорил, вы умные. Но ничего ты не понимаешь… И я тоже не понимаю. Я не знаю, что с этим всем делать. И мне плохо, очень плохо…       Слёзы неудержимо покатились по её щекам. А фестрал — знай себе, жмурился от удовольствия и подставлял для чесания шею.       Анн и Омнис катались, наверно, не меньше минут сорока. Но, наконец, послышался знакомый шум крыльев, и Череп с обоими на спине приземлился. Анн, слезая с коня, слегка пошатнулась, и Омнис её подхватил.       — Ты в порядке?       — Ох-х… Да. Это было здорово, очень здорово! Но что-то голова немного кружится. Нужно пару минут посидеть, — Анн устроилась рядом с Лин. Бледная, губы слегка лиловые, как от холода.       Омнис вытащил карманные часы и понуро вздохнул.       — Я… боюсь, нам пора возвращаться. Уже почти четыре вечера.       Анн приняла эту новость вполне спокойно.       — Возвращаться — так возвращаться. До встречи, красавчики и красавицы! — она послала вороным воздушный поцелуй. — Вернее, прощайте.       Уже на обочине дороги до Хогсмида Лин обернулась. Фестралы всё ещё молчаливо смотрели им вслед белесыми немигающими глазами.       Путь в деревню оказался невозможно долгим и мучительно тяжелым. Пока они шли, Анн слабела с каждой минутой. Под конец Лин и Омнис почти несли её на себе, и всё равно она просила отдышаться каждые пару шагов. Лин хотелось закричать, что она больше не может… Она держалась всеми правдами и неправдами, и, как умела, подбадривала девочку. Вот, наконец, «Три метлы». Кое-как они затащили Анн, уже теряющую сознание, на второй этаж.       Себастиан, который, видимо, недавно пришёл в себя, нервно расхаживал по комнате взад и вперёд. Увидев Лин и Омниса с Анн, он немедленно бросился к ним, подхватил сестру на руки и понёс в кровать.       — Моя бедная… Чёрт, если б я мог — насовсем… — он прижался губами к бумажно-белому лбу и мягко опустил сестру на покрывало. Затем спросил каким-то не своим, отстранённым голосом: — Всё нормально прошло?       — Да, — кивнула Лин. — Ей только под конец стало хуже. До этого мы хорошо погуляли.       — Вот и хорошо.       Анн еле-еле шевельнулась и прошептала:       — А пива… так и не выпили… Не судьба.       Повисла тишина. Лин боялась смотреть на Омниса. Если он и сейчас, прямо в эту минуту, по-прежнему ненавидел Себастиана…       И вдруг дверь комнаты распахнулась с грохотом. На пороге стоял мистер Соломон Сэллоу. И это был не человек, а вихрь огненной ярости в человеческом облике.       — Недоумок!.. Щенок! Ты что натворил?.. — он гневно обернулся на Лин и Омниса. — Вы! По-вашему, это была хорошая затея?! Забавная?! Может быть, вам смешно?! Омнис, ты же совсем не таков… Ты хороший парень! Зачем ты влезаешь в это? Зачем?!       Омнис ничего не ответил, Лин тоже не могла издать ни звука от страха. Себастиан сжимал кулаки, весь его вид выражал безмолвную злобу. А Соломон прорычал:       — Довольно с меня! А ну, прочь с дороги!       Он, грубо оттолкнув Лин и Омниса, шагнул к постели Анн. Но Себастиан встал у него на пути:       — Чего тебе надо? Не трогай мою сестру!       — Что ты сказал, щенок?.. — Соломон вытащил волшебную палочку. — Спорить вздумал? А ну, повтори!       — НЕ ТРОГАЙ ЕЁ! — заорал Себастиан и тоже выхватил палочку.       — Stupefy! — грянули одновременно два голоса, полыхнули две белые вспышки. Лин вскрикнула. Заклятие дяди, гораздо мощнее и ярче, разбило магию Себастиана и влетело в его грудь. Он скрючился, как от удара в поддых, захрипел, упал на колени. А Соломон, обойдя его, подхватил Анн, как невесомую тряпочку, и грубо закинул на плечо. Её руки бессильно повисли — девочка была без сознания.       — Я обещал — я исполняю, — мистер Сэллоу тяжело дышал, его ноздри раздувались, как у быка. — Ты больше её не увидишь. Мы с Анн уезжаем из Фелдкрофта. Ты оставайся в доме родителей и живи, как тебе угодно — мне наплевать. Ты теперь сам по себе! Захочешь — продолжишь дело папаши. Закончишь, как он — туда и дорога!       Выпалив это, Соломон Сэллоу повёл палочкой и с хлопком аппарировал прочь вместе с Анн.       Лин бросилась к Себастиану. Он всё ещё корчился на коленях от боли, по его лицу катились слёзы.       — Себастиан… Ты жив? Он не ранил тебя?       — Ч-чёрт… Чёрт бы его побрал… — он треснул кулаком по спинке кровати так, что дерево хрустнуло. — Утащил её, гад… Мою Анн.       — Тихо, тихо. Он же не может по-настоящему спрятать её от тебя. Вы брат и сестра.       Себастиан выдохнул, сел, встряхнул головой.       — Спрятать он может, и ещё как. Он не совсем родной дядя. Дедушка женился дважды, дядя сын его первой жены… маглы. У него и квартира осталась в магловской части Лондона. Я… понятия не имею, где эта квартира. Я никогда её не найду…       — Неужели с этим ничего нельзя сделать? А пожаловаться в Министерство? Он не имеет права вас разлучать!       — Он бывший аврор. У него есть связи. Никто ничего с ним не сделает…       Омнис, молча стоявший поодаль всё это время, тихо проговорил:       — Дядя Блэк.       — Что? — вскинулась Лин.       — Когда ребёнок поступает в Хогвартс, родители и опекуны обязаны предоставить администрации все свои адреса. Данные про Анн должны были остаться. Я спрошу директора Блэка. Придумаю объяснение, почему это нужно. Мне он расскажет.       Себастиан потрясённо застыл, не веря ушам. Затем он обернулся на Омниса и посмотрел на него прямо впервые за долгое время.       — Спасибо.       Тот, поморщившись, отвернулся.       — Лин, давай возвращаться в школу.       Вопреки надеждам Лин, снова друзьями они не стали, и назад в одну комнату не съехались.       Тем временем, СОВ надвигались, как шторм. Ещё и нужно было закончить для Имельды Оборотное Зелье. С этим Лин справилась, и впервые за год пошла с однокурсниками на квиддич. Хоть она мало понимала в происходящем, нетрудно было догадаться по рёву зелёной части трибун — Слизерин победил. Обе команды опустились на поле. Под зорким взглядом директора Блэка профессор Шарп и мадам Когава вручили команде золотой кубок. Зрители повалили с трибун на поле. Визг, вопли, прыжки, объятия, слёзы радости и смех… Лин, которая осталась на трибуне на своём месте, махнула издалека «ловцу» Слизерина с золотым мячиком.       После матча Лин перелила в бутыль остаток зелья, который не понадобился Имельде, и отдала Себастиану. Может, ему пригодится летом для поисков Анн. А ей, вроде бы, ни для чего не нужно.       Первого июня началась сессия СОВ. И эти очень важные экзамены, которыми всех пугали так долго… оказались не особенно сложными. Нервными — да, утомительными — да. По утрам стояла теория, после обеда — практика по тому же предмету. Ответы принимал не только профильный преподаватель, а комиссия, ещё и с парой министерских чиновников. Но сами задания — ничего, что Лин бы не знала. Особенно порадовало Зельеварение, где попался вопрос про Оборотное Зелье. Она была вполне уверена, что набрала за него высший балл.       Сессия закончилась двенадцатого июня, но объявления оценок раньше июля никто не ждал, и сейчас можно было не волноваться о них. Тринадцатого, в субботу, замок Хогвартс закрывался на лето. Вечером состоялся прощальный пир — назвали лидера в состязании факультетов. В этом году им стал Рэвенкло. Слизерину досталось второе место, что, учитывая огромный штраф, было почти не обидно. Главное, Гриффиндор обошли.       Четырнадцатого июня, с утра, Лин попрощалась с Себастианом и Омнисом в Большом Зале. Прощание вышло какое-то скомканное. Друг с другом парни по-прежнему не разговаривали. А Лин хотела бы столько всего сказать им обоим… Но разве есть толк в словах? Дружбу они не починят, Анн не спасут от смерти, Себастиана — от боли. И чувства к Омнису, которые, вопреки всему, никуда не ушли — провалиться бы им — останутся неразделёнными.       Зелёная вспышка, и Летучий порох унёс Лин из замка прочь, ко входу в Косую Аллею.       А дома, в «Последней мелочи», родители встретили с неожиданной теплотой.       — Лин! Умница! — папа раскрыл руки для объятий. — Молодец, закончила год! Мы так тебя заждались!       — Я обед сготовила — шашлычки, как ты любишь, — улыбнулась мама. — Давай, скорее переодевайся и за стол, пока не остыли. После я помогу собрать тебе чемодан.       — Собрать? — удивилась Лин. — Ты имела ввиду, разобрать?       — Зачем? Тебе ведь завтра в командировку с мистером Руквудом, — не меньше неё удивилась мама. — Ты что, не знаешь? Наверное, он решил сделать тебе сюрприз.       — Сюрприз… опять. И куда я еду? На сколько?       — В Египет. Он говорил, недели на две, а дальше посмотрит. Ты, главное, работай усердно! Не огорчай его, а то…       Голоса мамы и папы слились в ушах в один сплошной шум. «Узнаешь… возможности… дорогой господин… будь с ним учтива…»       — Постойте! — воскликнула Лин, перебив обоих. — Я не соглашалась никуда с ним ехать!       — А ты что, отказаться хочешь? — ласковая маска мигом слетела с отца. — Прикрой-ка свой рот, а то из него вылетает полная чушь!       — Я даже не знаю, какую работу мне нужно делать!       — Голос не смей повышать! Будешь делать, что скажут.       — А если что-нибудь со мной случится?       — И что же? — всплеснула руками мама. — Мистер Руквуд — добрейший и благороднейший человек! Он так заботится о тебе, ленивой девице! Зря я радовалась, что ты, наконец-то, взялась за ум, решила не ездить больше на нашей шее… Это же твой золотой шанс, а ты совсем его не ценишь! Неблагодарная!       — Ты почему расстраиваешь мать?! — отец тоже вскипел. — Мне стыдно за тебя! Даже думать не смей о том, чтобы оскорбить мистера Руквуда.       — Ступай наверх, живо! И сама собирай себе чемодан!       Лин, тяжело дыша, поднялась по лестнице. В своей печальной комнатке под крышей она скинула школьную мантию — змея сверкнула серебром на шитой изумрудной эмблеме. Наденет ли она эту мантию снова? Вернётся ли в Хогвартс первого сентября? Лин собиралась переодеться в домашнее — но не могла. Она присела на прогнутый диван. Руки дрожали, сердце отчаянно колотилось. Снизу смутно долетали голоса родителей. «Совсем мозги набекрень поехали… Всё эта школа».       Нет. Так нельзя. Это должно прекратиться — сегодня, сейчас.       Лин быстрым шагом спустилась обратно в зал и прошла мимо папы и мамы к дверям на улицу.       — Ты куда? — оба метнулись за ней.       — Никуда. Прогуляться хочу!       — Тебе никто не разрешал…       — Да мне наплевать! Хочу — и пойду!       Оба остолбенели настолько, что Лин беспрепятственно вышла наружу. Она от души грохнула дверью. Обломок зеркала в прихожей свалился с гвоздика и звонко разлетелся сотней осколков по грязному полу.