See You Soon

Просто пиздец. Лекса накрывает лицо подушкой. Хочется орать. Раньше ведь не было особых проблем с тем, чтобы брать себя в руки, когда это необходимо. Ну ладно. Проблемы с этим были всегда, но какого хрена? Кларк не сделала ровным счетом ничего плохого, и если и есть проблема, то проблема в самой Лексе. Кларк ни с кем не была в серьезных отношениях, и что-то Лексе подсказывает, что Кларк честна с собой. Если она вступила бы в отношения, то точно была бы верной. Лекса почти уверена, что Кларк именно так все видит. Что она именно такой человек. В данном случае их ничего не связывает, кроме… кроме чувств. И что? Было бы проще, если бы Лекса понимала, что между ними происходит. Первое: они не вместе. И в таком случае — либо прими все как есть, либо закончи все. Но уж точно: принимая как есть свое дерьмо, не нужно перекладывать на Кларк то, что сама Лекса делала сегодня на пикнике. Боже. Но если они вместе (что крайне маловероятно, потому что… как?), то… то что? Варианты все равно остаются теми же: смирись и прими или же закончи это. Это какой-то гребаный замкнутый круг. Кларк свободный человек — это факт. Она вольна делать что хочет, независимо от статуса их отношений. Речь ведь идет только о том, как она проводит время. И, скажи Лекса, что для нее это неприемлемо, она будет выглядеть лицемеркой, поскольку и сама всегда нормально относилась к вечеринкам. Откровенно говоря, Лекса не против, что Кларк любит вечеринки, и все такое. Все дело в том, что её самой в это время нет рядом. Все дело в том, что Лекса ревнует. Все дело в том, что Лекса чувствует себя собственницей, и глупо отрицать: она желает, чтобы Кларк была рядом с ней, а не с кем-то еще. Боже мой, как бы она не хотела быть такой. Быть такой ревнивой. Быть такой неправильной. Она вела себя неправильно. Проблема в том, что, даже зная, как правильно, она не смогла переключиться. Она — просто отражение своих чувств и эмоций. И тот вариант, чтобы сказать об этом Кларк, не рассматривается вообще. Нет. Такие вещи нельзя говорить, с этим просто надо как-то бороться. Лекса верит, что Кларк верна ей, даже несмотря на то, что они не находятся в каких-то особых отношениях. А может, именно такие отношения их и связывают? Лекса не знает. Они это не обсуждали. И на такие отношения Лекса бы точно пошла, потому что ничего, кроме «ты не мутишь ни с кем кроме меня», это не дает. Это было бы то, что нужно. Лекса хотела бы больше, чем это, конечно, но проблема в том, что больше ничего ей не светит по многим причинам. До приезда друзей Кларк Лекса ощущала, что у нее все это есть. Что Кларк принадлежит только ей и так, без всех этих разговоров. Сейчас же она поняла, что нет: у нее нет ничего. Кларк отдельно. Она отдельно. Кларк имеет право делать что хочет. И она в свою очередь просто обязана это принять и смириться, не отталкивая при этом Кларк своим поведением и настроением. Всё. Когда придет время, она поцелует Кларк и скажет: «Спасибо, здорово оттянулись», или что-то в этом роде. Какое же это дерьмо на самом деле. — Есть кто в домике? Лекса вздрагивает и убирает с лица подушку: — Привет. — Ты снова в моем распоряжении, — с улыбкой говорит Наоми. — Второй вечер подряд. Вау. Балуешь меня. — Да, сегодня я вся твоя, — отвечает Лекса, игнорируя ироничный тон подруги. — Твоя мама пришла. Просила спуститься. Я принесла нам крылышки, острые, как ты любишь. Так что иди, а я пока тут разложу все. Сегодня вечер стендапа. — М-м-м, острый вечер стендапа. Мне нравится. Супер, спасибо, — Лекса ищет Наоми, находит, тянет за руку и целует куда-то в голову. Лекса встает с кровати, обувается и быстро выходит из комнаты. Она спускается вниз и, судя по звукам, мама на кухне. — Лекса, — её имя словно летит через всю кухню ей навстречу. — У меня… Ох. У меня для тебя есть новости. Так. Что же… Тебе надо сесть. Да, сейчас, — она берет Лексу за руку и втягивает вглубь кухни. — Что случилось? — уточняет Лекса, поддаваясь. Голос мамы звучит взволнованно, что моментально начинает беспокоить и Лексу. Она садится, хотя у нее нет выбора — мама буквально вдавливает её в стул. Судя по звукам, сама она садится напротив. — Даже не знаю, с чего начать. — Начни с основного, потому что ты меня пугаешь. — Нет, нет. Что ты, милая, не пугайся. Новость скорее хорошая. Точнее сказать, новость хорошая. — Тогда тем более. Ма? — Лекса тянется через стол, и та тут же берет её за руку и сжимает. — Мы регистрировались в благотворительном фонде помощи, помнишь? — Конечно помню. Тот фонд, откуда вряд ли стоит чего-то ждать, потому что помогают там в первую очередь детям. Так. И что? — Нас вроде… Мне надо попить. — Мам! — Лекса не отпускает её руку, — что «нам»? Нам помогли? Нас выгнали? Нас… повесили на главной странице их сайта? Что «нам»? — Нам помогли. Нам пожертвовали необходимую сумму. То есть… Это распределил не сам фонд: именно нам целенаправленно пожертвовали недостающую сумму на операцию. Я хочу сказать — анонимная личность. И хочу отметить, что эта личность из другого штата — это все, что я знаю. Этот человек перевел деньги. Там так можно. Мы знали, что так можно. Но на главной странице и в их соцсетях всегда только дети. На что было рассчитывать? Здесь, видимо, кто-то решил. Я не знаю, кто. Неважно кто. Не просто так личности анонимные. В любом случае… Я не знаю, может, в этот день твоя фотография была на виду? Предполагаю… — Постой, — Лекса перебивает маму. В её голове все еще эхом отдаются только первые два слова. Лекса уже сидит, но ей хочется присесть еще ниже, ещё надёжнее — желательно на пол, потому что ей начинает казаться, что она вот-вот упадет. Голова идёт кругом. Рука мамы выскальзывает из её ладони, но в следующее мгновение она чувствует её руки на своих плечах. — Все… все хорошо. То есть… То есть, ты имеешь в виду, что кто-то решил, типа, кинуть нам денег? — Ну, можно так назвать это. Кинуть денег. — Кто? Зачем? Почему? То есть… Боже. Какая, к чёрту, разница? Пофиг, кто и зачем. — Лекса, нельзя так го… Лекса вскакивает на ноги, перебивая маму: — Ты мне сейчас говоришь, что у нас есть деньги на операцию? Типа, типа… прям вот все деньги, да? Типа… Чёрт. О. Блять. — Лекса. — Прости, я просто… Ты говоришь это, да? — Да. Да, ты можешь… — Да, боже! Боже мой! Я… О, господи. Башка кружится. Я могу прям сейчас видеть, да? — Не прямо сейчас, Лекса, ты … — Ма, прости. Бля. Ох, прости. Ох, чёрт побери. Ты не шутишь? Ты все проверила? Не окажется, что ошибка, или что-то вроде того? Потому что я сейчас… Я сейчас… — Нет, никаких ошибок. Мы можем ехать в клинику хоть завтра и начать процесс… — Ма, прости, — Лекса снова перебивает её, обнимая и целуя в щеку. Она целует её и целует, пока мама пытается что-то сказать, но не может закончить — каждый поцелуй прерывает её. — Боже мой. Оху… С ума сойти. Я… Мне надо. Мам, мне надо сказать Кларк. — Кларк? — Да. Я… Боже. Она офигеет! Она… Я смогу видеть, и … — Детка, милая, переведи дух. Присядь, а потом побежишь. — Мам, прости… Прости, мне надо! Боже, офигеть. Просто офигеть! Люблю, — Лекса уже выбегает из кухни. — Наоми! Наоми! — Она кричит так громко, что её, наверное, слышит весь район. Лекса бежит к прихожей, совсем не боясь врезаться во что-то. Она еще никогда не передвигалась по дому так быстро. Голова все еще кружится, но она не может остановиться ни на секунду. — Наоми! — Лекса уже надела второй кроссовок. — Что? Что такое? Что-то случилось? — Наоми, — Лекса быстро приближается к месту, откуда слышался голос. — Прошу. Пожалуйста, прошу-прошу, отвези меня к Кларк. Мне надо кое-что ей сказать. Прошу, прошу. — Эээм… Мне надо тебя срочно отвезти к Кларк? — Да, — Лекса находит её руку и тянет к двери. — Но… как же наши крылышки? — Прошу тебя! — слишком громко требует Лекса, потому что ей срочно, сейчас же, надо сообщить все Кларк. Она должна это узнать. — Сейчас. Мне очень-очень надо. Наоми, прошу, — Лекса переходит на умоляющий тон. — Ну… ладно. Да… я… Хорошо, — выдыхает Наоми, — крылышки, конечно, подождут. Кларк куда важнее. Лекса тянет Наоми за руку из дома, игнорируя её слова. Ей все равно, что скажет недовольная Наоми, главное, чтобы отвезла к Кларк. Боже, просто быть не может. Уже в машине Лекса просит Наоми найти Бункер, и та, ворча себе под нос, все-таки ищет нужный адрес. И находит. Наверное, ей надо предупредить Кларк? Вдруг она еще не там? Лекса: Кларк, мне срочно, срочно, очень срочно тебе надо кое-что сказать. Ты уже в клубе? Я могу приехать, но я не пойду туда, я просто должна тебе что-то сообщить. Ты могла бы выйти? Телефон в руках Лексы пищит, сообщая о посаженном аккумуляторе. — Мы едем в клуб, потому что тебе надо ей сообщить что-то такое, что не может подождать до завтра? Или нельзя сказать по телефону? — понизив голос, спрашивает Наоми. — Пф. И вообще, ты время видела? Кто в десять часов идет в клуб? Он закрыт. Кларк: Что-то случилось? Я не в клубе, он же еще закрыт. Перед клубом мы ходим в бар. Сейчас мы в том, что на третьей. С шляпой вместо вывески. Я не знаю, как он называется. Мы зовем его «Шляпа». Я приеду к тебе сама. Лекс, все хорошо? — Сколько ехать до Шляпы? Сколько времени? Сколько у меня процентов? — она протягивает свой телефон экраном к Наоми. — Минут пятнадцать? Четыре. Десять-пятнадцать. Лекс, — передразнивает Наоми электронный голос, прочитавший сообщение Кларк. — Какого чёрта. Мы серьезно попремся к её друзьям, чтобы ты сказала ей…. Что, блять, такого ты хочешь ей сказать, что это не терпит? Лекса чувствует, как машина набирает скорость — словно Наоми срывается на педали газа. — Не дави так на газ, пожалуйста. Не терпит. Мне мама сказала, что через фонд какой-то чувак — или не чувак — ну, кто-то, в общем, пожертвовал бабки, и, типа, теперь есть вся сумма, и я скоро смогу видеть. — Эм… — В смысле, что всё. Могут хоть завтра сделать операцию. Благодаря какому-то доброму мужику из другого штата. Или не мужику. Я не знаю. Просто поверить не могу. Еще минуту назад все было хуже некуда, а сейчас… У меня в голове не укладывается, и я сейчас просто взорвусь, понимаешь? — Так… — отвечает Наоми и замолкает. — Блин, я просто в ахуе, — а вот Лекса не может молчать. — То есть, ты узнала, что у тебя теперь есть деньги на операцию? Мама тебе сообщила только что. И мы сейчас несемся, чтобы сообщить об этом… Гриффин? — Да! — выпаливает Лекса. — Боже, она будет офигеть как рада. Я уверена. Уверена, что она будет пиздец как рада. Ох, я бы хотела, конечно, видеть её лицо. Но… — Лекса, — перебивает Наоми. — Ты узнала это и тут же подумала о том, чтобы телепортироваться к Кларк? — то ли с возмущением, то ли с удивлением спрашивает она. — Ты мне вообще собиралась об этом говорить?! Типа… АУ, я как бы здесь, рядом! — О, ну, — Лекса кусает губу, пытаясь лучше соображать, чтобы понять, в чем заключается претензия. Она сейчас очень хреново соображает. — Я же тебе говорю. Вот прямо сейчас. Наоми, мне кажется, что я в обморок упаду от радости. Не будь злюкой, ладно? — Я так рада, Лекса, — отвечает Наоми, но совсем без энтузиазма. — Я, наконец, избавлюсь от этого странного телефона, и… да о чем я вообще. Я, наверно, буду радоваться всякому, чему не радовалась. Да чему угодно! — Да, какое-то время. Потом снова все станет обычным. — Да пофиг. Ты не представляешь, какой это ад. И он скоро кончится. Я так хочу увидеть наконец Кларк. — Так и не поняла, как Кларк из твоей подружки, с которой ты трахаешься, вдруг стала человеком, которого ты мечтаешь увидеть. Лекса мигом приземляется. Она начинает перебирать все, что сказала за последнюю минуту. Так. Очевидно, она озвучила то, что совершенно не собиралась: в её планы никак не входило обсуждать с Наоми свои чувства к Кларк. Во всяком случае, пока. А тем более — сейчас. Неужели она действительно сказала Наоми, что очень хочет увидеть Кларк? — Ну да. Я хотела бы видеть её. Мы сдружились. Я тебе говорила. Мне реально любопытно, как она выглядит. — Ну да. Весь оставшийся путь Лекса прижимает руками ноги к полу, потому что они то и дело хотят подпрыгивать. Словно это нервное. Словно ей хочется вскочить и побежать. Или просто попрыгать от радости. Это так тупо. Но она ничего не может с этим поделать. И если ноги она ещё в силах удержать, то глупую улыбку — нет. Лекса никогда ещё не вела себя подобным образом. Пусть Кларк подарила ей много разных эмоций, но такой радостью, как сейчас, её никогда ещё не накрывало. Это другое. Это что-то другое… Лекса уверена, что ничему больше не сможет так радоваться, как возвращению своего зрения. И пусть она все еще не видит, но чувствует это так, словно это чудо случится с ней уже прямо сейчас. Она не знает даже, сколько по времени длится подготовка и все прочее. Операция была настолько далёкой для нее, что подробностями Лекса просто не интересовалась. Глупо интересоваться тем, что произойдет когда-то нескоро. И это «нескоро» только портило ей настроение, лишая всякого желания изучать детали. — Приехали. Наоми не успевает толком затормозить, как Лекса уже дергает ручку двери — так, будто дальше она способна справиться сама, без посторонней помощи. Конечно же это не так. Но она уже вышла из машины и закрыла дверь. И только сейчас она понимает, что не взяла очки. Похрен на очки. Боже, как же ей плевать сейчас на очки и вообще на все. Кажется, что она и без Наоми побежала бы в сторону входа, знай только, в какой он стороне. Да и это не проблема: можно ведь прямо сейчас покричать, чтобы привлечь чье-то внимание, и попросить проводить её. Удивительно, но её вовсе не волнует в этот момент даже то, что до этого не давало покоя. — Зачем ты вышла? — Наоми уже рядом. — Вернись в машину, ты же не пойдешь в бар? Я позову её. Садись и жди. Лекса зависает на мгновение. В её голове — суета и полный хаос. Надо сосредоточиться. Она пытается сделать это, в то время как Наоми, не дожидаясь, пока она соберётся, открывает позади нее дверь и мягко толкает её назад. Лекса точно отупела. Признавая это, она поддается и садится обратно в машину. — Я скоро, — говорит Наоми и захлопывает дверь. Лекса сидит в машине и вертит в руках телефон. Наверное, было бы лучше позвонить Кларк, а не отправлять к ней Наоми, учитывая еще и компанию, в которой Кларк находится. Но Лекса сейчас в принципе хреново соображает. Ладно, в конце концов Наоми способна подойти к Кларк и попросить её выйти — без приключений. Лекса пытается разблокировать телефон, но он не издает никаких звуков. Вероятно, что сдох. Вообще прекрасно. А если Кларк еще не приехала сюда? Дверь открывается, и Лекса поворачивается в сторону водительского сидения. Вряд ли туда села бы Кларк. — Ты нашла её? — Ну… Можно и так сказать. — И где она? — Я позже подойду. Её язык во рту Брэда. И как бы мне плевать: я могла бы подойти, но, в отличие от тебя, меня это бесит. В том смысле, что она сидит на нем словно ковбой, а я такая: «Хай, там Лекса, выйди». Ну да, я знаю, что тебе на это плевать. Но мне — нет, поэтому я что-то немного взбесилась и пошла обратно. Просто, типа… Короче, сейчас я понимаю, что тупо. В конце концов, она же не трахается с ним, чтобы не могла прерваться. Так что… Я сделаю еще заход. Лекс? — Да. — Хочешь, напиши ей или позвони. Только ты ведь не будешь ей тут ничего высказывать? А то народу дофига. — Высказывать? — Ну, тебе, конечно, плевать, но мало ли. Я не очень доверяю твоему «пофигу». Просто не хочу, чтобы мы тут привлекли всеобщее внимание. Окей? — Окей. — Так ты наберешь ей? — Наберу? А, то есть… У меня телефон умер. — Ты выглядишь расстроенной. Тебе все-таки не плевать? Я запуталась. Я сказала что-то не то? Я… — Нет. Нет, что ты. Мы с ней не встречаемся. Все нормально. Просто… просто… — Лекса очень старается согнать мысли в кучу и подобрать нормальные слова или что-то вроде того, но все вылетело из головы. В её голове лишь пустота, в которой она не может найти слов даже для Наоми. — Чёрт. Я сказала что-то не то? Тебе не все равно? Ты… — Наоми, — перебивает Лекса. — Давай уедем отсюда. Ладно? — О. То есть… Я не знала. Ты же… Бля, кто меня за язык вообще тянул. — Ну, мне кажется, что ты должна была влететь сюда со словами «я же говорила», или вроде того. — Ну, я говорила это, потому что ты утверждала обратное. А сейчас мне самой не по себе стало. И я не могла бы злорадствовать. Хотя, признаться, я не думала, что ты… — О, конечно. Я тебе сказала, что между ними ничего нет, и ты видишь, как они там ебутся, и типа я должна… Я… — Они не ебутся. Просто сосутся. — Наоми, поехали отсюда! — Ладно. Не психуй только. Они едут молча. Лекса чувствует, что Наоми вот-вот нарушит тишину. Но ей хотелось бы, чтобы её подруга помолчала сейчас. Сегодня. И вообще ничего не говорила по этому поводу, хотя она знает, что это невозможно. Наоми хватает минут на десять, а может, и на минуту, потому что Лекса сейчас вообще не ощущает времени. — То есть, у тебя чувства к ней? — Наоми, заткнись, ладно? — Не надо на мне срываться, подруга. Я не виновата, что твоя Гриффин оказалась шлюхой. Но с другой стороны, мы обе знали, что она не та, кто вступает в серьезные отношения. С Брэдом, вон, она нормально в школе трахалась и дружила, и при этом он делал что хотел. Да я уверена, что и она на вечеринках — тоже. Я не была там, не знаю. Просто предполагаю. И все были счастливы. Так что. Я почему-то думала, что ты психанешь только из-за того, что я была права, но у тебя такое лицо, словно она тебе сердце разбила. А я ведь даже не знала, какую новость тебе приношу. Знала бы — сто раз подумала. — Наоми, ради бога! — Не кричи! — Она просто мне солгала! Нет у меня к ней никаких чувств! Я просто не люблю, когда пиздят! Хватит говорить о ней, хорошо?! — Все, все не закипай. Я замолкаю.